CC BY
75
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 802.0-5(045)
ББК 81.411.2-211
Антонова Анна Владимировна
кандидат филологических наук, доцент
кафедра теории и практики перевода Оренбургский государственный университет г. Оренбург Antonova Anna Vladimirovna Candidate of Philology,
Assistant Professor Chair of Theory and Practice of Translation Orenburg State University Orenburg
Филогенетическая ритуализация и речевые повторы в манипулятивных сообщениях Philogenetic Ritual Creation and Speech Repetitions
in Manipulative Messages
Статья посвящена изучению речевых повторов как возможного средства актуализации такой этологической мишени манипуляции, как филогенетическая ритуализация, являющаяся следствием действия инстинкта внутривидовой агрессии.
The article deals with the speech repetitions which are possible to be the means to actualize such an ethological manipulation target as philogenetic ritual creation. Philogenetic ritual creation is the consequence of intragroup aggression instinct action.
Ключевые слова: мишень речевой манипуляции; инстинкт; ритуал; повтор; ритм.
Key words: speech manipulation target; instinct; ritual; repetition; rhythm.
Являясь частью общества, в котором он сам существует и имея ту же природу, что и коллективный реципиент, продуцент манипулятивного сообщения на интроспективном уровне выбирает такие «слабые» места реципиента, которые являются самыми уязвимыми для него самого. Кроме того, воздействие на коллективного реципиента предполагает такое свойство мишеней манипуляции, как их универсальность. Иными словами, наиболее продуктивными мишенями манипуляции должны стать те свойства и качества, которыми обладает практически каждый или абсолютно все представители коллективного реципиента как носителя массового сознания независимо от их пола, возраста, образования, национальности, расы, вероисповедания. Такой универсальной мишенью
манипуляции становится наша генетическая наследственность - инстинкты, действие которых практически неподвластно слагавшейся веками культурной традиции человеческих социетальных групп.
Появившаяся в начале 20 века наука этология, занимающаяся наблюдением и интерпретацией закономерностей поведения животных, а позже и человека, во многом прояснила особенности действия генетических сил, лежащих в его основе. Выдающемуся австрийскому ученому-этологу, лауреату Нобелевской премии К. Лоренцу, много лет занимавшемуся изучением поведения животных, принадлежит несколько важных открытий в области генетически обусловленного поведения живых существ, во многом, на наш взгляд, объясняющих действие механизмов вербальной манипуляции коллективным реципиентом. Одно из таких открытий - инстинкт внутривидовой агрессии и его функции, описанные Лоренцем в книге «Так называемое Зло».
Согласно Лоренцу, инстинкт внутривидовой агрессии и связанная с ним борьба особей внутри одного вида, свойственная абсолютно всем существующим в природе живым существам, выполняют видосохраняющую функцию. На примерах из жизни морских рыб, некоторых видов животных и птиц (в том числе серых гусей, «сложные нормы поведения которых - влюбленность, дружба, иерархические устремления, ревность, скорбь и т.д. - не только схожи с человеческими, но и просто-таки совершенно одинаковы до забавных мелочей» [2; 124], что говорит об общности инстинктов и наличии их определенной роли в сохранении видов), Карл Лоренц убедительно доказал, что внутривидовая агрессия не только способствует сохранению вида, обеспечивая рациональное распределение особей по ареалу для добывания пищи и воспроизведение более сильного потомства в результате победы сильнейшего самца в борьбе за самку, но и приводит к появлению таких никак не ассоциируемых с понятием агрессии явлений, как дружба, любовь, семья. Удивительно, но даже культ хороших манер, включающий в себя традицию приветствия и считающийся продуктом исключительно воспитания и цивилизации, обязан своим появлением именно действию инстинкта внутривидовой агрессии, стимулирующего развитие «жес-
тов покорности», мешающих яростному нападению более сильной особи вида на более слабую и закрепившихся в культурной традиции человека в качестве этикетных норм поведения [2]. И, возможно, именно тем, что дружба, семья, любовь, вежливость и другие «последствия» агрессии являются все-таки результатом действия более глубоких, инстинктивных сил, а не следствием нашей культурной надстройки, приписывающей себе порождение данных ценностей, и объясняется тот факт, что использование указанных явлений в качестве мишеней манипуляции является очень продуктивным с точки зрения достижения планируемого перлокутивного эффекта.
На такое явное свойство политического дискурса, как ритуализирован-ность, обращают внимание многие исследователи этого феномена. Данный вид дискурса, по мнению некоторых ученых, по уровню ритуализированности занимает второе место после религиозного [3; 14]. Несомненно, ритуал занимает важное место в той области коммуникации, которая подразумевает воздействие на реципиента, тем более, что этот реципиент - паства или потенциальный электорат - обладает свойством коллективности. На наш взгляд, объяснение высокого манипулятивного потенциала ритуализированных действий (в том числе и речевых) в политическом дискурсе стоит искать не столько в результате их проявления - речевых стратегиях и тактиках, лежащих на поверхностном уровне фиксированных сообщений продуцентов-политиков, - а в причинах подобного воздействия ритуала на человека, которое потому и является глубоким, что имеет глубокие, генетические основы.
Процесс филогенетической ритуализации был открыт и исследован в начале двадцатого века английским натуралистом Джулианом Хаксли, когда изучая поведение чомги, он обнаружил, что некоторые действия в процессе филогенеза утрачивают свою собственную, первоначальную функцию и превращаются в чисто символические церемонии. Хаксли употреблял термин ритуали-зация без каких-либо кавычек, отождествляя культурно-исторические процессы, ведущие к возникновению человеческих ритуалов, с эволюционными процессами, в ходе которых появились ритуальные церемонии животных [цит. по
2; 106]. На многочисленных примерах из жизни птиц, ученик Хаксли, К. Лоренц, убедительно доказал тождественность функций филогенетических и культурно-исторических ритуалов. Из этих примеров становится понятно, что ритуальное действие возникает и впоследствии закрепляется как средство избежания агрессии, своеобразного «обмана», манипуляции или блокады проявления этого базового инстинкта. Таким же образом, например, возникли действия, входящие в брачный ритуал диких уток и некоторых других птиц. Разумеется, можно иронически отнестись к сравнению политической деятельности человеческого общества и брачных ритуалов насекомых и птиц. Но не потому ли a priori манипулятивная политическая коммуникация так насыщена ритуальными действиями, что причина возникновения ритуалов и характер их природы так глубоко укоренились в нашей генетической памяти, что мы до сих пор испытываем необъяснимое благоговение перед ритуалами как неизбежным следствием эволюции? Человеческая склонность к ритуализации инстинктивна, а, следовательно, как и сами инстинкты, может быть использована в качестве эффективной мишени манипуляции.
Наиболее важной функцией ритуалов, являющейся общей и для ритуалов культурно-исторического происхождения, выросших из традиций ранних человеческих групп, и для ритуалов филогенетической природы, появившихся в период зарождения социальной жизни у высших животных, можно считать функцию сообщения (коммуникативную функцию) [2; 113]. При этом само сообщение, возникшее и закрепившееся в виде определенного ритуального действия, в свою очередь, обладает двумя не менее важными функциями: функцией направления агрессии в безопасное русло и функцией построения прочного союза, удерживающего вместе двух или более собратьев по виду. Так как для благополучия вида (сообщества) очень важным является правильное понимание значения ритуала-сообщения, его однозначность почти всегда обеспечивается и усиливается с помощью неоднократного повторения, придающего ритуальному действию особый ритм и упорядоченность.
Стоит отметить тот факт, что на практически обязательную ритмическую упорядоченность ритуалов обращают внимание многие ученые, объясняя наличие особого ритма в ритуальных действиях тем, что первобытный человек осознавал упорядоченность многих жизненных (биологических) процессов: «как данность воспринимались им смена дня и ночи, времени года [...], сокращение человеческого сердца, вдохи и выдохи и другие функции организма» [1; 16]. Однако, подобное объяснение придает феномену ритуального ритма характер «прикладного» свойства, возникшего извне т со^Шо, тогда как, по нашему мнению, ритуальный ритм, является не свойством или признаком инстинктивной программы ритуализации, а ее непосредственной сутью и содержанием, так же обеспечивающим выживание «коллективному организму» вида, как биологический ритм дыхания и биения сердца. Именно поэтому стремление к ритмизации ритуалов следует считать не порождением культуры, проявившимся в качестве имитации природных ритмов, наблюдаемых человеком в окружающей его среде, а генетической особенностью организма, являющейся - по причине ее коллективности - потенциально продуктивной мишенью манипуляции.
Итак, будучи инстинктивными инструментами «обмана агрессии» и «социального единения», повторы и ритмизация сообщений оказывают определенное воздействие на коллективного реципиента, так как представляют собой средства актуализации соответствующей мишени, которой в данном случае выступает филогенетическая память о ритуализации. Исходя из этого, если повтор сообщения является неотъемлемой частью ритуала, это должно неизбежно прослеживаться в особенностях выстраивания ритуальных текстов и стать еще одним доказательством воздействующей функции данного средства уже на уровне человеческого языка. Самыми древними ритуальными сообщениями человека являются тексты заклинаний, заговоров и молитв (как мы знаем, религия является мощной системой регуляции поведения коллективного реципиента, следовательно, религиозные тексты должны обладать манипулятивным потенциалом). Причем, тенденция к использованию повторов должна прослеживаться в текстах, созданных на разных языках. Приведем несколько примеров подобных текстов.
1. Ритуальное эвенкийское камлание божеству Айыы
Гилталли, гилталли,
Айыыкан, айыыкан,
Дергэл, дергэл, дергэл Хэруллу, хэруллу, хэруллу, май-майчакан бидэй, итчиндэй, итчиндэй,
Комир-комир-комири [...].
(http://www.entheogen.ru/wiki/JevenyJakutii)
2. Текст кельтской молитвы
A Dhia, ann mo ghniamh Ann mo ghniamh,
Ann mo bhriathar,
Ann mo mhiann,
Ann mo chiall,
Ann an riarachd mo chail,
Ann mo shuain,
Ann mo bhruail,
Ann mo chluain,
Ann mo smuain [...]
(http://www.smo .uhi.ac.uk/gaidhlig/corpus/Carmina/)
3. Текст молитвы «Regina Caeli»
Regina caeli laetare, Alleluia;
Quia quem meruisti portare, Alleluia;
Resurrexit sicut dixit, Allelluia;
Ora pro nobis Deum, Alleluia.
Gaude et laetare, Virgo Maria, Alleluia,
Quia surrexit Dominus vere, Alleluia.
(http://www.preces-latinae.org/thesaurus/
BVM/ReginaCaeli.html)
Разумеется, приведенные выше примеры являются лишь маленькой частью огромного корпуса манипулятивных ритуальных текстов, накопленных в процессе эволюции человеческого общества. Не во всех из исследуемых нами текстах встречаются повторы и ритмизация. Однако, даже исходя из анализа данных текстов, можно утверждать, что наше предположение об обязательном наличии в подобных текстах ритмизации и повторов, обусловленных содержанием в нашей филогенетической памяти информации об умиротворяющей и сплачивающей функциях инстинктивной ритуализации, является верным.
Согласно нашему выводу, элементы ритмизации и повтора должны присутствовать и в манипулятивных текстах, функционирующих в пределах политического дискурса, особенно в текстах, рассчитанных на манипулирование сознанием большой аудитории - текстах предвыборных агитационных речей.
Анализ корпуса предвыборных агитационных речей представителей Консервативной Партии Великобритании показывает, что во многих из них действительно содержатся лексические, синонимические и иные виды повторов, а также средства, способствующие ритмизации сообщения. Например:
a) But, we face a stark choice in education today: do nothing - and watch as we fall further behind other nations, do nothing - and watch as the gap between those who have and those who have not widens inexorably,
do nothing - and allow the vicious, violent minority to dominate the playground, and the streets.
Well, I simply refuse to stand on the sidelines and allow that to happen Because we cannot afford to fail in our mission to improve state education.
We know the problems we face in education are a microcosm of the problems we face in all of British society
Over-bureaucratic, over-regulated, over-run by political correctness. Under-performing, under-achieving, under the control of the wrong people.
It has got to change.
(http://www.conservatives.com: Michael Gove, Failing schools need new leadership)
Микротекст а) содержит два вида повторов: анафору (do nothing), вводящую синтаксически параллельные конструкции, способствующие созданию ритмизации, а также редкий вид морфемного повтора (повтор приставки), содержащегося в трех соседних лексемах, что также, несомненно, придает данному манипулятивному сообщению особый ритм. Безусловно, во всех случаях употребления повторов сохраняется и их основная риторическая функция -привлечение внимания к основной теме сообщения. Данная функция не противоречит основной (коммуникативной) функции филогенетической ритуализа-ции - сигнал должен быть понят всеми членами сообщества (именно поэтому он повторяется).
b) There is a choice at this Election. Labour’s failed system or a chance for change. Labour promised to be wise spenders. They turned out to be wasters.
They promised to cut bureaucracy in the NHS. It doubled.
They promised everyone would get an NHS dentist. A million lost it.
They promised no-one would have to sell their home to have to pay for care. But a thousand each week still do so.
They promised to protect local NHS hospitals. But now they say they want to close them.
They promised to end mixed sex wards.
But they failed.
They promised one-to-one care from midwives. They failed.
They promised qualified school nurses for every school. They failed.
They said they would save the NHS. But they have sacrificed it to political interference, endless upheaval, rampant bureaucracy and the scandal of patients left to die on wards while boxes are ticked and Ministers congratulate themselves on their targets.
It’s time for change.
(http://www.conservatives.com: Andrew Lansley, Our NHS - our number one priority)
Пример b) является своеобразным доказательством того, что повтор в речах подобного типа представляет собой не только собственно риторическую необходимость: с точки зрения законов риторики подобное количество анафорических повторов является избыточным (в текстах публичных речей анафорический повтор одного лексемного сочетания или предложения в большинстве случаев используется не более трех раз). В данном же микротесте анафора (They promised) повторяется семь раз, что говорит о действии других факторов выбора средств передачи сообщения, основным из которых, вполне возможно, является инстинктивная ритуализация.
c) Under new government instructions, more than 60 different offences could be punished with a mere caution.
Possession of Class A drugs - caution?
Actual bodily harm - caution?
Threatening to kill - caution?
So much for tough on crime, when the Government can’t even achieve the most basic task of protecting the public.
Labour - tough on the causes of crime?
What about tough on the causes of crime?
What are the causes of crime?
Alcohol is a cause of crime, a factor in half of violent crime. Yet 10,000 fewer drunks have been prosecuted each year.
(http://www.conservatives.com: David Davis, The Walk On By Society)
Результаты проведенного нами исследования показывают, что в большинстве текстов, функционирующих в рамках дискурсов, основной задачей которых является управление коллективным реципиентом, содержится большое число повторов (анафора, эпифора, лексемные повторы, звуковые повторы, морфемные повторы), которые способствуют усвоению передаваемого сигнала за счет ритмизации сообщения, имитирующей инстинктивную ритуализацию, что в свою очередь, доказывает важность этологического фактора в процессе речевого манипулирования.
Библиографический список
1. Дьяконов, И. М. Архаические мифы Востока и Запада [Текст] / И. М. Дьяконов. -М.: Наука, 1990. - 246 с.
2. Лоренц, К. Так называемое зло. К естественной теории агрессии [Текст] // Оборотная сторона зеркала. - М.: Республика, 1998. - С. 62 -242.
3. Шейгал, Е. И. Семиотика политического дискурса [Текст] / Е. И. Шейгал. -Волгоград: Перемена, 2000. - 368 с.
Bibliography
1. Dyakonov, I. M. The Archaic Myths of the East and the West [Text] / I. M. Dyakonov. -M.: Nauka, 1990. - 246 p.
2. Lorents, K. The So-called Evil. To the Natural History of Aggression [Text] / K. Lorents //
The Back Side of the Mirror. - M.: Respublika, 1998. - P. 62 -242.
3. Sheygal, E. I. The Semiotics of the Political Discourse [Text] / E. I. Sheygal. - Volgograd:
Peremena, 2000. - 368 p.
