CC BY
34
УДК 821.133.1
НОВОЕ ПРОШЛОЕ • THE NEW PAST • № 4 2019 DO1 10.23683/2500-3224-2019-4-162-171
ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ЗАПАХОВ В РОМАНЕ П. МОДИАНО «ИЗ САМЫХ ГЛУБИН ЗАБВЕНИЯ»
Н.С. Шуринова
Аннотация. В статье исследуется феноменология и поэтика запахов как значимые элементы концепции романа Патрика Модиано «Из самых глубин забвения» (1995). В фокусе внимания специфические функции, которыми наделяются запахи. Последовательно обращаясь к «запаху гостиниц», запаху индийской конопли и запаху эфира, мы приходим к выводу о том, что обонятельные впечатления, с одной стороны, придают роману Модиано субъективную модальность и позволяют подробно запротоколировать восприятие событий главным героем; воспоминания выстраиваются не только как рассказ о местах, но и как рассказ о запахах. С другой стороны, запахи выполняют символическую функцию: они закрепляются за определенным пространством и периодом жизни главных героев, становясь выразителями ключевых настроений, связанных с конкретным этапом личной истории. Наиболее интересным представляется запах эфира, который конструирует в романе любовный нарратив: эфир, ассоциируемый в сознании главного героя с его возлюбленной Жаклин, является как маркером динамики любовных переживаний, так и индивидуальным символом любви в целом. Кроме того, запах эфира и переживание любви предстают экзистенциальным ориентиром, через который герой определяет свою будущую жизнь. В ходе исследования мы отмечаем сходства и различия концепции памяти Модиано с экзистенциалистскими идеями Ж.-П. Сартра, а также с прустов-ским вниманием к ощущениям.
Ключевые слова: Модиано, запахи, пространство, экзистенциальный проект, память, феноменология, Пруст, Сартр.
Шуринова Наталья Сергеевна, кандидат филологических наук, старший преподаватель, Институт филологии, журналистики и межкультурной коммуникации, Южный федеральный университет, 344006, Россия, Ростов-на-Дону, пер. Университетский, 93, interjectio@yandex.ru.
THE PHENOMENOLOGY OF SMELLS IN THE NOVEL "DU PLUS LOIN DE L'OUBLI" BY P. MODIANO
N.S. Shurinova
Abstract. The article explores the phenomenology of smells in the novel "Du plus loin de l'oubli" (1995) by Patrick Modiano. We consider the poetics of smells as an important structural element of Modiano's novel, as well as the specific functions that smells are endowed with. Consistently referring to the "smell of hotels", the smell of Indian hemp and the smell of ether, we come to the conclusion that the olfactory impressions give a subjective modality to the Modiano's novel. It gives us a detailed recording of the perception of the events by the main character; the hero's memories aren't only a story about places, but also a story about smells. On the other hand, smells perform a symbolic function: they are assigned to a certain space and period of life of the main characters, expressing the key moods associated with a particular stage of personal history. The smell of ether, which constructs the love narrative in the novel, seems to be the most interesting: the ether, associated in the mind of the main character with his beloved Jacqueline, becomes both a marker of the dynamics of love experiences and an individual symbol of love in general. In addition, the smell of ether and the experience of love appear as an existential guide through which the hero determines his future life. While analyzing, we note the similarities and differences in the concept of memory of Modiano with the existentialist ideas of J.-P. Sartre, as well as M. Proust's attention to sensations.
Keywords: Modiano, smells, space, existential project, memory, phenomenology, Proust, Sartre.
I Shurinova Natalia S., Candidate of Science (Philology), Senior Lecturer, Institute of Philology, Journalism and Cross-Cultural Communication, Southern Federal University, 93, Universitetskiy Lane, Rostov-on-Don, 344006, Russia, interjectio@yandex.ru.
Художественная проза Нобелевского лауреата по литературе Патрика Модиано, известного своим обращением к темам памяти и исторического прошлого, вызывает огромное количество разнообразных реакций. При этом исследователи сходятся в том, что в своих романах Модиано чрезвычайно внимателен к географическим маркерам прошлого. Так, С. Сироткин утверждает, что романы Модиано в целом отличает «топографическая детализация пространства и времени» [Сироткин, 2015]. А. Пуарсон называет романы Модиано «интимной географией» [Poirson, 1978, p. 41]. М. Нодин описывает Париж в художественном видении Модиано [Naudin, 1989], а М. Шерингэм - Лондон [Sheringham, 2012]. Роман «Из самых глубин забвения» («Du plus loin de l'oubli», 1995) показывает героя, который находится в состоянии экзистенциального кризиса, и попытка преодолеть кризис для него связывается с процедурой реконструкции давних переживаний. У Модиано эта реконструкция становится географической: огромное значение для романа имеет точность в указании парижских и лондонских улиц, переулков, кварталов и т.д.
Отметим, что восстановление памяти Модиано совершает не только при помощи пространственных образов и деталей, но и посредством поэтики запахов, которая, на наш взгляд, занимает в романе одно из важнейших мест. Запахи придают тексту о пространстве субъективную модальность: ведь история имеет ценность лишь «постольку, поскольку она живет и оживает в сознании и чувствах рассказчика» [Пестерев, 2014, с. 77]. Мы полагаем, что Модиано в своем тексте выстраивает феноменологию запахов: различные запахи связываются с определенной тематикой, передают разнообразные оттенки переживаний и состояний, структурируют воспоминания главного героя. Кроме того, запахи выступают и как экзистенциальный ориентир, связывающий прошлое с настоящим.
Начнем с запаха гостиниц, который в романе одновременно соотносится с определенным пространством, но также становится выразителем духовного состояния главных героев. Важно, что гостиница или отель традиционно символизируют транзит - переход в новое состояние. В данном случае это пространство связывается с переживанием неуверенности в будущем и неопределенности.
Главный герой, которого Модиано оставляет безымянным, вместе со своей возлюбленной Жаклин принимают решение бежать из Парижа, чтобы отправиться на Майорку, которая видится им в утопическом свете - как место, где возможна «новая жизнь». Побег из Парижа становится значимым выбором, связывающим судьбы героев: они оба порывают с прошлым, старыми знакомствами и связями, чтобы радикально изменить свои жизненные траектории. Из Парижа они направляются в Лондон, который предстает как своеобразный перевалочный пункт между «пространством отчуждения» (Парижем) и «пространством свободы» (Майоркой).
В Лондоне герои селятся в пансионах, где ощущают постоянное беспокойство:
«Сомнение настигало нас в один и тот же час, ночью, по дороге в гостиницу, в перспективе очутиться в номере, где мы жили словно беглецы, до тех пор, пока позволит хозяин» [Модиано, 1998].
Гостиница воспринимается как пространство неуютное, отталкивающее. Герои стараются проводить непосредственно в отеле как можно меньше времени: они смотрят в кинотеатрах одни и те же фильмы только для того, чтобы не возвращаться в неприятное место.
В романе возникает привязанный к пространству специфический концепт «отельного запаха», под которым подразумеваются особые обонятельные впечатления, ассоциируемые с опытом нахождения в зоне транзита:
«Каждую ночь нам хотелось съехать, из-за витавшего в номере сладковатого запаха. Я не знал, откуда он - из водостока, из кухни или от сгнившего паласа. По утрам мы долго гуляли в Гайд Парке, чтобы избавиться от этого пропитавшего одежду запаха. Он выветривался, но снова возвращался днем» [Модиано, 1998].
Значение выражения «гостиничный запах» понимают и герой, и героиня, оно становится дополнительным фактором, скрепляющим их судьбы. Запах гостиниц для героев является общим феноменом: общие ассоциации обеспечивают схождение в их феноменологических картинах.
При этом объяснить смысл понятия подчас делается непростой задачей. Например, Линда Джэкобсен, с которой герои знакомятся в Лондоне, улавливает его не сразу даже после объяснения на английском:
«- Самое ужасное, - сказала ей Жаклин по-французски, - это гостиничный запах...
Я худо-бедно перевел. В конце концов Линда поняла» [Модиано, 1998].
Симптоматично, что герои проживали в гостиницах и когда находились в Париже, но только в Лондоне запах гостиниц приобретает концептуальное значение. По сути, ощущение отчужденности, переживаемое в зоне транзита, оказывается схожим с парижскими впечатлениями: герои так же несвободны, не могут сами строить свою судьбу.
Однако запах гостиниц, о котором герой постоянно рассуждает в Лондоне, словно пропитывает жизни героев, становится символом духовной стагнации. «Гостиничный запах» является в романе маркером, определяющим конкретный этап в жизни героев. Гостиница воспринимается ими как место вынужденного пребывания, своеобразное «чистилище» на пути в рай. В этом пространстве герои находятся длительное время и словно застревают в нем, не в силах двигаться дальше, не находя ни средств, ни возможностей продолжить жизненный проект:
«Я все еще чувствовал приторный запах гостиницы и спросил себя, через сколько дней он окончательно выветрится из нашей жизни» [Модиано, 1998].
К запаху гостиниц тематически примыкает запах индийской конопли, символизирующий в романе период, когда герои проживали вместе с Линдой в квартире Петера Рахмана. Рахман сначала обеспечивает беглецам бесплатное проживание
в гостинице, затем предлагает поселиться в одной из принадлежащих ему квартир и занимает Жаклин крупную сумму денег, необходимую для того, чтобы в конце концов уехать на Майорку и устроиться там. Важна сама фигура Рахмана: с ним связаны одновременно ожидания героев на лучшую жизнь, но вместе с тем он снова лишает их свободы, вновь ввергает в отчужденное зависимое состояние.
С этой точки зрения символично, что Рахман опосредованно связан с гостиничным бизнесом: он занимается покупкой и продажей недвижимости. Запах индийской конопли в квартире, где живет Линда, главный герой вначале также сравнивает с гостиничным:
«Витал запах, столь же пронзительный, как в гостинице, но мягче: запах индийской конопли» [Модиано, 1998].
Коноплей в романе пахнет Линда, занимающая соседнюю комнату. Но, несмотря на это, запах сам по себе оказывается значимым, определяющим пространство квартиры Рахмана и жизнь в ней: герой вспоминает об этом времени именно через обонятельные ассоциации.
С одной стороны, в этой квартире у героев появляются новые возможности, они чувствуют себя намного свободнее. Герой задумывается о собственном творчестве, читая сценарий Майкла Савундры и внося в него правки, Жаклин строит планы о переезде на Майорку. С другой стороны, зависимость от Рахмана ничем не отличается от тех зависимостей, которые Жаклин испытывала в Париже: Рахман кажется ей вполне безопасным, так как она привыкла к людям подобного типа. Запах конопли, таким образом, индивидуализирует переживание пространства, делая его более уютным, но при этом намекает на шаткое положение героев и неосуществимость их главной мечты: они все равно находятся в чужом месте, пропитанном чужим запахом.
Однако наибольшей значимостью наделяется запах эфира, который у главного героя ассоциируется с Жаклин. По всей видимости, имеется в виду диэтиловый эфир, героиня использует его в качестве наркотического средства. Первый раз запах эфира упоминается в эпизоде, когда герой случайно замечает пятно на подушке:
«На наволочке красовалось пятно. Наклонившись, чтобы положить альбомы, я уловил исходящий от подушки и от постели запах эфира» [Модиано, 1998].
Эфир упоминается вновь, когда главный герой остается в номере Жаклин и Ван Бевера:
«Когда я ночевал один в их номере, там вечно витал тот же запах эфира. Синий флакон стоял на полке над раковиной» [Модиано, 1998].
С самого начала заметно, что эфир связывается с моментами интимности: главный герой проникает в личное пространство Жаклин, где ее тайны, потенциально способные вызвать осуждающее отношение, оказываются незащищенными.
Специфично, что сначала герой старается не реагировать на пристрастие Жаклин, но невольно подмечает детали. Деликатное поведение вызывает доверие героини, и в итоге каждое упоминание эфира маркирует новый этап в развитии отношений между героями:
«Ближайшая аптека находилась возле моего отеля, на бульваре Сен-Жермен. Она купила не только аспирин, но и флакончик эфира. Несколько минут мы шли вместе, до угла улицы Бернардинцев. Она остановилась у входа в мой отель.
- Если хотите, можем поужинать вместе» [Модиано, 1998].
В конце концов главный герой обнаруживает у Жаклин ватку, смоченную эфиром, она, стесняясь и как бы оправдываясь, говорит, что это средство помогает ей справиться с приступами кашля. В этот момент герой принимает решение согласиться поверить Жаклин и сам вдыхает пары эфира - намеренно, ради установления близости. Таким образом, запах эфира предстает в романе средством обретения любви и самим актом любви как таковым:
«Я понюхал ватку, а потом флакон. Она тоже. Мои легкие наполнились прохладой. Я лег рядом с ней. Мы прижались друг к другу и провалились в пустоту» [Модиано, 1998].
Важно отметить, что само переживание любви, связанное с запахом эфира и наркотическим опьянением, в романе ассоциировано с состоянием сна, забвения себя. С одной стороны, любовь представляет собой потерю ориентации, переход в иррациональное состояние: неслучайно поэтому герой описывает его как «падение в пустоту». С другой стороны, это состояние полной растворенности в личности другого, слияние с другим, которое требует частичного отказа от своего «Я» в пользу переживания любви. «Падение в пустоту» в данном случае можно прочесть как отказ от своих суждений, необходимый для того, чтобы понять другого и его мир.
Впоследствии с вдыханием паров эфира связывается также и чувство ревности:
«Сейчас вернутся в номер. Будут нюхать эфир, как мы этой ночью?» [Модиано, 1998].
Эфир показан как «тайна», связывающая героя и героиню, знак доверия и принятия личности другого: Ван Бевер запрещает Жаклин нюхать эфир, она делает это тайком от него, но при этом доверяется герою.
Запах эфира, таким образом, становится в романе, с одной стороны, знаком Жаклин, метонимическим указанием на ее индивидуальность. Образ героини неизбежно восстанавливается в сознании героя, когда он начинает чувствовать или вспоминать запах. С другой стороны, эфир выступает здесь и как символ любви в целом. Упоминания эфира в различных контекстах выстраивают любовный нарра-тив и динамику любовных переживаний: установление доверия, появление интимного секрета, чувство ревности и т.д.
Примечательно, что запах эфира выполняет и другую функцию. Он создает экзистенциальный якорь, связывающий прошлое с настоящим.
Отметим, что проблема памяти в романе решается своеобразно. На первый план здесь выходит забывчивость и сам феномен забывания. Герой забывает факты, подробности своей жизни, а вместе с ними теряется и содержание «Я», что вселяет в героя чувство растерянности, делает его «неприкаянным скитальцем». В одном из эпизодов он остается наедине с собой, понимает, что стирание из памяти событий прошлого сделало его «никем», обнулило «Я», и теперь о его существовании можно судить лишь по внешним приметам, документам, не имеющим никакой экзистенциальной ценности:
«Узы, связующие меня с настоящим, растягивались все больше. Было бы действительно досадно кончить свои дни на этой скамье с потерей памяти1 не в силах даже дать свой адрес прохожим... К счастью, у меня в кармане лежало свидетельство о рождении» [Модиано, 1998].
Воспоминание о Жаклин и о времени, проведенном с ней, выступает как путеводная нить, способная восстановить единство времен. Подчеркнем, что Модиано показывает воспоминание как экзистенциальный выбор: из всех возможных событий собственной жизни герой хватается за то, которое его сознанию представляется наиболее важным и значимым в личной судьбе. Он не помнит подробностей своего детства, забывает отца и мать, но помнит, что происходило в те несколько месяцев, когда он был с Жаклин:
«Из этой блеклой и невыразительной череды дней еще выделялись только те, в которые я познакомился с Жаклин и Ван Бевером. Почему этот эпизод, а не какой-либо другой? Может быть потому, что он был не закончен» [Модиано, 1998].
Модиано создает оригинальную концепцию памяти. В определенной степени она близка сартровской теории экзистенциального проекта. В своих работах Сартр неоднократно подчеркивал, что человек сам является источником своего прошлого, а также говорил о необходимости преодоления прошлого, отказа от иллюзии детерминизма: «Человек - существо, которое устремлено к будущему и сознает, что оно проецирует себя в будущее» [Сартр, 1990, с. 323].
Забывающий герой Модиано стремится к сартровскому «ничто»: он отсекает от себя все лишнее, оставляя только лично значимый опыт. Однако Модиано не достигает негативизма Сартра: конкретное воспоминание, которое воскрешает герой, не отрицается, но воспринимается как «трамплин» в будущее, продолжение старого «Я» в настоящем.
1 В оригинале «Cela aurait été vraiment dommage de finir sur le banc dans une sorte d'amnésie et de perte progressive d'identité» [Modiano, 1996, p. 136]. Дословно: «Было бы действительно досадно закончить свою жизнь на скамье в какой-то амнезии и с прогрессирующей потерей идентичности» (перевод автора).
Заметим, что эта цельность восстанавливается именно благодаря воспоминанию о запахе: здесь проявляется близость Модиано и М. Пруста. Эфир становится для героя своеобразным печеньем «Мадлен», позволяющим Марселю перенестись в события прошлого: «Но в то самое мгновение, когда глоток чаю с крошками пирожного коснулся моего неба, я вздрогнул, пораженный необыкновенностью происходящего во мне. Сладостное ощущение широкой волной разлилось по мне, казалось, без всякой причины. <...> Я перестал чувствовать себя посредственным, случайным, смертным» [Пруст, 2017, с. 56-57].
Однако если для Марселя реконструкция памяти ведет к экзистенциальному преодолению смерти через совмещение прошлого и настоящего, то для героя Модиано воспоминание об эфире является мостиком в будущее. М. Курно определяет такую связь как «прошлое будущего» («les passés du futur») - прошлое, которое является частью будущего [Cournot, 2012, p. 40].
Симптоматично, что еще в начале романа герой выстраивает проспекцию, понимая, что эфир и чувства к Жаклин и запах эфира станут одной из экзистенциальных доминант его жизненной истории:
«Запах эфира неумолимо держался на подушке. Опять она его нюхала? А позже, не будет ли этот запах навечно ассоциироваться для меня с Жаклин?» [Модиано, 1998].
В период экзистенциального кризиса герой начинает искать Жаклин, случайно замечает ее на улице и пытается выяснить, где она живет и что с ней случилось. Поиски приводят его в один из парижских домов, где некий Дариус принимает гостей. Героя быстро признают «своим», ему удается проникнуть в дом, и Жаклин действительно оказывается там, но теперь она замужем и живет под именем Тереза Кэсли. Жаклин отказывается узнавать героя, делая вид, что они незнакомы, и поддерживает непринужденную беседу.
Примечательно, что Жаклин узнает героя именно тогда, когда он упоминает об эфире:
«- Вам больше не требуется эфир, чтобы перестать кашлять...» [Модиано, 1998].
Момент узнавания важен сразу по нескольким причинам. Жаклин, сменившая имя, символически перечеркивает этим прошлое, живет «новой» жизнью. Для героя же она является значимым «другим», который может подтвердить те смыслы, которыми он сам наделяет свою судьбу.
Кроме того, в момент узнавания герои могут выстроить дальнейший проект своих жизней. Однако и здесь они не получают определенности: будущее представляется лишь призрачной возможностью, герои обрисовывают свою судьбу как мифологический цикл встреч и расставаний:
«- Если мы станем встречаться только каждые пятнадцать лет, - сказала она, - то в следующий раз ты рискуешь меня не узнать» [Модиано, 1998].
Можно прийти к заключению, что феноменология запахов в романе Модиано представлена как разносторонний комплекс обонятельных впечатлений, каждое из которых выполняет особые функции, связывается с определенными впечатлениями на различных этапах жизни героя. Разные запахи («запах гостиниц», запах индийской конопли, запах эфира) выстраивают траекторию воспоминаний главного героя, символически связываются с пространствами, в которых он пребывает, отображают динамику душевных переживаний. Кроме того, запах эфира выступает в романе Модиано как экзистенциальный ориентир, опираясь на который герой пытается определить свое будущее, остающееся, тем не менее, неясным и зыбким.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Модиано П. Из самых глубин забвения. 1998. URL: https://www.rulit.me/books/iz-samyh-glubin-zabveniya-read-115163-1.html (дата обращения - 15 сентября 2019 г.). Пестерев В.А. Лирико-поэтическая форма минималистского романа Патрика Модиано «Из самых глубин забвения» // Романная проза запада на рубеже XX-XXI столетий, 1990-2014 / Под ред. Пестерева В.А. Волгоград: Изд-во ВолГУ 2014. С. 75-92.
Сартр Ж.-П. Экзистенциализм - это гуманизм // Сумерки богов. М.: Политиздат, 1990. C. 319-344.
Сироткин С. Улицы Патрика Модиано // Вопросы литературы. 2015. № 3. URL: http:// noblit.ru/node/2681 (дата обращения - 15 сентября 2019 г.). ПрустМ. В сторону Свана. М.: Вече, 2017. 512 с.
Cournot M. Les passés du futur // L'Herne Modiano. Paris: Éditions de l'Herne, 2012. Pp. 40-44.
Modiano P Du plus loin de l'oubli. Paris: Éditions Gallimard, 1996. 164 p.
Naudin M. Le Paris de Patrick Modiano // Revue Francophone de Louisiane. Vol. 4. № 1. 1989. Pp. 24-29.
Poirson A. Le Malaise du passé // France Nouvelle. 1978. Pp. 41-42.
Sheringham M. Le Londres de Modiano: «Du plus loin de l'oubli» // L'Herne Modiano. Paris:
Éditions de l'Herne, 2012. Pp. 67-77.
REFERENCES
Modiano P. Iz samyh glubin zabvenija [Out of the dark]. 1998. Available at: https://www. rulit.me/books/iz-samyh-glubin-zabveniya-read-115163-1.html (accessed 15 September 2019).
Pesterev V.A. Liriko-poeticheskaja forma minimalistskogo romana Patrika Modiano "Iz samyh glubin zabvenija" [Liric form of the minimalist novel "Out of the dark" by Patrick Modiano], in Romannaja proza zapada na rubezhe XX-XXI stoletij, 1990-2014
[Roman prose of the West at the turn of the 20th-21st centuries, 1990-2014] / Pod red. Pestereva V.A. Volgograd: VolGU, 2014. Pp. 75-92 (in Russian). Sartr Zh.-P. Ekzistentsializm - ejto gumanizm [Existentialism is a humanism], in Sumerki bogov. M.: Politizdat, 1990. Pp. 319-344 (in Russian).
Sirotkin S. Ulitsy Patrika Modiano [Streets of Patrick Modiano], in Voprosy literatury. 2015. No. 3. Available at: http://noblit.ru/node/2681 (accessed 15 September 2019). Phust M. Vstotonu Svana [Swann's Way]. M.: Veche, 2017. 512 p. (in Russian). Cournot M. Les passés du futur [The past of the future], in L'Herne Modiano. Paris: Éditions de l'Herne, 2012. Pp. 40-44 (in French).
Modiano P. Du plus loin de l'oubli [Out of the dark]. Paris: Éditions Gallimard, 1996. 164 p. (in French).
Naudin M. Le Paris de Patrick Modiano [Patrick Modiano's Paris], in Revue Francophone de Louisiane. 1989. Vol. 4. No. 1. Pp. 24-29 (in French).
Poirson A. Le Malaise du passé [The Malaise of the past], in France Nouvelle. 1978. Pp. 41-42 (in French).
Sheringham M. Le Londres de Modiano: "Du plus loin de l'oubli" [The London of Modiano: "Out of the dark"], in L'Herne Modiano. Paris: Éditions de l'Herne, 2012. Pp. 67-77 (in French).
