CC BY
101
Феномен традиции: архитектура и философия
И.О.Бембель
Неоисторизм (ретроспективизм, неоклассика) в современной архитектуре - явление неизменно маргинальное. Однако устойчивость его позиций не только подтверждает его право на существование, но и говорит в пользу хан-магомедовского тезиса о первом суперстиле как вечной антитезе «современности».
В сравнении с модернистским мейнстримом этот ручеек сильно обмелел, почти пересох, местами «заболочен», однако он не исчез. И надо полагать, не исчезнет, поскольку в традиционных формах присутствует «ген» вечности как наследство от сакрально ориентированных цивилизаций.
Здесь можно вспомнить слова мудрого фарисея Гамаи-ла, обращенные к коллегам по синедриону в защиту первых христиан: «...Говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело — от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивника-ми» (Деян. 5:38-39).
Неистребимая живучесть традиции в архитектуре говорит о несводимости этого явления к вопросу стиля и формы и побуждает искать опору в философии традиции - в такой же степени, как это происходит при анализе архитектуры «современной» (модернистской) [3]. Между тем на данный момент ретроспективные, историзирующие тенденции в архитектуре осмысливаются почти исключительно с формально-стилевых позиций, что порождает множество ложных, спекулятивных и в конечном счете тупиковых противопоставлений «модернизма» и «классики», уводя от сущностных проблем архитектуры.
Редким исключением в смысле поиска философского обоснования архитектурной проблематики стали «Очерки по философии архитектурной формы» Г.И. Ревзина. Вслед за румынским философом Мирчей Элиаде Ревзин опирается в своих построениях на фундаментальный антагонизм «Космоса» и «истории». «Космос стабилен, история — подвижна, отсюда две разные модели мира и две разные стратегии культуры» [8. С. 22]. Ревзин считает парадоксом то, что архитектура, будучи по факту частью истории, внеисторична по своему содержанию: «В этом противопоставлении архитектура всей своей поэтикой принадлежит миру Космоса, а не истории» [Там же].
Своеобразным дополнением этого антагонизма у Ревзина служит «доистория», хотя для нас осталось не до конца выясненным, подразумевает ли он под этим термином реальный период пещер, дольменов и менгиров, еще не под-
верженный философской рефлексии, или же абстрактный золотой век, утраченный рай, генетическая память о котором и явилась причиной тяготения к Космосу. Возможно, здесь имеет место противопоставление крупнейшим философом-традиционалистом Рене Геноном (оказавшим влияние на Элиаде) времени качественного, сакрального, в котором существовал мир традиции, и времени количественного, «профанного», в которое все более погружается мир современный [1].
Так или иначе, оппозиция Космоса и истории представляется здесь не чем иным, как глобальной оппозицией абсолютного и относительного, вечного и временного, духовного и материального. В той или иной форме эта базовая оппозиция является ключом принципиального антагонизма между парадигмой традиции и парадигмой «современности».
Из современных философов проблемой традиции последовательно занимается А.Г. Дугин, который опирается главным образом на труды Р. Генона, Ю. Эволы, М. Элиаде, а также отчасти на идеи русских религиозных философов (К.Н. Леонтьева, Г.В. Флоровского, В.Н. Лосского и некоторых других). «В традиционных цивилизациях, где метафизика предопределяла все существование, знание логически стояло в центре общественной жизни, определяло и иерархизировало ее. Будучи предложенным всем человеческим существам, это знание, естественно, подвергалось риску быть искаженным или неправильно понятым, что, в конце концов, привело бы к его утрате. Чтобы этого избежать в мире традиции, существовала особая сфера охраны чистоты знания...» [4]. К этой «охранной сфере» сакрального знания, безусловно, относились и каноны в искусстве, в архитектуре. Храмовая архитектура была главным символом и средоточием сакрального знания - главным, но не единственным. Вся духовная и материальная культура существовала в лоне сакральной традиции, являясь ее многообразным, но отнюдь не произвольным выражением.
Представляется, что если сегодня мы пытаемся осмыслить традицию в ее полноте, то нужно искать опору в трудах философов-традиционалистов - Р. Генона, Ю. Эволы, отчасти М. Хайдеггера, русских религиозных философов, поднимавших проблемы искусства, эстетики - В.С. Соловьева, Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, П.А. Флоренского, братьев Трубецких и др., ранее - Б. Паскаля, затем средневековых схоластов, восточных богословов и, наконец, Платона и Аристотеля. Любая форма имеет свой символический смысл.
Модернистский язык также укоренен в философии, но иной - идущей от просветителей, Р. Декарта, Б. Спинозы, И. Ньютона, Г. Галилея и др., вплоть до Демокрита, Эпикура и Лукреция, создавших современную науку как альтернативу религии.
Так, «атомарный» мир Демокрита был антитезой осмысленному Космосу Платона и Аристотеля. Эпикур абсолютизировал земную жизнь, отрицая бессмертие человеческой души. Своим учением о природе он, вслед за Демокритом, близок к позитивистскому естествознанию. Среди их последователей - римский философ Тит Лукреций Кар, а также ученые Нового времени (Пьер Гассенди, рационалисты Просвещения).
Средневековый номинализм И. Росцелина, Д. Скота, У. Оккама, отвергавший существование «идеи» вне вещи, стал по сути первой предтечей материализма.
В эпоху Возрождения начинает иссякать всецелое доминирование религиозной идеи как смыслового двигателя человеческого сознания. Симптоматично, что именно в это время передовые итальянцы впервые обратились к античному - языческому - архитектурному наследию, которое тысячу лет до того спокойно разрушалось на их глазах.
На наш взгляд, петербургский историк архитектуры С.П. За-варихин справедливо начинает отсчет историзма именно с этого времени, а не с середины XIX века, как принято [5]. С этих пор, похоже, и возникает та самая «традиция» в сегодняшнем понимании, то есть ориентация на ордерную классику как некий универсальный камертон, абсолютную точку отсчета. Идеал переместился с неба на землю, в овеянное романтическим мифом прошлое, хотя сакральная христианская идея еще продолжала питать и оплодотворять новый эстетический эталон.
В Новое время открытия Г. Галилея, Н. Коперника, Р. Декарта, И. Ньютона, идеи Т. Гоббса, Дж. Локка создали современную «механическую» картину мира и задали отчетливый философский вектор, направленный на «рационализацию сакрального». На этом фоне созвучная культу разума ордерная архитектура продолжала доминировать, постепенно мельчая и самовоспроизводясь, вплоть до начала ХХ века.
Характерен радикальный переворот в восприятии природы учеными Нового времени. Прежде сакральный божественный дар - природа стала восприниматься как бездонный резервуар для растущих материальных потребностей человека. По мысли Ф. Бэкона, задача человека - подчинить ее и заставить работать на себя. Не здесь ли коренятся истоки идеологии потребления, экологического кризиса, а в конечном итоге и «устойчивой» архитектуры как новой («зеленой») формы функционализма?
Заданный Новым временем рационалистический вектор определил собой дальнейшее развитие европейской философии вплоть до позитивизма и материализма XIX века. В конце концов, радикализм новых идей взорвал изнутри пустые декоративные оболочки - все, что осталось от некогда полноводного и осмысленного русла традиции. Об оболоч-
ках и личинах, скрывающих чуждую им сущность, с универсальной глубиной рассуждал в 1922 году П.А. Флоренский в работе «Иконостас» [10]. Его выводы представляются вполне приложимыми и к архитектуре.
В Новейшее время картина усложнилась. Возникнув на волне новых идей как антитрадиция, модернизм в дальнейшем утратил социальный пафос и распался на множество самостоятельных направлений, объединенных, однако, общим признаком - отрицанием традиции.
С возникновением философии постструктурализма, опрокидывающего сам принцип системности, отрицающего саму возможность существования объединяющего центра, связан принципиально новый этап «антитрадиции». Как известно, именно постструктурализм стал философской основой постмодернизма в искусстве.
В ХХ веке обозначенному магистральному направлению противопоставила себя философия традиционализма в лице Р. Генона, Ю. Эволы, М. Элиаде и др. Ее основатель Рене Генон (1886-1951) первым стал рассматривать Традицию не изнутри, как представитель и продукт той или иной локальной традиционной культуры, а извне, постигая парадигму Традиции в сопоставлении с новой, неведомой прежним векам парадигмой современности [1]. Традиция для Генона - это воспринятые человеком знания о полноте Истины, которые у разных народов с течением времени искажаются, дробятся, размываются и постепенно сходят на нет. Генон впервые поднял вопрос о метаязыке Традиции как фундаментальной оппозиции метаязыку Современности. Суть их непримиримого антагонизма обусловлена принципиально разными ориентирами и, как следствие, -совершенно разной трактовкой мироустройства, в частности таких категорий, как время и пространство. Доминирующей современной модели прогресса и линейного количественного времени традиционализм Генона противопоставил модель вечности, а временной поток обозначил как низший слой бытия, причем находящийся в ускоренно деградирующей фазе. Однородному, механическому, количественно измеряемому пространству современности он противопоставил качественное, этически ориентированное пространство Традиции с ясно обозначенными полюсами. Созданная Геноном модель оказалась универсальной и приложимой практически ко всем проявлениям сегодняшней культуры, поскольку задавала смысловые координаты, помогала понять их генезис, вектор развития и критерии оценки. Генон с поразительной чуткостью уловил тенденции своего времени: написанное 70 с лишним лет назад кажется изложением сегодняшних процессов. Применительно к традиции в архитектуре особенно значимыми кажутся его мысли о современных обессмысленных обломках Традиции (неостили), о пародии на Традицию (постмодернизм), о нарастающей тенденции ко всеобщей унификации (глобализм), о духовности наизнанку (нелинейная архитектура) как следующей стадии после прямого отрицания традиции (авангард-модернизм),
о вытеснении человеческого труда как сакрального творчества машиной (компьютерное проектирование) и т.д.
Особое место в традиционно ориентированной философии принадлежит представителям русского религиозного Ренессанса: В.С. Соловьеву, Н.А. Бердяеву, П.А. Флоренскому, С.Н. Булгакову и др. Все они, кроме Соловьева, были современниками Генона, хотя, в отличие от него, находились в лоне локальной православно-христианской традиции. Тем не менее их эрудиция, широкие экскурсы в другие культуры и тенденции к обобщению чрезвычайно важны в отношении интересующих нас вопросов эстетики и глубоко раскрывают особенности двух враждующих парадигм. В частности, здесь хочется еще раз указать на «Иконостас» Павла Флоренского с его противопоставлением западно-ренессансного (стоящего у истоков формирования парадигмы современности) [10] и восточно-православного искусства (принадлежащего Традиции), а также на «Красоту в природе» (1889) Владимира Соловьева, где выводятся универсальные для Традиции критерии красоты и безобразия [9]. Их универсальность, как представляется, делает их вполне применимыми и к архитектуре. Более того, сегодня сущность этих критериев становится еще более актуальной в вопросе идентификации двух парадигм.
«.Мы должны определить красоту как преображение материи чрез воплощение в ней другого, сверхматериального начала» [10].
«Таким образом, в красоте. необходимо различать общую идеальную сущность и специально-эстетическую форму. Только эта последняя отличает красоту от добра и истины, тогда как идеальная сущность у них одна и та же -достойное бытие или положительное всеединство, простор частного бытия в единстве всеобщего. Этого мы желаем как высшего блага, это мыслим как истину и это же ощущаем как красоту; но для того, чтобы мы могли ощущать идею, нужно, чтобы она была воплощена в материальной действительности. Законченностью этого воплощения и определяется красота как таковая в своем специфическом признаке» [10].
Эта «платоновская» трактовка красоты лежит в основании искусства Традиции.
Что же есть, по Соловьеву, безобразие в природе?
«1) Непомерное развитие материальной животности, 2) возвращение к бесформенности и 3) карикатурное предварение высшей формы». Под эти критерии «могут быть подведены все проявления животного безобразия в его бесчисленных конкретных видоизменениях и оттенках. Но и эти три причины в сущности могут быть сведены к одной, именно к сопротивлению, которое материальная основа жизни на разных ступенях зоогенического процесса оказывает организующей силе идеального космического начала»1.
1 В качестве примера абсолютного безобразия в природе с точки зрения первого признака Соловьев приводит глиста, чье тело представляет собой мешок с репродуктивными органами, впитывающий пищу всей своей поверхностью.
В свете этих критериев ортодоксальный функционализм (в том числе и новейший «зеленый», то есть экоустойчивая архитектура), делающий акцент на обеспечении материальных функций человека, кажется не чем иным, как «непомерным развитием материальной животности», и представляет собой некрасивую с точки зрения традиции архитектуру.
Возвращение к бесформенности - это победивший хаос, не подчинившаяся «светлому мировому порядку» стихия, та мертвая материя, которая не преображена животворящим разумным началом. Этот критерий также представляется универсальным и может быть прослежен в архитектуре на примере деконструктивизма, также некрасивого с точки зрения традиции.
Наконец, карикатурность, пародия на красоту и смысл - этот признак можно различить в программных примерах постмодернизма и китча. Первый вовсе не притязает на красоту, поскольку является своего рода шаржем на традицию. Второй пытается имитировать красоту, но делает это с утратой даже внешних признаков меры и вкуса.
В новейших примерах современной архитектуры, претендующих на «духовность», также можно усмотреть пародию на традицию в геноновском смысле, когда субъективное подменяет собой объективное, «психическое принимается за духовное» [1. С. 285].
Аналогичным образом становится понятным, что, например, в парадигме современности все сегодняшние апелляции к традиции лишены содержательного смысла и предстают пустой, безжизненной и оттого раздражающей сторонников «честной» (в функциональном смысле) архитектуры схемой.
Таким образом, за двумя суперстилями в архитектуре отчетливо встают два суперстиля в философии, известные нам со школьной скамьи как идеализм и материализм.
Однако все более сужающаяся специализация как преобладающая тенденция науки приводит к тому, что, углубляясь в частности, она стремительно утрачивает цельный взгляд на вещи. О кризисе современной, в подходе своем по-прежнему позитивистской науки писали многие, в том числе Николай Бердяев и Рене Генон, считавший, что «про-фанная» наука исследует только низший слой бытия и идет по пути количественного накопления не связанных между собой фактов [1. С. 72].
Очень красиво за сто с лишним лет до Генона сказал об этом выдающийся мыслитель и богослов митрополит Московский Филарет (Дроздов) в слове на освящение университетского храма Св. Татианы в 1837 году: «Не то могильное познание земли, которое по глыбам и слоям сходит в глубину ее, как в могилу, и остатками разрушения хочет истолковать жизнь погребенную и оставшуюся, без надежды воскресить погребенную и сохранить оставшуюся; не то стеклянное познание неба, которое посредством дальнозрительных стекол следит пути звезд, не пролагая зрителю пути в небо; но познание земли и неба, вначале добрых зело, потом земли,
проклятой в делах человека, и неба, сделавшегося нечистым (Иов. 15:15), далее, земли, которая с сущими в ней делами сгорит, и неба, которое прейдет; наконец, нового неба и земли новой, в которых правда живет и в которые можем переселиться и мы, если правдой жить будем...» [11. С. 176].
В 1930-е годы феноменолог Э. Гуссерль призывал вернуться на новом уровне к донаучному, синкретическому взгляду на мир. И этот объединяющий способ мышления «должен выбрать свойственную жизни наивную манеру речи и при этом пользоваться ей соразмерно тому, как это требуется для очевидности доказательств» [2. С. 343].
Надо сказать, что философское осмысление других искусств (живописи, музыки, литературы) в этом плане продвинулось значительно дальше архитектуроведения, которое по-прежнему сосредоточено почти исключительно на вопросах формы [7].
Представляется, что подведение философской базы под архитектуроведческий анализ, да и сам архитектурный процесс, позволило бы яснее понять глобальные сдвиги, происходящие в архитектуре. Вспомним, что разбираться в философии призывал архитекторов еще Витрувий...
Литература
1. Генон Р. Царство количества и знамения времени. М.: Беловодье, 2011.
2. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология, 1936; http://epistemology_of_ science.academic.ru.
3. Добрицына И.А. От постмодернизма - к нелинейной архитектуре. Архитектура в контексте современной философии и науки. М.: Прогресс-Традиция, 2004.
4. Дугин А.Г. Пути Абсолюта. М., 1989; http://qame.ru/ book/phiLosophy/absoLyutnaya_rodina.
5. Заварихин С.П. Архитектура I половины ХХ века. СПб.: Троицкий мост, 2010.
6. История философии: От философии Древнего Востока до философии XXI века / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кро-това, Д.В. Бугая. М.: ЛЕНАНД, 2014.
7. Маньковская Н.Б. Эстетика на переломе культурных традиций: cборник статей. М., 2002.
8. Ревзин Г.И. Очерки по философии архитектурной формы. М.: ОГИ, 2002.
9. Соловьев В.С. Красота в природе // http://www.rodon. org/svs/kvp.htm (05.11.2015).
10. Священник Павел Флоренский. Иконостас // Собрание сочинений / Под общ. ред. Н.А. Струве. Т. I. Paris: YMCA-PRESS, 1985.
11. Филарета митрополита Московского и Коломенского творения. М., 1994.
Literatura
1. Guenon R. Tsarstvo koLichestva i znamenija vremeni. М.: BeLovodye, 2011.
2. Husserl E. Krizis evropejskoj nauki i transcendentalnaja fenomenologija, 1936; http://epistemology of_science. academic.ru/343
3. Dobritsyna I.A. Ot postmodernizma - k nelinejnoj arkhitekture. Arkhitektura v kontekste sovrenennoj philosophii i nauki. М.: Progress-Traditsyja, 2004.
4. Dugin A.G. Puti Absoluta. М.,1989.
5. Zavarikhin S.P. Arkhitektura I poloviny XX veka. SPb.: Troitskij most, 2010.
6. Istoria filosophii: Ot philosophii Drevnego Vostoka do philosophii XXI veka / Pod red. V.V. Vasiljeva, А.А. Krotova, D.V. Bugaja. М.: LENAND, 2014.
7. Mankovskaya N.B. Estetika na perelome kulturnykh traditsyj: sbornik statej. M., 2002.
8. Revzin G.I. Ocherki po philosophii architecturnoj formy. М.: OGI, 2002.
9. Soloviev l/.S. Krasota v prirode // http://www.rodon. org/svs/kvp.htm.
10. Svyashchennik Pavel Florensky. Iconostas // Sobranie sochinenij / Pod obshch. red. N.A. Struve. T. I. Paris: YMCA-PRESS, 1985.
11. Philareta mitropolita Moskovskogo i Kolomenskogo tvorenija. M., 1994.
The Phenomen of Tradition: Architecture and Philisophy.
By I.O.Bembel
The article is an attempt to bring the philosophical basis for the architecture of the first «superstyle» - architecture of tradition. According to the author, for the understanding of global processes in the architecture of modern neoclassical (neoistorizm, retrospectivism) researchers should be based on the philosophy of traditions as much as the researchers «modern» architecture (modernism) - the philosophy of post-structuralism, post-modernism, etc. The main thesis: back of two superstyles in the architecture exist two clearly visible superstyles in the philosophy, that affect the morphogenesis.
Ключевые слова: архитектура, философия, традиция, традиционализм, модернизм, ориентиры.
Key words: architecture, philosophy, tradition, traditionalism, modernism, landmarks.
