CC BY
114
3. Ильенков Э. Античная диалектика как форма мысли [Электронный ресурс] // Читая Ильенкова : [веб-сайт]. URL: http://caute.tk/ilyenkov/texts/phc/antdia.html
4. Лосев А. Ф. Культурно-историческое значение античного скептицизма и деятельности Секста Эмпирика // Секст Эмпирик : в 2 томах. Москва : Мысль, 1975—1976. Т. 1. С. 5—58.
5. Скоропанова И. Русская постмодернистская литература [Электронный ресурс] // Электронная библиотека bookz.ru : [веб-сайт]. URL : http://bookz.ru/authors/skoropanova-irina/russian_post_literature/page-3-russian_post_literature.html (дата обращения: 03.07.2014).
References
1. Wittgenstein L. Tractatus logico-philosophicus. Moscow, Kanon+, 2008. 287 p. (in Russian).
2. Gurko E. Teksty dekonstruktsii. Derrida Zh. Differanoe [Texts of a deconstruction. Derrida J. Differanoe]. Tomsk, Vodolei Publ., 1999. 160 p.
3. Ilyenkov E. Antichnaia dialektika kak forma mysli [Antique dialectic as a form of thought]. Available at: http://caute.tk/ilyenkov/texts/phc/antdia.html
4. Losev A. F. Kul'turno-istoricheskoe znachenie antichnogo skeptitsizma i deiatel'nosti Seksta Empirika [Cultural and historical significance of ancient skepticism and works of Sextus Empiricus]. Sextus Empiricus, in 2 vol., vol. 1. Moscow, Mysl [Thought], pp. 5—58.
5. Skoropanova I. Russkaia postmodernistskaia literatura [Russian postmodernist literature]. Available at: http://bookz.ru/authors/skoropanova-irina/russian_post_literature/page-3-russian_post_literature.html (accessed: 03.07.2014).
ФФеномен «злого начала» человеческой природы в контексте преступления и наказания
УДК 17.026
С. В. Соломатин
Воронежский государственный университет
В настоящей статье автор рассматривает вопрос о связи зла и преступности, всегда волновавший и криминалистов, и психологов, и философов. При этом, как показано в статье, в контексте этики этот вопрос приобретает глубину и многомерность, проблематизируя тем самым возможность адекватного и справедливого наказания. Рассматривая воззрения различных философов и психологов, автор выявляет феномен «злого начала» человеческой природы, которое во многом является иррациональным. Сравнивая различные подходы к вопросу о «злом начале» человека, автор приходит к выводу, что русская философская традиция отличается особой напряжённостью и глубиной, поскольку здесь зло связывается со смертью и смертностью. Автор предлагает своё видение проблемы, согласно которому абсолютизация «злого начала» приводит к искажённым представлениям о человеческой природе. В то же время игнорирование данного феномена оборачивается благодушными представлениями о человеке. фундаментальная асимметрия нравственного сознания такова, что не позволяет говорить ни о злой, ни о доброй природе человека окончательно, в однозначных терминах, что актуализует проблему морального выбора, основанного на открытой и нравственно свободной человеческой природе. Этот нравственный аргумент особенно важен, когда речь идёт о правовых оценках совершенных преступлений.
Ключевые слова: добро, зло, преступление, природа человека, психология, смерть, русская философия.
СоЛоМАТин СЕРГЕЙ ВЛАДМММРоВиЧ — аспирант кафедры культурологии факультета философии и 66 психологии Воронежского государственного университета
SOLOMATIN SERGEY VLADIMIROVICH — doctoral student of Department of Cultural Studies, Faculty of philosophy and psychology, Voronezh State University
e-mail: [email protected] © Соломатин С. В., 2015
S. V. Solomatin
Voronezh State University, The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Universitetskaya square, 1, Voronezh, Voronezh region, Russian Federation, 394006
THE PHENOMENON OF THE "VICIOUS INWARD NATURE" OF HUMAN IN THE CONTEXT OF CRIME AND PUNISHMENT
In this article the author examines the connection between the evil and crime, showing that it is always worried criminologists, psychologists and philosophers. In this case, as shown in the article, in the context of ethics, this issue gets the depth and dimensionality, making problems of the possibility of an adequate and just punishment. Considering the views of various philosophers and psychologists, the author reveals the phenomenon of the "vicious inward nature" of human, which is largely irrational. Comparing different approaches to the phenomenon of the "vicious inward nature" of human, the author concludes that the Russian philosophical tradition is of particular strength and depth as the evil here is associated with death and mortality. The author offers his vision of problems, according to which absolutization of the "vicious inward nature" of human leads to a distorted view of human nature. At the same time ignoring the phenomenon turns complacent conceptions of man. Fundamental asymmetry of moral consciousness is such that does not allow to talk about evil or good about human nature finally, in unequivocal terms, that actualized the problem of moral choice, based on open and morally free human nature. This moral argument is particularly important when it comes to the legal assessment of the crimes. Keywords: good, evil, crime, human nature, psychology, death, Russian philosophy.
Связь зла и преступления всегда представлялась очевидной. «Преступление в качестве наиболее радикальной и опасной формы зла, — пишет В. А. Бачинин, — несёт в себе угрозу насильственного разрушения хрупких творений жизни, цивилизации и культуры» [1, с. 10]. Преступление видится исследователю как «наиболее радикальная и опасная форма зла». Проблема здесь ещё и в том, что наказание, в свою очередь, может стать таким же злом, как и преступление, поскольку «злое» начало человеческой природы проявляется не только в преступлениях, но и в наказаниях. Анализ творчества Ф. М. Достоевского приводит современных исследователей к таким выводам: «Точность наблюдений писателя подтверждена временем: патология жестокости в человеческой природе существует» [10, с. 336].
Психология палача, которую беспощадно раскрывает Достоевский в своём творчестве, наглядно демонстрирует наличие дест-руктивности в человеческой природе, которая проявляется наиболее неприглядно, когда человеку предоставляется возможность безграничной власти над другим человеком. На-
казание же другого — это и есть проявление безграничной власти. И выводы здесь, увы, не утешительны. Это связано также с проблемой вседозволенности, которая, повинуясь логике деструкции, приводит к самым ужасным преступлениям. Здесь нужно вспомнить мысль ф. ницше об открытом им негативном моральном чувстве «наслаждения в насилии», которое есть «удовольствие от права безнаказанно проявлять свою власть над бессильным» [8, с. 445].
Вот почему проблема «злого начала» человеческой природы представляется весьма важной и существенной в теме преступления и наказания. В этом контексте возникают следующие вопросы. Насколько «злое начало» является определяющим в человеческом поведении? Детерминировано ли преступное деяние действием этого «злого начала», парализующим свободную волю личности? Можно ли вообще говорить о наличии такого начала в человеческой природе? Не преувеличиваем ли мы меру зла, имеющегося в человеке, когда речь идёт об уголовных преступлениях?
На эти вопросы вряд ли можно ответить в рамках одной статьи, но поставить их необхо-
димо. Очевидно, что без всестороннего анализа проблемы зла невозможно говорить об искомой справедливости наказания, об адекватности наказания совершенному преступлению. Слова В. С. Соловьёва, сказанные им в «Третьей речи» о Достоевском, кажутся весьма существенными для раскрытия вопроса о «злом начале» человеческой природы. Философ пишет о Достоевском, что он «...слишком хорошо знал все глубины человеческого падения, он знал, что злоба и безумие составляют основу нашей извращённой природы и что если принимать это извращение за норму, то нельзя прийти ни к чему, кроме насилия и хаоса» [12, с. 251].
Важным моментом в этих словах является акцент на «злое» как «основе извращённой природы». Все это говорит о таких характеристиках зла, как вездесущность и неустранимость. В истории философии можно обнаружить целостную традицию рефлексии над этой проблемой. По сути дела, Платон в «Законах» уже говорит в некотором роде о «злом начале» человека, когда указывает на категорию людей, называемых «неисцелимыми». Это особый случай, который заставляет судью приговаривать к смерти такого неисцелимого. В чём же заключается его «неисцелимость»? Судья «знает, какое воспитание получил этот человек, как он был взращён с детства, а между тем он не удержался от величайшего зла» [9, с. 339].
Что заставило такого человека совершить это, вопреки здравому смыслу и возможно хорошему воспитанию? Вообще, дело здесь не в воспитании: оно может быть любым, и хорошее воспитание не является препятствием для совершения дурного поступка. В другом месте Платон, наряду с «дурным воспитанием», говорит и о «дурной природе духа», что, по сути дела, свидетельствует в пользу какой-то демонической врождённости «злого начала» в человеке.
«Злое начало» в человеке находили многие, отмечая его неразрешимость. Вот что говорит А. Кестлер: «Всем религиям, всем метафизическим системам приходится сталкиваться с
проблемой зла, то есть с тем, что зло включено в вечный миропорядок. На этот вопрос не было дано удовлетворительного ответа; вероятно, никогда и не будет. Закон предполагает, что человек свободен и ответствен за свои поступки; он оставляет на долю теологов вопрос о том, почему Бог дал человеку свободу, позволяющую человеку выбирать зло, и теологам здесь нечего сказать» [5, с. 125].
Значительное место в истории вопроса занимает психологическая трактовка морального зла человека. Здесь мнения весьма противоречивы.
Известный немецкий психолог К. Леон-гард выявляет «злое начало» у таких персонажей мировой литературы, как Ричард III, Яго («Отелло»), Эдмунд («Король Лир»), Вурм («Коварство и любовь»), Дюруа («Милый друг») и т.д. Он пишет: «У всех этих лиц нет сочувствия к окружающим, к близким, они причиняют им жестокие мучения, нисколько не стыдясь своих поступков. К тем, кто стоит им поперёк дороги, они относятся враждебно, с ненавистью; ненависть вносит активную ноту в присущую им злобность... в любой их черте мы находим прямую противоположность доброте» [6, с. 330].
Объясняя природу этого «злого начала» человека, Леонгард выделяет особый тип «возбудимых личностей», в котором имеет место эпилептоидная психопатия. В этом случае, отмечает учёный, можно говорить о патологической власти влечений. У таких личностей моральные устои не играют какой-то существенной роли. Здесь этическое трактуется как психологическое. Нисколько не умаляя такого подхода, раскрывающего многие непрояснённые моменты в структуре преступного деяния, все же он оставляет без ответа вопрос об истоках «злой воли» человека, отдавая его на откуп биологическим концепциям, полагающим появление нравственности как закономерный этап в общем эволюционном процессе.
Видный американский учёный Л. Берковиц считает, что в человеке нет природной предрасположенность к злу. Он говорит о том, что
конечно «трудно или даже невозможно целиком исключить насилие из нашей жизни. Вовсе не потому, что человеческие существа от природы злы или обладают врождённым желанием убивать и уничтожать. Есть ясные и неоспоримые доказательства того, что агрессивного инстинкта, предполагаемого Зигмундом Фрейдом, Конрадом Лоренцом и другими теоретиками, в действительности не существует» [3, с. 497].
Глубокая трактовка добра и зла представлена в концепции известного американского психолога и философа Р. Мэя. Его взгляд учитывает антиномичность человеческой природы: «...история человечества представляет собой бесконечное взаимодействие добра и зла, и что в глубинах человеческой души, как и в человеческой истории, нет такой вещи, как чистое зло или чистое добро» [7, с. 241]. Для иллюстрации своих идей он прибегает к экзистенциальной трактовке мифа об Эдипе, которая приводит к появлению трагедии, чья сущность вечно решать вопрос о человеческой вине и ответственности.
Особое место проблема зла занимает в отечественной философской традиции. Своеобразие этой традиции, как показал в своей монографии В. В. Варава, в том, что здесь зло связывается со смертью и смертностью. Исследователь пишет: «Отношение к смерти как абсолютному злу сильно у русских философов. Смерть является олицетворением зла, и зло, прежде всего, ассоциируется и отождествляется со смертью» [4, с. 93—95]. Подобное отношение к смерти как высшему злу можно встретить практически у всех видных представителей русской философской мысли. Таким образом, в русской религиозной философии имеет место серьёзная проблематизация морального начала.
Но не только религиозные философы, но и гуманистически настроенные мыслители не игнорируют проблемности морального начала человека. Так, Ч. Беккариа, объясняя происхождение наказаний, склоняется к признанию негативных (деструктивных) моральных свойств человека. Он пишет: «Потребовалось
воздействовать на чувства, чтобы воспрепятствовать эгоистическим поползновениям души каждого индивида ввергнуть законы общества в пучину первобытного хаоса. Это воздействие на чувства служит наказанием нарушителям законов. Я говорю "воздействовать на чувства", ибо, как показал опыт, массы не в состоянии ни усвоить твёрдые правила поведения, ни противостоять всеобщему закону разложения, проявление которого наблюдается и в мире физических явлений, и в сфере морали» [2, с. 36].
То, что Беккариа называет «всеобщим законом разложения», и есть, по сути, «злое начало» человеческой природы, о котором говорят русские философы. К тому же «эгоистические поползновения души», отмеченные им, также являются проявлением этих негативных моральных свойств личности (и об этом также много говорят русские философы — Н. Ф. Фёдоров, Ф. М. Достоевский, Н. А. Бердяев и др.). Таким образом, наличие зла в человеке, провоцирующего его на преступление, вопрос из разряда вечных.
Однако абсолютизировать это злое начало не следует. В этом контексте заслуживает внимание точка зрения современного этика А. П. Скрипника, глубоко и всестороннее исследовавшего проблему морального зла. Он пишет: «Положительные нравственные чувства — стремление к добру и любовь — более сложны, чем обида и стыд. То, что человек испытывает потребность в добрых поступках по отношению к нему, не составляет проблемы. Не вызывает сомнения, что эта потребность является первичной и исходной в его нравственном устройстве» [11, с. 105]. Это всегда нужно иметь в виду, особенно когда речь идёт о наказании за совершенные преступления.
Таким образом, рассмотрев воззрения некоторых философов и психологов на проблему «злого начала» человеческой природы, можно сделать следующие выводы. Структура нравственного сознания такова, что его «добрая» и «злая» составляющая находятся в состоянии фундаментальной асимметрии. Это
не позволяет говорить ни о злой, ни о доброй природе человека окончательно, в однозначных терминах. Абсолютизация «злого» или «доброго» начала приводит к искажению человеческой природы; так, в первом случае мы встречаемся с мизантропической концепцией о врождённой преступности, во втором — с благодушной утопией о добром и разумном человеческом существе. В реальности человек — существо открытое, его моральный
мир находится в динамичном состоянии, он открыт всеми влияниям, как негативным, так и позитивным. И от его свободного, то есть нравственного выбора, в конечном счёте и зависит его нравственное самоопределение.
Такое понимание этической открытости человека в значительной степени проблематизи-рует вопрос о наказании, в котором обнаруживаются неразрешимые нравственные противоречия.
Примечания
1. Бачинин В. А. Достоевский: метафизика преступления (художественная феноменология русского протомодерна). Санкт-Петербург : Издательство Санкт-Петербургского университета, 2001. 412 с.
2. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / пер. с итальянского Ю. М. Юмашева. Москва : Международные отношения, 2000. 240 с.
3. Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль. Санкт-Петербург : Прайм-Еврознак, 2001. 512 с. (Секреты психологии) (Best психология).
4. Варава В. В. Этика неприятия смерти. Воронеж : Издательство Воронежского государственного университета, 2005. 240 с.
5. Кёстлер А., Камю А. Размышления о смертной казни / пер. с франц. А. И. Любжина, П. И. Прониче-ва. Москва : Праксис, 2003. 272 с.
6. Леонгард К. Акцентуированные личности / пер. с нем. В. М. Лещинской. Ростов-на-Дону : феникс,
2000. 544 с.
7. Мэй Р. Сила и невинность: в поисках истоков насилия. Москва : Смысл, 2001. 319 с.
8. Ницше Ф. К генеалогии морали // Сочинения : в 2 томах / пер. с нем. К. А. Свасьяна. Москва : Мысль, 1990. Т. 2. С. 407—525.
9. Платон. Законы // Сочинения : в 3 томах. Москва : Мысль, 1972. Т. 3. Ч. 2. С. 83—470.
10. Прокурова Н. С. Не сотвори зла: К проблеме преступления и наказания в русской художественной литературе и публицистике. Москва : Academia, 2001. 344 с.
11. Скрипник А. П. Бытие, логос и нрав // Этическая мысль. 2002. №. 3. С. 99—118.
12. Соловьев В. С. Три речи в память Достоевского // философия искусства и литературная критика. Москва : Искусство, 1991. С. 227—260.
References
1. Bachinin V. A. Dostoevskii: metafizika prestupleniia (khudozhestvennaia fenomenologiia russkogo protomoderna) [Dostoevsky: the metaphysics of the crime (art phenomenology Russian protomoderna)]. St. Petersburg, Publishing house of the St. Petersburg State University, 2001. 412 p.
2. Beccaria Bonesana Cesare On Crimes and Punishments. Moscow, Mezhdunarodnye otnosheniia Publ. [International relations Puubl.], 2000. 240 p.
3. Berkowitz L. Aggression: Causes, Consequences and Control. St. Petersburg, Praim-Evroznak Publ., 2001. 512 p.
4. Varava V. V. Etika nepriiatiia smerti [Ethics of non-accepting death]. Voronezh, house of the Voronezh State University, 2005. 240 p.
5. Koestler Arthur, Camus Albert SUR LA PEINE CAPITALE. Introduction et etude de Jean Bloch-Michel. Edition revue et augmentee. Editions Gallimard. Paris, 2002.
6. Leonhard Karl Accentuated personality. Rostov-on-Don, Phoenix Publ., 2000. 544 p.
7. May Rollo Reece Power and innocence: in search of violence sources. Moscow, Smysl Publ., Sense Publ.,
2001. 319 p.
8. Nietzsche Friedrich Zur Genealogie der Moral (1887) [To the Genealogy of Morals]. Sochineniia v 2 t, t. 2
[Works, in 2 vol, vol. 2]. Moscow, Mysl' Publ. [Thought Publ.], 1990, pp. 407—525.
9. Platon. Zakony [Laws]. Sochineniia v 3 t, t. 3, chasf 2 [Works, in 3 vol, vol. 3, part 2]. Moscow, Mysl' Publ. [Thought Publ.], 1972, pp. 83—470.
10. Prokurova N. S. Ne sotvori zla: K probleme prestupleniia i nakazaniia v russkoi khudozhestvennoi literature i publitsistike [Do not create evil. On the problem of crime and punishment in Russian literature and journalism]. Moscow, Academia Publ., 2001. 344 p.
11. Skripnik A. P. Bytie, logos i nrav [Genesis, logos and character]. Eticheskaia mysl' [Ethical Thought], 2002, No. 3, pp. 99—118.
12. Solov'ev V. S. Tri rechi v pamiat' Dostoevskogo [Three speeches in memory of Dostoevsky]. Filosofiia iskusstva i literaturnaja kritika [Philosophy of art and literary criticism]. Moscow, Iskusstvo Publ. [Art Publ.], 1991, pp. 227—260.
^^КТУАЛИЗАЦИЛ БЕЗОБРАЗНОГО И ОТВРАТИТЕЛЬНОГО
В АРТ-ПРАКТИКАХ ПОСТМОДЕРНИЗМА
УДК 7.011.2:7.038.6 А. А. Медведев
Московский государственный институт культуры
В настоящей статье рассматривается влияние безобразного и отвратительного на эстетическую ценность арт-практик. Указываются основные отличия безобразного от отвратительного и перечисляются основные типы отвращения. Определяются границы эстетического в арт-практиках, использующих безобразное и отвратительное. Описываются особенности художественного представления отвратительного в классическом искусстве и арт-практиках постмодернизма. Автор рассматривает возможность эстетической оценки тех арт-практик, которые целенаправленно используют безобразное и отвратительное для воздействия на реципиента. При этом отвращение рассматривается как реакция, подавляющая эстетическое суждение. Ситуация художественного представления и эстетическая точка зрения рассматриваются как способы приостановки реакции отвращения в пользу эстетического восприятия отвратительного предмета. В заключении автор делает выводы о проявлении отвратительного в арт-практиках и способах, которыми эта реакция преодолевается в «современном искусстве». Это соотносится с современной ситуацией распыленности и нечётких границ художественно-творческой деятельности человека. Ключевые слова: безобразное, отвратительное, эстетическая ценность, эстетическое суждение, средство коммуникации, эстетическая точка зрения, система искусства.
А. A. Medvedev
Moscow State Institute of Culture, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya str., 7, Khimki city, Moscow region, Russian Federation, 141406
AESTHETIC EVALUATION OF UGLINESS AND DISGUST IN THE POSTMODERNISM ART PRACTICES
This article examines the impact of ugly and disgusting on the aesthetic value of art practices. Outlines the differences ugly and disgusting and lists the main types of disgust. Define the boundaries of the aesthetic area in art practices using ugly and disgust. Describes the characteristics of the representation disgust in classical art and art practices of postmodernism.
МЕДВЕДЕВ АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ — кафедры теории культуры, этики и эстетики социально-
гуманитарного факультета Московского государственного института культуры 71
MEDVEDEV ALEXEY ALEKSANDROVICH — doctoral student of Department of the theory of culture, ethics and aesthetics, Faculty of Social Studies and Humanities, Moscow State Institute of Culture
e-mail: [email protected] © Медведев А. А., 2015
