CC BY
63
филологические науки
Неустроев Кирилл Сергеевич ФЕНОМЕН СЕМАНТИЧЕСКОЙ ...
УДК 811.1.
ФЕНОМЕН СЕМАНТИЧЕСКОЙ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ В ЮРИДИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ: КОНТЕКСТ, ПРАГМАТИКА, ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
© 2018
Неустроев Кирилл Сергеевич, кандидат филологических наук, докторант кафедры общего языкознания Адыгейский государственный университет (385000, Россия, Майкоп, улица Первомайская, 208, e-mail: linguotutor@gmail.com)
Аннотация. В рамках данной публикации с опорой на основные положения лингвистической прагматики анализируются отдельные аспекты, связанные с расплывчатостью семантики лексических единиц в языке современных юридических текстов. Выявляются проблемы терминологического характера, имеющие непосредственное отношение к размытости и неопределенности в системе языка в целом, исследуются примеры расплывчатой семантики, порождающей неоднозначность интерпретации в контексте юридических текстов. Обсуждение указанной проблемы, в свою очередь, затрагивает такие явления, изучаемые в лингвистической прагматике, как 1) взаимоотношение между юридическими текстами и контекстуальным параметром; 2) контекстуальные значения языковых форм и способы устранения их неоднозначности. В публикации анализируются отдельные аспекты семантической неоднозначности, которые последовательно обнаруживаются в современном юридическом языке, освещаются проблемы терминологического характера, связанные с размытостью и неопределенностью в языке вообще, предлагается корпус примеров, иллюстрирующий отношения неоднозначности в юридическом контексте. В обсуждении актуальных вопросов функционирования языка в современном юридическом тексте акцент делается прежде всего на том, как лингвистическая форма приобретает контекстуальное значение и последующую однозначную интерпретацию со стороны правоведов.
Ключевые слова: юридический текст, современный юридический язык, лингвистическая прагматика, семантическая размытость / однозначность, контекст, значение, интерпретация контекстуального значения.
SEMANTIC INDETERMINACY PHENOMENON IN THE LEGAL TEXT: CONTEXT, PRAGMATICS, INTERPRETATION
© 2018
Neustroev Kyrill Sergeevich, candidate of philological science, doctoral degree seeker of the general linguistics department Adyghe State University (385000, Россия, Maikop, Pervomaiskaya str., 208, e-mail: linguotutor@gmail.com)
Abstract. Within this publication, based on the main provisions of linguistic pragmatics we analyze the specific aspects related to the semantic vagueness of the lexical units in the language of contemporary legal texts. The problems of terminology that is directly related to fuzziness and uncertainty in the language system as a whole are revealed, the examples of vague semantics that give rise to ambiguity of interpretation in the context of legal texts are examined. The discussion of this problem, in turn, affects such phenomena which are studied in linguistic pragmatics as 1) the relationship between legal texts and contextual settings; 2) the linguistic form contextual meaning and ways of eliminating their ambiguity. The article analyzes some aspects of semantic ambiguity, which is consistently found in the contemporary legal language, highlights the problems of the terminology related to the vagueness and ambiguity in language in general. We offer the case examples to illustrate the relationship of ambiguity in the legal context. In the discussion of the actual issues relating to functioning of language in the contemporary legal text, the focus is primarily on how a linguistic form takes on contextual meaning and the subsequent unambiguous interpretation on the part of the jurists.
Keywords: legal text, contemporary legal language, linguistic pragmatics, semantic fuzziness / unambiguity, context, meaning, contextual meaning interpretation.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. Феномен семантической неопределенности и размытости активно обсуждается в текущей научной литературе с учетом междисциплинарного подхода к исследуемым явлениям, в том числе, в философии языка и теоретической лингвистике. Данное понятие - один из центральных проблемных узлов в философии права и юридической лингвистике.
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматривались аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор; выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы. В самом широком смысле семантическая размытость понимается как проявление модальных значений, грамматическая категория, которая модифицирует значения языковых выражений, формирующая своеобразный контраст однозначности [1, с. 140; 2, с. 130; 3, с. 51]. Неопределенность предполагает неясную, недостаточно определенную референцию, однозначность характеризуется в терминах множественной референции. Это понятие также дефи-нируется как частный случай «неполного определения», который влечет за собой неточную семантику предиката. Исходя из философской перспективы, он осмысливается либо как «эпистемический феномен», либо как проблема семантического плана. В аспекте истинности / ложности суждений неопределенность соответствует «случаям неясности», сталкиваясь с которыми пользо-
ватели языка неспособны определить семантическое содержание языковых выражений.
Р. Кемпсон предлагает детализованную категоризацию неопределенности, с учетом языкового воплощения выделяет следующие ее типы:
1) референциальная неопределенность;
2) неопределенность значения;
3) отсутствие семантической конкретизации;
4) дизъюнкция семантической конкретизации [4, р. 1241].
Выдвигается мнение, согласно которому семантическая размытость является имманентной характеристикой выражений, не обладающих - вне зависимости от контекста своего употребления - четкими референциальны-ми границами [5, с. 130; 6, с. 186; 7, с. 150]. В качестве частного случая семантической неоднозначности признается полисемия [8, с. 70; 9, с. 120]. Предпринимаются попытки разграничить семантические и прагматические типы неопределенности с опорой на такое понятие, как непрямая коммуникация [10, с. 127; 11, с. 63]. Вместе с тем, подобные теории, несмотря на признание контекстуальной интерпретации значения, на практике оказываются несостоятельными в плане разрешения неопределенности в специфических коммуникативных ситуациях и с учетом контекстуального параметра.
В разнообразных теоретических концепциях фиксируется тотальность проявления семантической неопределенности в языке. Однако тот факт, что все лингви-
Neustroev Kyrill Sergeevich philological
SEMANTIC INDETERMINACY ... sciences
стические выражения являются естественным образом семантически неполными, требуют контекста для однозначной интерпретации, недооценивается лингвистами. Иллюзия того, что значение является фактором, независимым от контекста, само по себе предстает автономным при текстуальном воплощении, широко признается в плане юридического языка и других специализированных языков. В этой связи отметим, что законодатели, чаще, чем лингвисты, представляют юридический язык как домен, который не гарантирует успешной интерпретации сообщения, поскольку язык обретает свою действенность лишь в контексте, т.е. не поддается полному контролю со стороны говорящего субъекта.
В пространстве языка законодательств и нормативных актов неопределенность порождает существенные проблемные следствия. Прежде всего оспаривается тот факт, что лингвисты могут выступать в качестве экспертов юридического языка, система которого находится вне компетенции лингвистического научного сообщества. Законодатели выдвигают точку зрения, согласно которой юридические документы и лингвистика предлагают несходные критерии анализа; юриспруденция регулирует правовые отношения по возможности в самом широком социологическом контексте, лингвистика, напротив, действует в рамках разрабатываемых ею же концепций, а представители этой науки едва ли выходят за рамки этих концепций. В данной связи К. Хуттон настоятельно указывает, что лингвисты не являются профессиональными экспертами в сфере юридического языка, их профессиональные стандарты и знания, по сути дела, ограничиваются рамками языкознания» [12, р. 295].
К.С. Кулвер выражает мнение, согласно которому неудивительно, что законодательства часто характеризуются семантической неопределенностью и размытостью. Подобное явление имеет место в силу ряда причин, в частности, вследствие того, что представители профессиональных сообществ придерживаются, как правило, противоположных ожиданий, интерпретируя неопределенность в законодательствах и нормативных актах. Широко признается, что законодательства создаются с опорой на четкий и эксплицитно выражаемый язык, обеспечивающий однозначные значения, а поэтому успешно регулирующий поведение представителей общества. Практики в сфере законодательств часто полагают, что неопределенность является сущностной характеристикой юридических текстов: естественный язык исходно является открытой текстурированной системой, а юридический специализированный язык неизбежно наследует данную характеристику [13, р. 127].
Неопределенность, другими словами, не оказывает негативного влияния на юридический язык, который автономно поддерживает свою семантическую стабильность и целостность, когда в него вводятся неопределенные понятия, выражения и термины.
Формирование целей статьи (постановка задания). Цель публикации заключается в том, чтобы проследить интерпретационные особенности семантической неопределенности и размытости в юридическом тексте с опорой на контекстуальный параметр, выявить прагматические характеристики данного типа текста, предопределяющие семантическую неоднозначность отдельных его сегментов, что, в свою очередь, создает основу для множественной интерпретации всего текста.
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов. Теоретики-законодатели указывают, что неопределенность дает возможность судьям применять закон наиболее эффективным способом, та или иная степень обобщения предстает необходимой в процессе создания проектов законодательств (более подробно см. [14, с. 5459]). Подобные методологические позиции подчеркивают тот факт, что семантика законодательства едва ли может быть однозначно сведена к значению составляющих его языковых выражений, поскольку юридический язык 114
задает стереотипные поведенческие стандарты, которые, по своей сути, являются экстралингвистическими, социальными, антропологическими.
Понятие о неопределенности в юридическом тексте вступает в конфликт с теми представлениями, что пропозиции данного текста могут характеризоваться как бивалентные, т.е. правоведы всегда обладают достаточными средствами для релевантного понимания пропозиций, выраженных в тексте, применить их как действенные для конкретной ситуации. В отдельных случаях именно за представителями правового профессионального сообщества закрепляется первенство определять и интерпретировать расплывчатые понятия и неоднозначные пропозиции, характерные для юридических текстов. В частности, семантическое содержание таких понятий, как «безопасная скорость вождения транспортного средства», «разумная осмотрительность» определяется именно правоведами (более подробно см. [15]).
С учетом подобных воззрений семантика выражений и вырабатываемых правовых операционных ценностей не предстает такой уж размытой и неопределенной в рамках юридических текстов, а, напротив, «достаточно измеряемой», прозрачной. В частности, семантика понятия «безопасная скорость вождения транспортного средства» во многом определяется такими факторами, как погодные условия, время суток, разновидность дороги и т.д. При необходимости правоведы, проявляя свою компетенцию, применяют те или иные нормативные акты для интерпретации событий в определенных контекстах. Следует отметить, что семантика подобных выражений проявляет чувствительность к контекстуальному параметру, предопределяется контекстом своего употребления. Так, в выражении «неосторожное вождение транспортного средства» определение «неосторожное» трактуется именно в юридическом смысле, как сегмент правового домена и не может быть идентифицирован в терминах наивной языковой картины мира.
В аналогичном ключе утверждается, что определенные языковые выражения, особенно обладающие эпи-стемическим характером, могут различаться по своей семантике в зависимости от контекста употребления. Так, в лингвофилософских изысканиях нередко звучит мысль о том, что для того или иного регистра общения предполагается определенный эпистемический стандарт [16, p. 121; 17, p. 530-532]. Очевидно, что суждения, инициируемые в рамках правового контекста, требуют более высокой степени обоснования, чем в повседневном взаимодействии собеседников. Данный факт, в свою очередь, является интегральной частью контекстуального знания при использовании языка в правовом домене.
Язык юридических текстов репрезентирует внешний мир через призму нормативных категорий, что позволяет применять законодательную базу к тем или иным фактам, событиям и явлениям. В результате подобной категоризации большинство типов расплывчатости, неопределенности в рамках юридического текста могут быть идентифицированы как случаи однозначности, поскольку нормативные выражения, особенно определения и категории, соотносятся с определенными законодательными институтами, а не «несанкционированные» свободные значения. В юридическом контексте интерпретация языковых форм, фактически, представляет собой процесс «стыковки» этих форм с определенными юридическими типологиями и категориями. Например, признание того, что некоторое действие является частным случаем воровства, классифицируется как кража или определение того, что данная форма поведения предстает случаем нарушения контракта.
Представляется, что не без причины теоретики-юристы трактуют случаи явной языковой размытости, неопределенности в терминах двусмысленности. В частности, Л.М. Солан анализирует такие случаи «пагубной двусмысленности», как термины «reasonably intelligent judge /достаточно разумный судья», «reasonable doubt Baltic Humanitarian Journal. 2018. Т. 7. № 1(22)
филологические науки
Неустроев Кирилл Сергеевич
ФЕНОМЕН СЕМАНТИЧЕСКОЙ ...
/ обоснованное сомнение» [18, p. 861]. Превалирование юридического начала над чисто лингвистическим не является чем-то исключительным, беспрецедентным.
В целях поддержания подобных взглядов Л.М. Солан приводит далее в своем исследовании цитату одного судьи о различии в интерпретации значений языковых единиц: «Когда многочисленные суды не выражают согласия относительно языковых значений, сам язык не может быть охарактеризован как обладающий простыми значениями. Более того, язык неоднозначен, одни и те же выражения могут быть восприняты по-разному, одна возможная интерпретация при пристальном анализе может оказаться более релевантной для данного суда» [18, p. 876]. Данная цитата подчеркивает тяжесть бремени юридических классификаций. Безграничное множество «социально внедренных значений» формирует пограничные случаи, в которых возникает трудность в «стыковке» рассматриваемых ситуаций и соответствующих юридических категорий.
По-всей видимости, проблема расплывчатости, неоднозначности в юриспруденции создает условия для языковой относительности особого типа: восприятие языка юристами, предполагающее соответствующий контекст, является ограниченным, поскольку сам язык в этом случае перерабатывается сквозь призму юридической системы.
Язык юридических текстов иллюстрируется многочисленными случаями неоднозначности и расплывчатости в силу целого ряда причин. Законодательные и нормативные акты могут быть неотчетливо отрегулированы, а поэтому их интерпретация оказывается неуспешной. Выражения типа «on the day / в тот день» обычно трактуются как двузначные, уклончивые, поскольку в юридическом контексте не так уж легко определить отражает ли лексема «day /день» дневное время суток или сами сутки. Неопределенность, двузначность в юридическом тексте может быть идентифицирована как обладающая намеренным характером, такие термины, как «vehicle / подвижное средство», «fault / проступок», «freedom / свобода» являются не вполне определенными и могут потребовать более точной дефиниции.
Другие типы размытости и двузначности включают в себя суждения более высшего порядка, что также предполагает их дальнейшее уточнение и детализацию. В целом, можно говорить о том, что размытость, неоднозначность в юридическом контексте производит нежелательные эффекты, но в то же время может функционировать как намеренная, желательная. В крайних, «негативных» случаях неопределенность на уровне языка ведет к нарушению принципа двузначности, могут создаваться ситуации, в которых законодательные документы могут рассматриваться как релевантные / нерелевантные для трактовки той или иной ситуации.
Неоднозначным характером отличается функционирование модальных глаголов в юридических текстах, в частности, глагола shall. В юридическом контексте данный глагол, как правило, используется в качестве средства выражения жесткого императива, сохраняет в своей семантики этимологически исходный аспект деонтической модальности (ср. квантитативный анализ, проведенный А. Тросборгом [19]).
Вместе с тем, подобное «прочтение» указанного модального глагола выявляют специалисты, обладающие определенной компетенцией в юридическом языке. Для не юристов подобное деонтическое использование глагола shall не является прозрачным и последовательным, этот глагол трактуется преимущественно как показатель будущего неопределенного времени, а не как выражение побуждения. В результате деонтическое использование вспомогательного глагола shall не только не рекомендуется, но и критикуется юристами-теоретиками.
В языке юридических текстов широко задействуется терминология, которая, как мы указали выше, предстает неоднозначной, расплывчатой. В частности, к данному
терминологическому пласту относятся лексемы и выражения, которые обозначают неопределенные абстрактные стандарты и выражения с абстрактными существительными. Ср.:
reasonable limits / doubts /разумные пределы / сомнения;
due process / diligence / care / надлежащая правовая процедура / исполнительность / внимательность;
cruel and unusual punishment / жестокое и необычное наказание;;
satisfactory conditions /удовлетворительные условия;
reckless driving / безупречное вождение автомобиля;
safe distance / speed / безопасная дистанция / скорость;
relevant measures / уместные меры;
freedom of speech / свобода слова;
dangerous weapon / опасное оружие.
Очевидно, что проблема заключается в интерпретации и, возможно, применении надлежащих юридических конвенций при определении того, совершено ли действие «с должной внимательностью» («with due care»), придерживался ли водитель «безопасной скорости» («safe speed») и «безопасной дистанции» («safe distance») и т.д. Не менее очевидным предстает и то, что многочисленные случаи неопределенности и размытости предопределяются тем, что юридические выражения должны охватить многочисленные непредсказуемые ситуации: термины базируются преимущественно на фокусных точках референции, что исключает возможность выработки исчерпывающе точных их дефиниций.
Проблема, связанная с подобной семантической размытостью и неоднозначностью, еще не решена юристами-теоретиками. Вот как, например, анализирует выражение «due process / надлежащая правовая процедура» Р.М. Тиерсма: «Надлежащая правовая процедура ... - это техническое понятие с нефиксированным семантическим содержанием, не выявляющее определенную соотнесенность с временем, местом и обстоятельствами, не имеющее такую процедурную защиту, которую требует определенная ситуация» [20, p. 132]. Теоретик делает акцент на том, что контекстуальная зависимость значений таких терминов, как «due / надлежащий», «rea-sonable / допустимый, целесообразный» позволяет подвести под них самые разнообразные ситуации. Отметим негативный потенциал неоднозначности в юридическом тексте, который создает контекстуальные условия для двух конфликтующих между собой интерпретаций одного и того же нормативного правила. Подобная семантическая расплывчатость недопустима особенно в уголовном праве, в рамках которого разрешаемые и запрещаемые законом действия должны быть однозначно и последовательно дефинированы.
Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления. Реальные и потенциальные расхождения между повседневным пониманием языка и его специализированным юридическим использованием проливают свет на проблему, связанную с тем, как значение извлекается или конструируется в определенных контекстах. В многочисленных прагматических теориях утверждается, что понимание речевого сообщения предполагает как декодирование значения, так и вывод умозаключения относительно потенциального значения или смысла. Данное теоретическое положение оказывается актуальным в процессе интерпретации контекста функционирования юридического языка. То, что носители языка понимают в качестве кода, теоретически должно представляться как «данное», т.е. иметь эксплицитную форму выражения, другой сегмент семантического содержания является подразумеваемым, выводимым из контекста (знаний о внешнем мире, ожиданий, имеющегося языкового опыта).
Юридический язык преимущественно обладает относительным характером, в результате восприятие и интерпретация семантической расплывчатости, неодно-
Neustroev Kyrill Sergeevich SEMANTIC INDETERMINACY ..
philological sciences
значности также предполагает относительность в аспекте языкового опыта правоведа-профессионала. Те или иные выражения рассматриваются как расплывчатые одними юристами и одновременно как однозначные, точные - другими юристами. Юристы, фактически, задействуют герменевтический код, который не всегда доступен представителям социума, не имеющим специальной юридической подготовки.
Семантическая расплывчатость, следовательно, может быть дифференцирована на экзотерический и эзотерический типы, т.е. предназначенная для профессионалом и непрофессионалов. В отдельных случаях семантическая неопределенность не воспринимается юристами как таковая, трактуется как явная однозначность. Проблема расплывчатости, неоднозначности фиксируется прежде всего на уровне языковых форм, но разрешается на более широком уровне, в рамках юридического текста. При этом традиции и конвенции, характерные для вполне определенной системы юридических текстов, дают правоведам возможность сообщать больше семантического содержания, нежели это закреплено за специализированными языковыми выражениями.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Голев Н.Д. Юридическая терминология в контексте доктринального толкования // Сибирский филологический журнал. 2015. № 4. С. 138-148.
2. Желонкина Т.П. Некоторые языковые особенности юридических текстов // Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. 2015. № 4. С. 128-134.
3. Рябова А.Ю. Правовое понятие «мошенничество на рынке ценных бумаг»: семантическая размытость // Юрислингвистика. 2012. № 1(12). С. 50-54.
4. Kempson R. Semantic Theory. Cambridge: Cambridge University Press, 1977. 287 p.
5. Власова Л.В. Семантическая диффузия, семантическая неопределенность: определение понятий // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. 2014. Т. 1. № 2. С. 128-132.
6. Семина И.А. Широкозначность и семантическая неопределенность // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2009. № 1. С. 185-190.
7. Гаврилова Г.Ф. Предложение и текст: системность и функциональность. Ростов-на-Дону: АкадемЛит, 2015. 412 с.
8. Селифонова Е.Д. Современные концепции полисемии и моносемии // Лингвистический вестник. Брянск: Брянский государственный университет им. академика И.Г. Петровского, 2006. С. 69-74.
9. Трегубов А.Н. Полисемия с позиций этносеман-тики // Современные тенденции развития науки и технологий. 2016. № 10-6. С. 119-124.
10. Нестерова Т.В. «Homo Ludens» в непрямой коммуникации // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2017. № 5-2(71). С. 126-131.
11. Филиппова М.М. Непрямая коммуникация и средства создания двусмысленного дискурса // Филологические науки. 2007. № 1. С. 60-69.
12. Hutton C. Law Lessons for Linguistics? Accountability and Acts of Professional Classification // International Linguistics: A First Reader. Oxford: Pergamon, 1988. P. 294-304.
13. Culver K.C. Varieties of Vagueness // University of Toronto Law Journal. 2004. № 54.1. P. 109-127.
14. Пантелеева Т.Ю. Язык законодательства, его лексические реалии. Краснодар: КрУ МВД, 2008. 143 с.
15. Пантелеева Т.Ю. Языковая личность юриста в юридическом дискурсе: лингвокогнитивный аспект репрезентации правосознания // Вестник Пятигорского государственного университета. 2016. № 1. С. 149-152.
16. Endicott N.F. Vagueness in Law. Oxford: Oxford University Press, 2000. 298 p.
17. Fredsted E. On Semantic and Pragmatic Ambiguity // Journal of Pragmatics. 1998. № 30. P. 527-541._
18. Solan L.M. Pernicious Ambiguity in Contracts and Statues // Chicago-Kent Law Review. 2004. Vol. 9. № 3. P. 859-888.
19. Trosborg A. Statutes and Contracts: An Analysis of Legal Speech Acts in the English Language of the Law // Journal of Pragmatics. 1995. № 23. P. 31-53.
20. Tiersma P.M. Legal Language. Chicago: The University of Chicago Press, 1999. 305 p.
Статья поступила в редакцию 17.01.2018 Статья принята к публикации 27.03.2018
116
Baltic Humanitarian Journal. 2018. Т. 7. № 1(22)
