CC BY
41ИЗ ИСТОРИИ ПСИХИАТРИИ
© П.И. Сидоров, И.Б. Якушев, 2010 УДК [34:616.89](470+571)(045)
Для корреспонденции
Якушев Игорь Борисович - доцент Северного государственного
медицинского университета
Адрес: 163000, г. Архангельск, Троицкий пр-т, д. 51
Телефон: (8182) 28-57-91
E-mail: yakushev@atnet.ru
П.И. Сидоров, И.Б. Якушев
Феномен юродства как катализатор становления психиатрического законодательства в России*
ГОУ ВПО «Северный государственный медицинский университет
Росздрава», Архангельск
Northern State Medical University, Arkhangelsk
The phenomenon of being God's fool as a catalyst for the emergence of psychiatric legislation in Russia
P.I. Sidorov, I.B. Yakushev
The paper traces historical links between present-day legal realities and the social-religious collisions that helped shape the history of development of psychiatric legislation in Russia. Issues dating back to biblical times are discussed such as mutual interaction between psychopathology and religion in shaping social collisions and attempts to resolve them through creating new variants of legislation. Key words: God's fool, phenomenon, mental disorders, religion, psychiatric legislation
В статье представлены исторические связи современных правовых реалий с теми социально-религиозными коллизиями, которые формировали историю развития психиатрического законодательства в России. Обсуждаются поставленные еще в библейские времена вопросы о взаимовлиянии психопатологии и религии в формировании социальных коллизий и попыток их решения путем создания новых вариантов законодательства. Ключевые слова: юродство, феномен, психические расстройства, религия, психиатрическое законодательство
Феномен русского юродства, относящийся к сфере интересов ментальной медицины, был индикатором авторитета и влиятельности Русской православной церкви в ее взаимодействии с трендом светской власти. Проявления юродства на Руси активизировались по мере того, как Церковь секуляризировалась, теряя позиции, а светские государственные институты набирали силу. В этих условиях юродивые становились для правителей, стремящихся к абсолютизму, более уязвимыми (в силу своей маргинальности) представителями религиозного тренда, препятствующего установлению абсолютной власти. Маргинальность юродства, его внесистемное положение по отношению к новому государственному порядку стали причиной того, что юродивые подвергались преследованиям как по линии светского тренда, так и со стороны тренда религиозного, сумевшего в итоге стать частью новой системы. Динамика отношения властей к феномену юродства постепенно эволюционировала в направлении формирования понимания проблемы психических расстройств и ее законодательного оформления в России.
* Публикуется в порядке дискуссии.
Российский психиатрический журнал № 2, 2010 95
ИЗ ИСТОРИИ ПСИХИАТРИИ
#
Актуальность темы данной работы обусловлена тем, что существующие сегодня в России законодательная доктрина и концепция прав и свобод человека и гражданина предполагают юридическую ответственность исключительно самих деяний, тогда как идеология и состояние сознания субъекта могут быть отражены лишь в качестве мотивов или целей действий («по мотивам религиозной ненависти...»). Однако именно мотивы и цели, трактуемые в широком смысле как система побуждений человека к определенной деятельности, могут превращать любое преступное деяние в экстремистский акт. Поскольку под религиозным экстремизмом принято понимать прежде всего социальное явление с сопутствующим ему историческим контекстом, то изучение данного контекста и сопровождающих его исторических реалий становится одной из важных задач современной ментальной медицины. Это позволяет проследить истоки, традиции и тенденции развития данного явления, изучить динамику исторических форм взаимодействия различных государственных и негосударственных институтов в плане указанной проблемы и понять место и роль сопряженных с ней отдельных феноменов социально-медицинского содержания. Данное обстоятельство обусловило наш интерес к изучению исторического аспекта такого социально-медицинского явления, как русское юродство, оказавшегося индикатором, маркером и даже катализатором становления и развития психиатрического законодательства в России.
Феномен юродства почти незнаком Западной Европе в том качестве, в каком оно существовало на Востоке. Центральная Азия и Русь имели своих дервишей-юродивых. В Китае относились к ним как к носителям Высшего откровения: «Его (художника) кисть - не трудолюбивый плуг землероба, а помело безумца, набрасывающего все, что велит освобожденная от так называемых законов фантазия» [9]; «Он (художник) пребывает в божественных чарах, идущих к нему прямо от творца вечно живой и изменяющейся природы. в душе настоящего художника живет бог» [9]. На Западе юродивых сжигали на кострах или подавали им милостыню, мистического отношения к ним в рациональной Европе не было. На Руси и на Востоке человек аскетического образа жизни, доходившего до самоистязания, ведущий себя, как безумный (часто и бывший психически больным), воспринимался, как гениальный художник или учитель добродетели, достигавший благой цели - демонстрацией порока другим, почитаемый государственной властью: «.государь нередко бывал на их (юродивых) погребении, которое всегда отправлялось с большой церемониею. Царица и взрослые царевны имели также при своих комнатах. юродивых» [5].
Идейной базой юродства было изречение св. апостола Павла: «Если кто из вас думает быть мудрым
в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие перед Богом» [3]. Феномен юродства возник в начале V в. в египетских христианских монастырях, а затем выйдя за их пределы. На Руси юродство возникло приблизительно в XI в., получив наибольшее распространение к XV-XVI вв. Первым русским юродивым был св. блаженный Андрей Цареградский (X в.), уроженец Новгорода Великого, живший в Константинополе. Он оставил мирские заботы после озарения, начав служение Богу. Окружающими он был сочтен сумасшедшим, отправлен в церковь св. Анастасии, где продолжал упорствовать в своем призвании, был признан неизлечимым и отпущен из храма, ведя бродячую жизнь, терпя лишения.
По свидетельствам современников, юродивые ночами молились, а днем «юрода себе во всем тво-ряще», бегали в обнаженном виде, «аки безумные по стогнам города», «раз в неделю вкушали хлеба и немного воды», носили вериги, причинявшие постоянную боль, помогавшую преодолевать «плотские соблазны и побуждения». Молчание стало тем идеальным языком юродивого, что сродни молчанию исихазма святых византийских отшельников (исихазм - этико-аскетическое течение о пути единения человека с Богом через «очищение сердца» слезами и сосредоточение сознания в себе самом): «Сам же он, возвысившись до духовных и умопостигаемых видений, благочестиво и благоговейно отстраняется от всего и предстоит перед Богом немым и безгласным» [2]. Но безмолвие не давало юродивому возможности нести функцию общественного (социального) служения. Юродивые должны были говорить грешникам правду в лицо, «ругаться миру», обличая грехи, невзирая на общественные нормы бытия, в том числе - в храме. «Юродивый - это тот, в котором могут парадоксально сочетаться похабство, буйство и блаженство. столь различные теперь (слова) в Древней Руси означали одно и то же» [7]. Как правило, юродивые общались с окружающими, но речь их часто была маловразумительна, состояла из выкриков и междометий. Логическим продолжением такой модели общения можно считать косноязычное бормотание, «словеса мутные», глоссолалию, издавна считавшиеся средством общения с Богом. Этот феномен сходен по клиническим признакам с шизофазией. «Идеальный костюм юродивого - нагота» [13], имеющая двусмысленный характер: с одной стороны -символ ангельской души, с другой - дьявольский соблазн плоти. Этой концептуальной амбивалентностью определялись вся жизнь и действия юродивого.
В житейском представлении юродство неразрывно связано с душевным или телесным убожеством, но это - заблуждение, о чем говорит православное богословие. Дмитрий Ростовский в «Четьих Минеях» поясняет, что подлинное юродство - «самовольное
96
#
П.И. Сидоров, И.Б. Якушев
мученичество», маска, скрывающая добродетель. Богословие учит различать юродство природное и добровольное, «Христа ради».
Среди деятелей раннего старообрядчества был юродивый Афанасий. Протопоп Аввакум писал о нем: «До иночества бродил босиком же в одной рубашке и зиму и лето... Плакать зело же был охотник: и ходит и плачет. А с кем молыт, - и у него слова тихо и гладко, яко плачет» [1]. В 1665 г., когда Аввакум находился в ссылке, московской общине старообрядцев потребовался новый вождь. Афанасий принял постриг, став иноком Авраамием и написав после этого большое количество трудов, среди которых была обличительная челобитная царю, что стало причиной казни Авраамия. На Руси юродство было формой интеллектуального критицизма, как у киников Эллады и Рима (корпоративной приметой русского юродивого стала собака -символ киников) или дервишей ислама.
Православие трактует юродство как ансамбль, состоящий из двух трендов. Пассивный тренд обращен юродивым на себя, это - аскеза, самоуничижение, мнимое безумие, умерщвление плоти, опирающееся на слова Нового Завета: «.Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради меня, тот обретет ее; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» [3]. Юродство - добровольный подвиг, не предусмотренный иноческими уставами. Активный тренд состоит в том, что юродивый обязан «ругаться миру», обличая грехи людей, не обращая внимания на общественные условности и приличия, презрение к которым было непременным признаком юродства. Пассивный тренд обусловливает активный, давая юродивому право обличения: он получал его, добровольно отчуждаясь от общества (этот протест не имеет ничего общего с бунтом, он сходен с морализаторством, как у философов античности - Эпикур, Пиррон, киники): «...юродивый - неумолимый ригорист, который не признает смягчающих обстоятельств» [13]. Юродивому следовало доказывать право на всеведение и учение добродетели, аргументом в пользу чего было его бескорыстие. Церковь тоже апеллирует к душе прихожанина, но многократно повторенные обряды теряют эмоциональную наполненность. К тому же Церковь, «подчиняясь государству и феода-лизируясь... отходит от чистоты своего идеала.» [8]. Юродивый словно обновлял вечные истины, противостоя стагнации обмирщения, рутины, энтропии. Его роль возрастала в периоды, кризисные для идеологического состояния Церкви (как в эпоху Ивана IV). ««Вспыхнувшее» юродство будто стремилось восстановить нарушенное духовное равновесие» [6].
Ко времени правления Ивана IV относятся первые юридические акты (Стоглав), направленные на организацию и попечение нищих, пожилых, больных, в том числе - больных психически. Функция такого попечения была законодательно отдана монастырям. В то же время традиционное почитание юродивых обывателями, которому удивлялись западноевропейские гости России, не соотносило юродивого с психическим расстройством: «.народ считает юродивых Божьими людьми, нередко находя в бессознательных поступках их глубокий смысл, даже предчувствие или предвидение» [4]. «Если такой человек, проходя мимо лавки, возьмет что-либо из товаров. купец почтет себя лишь угодным святому мужу. Был такой по имени Василий, который решился упрекать покойного царя (Ивана IV) в его жестокости. Тело его недавно перенесли в великолепную церковь. и причислили к лику святых», - писал английский посол Д. Флетчер [14]. Юродство словно было гарантией сохранения са-кральности религиозных институтов, находясь вне светских законов и власти земных царей.
Протестуя, юродивый выполнял функции общественного заступника, ему было необходимо народное признание, поэтому «правильный» юродивый был актером, не юродствуя наедине с самим собой, но лишь на людях, превращая толпу в коллективного персонажа, вовлекая ее в свое действо, невольно формируя ситуацию, чреватую развитием психической эпидемии, т.е. неуправляемых массовых волнений. Не являясь актом, направленным непосредственно против юродства, Стоглав Ивана IV содержал формулировку: «По селам и городам и волостям ходят лживые пророки, мужики и женки, и девки, и старые бабы, наги и босы, и волосы отпустив, и трясутся, и убиваются, а сказывают, что им является святая Пятница. и заповедует в среду и пяток ручного не делати, и женам не прясти, и платья не мыти, и каменья не разжигати.» (цит. по [18]). В цитате содержится диагностическая составляющая, характеризующая поведение и высказывания так называемых «кликуш», феномен которых наблюдался в России с конца XI до первой половины ХХ в. У кликуш возникали судорожные припадки, во время которых они выкрикивали имена «бесоодержимых», что иногда приводило к расправе над названными лицами [19]. Названные люди считались «порчеными» и «способными наводить порчу» (очевидное влияние языческого анимизма и шаманизма).
Сходное поведение часто наблюдалось среди юродивых, таким образом, косвенно Стоглав, помимо указания на действия и высказывания кликуш, исподволь десакрализовал действия юродивых, помещая их в поле светской юрисдикции. В цитате содержится очевидный подтекст опасения властей в связи с возможным распространением воззрений «лживых пророков»-агитаторов и усиления их влияния.
Российский психиатрический журнал № 2, 2010
97
ИЗ ИСТОРИИ ПСИХИАТРИИ
#
Борьба с кликушами велась без содействия Церкви, отказавшейся от нее (гл. 41-44 Стоглава), сосредоточившейся на преследовании сохранившихся в народе языческих обрядов и верований и использовавшей для этого государственные властные институты: «Правительство в XVI в. определило, следуя внушениям церкви, преследовать волхвов, чародеев и звездочетов, как клятвопреступников, хулителей. целая община, где жили чародеи и волхвы, облагалась денежной пеней. В XVII в. повсеместно преследовали ведунов, ведуний и зелейников, сажали под стражу. заточали в монастырь.» [11]. 14.02.1658 г., в правление Алексея Михайловича, был издан указ: «.злых людей и врагов Божьих жечь в срубах без всякой пощады и домы их разрушать до основания, чтобы впредь злые их дела никому не вспомянулись» (цит. по [18]).
Кликуши (их число измеряется сотнями тысяч, начиная с VII в. [17], что соотносит это явление с психическими эпидемиями - со всеми их признаками и механизмами) не принадлежали к язычникам, формально пребывая в православной вере (хотя убежденность в «наведении порчи» имеет языческие корни, но эта связь не является иллюстративно-наглядной), в силу чего не были системными противниками Русской православной церкви. Епископ Архангельский и Холмогорский Вениамин в 1785 г. писал, отвечая на Указ Святейшего Синода «О пресечении в российском народе происходящих в соблазне немощнейших суеверий»: «.сие кликушество, или икота, есть не колдовство, но натуральная болезнь, и якобы «насылающих порчу» людей надо не судить, не гнать из деревень. а лечить» (цит. по [16]). Напротив, государственные институты преследовали кликуш тем интенсивнее, чем более усиливались абсолютистские тенденции власти и ее конфликты по этому поводу с Церковью. Юродивые и кликуши, при всех различиях между ними, для правителей оставались невольными «агентами влияния» линии священнослужителей-фундаменталистов. Эта комбинация сложилась эвристически и не была инспирирована Церковью, но была ей выгодна в обстоятельствах снижения ее влияния: «.во-первых. для. простодушной веры эти явления вовсе не были «непотребством», а во-вторых. они были небезвыгодны для него» [12]. Правители же, вступающие на стезю преследования антисистемных (по отношению к монополизирующему власть светскому абсолютизму) элементов, к этому времени набрали силу и не опасались двусмысленности своих указов, направленных на репрессии кликуш, колдунов, ведуний и не делающих принципиального различия между ними.
Первый указ, касающийся юродства, относится к 1646 г., когда юродивых прекратили пускать в храмы. Предлог был еще формально нейтрален и прикрывался заботой о прихожанах, которые «не слышат богослужения из-за криков юродивых».
Собор 1666-1967 гг. приказывал юродивых «.имати и приводи на патриарший двор, а в прочих епархиях по градам приводи на митрополии и архи-епископии и епископии дворы» [10].
Протест юродства по мере преобразования Руси по образцу западноевропейских государств и в стилистике абсолютизма стал одним из триггеров пуска коллективного оппозиционного движения фундаменталистского толка, что произошло в период патриаршества Никона, реформ которого не принял ни один из русских юродивых. Реформа была вызвана стремлением упрочить положение Церкви, укрепить православие, поднять его авторитет. Очевидно, что меры по укреплению позиций принимаются в том случае, если эти позиции теряют влияние, как, например, в период расцвета инквизиции, синхронного с Ренессансом. Попытка мирского, не духовно-религиозного возвышения Церкви и изменение ее канонов встретили неприятие со стороны юродивых и раскольников, посчитавших происходящее ересью. Отношение Церкви к юродивым тоже претерпевало изменения. Если в 1652 г. Никон сам отпевал юродивых, то через несколько лет он «.юродивых святых бешеными нарицал и на иконах их лица писать не велел» (цит. по [13]). Юродство неожиданно оказалось идеологическим оппонентом обновляющейся Церкви, так как его позиция в вопросах веры не была обусловлена корпоративностью, была принципиальной и консервативной. Кризис в стане священнослужителей, приведший к снятию патриаршего сана с Никона (1667), содействовал дальнейшему укреплению позиций светской власти и укреплению абсолютизма, негативно повлиявшего на традицию юродства и кликушества, которые, впрочем, не прервались полностью.
Официальная канонизация юродивых прекратилась во второй половине XVII в., в связи с борьбой с этим явлением Петра I, выраженного западника по убеждениям, рационалиста по образу мысли. Первым его указом, имеющим отношение к вопросам ментальной медицины, был Указ от 07.05.1715 г., предписывающий кликуш «.имать, приводить в приказы для розыска, действительно ли больны или нарочно накидывают на себя порчу» (цит. по [18]). «Паки обещаваюся притворных беснующих, в колтунах, босых и в рубашках ходящих, не точию наказывать, но и градскому суду отсылать» (цит. по [13]). Если в 1636 г. патриарх Иосаф возмущался притворными юродивыми: «Иные творятся малоумии, а потом их видят целоумии.» (цит. по [16]), но ничего не говорил о юродивых «настоящих», то в указе Петра I о юродивых речи нет по иной причине: они или действительно больны, или симулянты. Сакральность миссии и идеология служения юродивого Богу и миру уже не предполагались в принципе. Новая система общественного мироустройства не нуждалась в этих антисистемных элементах. Меры
98
#
П.И. Сидоров, И.Б. Якушев
юридического характера потребовались и в связи с тем, что «.им притворной жалости свобода давалась» [19]. После указа Петра I о направлении кликуш в монастыри, число «притворных беснующих» увеличилось - в связи с их скоплением в одном месте, возможностью корректного объединения статистических данных по разным губерниям, а также с учетом истероформного индуцирования кликушами окружающих по механизму психической эпидемии.
Экспертиза психиатрического содержания стала актуальной темой в законодательстве: необходимо стало отличать «притворных беснующих» от непритворных. Кроме того, социальное развитие государства потребовало решения вопросов не только в отношении собственно юродивых. Указ Петра I «О свидетельствовании дураков в Сенате» от 06.04.1723 г. непосредственно касался вопросов психиатрической экспертизы, обозначив несколько аспектов ее применения: «.движимые и недвижимые имения дают в наследие детям. дуракам, что ни в какую службу не годятся и. оное получив, беспутно расточают, а подданных бьют и мучат. повелеваем, ежели у кого в фамилии. таковые есть, о том подавать известия в Сенат, а в Сенате их свидетельствовать, и буде по свидетельству явятся таковые, которые ни в науку, ни в службу не годились и впредь не годятся, отнюдь жениться и замуж иттить не допускать и венечных памятей не давать, и деревень за ними не справлять, а велеть ведать такими деревнями по приказной записке, а их, негодных, с тех деревень кормить.» [20]. Этот указ, по сути, устанавливал критерии недееспособности, предусматривая критерии оценки психического состояния: «Сенату спрашивать их. о всяком домовом состоянии. и ежели по вопросу отповеди учинить не может, а станет инако о том говорить. можно из того дурачество познать» [20]. Актуальность разработки более четких критериев для оценки психического статуса освидетельствуемых в 1746 г. привела к запросу Сената к Медицинской коллегии о распознавании психических расстройств. В ответе доктора Х. Пекена было сказано: «.1-е - помешательство ума и безумие есть двоякого рода одно, -когда с повреждением тела купно дух болезнует, так что не может надлежащим образом какой-либо вещи понять и рассудить, сей род. надежно узнается медиками. однако так, что часто надлежит долго и обстоятельно примечать больного, и все случающиеся в его корпусе перемены изведывать. 2-е. Другой род есть, когда тело бывает здорово, а болезнь единственно в одном уме вселилася, что случается с теми, кои долго и много в одну и туюж де вещь всем стремлением и всеми душевными силами мысли свои вверяют. Сии люди ни в каком ином деле не сходят с ума, кроме в одном том, о котором долго и бесполезно думая, содержали его в уме, и сей род безумия наипаче в начале весьма трудно. распознать. если справедливое и верное получе-
но будет сведение о том, что делал больной, прежде, нежели впал в сию болезнь, то весьма удобно и справедливо узнать можно и точность свойства сей болезни, т.е. справедлива она или притворна. 3-е. таких признаков никаких не имеется, по которым бы, увидя неизвестного человека один или другой раз вдруг из одного взгляду, не зная прежнего его жития и поведения, задачу свою рассудить было можно; при том как те, кои сию болезнь себе притворяют, часто употребляют превеликую хитрость и лукавство, то таковые их ухищрения едваль и самой прозорливейший открыть может. 4-е. Чтобы человек в протчем всегда здоровый, в коем никакой болезни прежде не было и слабости ума прежде сего непримечено, без всякой внешней притчины стал вдруг безумствовать, то сие едва быть может, но чему в таком случае немалое кроется подозрение, что болезнь сия не подлинная, но притворная; может однако и в самом деле нечаянное произойти безумие. от какого-нибудь яду. что, однако, редко долго продолжается.» (цит. по [15]).
Таким образом, законодательство, изначально направленное против кликуш и «притворных бесну-ющих», стало частью мероприятий, ориентированных на ментальную медицину, принимающих решения в контексте ее интересов, предтечей судебной психиатрии, оказавшейся примененной в России раньше, чем психиатрия общая и частная. Для экспертной оценки властью были привлечены специалисты, придерживающиеся материалистических воззрений, что очевидно по приведенному документу: отсутствие материальной причины вызывает у них подозрение на симуляцию, а реальное психическое расстройство предполагает непременный материальный субстрат для патологии. Появление в поле ментальной медицины специалистов-медиков верифицировало факт ослабления позиций Церкви в эпоху абсолютизма.
В дальнейшем репрессивный мотив в отношении юродивых и кликуш постоянно звучал в соответствующих законах Петра I и Анны Иоанновны. 25.11.1737 г. Святейший Синод приказал «.кликуш до суеверных шалостей не допускать и искоренять. со угрожени-ем проклятия на противящихся упрямцев. и отсылать в светский суд. притворных юродцев и босых и с колтунами» (цит. по [13]). Но традиция юродства оказалась живучей. В Санкт-Петербурге юродивые появились сразу же после того, как город обстроился. Указ Святейшего Синода от 13.05.1773 г. запретил православному духовенству «.петь молебны и читать Слово Божие над кликушами. не иначе имея рассуждение о них как о прямом притворстве и суеверии» (цит. по [18]).
Закономерным результатом многолетнего юридического преследования кликуш и колдунов, утративших в глазах обывателей былую сакральность, стали незаконные расправы и самосуды над ними. Свод законов 1845 г. содержал статью: «Т.н. кликуш, обвиняющих кого-либо в порче или причинении им
Российский психиатрический журнал № 2, 2010
99
ИЗ ИСТОРИИ ПСИХИАТРИИ
зла посредством колдовства или злых духов, надлежит заключать в смирительные дома» (цит. по [18]).
По мере того как Церковь в своих устремлениях все более отходила от духовности религии и интересы ее все в большей мере лежали в материальной, «мирской» сфере, обозначая кризис этой идеологии на текущий момент, юродство активизировалось, исполняя функцию обличения, «ругаясь миру» с большей интенсивностью. Это было индикатором ослабления авторитета и влиятельности Церкви, постепенно теряющей свои позиции во взаимодействии с трендом светской власти. В этих условиях юродивые становились для правителя, стремящегося к абсолютизму, значительно более уязвимыми представителями религиозного тренда, препятствующими установлению абсолютной власти по причине фундаменталистских религиозных взглядов. Эта уязвимость была обусловлена мар-
гинальностью юродства, его внесистемным положением по отношению к новому государственному порядку, обусловив причину того, что юродивые подвергались преследованиям как по линии светского тренда, так и со стороны тренда религиозного, сумевшего в итоге стать частью новой государственной системы. Динамика отношения властей к феномену юродства постепенно эволюционировала в направлении формирования понимания проблемы психического расстройства в России и ее законодательного оформления.
Таким образом, социально-медицинский феномен русского юродства оказался не только социальным маркером, констатирующим тенденции динамики взаимоотношений трендов Церкви и светской власти, но и стал тем фактором, который повлиял на становление и совершенствование психиатрической законодательной базы в России.
Сведения об авторах
#
Сидоров Павел Иванович - академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор Северного государственного медицинского университета, директор Института ментальной медицины (Архангельск) E-mail: info@nsmu.ru
Якушев Игорь Борисович - доцент Северного государственного медицинского университета (Архангельск)
E-mail: yakushev@atnet.ru
Литература
1. Аввакум (протопоп). Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. -Архангельск: Северо-Западное книжное издательство, 1990. - С. 55.
2. Архимандрит Киприан (Керн). Антропология св. Григория Паламы. - М.: Паломник, 1966. - С. 325.
3. Библия. Первое послание апостола Павла коринфянам 111,18-19. Евангелие от Матфея 16, 24-26.
4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. - М., 1980. - Т. 4. - С. 669.
5. Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. - М.: Книга, 1990. - 416 с.
6. Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. -Париж, 1989. Т. 1. - С. 44.
7. Иванов С. Похабство, буйство и блаженство // Родина. -1996. - № 1. - С. 101.
8. Карсавин Л.П. Культура средних веков. - Киев: Символ-А1|1апс1, 1995. - С. 117.
9. Китайское искусство. Принципы. Школы. Мастера. / Сост., пер. с кит. и англ., вступ. ст., очерки и комм. В.В. Малявина. -М.: Астрель. 2004. - С. 373-374.
10. Ковалевский П. Юродство о Христе и Христа ради: юродивые восточной и русской церкви. - М., 1992. - С. 156.
11. Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. - М.: Экономика, 1993. - С. 263.
12. Лебедев А.С. О борьбе власти с суевериями // Киевская старина. - 1890. - № 1. - С. 144.
13. Панченко А.М. Юродивые на Руси // О русской истории и культуре. - СПб.: Азбука, 2000. - С. 340, 345, 347, 353.
14. Флетчер Д. О государстве Русском 1591 года. - СПб.: Изд. О-ва типографского дела. Всеобщая библиотека, 1905. -№ 120, 121. - С. 101-102.
15. Холодковская ЕМ. Дееспособность психических больных в судебно-психиатрической практике. - М.: Медицина, 1967. -С. 9-13.
16. Шерешевский А.М, Сидоров П.И., Боднарук Р.В. Верните к жизни ум больной... - Архангельск: Издательский центр АГМА, 2000. - С. 14, 130.
17. Щиголев И.И. Психические эпидемии в России. - Брянск. Издательство БГУ, 2001. - С. 9.
18. Юдин Т.И. Очерки истории отечественной психиатрии. -М.: Медгиз, 1951. - С. 16, 18, 24-25.
19. Государственный архив Архангельской области. Фонд 1, опись 2т, дело 113, листы 1-5 об.
20. Полное собрание законов Российской империи. - СПб. -Т. 6, № 3949; Т. 7, № 4385.
100
