Фикции в семейном праве как юридико-технические приемы Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 347.6 (575.2) (04)

Курумшиева Э.И.

к.ю.н., и.о. доцента, кафедра гражданского права и процесса, юридический факультет, Кыргызский национальный

университет им. Ж. Баласагына

ФИКЦИИ В СЕМЕЙНОМ ПРАВЕ КАК ЮРИДИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ

В статье выявлены и рассмотрены правовые фикции в сфере семейно-правового регулирования как особые средства юридической техники. Анализ и характеристика юридических фикций даны на основе семейного законодательства Кыргызской Республики.

Ключевые слова: Кыргызская Республика, юридическая фикция, юридическая техника, семейное право, особый прием, правовое регулирование, признание родства ребенка, усыновление (удочерение), объявление судом умершим.

Процесс социально-экономических, политических, духовных преобразований в обществе и государстве влечет за собой обновление законодательства, видоизменяются тенденции его совершенствования и условия функционирования. Одной из наиболее серьезных проблем в Кыргызской Республике является противоречивость законодательства, наличие в нем недостатков как содержательного, так и технического порядка, вызывающих существенные трудности для правореализационной практики.

В связи с этим приобретает особую актуальность исследование вопросов юридической техники. Уровень юридической техники, помимо прочего, определяется разнообразием средств, которые законодатель применяет при регулировании общественных отношений. Одним из юридико-технических приемов является применение так называемых правовых (юридических) фикций. Фикция в переводе с латыни — выдумка, вымысел, несуществующее, мнимое, ложное. Фиктивный — мнимый, выдаваемый за действительное [1, с. 1306].

Фикции представляют собой правовую конструкцию, которая позволяет признавать юридическими фактами либо вовсе не существующие, либо лишь вероятно существующие факты. В юриспруденции — это особый прием, который заключается в том, что действительность подводится под некую формулу, ей не соответствующую или даже вообще ничего общего с ней не имеющую, чтобы затем из этой формулы сделать определенные выводы. Это необходимо для некоторых практических нужд, поэтому фикции закрепляются в праве.

Фикции довольно часто встречаются во всех отраслях права. В юридической литературе проблема юридических фикций разработана слабо. В дореволюционном правоведении к этому вопросу обращались Д.И. Мейер, Г.Ф. Дормидонтов, И.И. Оршанский [2]. Работы этих ученых, в свою очередь, основывались на трудах немецких и английских юристов.

Фикция как юридико-технический прием имеет многовековую традицию. Он известен со времен римского права. Вызвано же это было, прежде всего, тем, что римскому праву был свойственен известный формализм и консерватизм. В силу этого оно очень неохотно реагировало на изменения в общественных потребностях. Но на помощь пришла деятельность римских правоприменителей — преторов, которые в обход той или иной нормы цивильного права фактически создавали свое собственное правило, которое отвечало бы запросам общества. Для этого они и стали прибегать к вымыслам. Например, чтобы взыскать с иностранца долг в пользу римского гражданина, необходимо было формально признать его гражданином Рима, откуда и возникла соответствующая преторская фикция.

Не обошло стороной это явление и семейное право. Например, римский брак cum manu — под властью мужа. Гегель заметил: «Мы не находим у римлян семейных отношений, основанных на любви и на чувстве, но вместо доверия проявляется принцип суровости, зависимости и подчинения. В сущности, брак в его строгом и формальном виде вполне имел характер вещного отношения: жена принадлежала мужу, и брачная церемония основывалась на ^emptio в той форме, в какой эта формальность могла соблюдаться и при всякой другой покупке». ^emptio означала покупку жены у ее paterfamilias. Как и всякая покупка, она совершалась в форме mantipatio в присутствии 5 свидетелей весовщика. Жених произносил соответствующую формулу, а затем передавал металл домовладыке невесты. Помимо формы ^emptio, брак мог быть установлен путем usu, т.е. фактически брачным сожительством в течение года. Во всех этих случаях мы имеем применение к семейным отношениям фикций: продажи, виндикации, давности, которые позволяли решать вопросы, возникающие в семейных отношениях в Древнем Риме, другими способами не решаемые вовсе либо решаемые более сложным путем.

Рассмотрим некоторые нормы, относящиеся к разряду фикций в современном семейном праве Кыргызской Республики.

Можно выделить следующие фикции:

• признание родства ребенка при записи в свидетельство о рождении;

• правоотношения, связанные с усыновлением детей;

• получение фамилии одного из супруга другим при вступлении в брак;

• общее имущество и раздел данного имущества супругов;

• прекращение брака вследствие объявления судом одного из супругов умершим (признания безвестно отсутствующим).

Так, одной из фикций в семейном праве является признание родства ребенка. Происхождение ребенка от родителей (родителя) удостоверяется внесением органом загса сведений о родителях (родителе) в запись акта о рождении ребенка. В соответствии с записью акта о рождении орган загса выдает свидетельство о рождении ребенка. Содержащиеся в свидетельстве сведения о родителях (родителе) ребенка, внесенные на основании записи акта о рождении, являются доказательством происхождения ребенка от указанных в свидетельстве родителей (родителя). Исключения составляют случаи, когда сведения об отце ребенка в книге записей рождений внесены по заявлению матери, не состоящей в браке (п. 3 ст. 54 СК КР) [3], а также когда сведения об отце или матери ребенка в книге записей рождений записываются по указанию усыновителя (п. 3 ст. 55 Кодекса КР о детях) [4]. Такие сведения — фикция, которая доказательством происхождения ребенка от указанного в записи лица в действительности не является, а только предполагается законом.

Объективное право может закрепить ту или иную фикцию, но с течением времени с расширением сферы правового регулирования фикция может утратить свое значение, будучи заменена нормами реального содержания. Возьмем для примера нормы, связанные с усыновлением (удочерением).

Усыновленный ребенок должен быть максимально приближен в правовом смысле к родным детям усыновителя. Полное приравнивание усыновленного ребенка к родным детям усыновителя происходит на основании произведенного в соответствии с требованиями закона усыновления. Усыновители наделяются родительскими правами и обязанностями, которые утрачивают кровные родители ребенка. Несмотря на прекращение правовых отношений между усыновленным и его кровными родственниками, сам факт родства, следовательно, и препятствия биологического характера для заключения брака сохраняются. Поэтому, несмотря на усыновление, факт кровного родства остается препятствием для заключения брака между близкими родственниками.

Таким образом, усыновленные дети и их потомство по отношению к усыновителям и их родственникам, а усыновители и их родственники по отношению к усыновленным детям

и их потомству приравниваются в личных неимущественных и имущественных правах и обязанностях к родственникам по происхождению. Усыновленные дети утрачивают личные неимущественные и имущественные права и освобождаются от обязанностей по отношению к своим родителям (своим родственникам).

Эта норма — фикция: к родственникам приравниваются те, кто таковыми заведомо не являются, и исключаются из состава родственников действительные родственники. Данная фикция предоставляет большие фактические и законодательные удобства. В тексте нормативных актов, упоминая родных детей, не нужно специально оговаривать права и обязанности усыновленных (удочеренных), в любых правоотношениях с участием усыновленных (удочеренных) достаточно доказательства факта усыновления (удочерения), чтобы определить статус ребенка и т.д. Поэтому, когда закон говорит, что родители являются законными представителями своих детей без специальных полномочий или что членами семьи собственника жилища признаются постоянно совместно проживающие супруги и их дети, то ясно, что под детьми имеются также в виду усыновленные (удочеренные).

Однако законодатель может пойти по пути прямой регламентации прав и обязанностей усыновленных (удочеренных) лиц. Тогда, при том же правовом результате, какой достигается установлением упомянутой фикции, меняется юридический инструментарий. В процитированных статьях закона заметен зародыш отступления от чистой фикции, поскольку в них говорится не только о приравнивании статуса усыновленных к детям, но и дается определенная расшифровка прав и обязанностей, и, следовательно, происходит замена правовой конструкции фикции на иной юридический инструмент — прямое нормативное регулирование.

Кроме того, в соответствии со ст. 55 Кодекса КР о детях «по просьбе усыновителя усыновленному ребенку присваиваются фамилия усыновителя, а также указанное им имя», а «отчество усыновленного ребенка определяется по имени усыновителя, если усыновитель мужчина, а при усыновлении ребенка женщиной — по имени лица, указанного ею в качестве отца усыновленного ребенка» [4]. Данные положения применяются для сохранения тайны усыновления (а следовательно — и максимально возможного уравнивания статуса родного и усыновленного ребенка) и полностью соответствуют сущности отрасли семейного права.

В то же время существует изъятие из данной нормы: «Изменение фамилии, имени и отчества усыновленного ребенка, достигшего возраста десяти лет, может быть произведено только с его согласия...», — данная норма соотносится с правом ребенка выражать собственное мнение и подразумевает выражение подлинной воли усыновляемого ребенка. При этом согласия ребенка не требуется в случае, когда ребенок до подачи заявления об усыновлении проживал в семье усыновителя и считает его своим родителем, что способствует максимальной реализации интересов как усыновителей, так и ребенка, поскольку разглашение тайны усыновления может причинить моральные и нравственные страдания ребенку, затруднить процесс его адаптации в новой семье и воспрепятствовать созданию нормальной семейной обстановки. По просьбе усыновителей могут быть изменены не только фамилия, имя и отчество, но и «дата рождения усыновленного ребенка, но не более чем на три месяца, а также место его рождения» (ст. 56 Кодекса КР о детях). Изменение даты рождения усыновленного ребенка допускается только при усыновлении ребенка в возрасте до года [4].

Данные меры также применяются для обеспечения тайны усыновления и в интересах усыновленного в целях пресечения ситуаций неопределенности, способных вызвать травмирующие психические переживания у ребенка. К примеру, если усыновители постоянно проживают в одной местности и не имеют возможности выехать в другое место на определенное время, изменение даты рождения ребенка способствует обеспечению видимости кровной связи между усыновителями и усыновленным ребенком для окружающих. Изменение даты рождения бывает также необходимым, если усыновительница

имитирует беременность, роды или если в семье усыновителей уже есть ребенок, дата рождения которого отличается от даты рождения усыновленного ребенка менее чем на 9-10 месяцев. При этом изменение даты рождения ребенка имеет практическое значение как в момент усыновления, так и впоследствии. Когда ребенок достигнет совершеннолетия, новая дата повлияет на ряд прав и обязанностей усыновленного ребенка (например, на пенсионные права ребенка, исполнение воинской обязанности) [5].

Метод юридической фикции в семейном законодательстве Кыргызской Республики применяется и в случаях установления происхождения детей, родившихся в результате применения методов вспомогательных репродуктивных технологий и суррогатного материнства. Главной задачей, стоящей здесь перед законодателем, является соблюдение прав и родителей (как биологических, так и юридических), и ребенка, а уравнивание биологического и юридического состояний необходимо, прежде всего, из гуманных соображений. Например, в случае применения методов вспомогательных репродуктивных технологий в целях пресечения неоднозначных ситуаций (таких, как отказ от ребенка родителей, давших согласие на применение репродуктивных технологий, установление отцовства по отношению к лицу, явившемуся донором материала и т.п.) законодательно закрепляется, что «лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона (в том числе другой женщине), в случае рождения ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей актов гражданского состояния» (п. 4 ст. 54 СК КР). Супруги, давшие согласие на имплантацию эмбриона другой женщине, а также суррогатная мать не вправе при оспаривании материнства и отцовства после совершения записи родителей в книге записей рождений ссылаться на эти обстоятельства (п. 3 ст. 55 СК КР).

В свою очередь «женщина, не состоящая в браке и давшая согласие на искусственное оплодотворение, а также суррогатная мать не вправе обращаться в суд с требованием об установлении отцовства к мужчине, явившемуся донором половых клеток, которые применялись при использовании вспомогательных репродуктивных технологий» (п. 2 ст. 52 СК КР), а «супруг, давший в порядке, установленном законом, согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, не вправе при оспаривании отцовства ссылаться на эти обстоятельства» (п. 3 ст. 55 СК КР).

В случае использования технологии суррогатного материнства сам факт рождения ребенка также обусловлен многими факторами: истинной матерью, выносившей и родившей ребенка, является суррогатная мать, и с ее стороны существует возможность отказа в регистрации в качестве родителей ребенка супругов, давших согласие на имплантацию эмбриона. Ситуация родительской неопределенности требует вмешательства законодателя, в первую очередь, с целью обеспечить спокойствие ребенка.

Другой пример фикции. Имущество, приобретенное совместно лицами во время нахождения в браке, который признан недействительным, считается их общей долевой собственностью и может быть разделено по соглашению между ними. При разделе общего имущества супругов и определении долей в этом имуществе доли супругов признаются равными, если иное не предусмотрено договором между супругами, что тоже фикция, так как супруги, имея одинаковые права на общее имущество, на самом деле могут иметь разные доли вклада в это общее имущество.

Брак прекращается вследствие смерти или вследствие объявления судом одного из супругов умершим (ст. 17 СК КР). Положение в части объявления судом одного из супругов умершим можно считать фикцией, так как человек, объявленный умершим, фактически может оказаться живым.

Примером фикции также является правило о моменте прекращения брака вследствие его расторжения судом (п. 1 ст. 26 СК КР).

Также в гражданском процессе применяется следующее правило: судебная повестка направляется по прежнему месту жительства при отсутствии сообщения о его перемене, хотя

суду достоверно известно, что ответчик там не проживает и повестка до адресата не дойдет. В самом деле, не объявлять же розыск, чтобы обеспечить присутствие ответчика, например, при рассмотрении дела о расторжении брака. Это потребует значительных общественных затрат и процесс растянется надолго. Смысл фикции всегда выражается словами «как бы», «как если бы», «допустим». Но в отличие от презумпций этот вымысел неопровержим. Фикция всегда императивна.

Таким образом, юридическая фикция в семейном праве — это способ правового регулирования, при котором законодатель придает объекту правового регулирования те свойства, которыми данный объект не обладает. В самом общем виде использование правовых фикций освобождает от необходимости объяснять многие положения семейного права; упрощает процедуру регулирования; будучи особым приемом, оптимизирует нормативную систему; устраняет неопределенность в правовом регулировании; способствует охране семейных прав граждан. Фикция противостоит истине, но принимается за истину и никому не вредит.

Литература

1. Варшавская Е.А. Новейший энциклопедический словарь / Е.А Варшавская. — М., 2004. — 1424 с.

2. Скворцов О.Ю. Сделки с недвижимостью в коммерческом обороте / О.Ю. Скворцов. — М.: Волтерс Клувер, 2006. — 350 с. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://lib.sale/pravo-grajdanskoe-uchebnik/nedvijimost-kak-yuridicheskaya-71318.html

3. Семейный кодекс Кыргызской Республики от 30 августа 2003 года № 201. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http//toktom.kg.

4. Кодекс Кыргызской Республики о детях от 10 июля 2012 года № 100. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http//toktom.kg.

5. Ильина Е.В. Юридическая фикция в семейном законодательстве Республики Беларусь // Современные научные исследования и инновации. — 2011. — № 5 [Электронный ресурс].-Режим доступа: http:web.snauka.ru