CC BY
41
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2008. № 4
ФЕНОМЕН ЮРОДСТВА В СОВРЕМЕННОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Жан-Клод Ларше. Исцеление психических болезней: Опыт христианского Востока первых веков / Пер. с фр. — М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. — 224 с.
В последнее время в России заметно повысился интерес к феномену юродства Христа ради. Только за прошедшие два года появились исследования историка и культуролога С. Иванова «Блаженные похабы: Культурная история юродства» (усовершенствованный вариант книги "Византийское юродство», опубликованной в 90-х гг.), филолога И. Мотеюнайте «Восприятие юродства русской литературой 19—20 веков», популярная книга литературоведа Ю. Рябинина «Русское юродство» с подборкой житий, исправленное и дополненное издание жития Андрея Юродивого с обширным приложением. Режиссер С. Кожевников снял популярно-документальную ленту о юродивых, а П. Лунгин, как известно, создал художественный фильм, главный герой которого — юродствующий старец.
Очередное событие — перевод на русский язык книги о психических болезнях французского богослова, доктора философии и доктора богословия Ж.-К. Ларше.
Автор книги дает христианское понимание безумия, каким оно предстает из святоотеческих и агиографических текстов христианского Востока I—XIV вв., и выделяет три вида причин этого заболевания — органические, демонические и духовные. Последние представлены страстями. При этом Ж.-К. Ларше видит параллели с современной психиатрией. Например, то, что она обозначает как «переоценку» или «гипертрофию я», соответствует гордыне в ее христианском понимании, беспокойство и тревога, присущие неврозам и большинству психозов, соответствуют страстям страха и печали, агрессивность — страсти гнева, астения — страсти уныния.
Ж.-К. Ларше рассказывает об опыте исцеления психических болезней Святыми Отцами, которые, в отличие от психиатров, не редуцируют человека к физиологии, психическим комплексам и социальным содержаниям, а рассматривают его в целостности (дух, душа и тело), и выражает надежду на то, что опыт православия будет полезен современной психиатрии, которая, будучи «создана по образцу медицинских наук, исключает a priori всякое соотношение с областью религии и нравственности» и потому при столкновении с экзистенциальными проблемами всякий раз оказывается в тупике.
Что интересно, отдельная глава книги посвящена лособому виду безумия» — юродству Христа ради. «Особому» — поскольку от этого безумия лечиться не нужно. И даже более того, оно в той или иной степени является желательным для любого христианина. Хотя автор и не делает подобных заявлений открыто, сказав лишь о том, что юродство — добро-
вольный выбор подвижника, достигшего определенной степени духовного совершенства. Более смелым и последовательным в этом смысле был С. Булгаков, объявивший юродство мерой достижения на христианском пути: не юродствуя в сердце своем, писал он, нельзя достигнуть христианского отношения к себе и к миру, и в сущности мерою юродства, способностью отрицать мудрость мира сего определяются достижения на христианском пути. Юродство многолико и многообразно, оно не связано с определенными формами, но повелевает не любить в себе своего я, своей самости. Оно требует жертвы сокровенной, но непрерывной и ежечасной.
Ж.-К. Ларше ставит себе целью выявить специфику юродства Христа ради по сравнению с другими подвигами христианского благочестия, понять и объяснить читателям причины, заставляющие юродивых юродствовать. Но, увы, как и многим его предшественникам в данном вопросе, дать ясной картины ему не удается. «Спецификой» по-прежнему оказываются смирение, отречение от мира и милосердие, т.е. все то, что характерно для любого вида христианского подвижничества. Особенно автор подчеркивает смирение, возведенное в высшую степень, которое, на его взгляд, является «единственным свойством, общим для всех юродивых и действительно для них характерным». Однако Ларше сам себе противоречит, говоря следом о том, что смирение, ради которого подвижник уничижается и навлекает на себя гонения, естественно для любого христианина. Оно есть средство борьбы с тщеславием и начало жизни нового человека. И в подтверждение этому приводит цитаты из Святых Отцов: если дьявол «доведет тебя до тщеславия, соверши перед людьми поступок или изобрази поведение, которое навлечет на тебя презрение», «начало к истреблению тщеславия есть... любление бесчестия», «унижай себя, и увидишь в себе славу Божию» и т.п. Правда, Ларше уточняет свою мысль: «речь идет о крайней степени смирения: своими действиями юродивые ставят себя в ситуацию, когда их считают последними из последних, а таким образом они исполняют одну из классических монашеских заповедей: "Считай себя последним из всех людей"». Однако и это уточнение идет не в пользу позиции автора, поскольку в данном случае он приравнивает юродивого к простому монаху, выступая лишь апологетом странного поведения святых, но никак не его герменевтом.
Кроме того, налицо тавтология причин, побуждающих к юродству, ведь смирение и отречение от мира предполагают друг другу. Ларше вскользь отмечает, что безумие юродивого обеспечивает ему уединение в миру, служит преградой для проникновения другого. Но эта мысль, способная внести ясность в понимание феномена юродства, не находит своего дальнейшего развития и теряется в иерархии рассуждений автора.
Ларше полагает, что нельзя быть юродивым Христа ради в одиночестве: это поведение имеет смысл лишь в социальных рамках и при взаимоотношении с другим человеком. Юродивый надевает маску, симулирует безумие и испытывает «раздвоение, подобное тому, которое переживает актер, входящий в свою роль, но остающийся самим собой». Но тогда, следуя логике автора, которая в целом опирается на православную традицию, придется признать, во-первых, что юродивый нуждается в другом, во-вторых, что юродивый исчерпывается юродствованием, то
есть набором приемов, используемых в благочестивых целях, и, наконец, в-третьих, что юродивый, самоуничижаясь, знает о своей праведности, то есть становится грешником. Но автор данные темы не развивает.
Несмотря на общий интерес историков, культурологов, литературоведов, богословов, журналистов и писателей к юродству, философам до сих пор удавалось обходить вниманием этот феномен. В настоящее время нет ни одного в полном смысле философского исследования на эту тему. Между тем юродивые представляет собой не менее богатый материал для понимания человека и его сознания, чем шизофреники (Делез), слепо-глухо-немые (Ильенков), аутисты (Гиренок).
H.H. Ростова
