CC BY
116
СЛОВО СОИСКАТЕЛЮ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ
УДК 1+159.9 -
С. Н. Крюков
аспирант (24.00.01), Челябинский государственный институт культуры E-mail: psyholog_sergey@mail. ru
ФЕНОМЕН СТРЕССА В КОНТЕКСТЕ ФИЛОСОФСКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОБЛЕМАТИКИ
Сегодня вследствие роста числа стрессогенных и психотравмирующих факторов, интереса широкой общественности к адаптации в стремительно меняющихся условиях социальной среды можно говорить о повсеместном использовании термина «стресс» в отношении самого широкого круга социокультурных явлений. Погружение в философско-культурологическую проблематику, так или иначе связанную с исследуемой темой, позволило свести все многообразие существующих теорий и концепций к нескольким укрупненным смысловым группам: стресс-граница, стресс-деструкция, стресс-ресурс. Первая группа (стресс-граница) предполагает понимание стресса как состояния неопределенности, в ситуации выбора и оценки возможных рисков и последствий субъективных действий человека в заданных обстоятельствах. К этой группе были отнесены понятия: «неопределенность», «нестабильность», «сомнение», «риск», «выбор», «пограничная ситуация», «кризис», «текучая современность» (З. Бауман). Вторая группа (стресс-деструкция) представляет стресс как крайнее обострение противоречий между дестабилизированной социокультурной системой (кризис ценностей, разрушение социальных основ и устойчивых отношений) и индивидуально-личностной неготовностью человека адаптироваться к происходящим изменениям. В эту группу вошли понятия «шок будущего» (Э. Тоф-флер) «страх», «аномия», «дисфункция», «конфликт». Третья группа (стресс-ресурс) предполагает понимание стресса как ресурсного состояния мобилизации личностных усилий и качеств, в том числе и находящихся ранее в латентном состоянии, для разрешения проблемных ситуаций. Эта группа представлена понятиями «антихрупкость» (Н. Талеб), «нормальные аварии» (Ч. Перроу), «современная мобильность» (Дж. Урри), «демпфер». Стресс-демпфер - это то, что смягчает воздействие сверх-стресса на систему, приводя его к уровню, который общество и индивид способны использовать в качестве отправной точки своего развития, перестройки к изменяющимся социокультурным условиям. На индивидуальном уровне в качестве стресс-демпфера выступают различные психологические защиты.
Ключевые слова: стресс, стресс-граница, стресс-деструкция, стресс-ресурс, риск, неопределенность, кризис, страх, дисфункция, конфликт, стресс-демпфер
Для цитирования: Крюков, С. Н. Феномен стресса в контексте философско-культурологической проблематики / С. Н. Крюков // Вестник культуры и искусств. - 2019. -№ 2 (58). - С. 82-92.
В современных условиях развития и реформирования культурного пространства (усиление информационно-коммуникативных тенденций, переход к индивидуалистическому стилю существования человека, лавинообраз-
ный поток инноваций) от человека требуется максимальная мобилизация всех его ресурсов, что обусловлено возрастанием числа стрессо-генных и психотравмирующих факторов. Этим вызвана необходимость больших резервов са-
82
мообладания и саморегуляции для успешной адаптации к социокультурным изменениям, которые в современных условиях становятся непрерывными.
Адаптационные возможности человека совершенствовались в ходе эволюционного процесса, обеспечивая его приспособление к меняющимся условиям среды. Одним из таких рефлекторных механизмов был стресс. В современном мире мы редко прибегаем к решению угрожающих нашей безопасности ситуаций при помощи исключительно физической силы или биологических возможностей организма, а в первую очередь руководствуемся различными стратегиями и тактиками принятия решений, что предполагает рассмотрение проблемы адаптации к происходящим изменениям с культурно-психологических позиций. При этом если в сравнительно недавние времена - первая половина ХХ в. - термин стресс возник и использовался в узкоспециализированном психофизиологическом формате, то к концу столетия мы можем говорить о повсеместном применении этого термина в отношении самого широкого круга социокультурных явлений.
Такая «универсализация стресса» (включение его в междисциплинарный дискурс, в повседневно-бытовой лексикон, широкое употребление в СМИ) продиктована, на наш взгляд, рядом обстоятельств:
- усложнение социальной жизни, связанное с усиливающейся дифференциацией (а иногда и противостоянием) социальных групп, нестабильностью социально-экономической системы, активным взаимодействием различных политических сил и институтов, изменение демографической ситуации (резкие колебания показателей смертности и рождаемости) и т. п.;
- активизация глобализационных процессов, смешения культур, обнажение латентных противоречий и конфликтов (доходящих до противостояния социокультурных систем «Запад - Восток», «Север - Юг»), трансформации культурных идентичностей, вызванные реакцией на «новое», «иное»;
- нарастающие противоречия между традиционно сложившейся ценностно-нормативной системой и усиливающимся «диктатом» ценностей массовой культуры приводят к нарушению связей между поколениями, маргинализации сознания современного человека, конфликту между объективно заданной и субъективно желаемой моделью настоящего и будущего;
- информационные перегрузки сознания, ставшие постоянными и вызванные неупорядоченными, непрерывными, нередко деструктивными информационными потоками, в которых существует современный человек, снижают его адаптационные возможности;
- складывающаяся модель перманентного кризиса (экономического, экологического, кризиса личной и национальной безопасности) приводит к постоянной мобилизации внутренних ресурсов, а это в свою очередь - к «выгоранию» психологической и физической готовности к действию.
Эти и другие факторы и обстоятельства обусловили нормализацию стресса как рутинного состояния человека в условиях современной культуры.
Погружение в философско-культурологи-ческую проблематику, так или иначе связанную с исследуемой темой, позволило нам свести все многообразие существующих теорий и концепций к нескольким укрупненным смысловым группам:
- стресс-граница - понимание стресса как состояния неопределенности в ситуации выбора и оценки возможных рисков и последствий субъективных действий человека в заданных обстоятельствах;
- стресс-деструкция - понимание стресса как крайнего обострения противоречий между дестабилизированной социокультурной системой (кризис ценностей, разрушение социальных основ и устойчивых отношений) и индивидуально-личностной неготовностью человека адаптироваться к происходящим изменениям;
- стресс-ресурс - понимание стресса как ресурсного состояния мобилизации личност-
83
ных усилий и качеств, в том числе и находящихся ранее в латентном состоянии, для разрешения проблемных ситуаций.
Обратимся к содержательной интерпретации каждого выделенного концепта. Начать рассмотрение проблемы стресса в первой из заданных трактовок целесообразно с искомых понятий неопределенность, нестабильность и сомнение. Понятие неопределенность стало популярно в науке (не только в естественных и философских, но и в социально-гуманитарных направлениях) после открытий в квантовой физике, в частности после описания принципа неопределенности В. Гейзенберга. В последующих социально-гуманитарных подходах неопределенность исследовалась в контексте субъектно-объектных отношений (А. М. До-рожин, О. И. Соколова); в управлении организационно-экономической деятельностью (Е. А. Кузьмин); как возможность выбора альтернатив и множественность данного выбора (К. Роджерс, Д. Петч, Л. Ф. Догиль, Е. Е. Куликова и др.). Зачастую неопределенность оценивалась как атрибутивный источник риска, который трактовался не только как следствие, но и как характеристика неопределенности. Н. Б. Ермасова так формулирует связь этих двух понятий: «неопределенность - это сущностная характеристика, а риск - форма проявления неопределенности» [11]. Также данный подход представлен работами Л. Н. Тэп-мана, Т. Бедфорда, Я. Д. Вишнякова, Р. Кука, Н. Н. Радаева, В. В. Христиановского и др.
В целом термин риск используется в социальных, технических и естественных науках. Как отмечает американский экономист Ф. Найт, слово риск употребляют вольно для названия неопределенности любого вида. В 1921 г. Ф. Найт разграничил эти два понятия: риск - измеримая неопределенность, неопределенность же неизмерима [22].
В социальных науках интерес к изучению рисков появился благодаря работам У Бека, Э. Гидденса и Н. Лумана, образовавшим отдельное и самостоятельное направление - рискология.
У. Бек называет риски «спором о том, чего еще нет, но что могло бы произойти, если
сейчас немедленно не переложить руль в противоположном направлении». Риск для него -это «кнут, с помощью которого можно подстегнуть современность и подогнать ее» [4]. Становление «общества риска» является следствием постиндустриального культурного воспроизводства, носящим транснациональный характер.
Э. Гидденс, говоря о роковых событиях (т. е. особо значимых для индивида или группы), описывает риск событий со значительными последствиями, т. е. потенциально угрожающими жизням большого количества людей. Современность характеризуется стремительными социальными и технологическими переменами, которые вызывают непредвиденные последствия. В этих условиях риск событий со значительными последствиями обладает особым качеством - чем более пагубны возможные последствиям, тем меньше представления человека о том, чем он рискует. Э. Гидденс отмечает, что мышление в понятиях риска и оценки риска стало более-менее постоянным (иногда -даже незаметным) занятием не только для специалистов, но и обывателей.
У. Бек и Э. Гидденс рассматривают риски в социальных системах и связывают их с последствиями культурной, социальной и экономической глобализации. Зачастую риски событий со значительными последствиями оцениваются после произошедших событий. В зависимости от особенностей как социальной системы в целом, так и индивидуально-личностных особенностей у человека, прошедшего через роковые события, может развиться шок будущего.
Н. Луман подходит к риску с других позиций, ставя под сомнение возможность его измерения [20]. Он утверждает, что анализ риска в терминах рационального поведения индивида (а значит, возможность предсказания последствий социального действия) не вполне адекватен [См.: 1].
Развивая идеи Н. Лумана, С. И. Ануфриев и М. С. Хабибулин утверждают, что современная информационная культура, компьютерные средства хранения, переработки и пе-
84
редачи информации инициируют разработку управленческого значения категории «риск» [Там же]. В. С. Диев определяет риск как интегральный показатель, сочетающий в себе оценки и вероятностей реализации решения, и количественных характеристик его последствий [9].
Родственным неопределенности понятием выступает нестабильность, которая, по мнению Д. В. Вишнякова, подразумевает невозможность существования точного ответа на вопросы: «Что будет дальше с определенным объектом исследования?», «Как он себя поведет?» [8]. И. Пригожин относит нестабильность к сущностной характеристике природы, обязуя человека «более осторожно и деликатно относиться к окружающему миру, хотя бы из-за неспособности предсказывать то, что произойдет в будущем» [24].
Интегрирующей категорией, объединяющей неопределенность и нестабильность, является выбор: «разрешение неопределенности в деятельности человека в условиях множественности альтернатив путем принятия на себя ответственности за реализацию одной из имеющихся возможностей» [33].
Изначально проблематика выбора разрабатывалась в философской антропологии, в ней преобладали детерминистские взгляды. В ХХ в. предметом рассмотрения стал преимущественно осознанный выбор «при ясном понимании альтернатив, причем, прежде всего, с содержательной стороны: какой выбор правилен или оправдан и почему, а какой нет» [Там же]. Своеобразной концептуальной основой указанных подходов можно считать принцип сомнения Рене Декарта, который носит методический характер и нацелен на укрепление человеческой уверенности в возможностях познания [15].
В философии Ж.-П. Сартра в основе человеческих действий лежит «первоначальный проект», подразумевающий и выбор, идентичный «свободе человека. Он является единственным критерием правомерности того или иного выбора» [Цит. по: 13]. В целом философия экзистенциализма в силу своей специфики
рассматривает те состояния человека, которые можно назвать сильнейшими стрессорами именно в контексте восприятия переходности - так называемые пограничные состояния.
Пограничная ситуация - «понятие, обозначающее время и место постижения человеком экзистенции, основ собственного существования (например, за несколько минут до кончины или в состоянии глубокого психоэмоционального стресса и т. п.)» [23]. Эта категория была введена К. Ясперсом для обозначения моментов глубочайших потрясений, когда человек познает себя как нечто безусловное [28].
В современных философско-культуроло-гических концепциях терминология выбор, пограничная ситуация чаще всего трансформировалась в осмысление кризисных ситуаций и кризиса.
Для начала удобнее всего будет ввести исключительно формальное понятие кризиса, рассмотрев его во временном измерении - как чрезвычайно угрожающую фазу какого-либо процесса, предоставляющую вместе с тем необычайные возможности [20]. Кризисы связывают с противоречиями функционирования и развития, но также они возникают и в ходе самого процесса функционирования (противоречия между техническим уровнем предприятия и квалификацией его сотрудников, точной технологией и требованиями к условиям ее использования: «чистое помещение», точно регулируемая климатическая среда и пр.).
При рассмотрении кризиса необходимо обращать внимание не только на причины, его породившие, но и прогнозировать его различные последствия - система может как разрушиться, так и выйти на новый уровень функционирования. Г. А. Чебашкина приводит ряд групп кризисов, рассмотрение которых необходимо в рамках нашей работы [30]:
- социальные кризисы, развивающиеся в случае обострения противоречий между различными социальными группами; нередко они являются продолжением экономических кризисов, когда конфликт возникает, например, по поводу используемого руководством стиля
85
управления или недовольства сотрудниками условиями труда;
- политические, складывающиеся в результате социальных взаимодействий, однако они затрагивают все остальные группы кризиса, переходя в экономические кризисы;
- психологические, связанные с психологическим состоянием человека (проявление чувств неуверенности, паники, страха за будущее), неудовлетворенностью притязаний личности и другими, приводящими организм к фрустрации (состояние, возникающее из-за несоответствия желания имеющимся возможностям). Такие кризисы могут развиваться на уровне как личном, так и отдельных групп людей, коллектива и общества в целом.
Кризис культуры возникает, когда в нее внедряется крупная идея, находящаяся в непримиримом противоречии с другими устоями данной культуры - люди теряют ориентиры, путаются в представлениях о добре и зле [14, с. 119].
Во всех рассмотренных нами примерах, объединенных концептом «стресс-граница», исследователи акцентируют внимание на состояниях перехода, выбора и субъективном восприятии данной переходности. Наглядно эти состояния представлены в работе «Текучая современность» З. Баумана, рассматривающего переход от структурированного («плотного») состояния мира к «текучему», характеризующемуся гибкостью и мобильностью, отсутствием границ. Эти изменения коснулись всех сторон общественной и частной жизни. «Текучая современность» определяется ее автором такими понятиями, как информационное общество, сетевое общество, глобализация, постмодерн. Сложившаяся ситуация требует переосмысления взглядов человека на мир, на себя, на общество. З. Бауман называет следующие признаки «текучести современности»: ускорение времени, завоевание пространства, освобождение от всех границ и уз, колонизация «частным» «общественного», «одноразовые товары» как часть идентичности людей, разграничение «храма потребления» и остального пространства, примат индивидуального
над общественным, освобождение труда от «естественных ограничений», «одиночество тела и сообщества», снижение влияния национальных государств и возрастание влияния транснациональных корпораций и др. [3].
З. Бауман описывает общество, в котором утеряны привычные, ставшие архетипически-ми, ценности, где границы, по сути, остались только внутри личности, происходит распад социальных связей. Из-за ускорения времени человек, особенно в зрелом возрасте, не успевает адаптироваться к происходящим изменениям и рискует остаться «за бортом» современной жизни. Все эти фрустрирующие факторы провоцируют стресс.
Второе направление, обозначенное нами как «стресс-деструкция», концентрирует внимание на негативных факторах дестабилизации социальной системы, мешающих адаптационным возможностям человека. В некотором смысле стресс-деструкция предполагает наличие шокового состояния в восприятии действительности. В нашем представлении этот подход имеет связь с таким понятием, как «шок будущего» Э. Тоффлера, понимающего его как разрушительный стресс и дезориентацию, которые вызывают у индивидов слишком большие перемены, происходящие за слишком короткое время [27].
Философско-историческая рефлексия подобных состояний связана с тем, что С. Кьер-кегор определяет как страх: «состояние неопределенного, расплывчатого беспокойства», отделяя его от понимания страха как чувства, возникающего в связи с конкретной опасностью. Страх становится частью жизни. М. Хайдеггер считает страх состоянием, в котором человек может попытаться выйти из круга повседневности и задуматься о своем существовании. Научиться выдерживать страх, стать мужественным человеком - это единственный способ реализовать подлинность существования человека. Для А. Камю восхождение человека к достойному бытию возможно только через скуку, в основе которой лежит страх [Цит. по: 19]. Н. А. Бердяев считает страх результатом «разорванности, раздельности, отчуждения,
86
покинутости» человека, его отдаленности от Бога [Цит. по: 10].
При этом стресс-деструкция связывается не только с субъективно-личностными переживаниями, но и предполагает объективно присутствующие факторы дестабилизации социокультурной системы - ситуации, обозначенной Э. Дюркгеймом как аномия.
В его понимании аномия - отсутствие четких правил и норм поведения, когда старая иерархия ценностей рушится, а новая еще не сложилась, что порождает моральную неустойчивость отдельных индивидов [Цит. по: 16]. Э. Дюркгейм утверждает, что в коммерческой и промышленной сферах социальной жизни аномия - явление хроническое, достигающее особой концентрации, становясь из «патологического» нормальным. Объясняется это тем, что чем меньше человек ограничен в своих желаниях, тем тяжелее для него всякое ограничение [11].
Р. Мертон понимал аномию как «результат несогласованности, конфликта между разными элементами ценностно-нормативной системы общества, между культурно предписанными всеобщими целями и законными, институциональными средствами их достижения» [Цит. по: 16].
Л. Сроул впервые предложил рассматривать аномию как индивидуальный опыт. Он полагал, что этот процесс относится к индивидуально вырабатываемому всеобъемлющему чувству вовлеченности во всеобщую антигравитацию между людьми, доходящую до всеобщей отчужденности людей друг от друга [18]. Им был разработан специальный тест, измеряющий индивидуальные субъективные переживания аномии. В тесте содержатся пять утверждений, описывающих характерные переживания человека в определенной сфере. Согласие с утверждением говорит о наличии у человека аномии в этой сфере [29].
С. Г. Кара-Мурза определяет аномию как конфликт между укорененными в культуре ценностями и социальной реальностью мнений [14, с. 119]. На его взгляд, «люди вынуждены подчиняться диктату бытия над сознани-
ем - подчиняться несправедливости и неизбежно соучаствовать в ней» [14, с. 121].
Выделим характерные признаки аномии: отсутствие норм и правил, перестройка ценностей, моральная неустойчивость индивида, конфликт внутри ценностно-нормативной системы общества, внутриличностный конфликт.
Рассмотрим и дихотомическую пару «функция» - «дисфункция», предложенную Р. Мертоном в ходе развития метода структурно-функционального анализа. Функции -это «наблюдаемые последствия, способствующие адаптации или приспособлению данной системы», «дисфункции» же - те последствия, которые «уменьшают адаптацию или регулировку системы» [21].
Дисфункция в социально-культурной системе общества приводит к возникновению различных конфликтов, трактуемых в узком (противостояние, иногда - столкновение, субъектов социального действия) и в широком (рассогласованность элементов функционирования общества - Кириленко) смыслах.
В середине XIX в. идея борьбы (т. е. конфликта) стала одной из основных в социальной теории К. Маркса. В конце XIX - начале ХХ в. Г. Зиммель рассматривал позитивные функции конфликта в обществе в рамках социальной теории.
По мнению А. Я. Анцупова и А. И. Ши-пилова, конфликт - это «наиболее деструктивный способ развития и завершения значимых противоречий, возникающих в процессе социального взаимодействия, а также борьба подструктур личности» [2]. По содержанию конфликтов авторы объединяют их в две группы: социальные и внутриличностные. Социальный представляет собой наиболее острый способ развития и завершения значимых противоречий, возникающих в процессе социального противодействия субъектов, сопровождающегося их негативными по отношению друг к другу эмоциями. Внутриличностный конфликт - это выраженное негативное переживание, вызванное длительной борьбой структур внутреннего мира личности, возникающее, как правило, в результате противоречия внеш-
87
них социальных установок внутренним стремлениям и потребностям личности.
В структуре конфликта Е. В. Буртовая выделяет объективные (внеличностные; объект конфликта, участники конфликта, среда конфликта) и субъективные (основные психологические доминанты поведения, черты характера, установки личности, ценности, манеры поведения и др.) элементы [6].
Когда человек попадает в ситуацию конфликта (неважно - внутриличностного или социального), организм испытывает состояние стресса. И чем острее становится конфликт, тем сильнее переживаемый стресс.
Совмещение ситуаций субъективной стресс-деструкции и объективных обстоятельств, способствующих ее возникновению, наиболее полно отражено в концепции «социальной травмы» П. Штомпки. Он рассматривает травму как патологическое явление, которое становится заметным в определенных структурных и культурных обстоятельствах. Травма носит одновременно и объективный, и субъективный характер. П. Штомпка иллюстрирует этот дуализм теоремой Томаса «Если люди определяют ситуации как реальные, они реальны в своих последствиях». Симптомы социальной травмы можно отследить на трех уровнях: 1) биологический, демографический; 2) социальной структуры; 3) культуры (культурная травма) [32]. Для нашего исследования в силу его специфики особый интерес представляет культурная травма.
Несмотря на негативную коннотацию («травма»), в концепции П. Штомпки одновременно заложен и потенциал прочтения стресса в категориях скрытого резерва, обновления и контроля ситуации, ресурса, раскрывающегося в особых состояниях. Определяя травму как динамически развивающийся процесс, ученый называет его структуру: «благоприятный контекст» - «травмирующие события» (специфические формы прошлого социального изменения) - «совладание - coping - с травмой» (ответная реакция агентства, основанная на его способности к дальнейшему социальному изменению) [Там же]. В теории
социального становления под агентством понимается сложный, искусственный вид человеческой коллективности, дающий возможность его творческой самотрансформации.
Исходя из заданной трактовки мы выходим к третьему варианту прочтения стресса -«стресс-ресурсу».
Наиболее полно этот вариант представлен, на наш взгляд, в концепции «антихрупкость» Н. Талеба, который описывал ее как свойство всего, что изменяется с течением времени, для него антихрупкое - это то, что, «пройдя сквозь испытания, становится лучше прежнего» [26]. Описывая антихрупкость, Н. Талеб отмечает ее уникальность - она позволяет работать с неизвестностью, достигая успеха в обстоятельствах, когда человек не понимает то, что он делает. Антихрупкое, проходя изменения под воздействием разнообразных стрессоров, становится только лучше и устойчивее.
Н. Талеб пишет: «мы сделали хрупкими экономику, наше здоровье, политическую жизнь, образование, почти все на свете... подавляя случайность и переменчивость» [26].
Антихрупкость подразумевает, что социокультурная система не смогла бы развиться, если бы не получала встряски (культурные, экономические, политические, медицинские и т. д.), она бы ослабла и разрушилась. Такой взгляд на проблему стресса позволяет нам оценивать его как ресурс, необходимый для дальнейшего развития и общества в целом, и отдельных его индивидов.
Н. Талеб предупреждает, что антихрупкость свойственна вещам до определенного уровня стресса, сам же стресс он рассматривает с двух позиций: антихрупкость - стресс, возникающий в результате воздействия острых стрессоров с последующим восстановлением; хрупкость же - стресс, возникающий под влиянием хронических стрессоров.
В дискурсе нашей работы стресс может рассматриваться как неотъемлемая ресурсная часть жизни общества и человека. Однако необходимо учитывать возможность стресса, который превысит некий порог и будет оказывать только разрушительное воздействие. Фактиче-
88
ски, говоря словами Н. Талеба, «нужен механизм, посредством которого система станет непрерывно обновляться, извлекая выгоду из непредсказуемых событий, потрясений, стрессоров и переменчивости, а не только страдая от них» [26]. Поиск и описание такого механизма представляет интерес для нашей работы.
Стресс, который превышает порог антихрупкости, на наш взгляд, может быть соотнесен с концепцией «нормальных аварий» Ч. Перроу. В общем виде эта концепция утверждает, что на определенном уровне сложности организации системы «неожиданные и взаи-мовлияющие друг на друга неудачи становятся системно неизбежными» [Цит. по: 17]. Аварии выступают одной из общих характеристик системы, возникая из совокупности мелких нарушений, по отдельности не представляющих угрозы для ее существования.
В нашей работе «нормальные аварии» могут рассматриваться как следствие «сверхстресса», превышающего порог антихрупкости общества и индивида. Прогнозирование сверхстресса, согласно идее Н. Талеба, представляется невозможным как из-за сложности оценки последствий стресса для общества и индивида (поспособствует ли сверх-стресс новому уровню организации системы или приведет к ее разрушению), так и по причине «нормальных аварий» как свойства любой сложной системы. Поскольку предотвратить аварии не представляется возможным, необходимо учиться на опыте ошибок и разрабатывать механизмы «смягчения» потрясений. Для описания такой практики мы считаем целесообразным использование понятия демпфер, которое в разных, преимущественно естественно-технических областях знания трактуется специфично, в частности, Большая политехническая энциклопедия описывает его как «устройство для уменьшения или устранения вредных колеба-
ний в механической или электрической системе путем рассеяния и поглощения энергии» [5].
Применительно к социально-гуманитарному знанию интересно определение, предложенное Л. А. Радионовой: демпфер - «кто-либо или что-либо, действующее успокаивающе, смягчающе, угнетающе» [25]. В нашей работе стресс-демпфер - это то, что смягчает воздействие сверх-стресса на систему, приводя его к уровню, который общество и индивид способны использовать в качестве отправной точки своего развития, перестройки к изменяющимся социокультурным условиям.
На индивидуальном уровне в качестве стресс-демпфера выступают различные психологические защиты, выделенные еще З. Фрейдом и детально описанные А. Фрейд. На индивидуальном уровне они протекают «в рамках неосознаваемой деятельности психики» [31], мы предполагаем, что подобные механизмы могут присутствовать и в коллективном бессознательном, трактуемом в концепции К.-Г. Юнга как «уровень понимания бытия иррационального, более сложная модель тех процессов, которые происходят не только в личности человека, но и в общем слое культуры» [Цит. по: 7].
Интерес представляет рассмотрение механизмов стресс-демпфера в рамках концепции «современной мобильности» Дж. Урри. По его мнению, в основе традиционных мо-бильностей лежат «культурно обусловленные ритмы, устоявшиеся биосоциальные практики» [Цит. по: 17]. Современные же мобильности выходят за границы территориально зафиксированных обществ и культур, они находятся вне конкретного пространства и времени, соответственно устоявшиеся в социокультурных образованиях механизмы стресс-демпферов теряют эффективность и не способны смягчать травмирующие последствия современных «нормальных аварий».
1. Ануфриев, С. И. Культурфилософский статус понятий «Неопределенность», «Перемены» и «Риск» в условиях коммуникативной социальности / С. И. Ануфриев, М. С. Хабибулин // Вестник ТГПУ. -2006. - № 12. - С. 59-61.
2. Анцупов, А. Я. Словарь конфликтолога / А. Я. Анцупов, А. И. Шипилов. - 2-е изд. - Санкт-Петербург : Питер, 2006. - 528 с. - С. 158.
89
3. Бауман 3. Текучая современность / З. Бауман, пер. с англ. под ред. Ю. В. Асочакова. - Санкт-Петербург : Питер, 2008. — 240 с.
4. Бек У. Что такое глобализация? / У. Бек, пер. с нем. А. Григорьева и В. Седельника. - Москва : Прогресс-Традиция, 2001. - 304 с.
5. Большая политехническая энциклопедия / авт.-сост. В.Д. Рязанцев. - Москва : Мир и Образование, 2011. - 704 с. - С. 83.
6. Буртовая, Е. В. Конфликтология: учебное пособие / сост. Е. В. Буртовая. - Москва, 2002.
7. Бутолина, О. А. Место К. Юнга в философской рефлексии мифа / О. А. Бутолина // Вестн. Том. гос. ун-та. Культурология и искусствоведение. - 2014. - № 1 (13). - С. 10-17.
8. Вишняков, Д. В. Идея нестабильности у И. Пригожина / Д. В. Вишняков // Преподаватель ХХ1 век. - 2013. - № 2. - С. 258-263.
9. Диев, В. С. Риск и неопределенность в философии, науке, управлении / В. С. Диев // Вестн. Том. гос. ун-та. Философия. Социология. Политология. - 2011. - № 2 (14). - С. 81-89.
10. Дорофеева, Г. А. Страхи: определение, виды, причины / Г. А. Дорофеева // Известия ЮФУ. Технические науки. - 2002. - № 5. - С. 177-187.
11. Дюркгейм Э. Самоубийство: Социологический этюд / Э. Дюркгейм; пер. с фр. А. Н. Ильинского. -Изд. подгот. В. А. Луков. - Санкт-Петербург : Союз, 1998. - 496 с.
12. Ермасова, Н. Б. Риск-менеджмент организации / Н. Б. Ермасова. - Москва : Научная книга, 2008. - 236 с.
13. Кандалинцева, Л. Е. Проблема свободы и выбора во французском экзистенциализме / Л. Е. Канда-линцева // Философия и общество. - 2001. - № 2 (23). - С. 97-107.
14. Кара-Мурза, С. Г. Аномия в России: причины и проявления / С. Г. Кара-Мурза. - Москва : Научный эксперт, 2013. - 264 с.
15. Кириленко, Г. Г. Краткий философский словарь / Г. Г. Кириленко, Е. В. Шевцов. - Москва : АСТ : Слово, 2010. - 480 с.
16. Ковалева, А. И. Аномия / А. И. Ковалева // Знание. Понимание. Умение. - 2005. - № 4. - С. 155-156.
17. Кравченко, С. А. Сложный социум: востребованность поворотов в социологии / С. А. Кравченко // Социологические исследования. - 2012. - № 5.- С. 19-29.
18. Лабиринты одиночества : пер. с англ. / сост., общ. ред. и предисл. Н. Е. Покровского. - Москва : Прогресс, 1989. - 624 с.
19. Логинова, Е. Г. Экзистенциальное осмысление проблемы страха в русской и западно-европейской философских традициях / Е. Г. Логинова // Гуманитарный вектор. Серия: Педагогика, психология. - 2008. - № 2. - С. 62-65.
20. Луман, Н. Власть / Н. Луман; пер. с нем. А. Ю. Антоновского. - Москва : Праксис, 2001. - 256 с.
21. Мертон, Р. Социальная теория и социальная структура / Р. Мертон. - Москва : ACT: ACT Москва : Хранитель, 2006. - 873, [7] с.
22. Найт, Ф. Х. Риск, неопределенность и прибыль / Ф. Х. Найт; пер. с англ. М. Я. Каждана. - Москва : Дело, 2003. - 360 с.
23. Некрасова, Н. А. Тематический философский словарь: учеб. пособие / Н. А. Некрасова, С. И. Некрасов, О. Г. Садикова. - Москва : МГУ ПС (МИИТ), 2008. - 164 с.
24. Пригожин, И. Философия нестабильности / И. Пригожин // Вопросы философии. - 1991. - № 6. -С. 46-57.
25. Радионова, Л. А. Публичное пространство города в социально-философской перспективе / Л. А. Радионова // Город. Культура. Цивилизация: материалы III междунар. науч.-теор. интернет-конф., апрель - май 2013 г. / МОН, Харьков. нац. акад. гор. хоз-ва, Моск. гос. акад. гор. хоз-ва и стр-ва. - Харьков : ХНАГХ, 2013. - 252 с.
26. Талеб, Н. Н. Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса / Н. Н. Талеб; пер. Н. Караева. - Москва : КоЛибри, 2015. - 768 с.
27. Тоффлер, Э. Шок будущего / Э. Тоффлер. - Москва: ACT, 2002. - 557, [3] с.
28. Философская энциклопедия / под ред. Ф. В. Константинова. - Москва : Совет. энцикл., 1967. -Т. 4. - 592 с.
90
29. Харитонова, Е. В. Индивидуально-психологические проявления аномии в переломные периоды в развитии российского общества (20-е гг. ХХ века) / Е. В. Харитонова // Наука. Культура. Общество. - 2017. - № 1. - С. 26-38.
30. Чебашкина, Г. А. Кризисы в социально-экономических системах / Г. А. Чебашкина // Вестник Московского университета имени С. Ю. Витте. Серия 1: Экономика и управление. - 2013. - № 4 (6). - С. 69-75.
31. Черенёва, Е. А. Защитные механизмы поведения как фактор адаптивного поведения личности // Вестник ТГПУ. - 2013. - № 6 (134). - С. 122-126.
32. Штомпка, П. Социальное изменение как травма / П. Штомпка // Социологические исследования. -2001. - № 1. - С. 6-17.
33. Энциклопедия эпистемологии и философии науки / под ред. И. Т. Касавина. - Москва : Канон + : Реабилитация, 2009. - 1248 с.
Получено 21.03.2019
S. Kryukov
Post-graduate student (24.00.01), Chelyabinsk State Institute of Culture and Arts E-mail: psyholog_sergey@mail.ru
STRESS PHENOMENON IN THE CONTEXT OF PHILOSOPHICAL AND CULTURE STUDIES' PROBLEMATICS
Abstract. Today due to the growth of stress-producing and psycho-traumatic factors, and wide audience's interest to the adaptation to drastically variable social media conditions, it is possible to say that the term 'stress' is widely applied to the widest range of the sociocultural phenomena. Exposure into new problematics in philosophy and culture studies, which is anyhow connected with the research topic, makes it possible to the author to bring the variety of the existing theories and conceptions to several consolidated sense-groups: stress-border, stress-destruction, stress-resource. The first sense-group (stress-border) implicates understanding stress as the condition of uncertainty where one selects and estimates possible risks and consequences of subjective actions in the specified conditions. The following notions were included into the group: 'uncertainty', 'instability', 'doubt', 'risk', 'choice', 'border-line situation', 'crisis', 'fluctuating modernity' (Z. Bauman). The second sense-group (stress-destruction) renders stress as the acutest contradictions between destabilized sociocultural system (crisis of values, social basis and stable relations destabilization) and individual-personal unpreparedness to adapt to changes in process. The group includes the notions of 'future shock' (E. Toffler) 'fear', 'anomia', 'dysfunction', 'conflict'. The third sense-group of the stress (stress-resource) implicates understanding stress as a resource condition of personal efforts and qualities release, including latent ones to solve problematic situations. The group includes such notions as 'antifragility' (N. Taleb), 'normal accidents' (Ch. Perrow), 'modern mobility' (J. Urry), 'damper'. Stress-damper is something that mitigates 'super-stress' effect, bringing it to the level which both the society and individual are able to utilize as the starting point for its development, reorganization to the fluid sociocultural conditions. Specifically, various psychological defenses act as stress-damper.
Keywords: stress, stress-border, stress-destruction, stress-resource, risk, uncertainty, crisis, fear, dysfunction, conflict, stress-damper
For citing: Kryukov S. 2019. Stress Phenomenon in the Context of Philosophical and Culture Studies' Problematics. Culture and Arts Herald. No 2 (58): 82-92.
References
1. Anufriev S., KHabibulin M. 2006. Cultural and philosophic status of notions 'Uncertainty', 'Changes', and 'Risk' under conditions of communicative sociality. Vestnik TGPU [Bulletin TSPU]. No 12: 59-61. (In Russ.).
2. Antsupov A., SHipilov A. 2006. Slovar' konfliktologa [Conflictology Dictionary]. 2nd ed. St. Petersburg: Piter. 528 p. (In Russ.).
3. Bauman Z. 2008. Tekuchaya sovremennosf [Liquid Modernity]. Transl. from Engl. ed. YU. Asochakov. St. Petersburg: Piter. 240 p. (In Russ.).
4. Beck U. 2001. Chto takoe globalizatsiya? [Was ist Globalisierung?]. Transl. from Germ. by A. Grigoriev and V. Sedelnik. Moscow: Progress-Traditsiya. 304 p. (In Russ.).
91
5. Bol'shaya politekhnicheskaya entsiklopediya [Bulk polytechnical encyclopedia]. 2011. Contributing author V. Riazantsev. Moscow: Mir i Obrazovanie. 704 p. (In Russ.).
6. Burtovaia E. 2002. Konfliktologiya [Conflictology]. Moscow. (In Russ.).
7. Butolina O. 2014. Carl Jung's position in philosophic reflection on myths. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universitetata. Kul'turologiya iiskusstvovedenie [Bulletin TSPU. Culturology and art criticism]. No 1 (13): 10-17. (In Russ.).
8. Vishniakov D. 2013. Instability notion at I. Prigozhin. Prepodavatel' XXI vek [Educator of XXI century]. No 2: 258-263. (In Russ.).
9. Diev V. 2011. Risk and uncertainty in philosophy, science and management. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universitetata. Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya [Bulletin TSPU. Philosophy. Sociology. Politology]. No 2 (14): 81-89. (In Russ.).
10. Dorofeeva G. 2002. Fears: determination, types, causes. Izvestiya YUFU. Tekhnicheskie nauki [SFU Journal. Engineering science]. No 5: 177-187. (In Russ.).
11. Durkheim E. 1998. Samoubiystvo. Sotsiologicheskiy etyud [Suicide. sociological etude]. Transl. from French A. Ilinskii. St. Petersburg: Soyuz. 496 p. (In Russ.).
12. Ermasova N. 2008. Risk-menedzhment organizatsii [Management of risks in a company]. Moscow: Nauchnaya kniga. 236 p. (In Russ.).
13. Kandalintseva L. 2001. Problems of freedom and freedom of choice in French existentialism. Filosofiya i obshchestvo [Philosophy and society]. No 2 (23): 97-107. (In Russ.).
14. Kara-Murza S. 2013. Anomiya v Rossii: prichiny i proyavleniya [Anomie in Russia: causes and manifestations]. Moscow: Nauchnyy ekspert. 264 p. (In Russ.).
15. Kirilenko G., SHevtsov E. 2010. Kratkiy filosofskiy slovar' [Brief philosophic dictionary]. Moscow: AST: Slovo. 480 p. (In Russ.).
16. Kovaleva A. 2005. Anomie. Znaniye. Ponimaniye. Umeniye [Knowledge. Understanding. Skills]. No 4: 155-156. (In Russ.).
17. Kravchenko S. 2012. Complex socium: relevance of turns in sociology. Sotsiologicheskiye issledovaniya [Sociologic investigations]. No 5: 19-29. (In Russ.).
18. The Anatomy of Loneliness. 1989. Comp., total. ed. and foreword N. Pokrovsky. Moscow: Progress. 624 p. (In Russ.).
19. Loginova E. 2008. Existential comprehension of fear in Russian and West European philosophic traditions. Gumanitarnyy vektor. Seriya: Pedagogika, psikhologiya [Humanitarian vector. Series: Pedagogics, psychology]. No 2: 62-65. (In Russ.).
20. Luhmann N. 2001. Vlasf [Macht]. Transl. from Germ. by A. Antonovskii. Moscow: Praksis. 256 p. (In Russ.).
21. Merton R. 2006. Sotsial'naya teoriya i sotsial'naya struktura [Social Theory and Social Structure]. Moscow: Ast: Ast Moskva: KHranitel'. 873, [7] p. (In Russ.).
22. Knight F. 2003. Risk, neopredelennost' i pribyl' [Risk, Uncertainty, and Profit]. Transl. from Engl. by M. Kazhdan. Moscow: Delo. 360 p. (In Russ.).
23. Nekrasova N., Nekrasov S., Sadikova O. 2008. Tematicheskiy filosofskiy slovar' [Thematic philosophic dictionary]. Moscow: MGU PS (MIIT). 164 p. (In Russ.).
24. Prigozhin I. 1991. Philosophy of instability. Voprosy filosofii[Questions of philosophy]. No 6: 46-57. (In Russ.).
25. Radionova L. 2013. Public media of the city in social and philosophic perspective. Gorod. Kul'tura. TSivilizatsiya [City. Culture. Civilization]. KHarkov: KHNAGKH. 252 p. (In Russ.).
26. Taleb N. 2015. Antikhrupkost'. Kak izvlech' vygodu iz khaosa [Antifragile: Things That Gain From Disorder]. Transl. by N. Karaev. Moscow: KoLibri. 768 p. (In Russ.).
27. Toffler A. 2002. Shok budushchego [Future Shock]. Moscow: Ast. 557, [3] p. (In Russ.).
28. Filosofskaya entsiklopediya [Philosophic encyclopedia]. 1967. Ed. by F. Konstantinov. Moscow: Sovetskaya entsiklopediya. Vol. 4. 592 p. (In Russ.).
29. Kharitonova E. 2017. Individual and psychological manifestations of anomia at turning points of Russian society development (20th of XX centuryj. Nauka. Kul'tura. Obshchestvo [The science. Culture. Society]. No 1: 26-38. (In Russ.).
30. Chebashkina G. 2013. Crises in social and economic systems. Vestnik Moskovskogo universiteta imeni S.YU. Vitte. Seriya 1: Ekonomika i upravleniye [Bulletin of Moscow University named after S. Yu. Vitte. Series 1: Economics and management]. No 4 (6): 69-75. (In Russ.).
31. Chereneva E. 2013. Protective mechanisms of behavior as a factor of adaptive behavior of personality. Vestnik TGPU [Bulletin TSPU]. No 6 (134): 122-126. (In Russ.).
32. Sztompka P. 2001. Social changes as a trauma. Sotsiologicheskiye issledovaniya [Sociological investigations]. No 1: 6-17. (In Russ.).
33. Entsiklopediya epistemologii i filosofii nauki [Encyclopedia of epistemology and philosophy of science]. 2009. Ed. by I. Kasav-in. Moscow: Kanon: Reabilitatsiya. 1248 p. (In Russ.).
Received 21.03.2019
92
