CC BY
22
ние общества, которое меняет свои предпочтения, привычки, готово пересмотреть прошлое, культурные ориентиры. Это общество переживает культурную травму, которая, наверняка, оставит свой след как в общественных мыслях, так и в памяти культуры, а, возможно, и изменит ее.
Итак, культурная память сегодня необходима нам также, как для живого организма необходима физическая активность. Общество, как оказалось, достаточно долго и упорно пыталось избавиться от прошлого, совершенно не задумываясь о будущем. В результате сегодня мы являемся потерянными субъектами политической жизни страны, мира и города, в частности. Придавать забвению и интерпретации свою культуру чревато гибелью не только самой культуры, но и народа, нас с вами. К счастью, наша генетическая память не позволяет нам обрести культурную бесполость; наши традиции, пробивающиеся в повседневной жизни и хранящие элементы еще с языческих времен, наши праздники, помогающие нам не забыть святые для нашей истории даты, наши памятники архитектуры, служащие нам наглядным пособием для восприятия своего города, истории и себя, - все это помогает нам сохранить самосознание, через культурную память связывающее эти факты. Культурная память не только учит, она оберегает, сохраняя в челове-
ке исторически сложившиеся качества - соборность, человечность.
Литература
1. Ассман Я. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / пер. с нем. М. М. Сокольской. М., 2004.
2. Бэкон Ф. Новый Органон. URL // http:// www.lib.ru/FILOSOF/BEKON/nauka2.txt
3. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.
4. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М., 1990.
5. Лотман Ю. М. Избранные статьи. Таллинн, 1992. Т. 1.
6. Лоуэнталь Д. Прошлое - чужая страна / пер. с англ. А. В. Говорунова. СПб., 2004.
7. Лурье С. В. Историческая этнология: учебное пособие. М., 1997.
8. Савельева И. М., Полетаев А. В. Знание о прошлом: теория и история: в 2 т. СПб., 2003.
9. Стародубцева Л. В. Город как метафора урбанизируемого сознания // Урбанизация в формировании социокультурного пространства. М., 1999.
10. Штомпка П. Социологические исследования // Социальное изменение как травма. 2001. № 1.
А. Н. Фомин
ФЕНОМЕН «САМОУПРАВЛЕНИЕ» В СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОМ ЗНАНИИ
В статье раскрывается проблемное поле исследования сущности феномен «самоуправление». Автор рассматривает различные формы организации общественных отношений.
Ключевые слова: самоуправление, местное самоуправление, сущность самоуправления, субъ-ектно-объектные отношения, формы организации общественных отношений, формы осуществления публичной власти.
Понятие «самоуправление» выступает предметом изучения многих социальных наук. В политологическом знании все категории рассматриваются сквозь призму их соотношения с институтом публичной власти. Не является исключением и феномен «самоуправление».
Публичная власть - это явление статическое, ее непосредственная реализация происходит за счет определенных динамичных действий. В современной российской и зарубежной политологии среди форм осуществления (проявления,
функционирования) власти выделяют такие действия, как: насилие, принуждение, побуждение, поощрение, контроль, ограничение, соперничество, сотрудничество, влияние, господство и т.п. Представляется, что все многообразие форм, способов осуществления публичной власти можно свести к двум основным видам - управлению и самоуправлению. Первый из них часто упоминается в политологической литературе, например, в работе К. С. Гаджиева «Система управления, или Управляющая система», и служит инст-
рументом реализации политики государства [9, с. 132]. Данный вид организации общественных отношений выступает формой реализации как государственной, так и муниципальной власти (муниципальное управление). А второй вид осуществления публичной власти в политологической литературе представлен реже. Особенность самоуправления состоит в том, что оно характерно только для местного (муниципального) уровня*. Мы считаем, что изучение обеих форм реализации публичной власти (а не только управления) должно занять важное место в политологическом знании.
Полагаем, что управление относится к сущ-ностно оспариваемым явлениям, в которые привнесено множество различных смыслов и интерпретаций [ 14]. То же самое касается и самоуправления.
Например, Г. В. Атаманчук в работе «Теория государственного управления» писал о том, что самоуправление присуще только отдельному человеку, который «самоуправляет своей социальной активностью», а в группе, состоящей из определенного количества индивидов, возможно только управление, без него группа не сможет даже пойти в лес за грибами [3, с. 28].
Таким образом, для Г. Атаманчука существует только один вид организации коллективной жизни - управление, с чем, конечно же, очень трудно согласиться, так как, на наш взгляд, координация деятельности членов социальной группы вполне возможна и в форме самоуправления.
Ю. Ф. Лукин в своей монографии «Глобальный социум самоуправляемых общин» не разводит понятия «управление» и «самоуправление» в зависимости от наличия одного индивида или группы, а полностью их отождествляет, указывая на то, что самоуправление «если не заниматься его профанацией, как и управление в бизнесе, в государстве выполняет те же самые общие функции - планирование, организацию, мотивацию и контроль - для достижения поставленных целей» [11, с. 284]. Мы же считаем, что управление и самоуправление - это качественно отличные друг от друга явления.
В социально-политическом знании наиболее распространенные взгляды на концепт «самоуправление» сводятся к следующему:
- самоуправление лежит в основе управления, когда все управленческие процессы начинаются с самоуправления, с самоорганизации [12, с. 29];
- отличительной чертой самоуправления является то, что оно возникает естественным, непредвиденным образом (как бы само по себе) в результате общения людей, а управление формируется сознательно [15];
- самоуправление - это управление, субъекты и объекты которого совпадают, то есть управляют и выступают в качестве управляемых одни и те же лица [4, с. 58];
- самоуправление - это коллективное управление внутренней жизнью какой-либо организационной системы через широкое участие всех членов организации в деятельности управленческих структур [2, с. 68].
Большинство исследователей единодушны в том, что самоуправление имеет глубокие исторические корни и возникло еще во времена первобытно-общинного строя [7, с. 26; 11, с. 13, 278; 12, с. 29; 15].
В целом большинство упоминаний о данном понятии сводится к тому, что самоуправление представляет собой форму или разновидность управления либо используется в том же значении, что и самоорганизация, саморегуляция и т.п.
С нашей точки зрения, рассматривать феномен «самоуправление» необходимо через выявление его сущности. Мы солидарны с позицией А. И. Барда-кова, изложенной в работе «Муниципальное управление: теория, история, практика» [5, с. 35-37].
Важным фактором методологии познания самоуправления, по мнению данного ученого, выступает процесс усложнения в обществе субъектно-объектных отношений. В современных развитых государствах объектность управляемых масс и каждого индивида в отдельности размывается и не является больше такой очевидной, как в прошлые эпохи. Рост материального благосостояния, уровня образования, культуры и т.п. качественных показателей объекта управления (населения) уже не позволяет субъектам управления навязывать свою волю во всех сферах жизнедеятельности индивидов и создает предпосылки для развития самоуправления. Этот процесс обнаруживает себя и в России, но «учитывая отсутствие развитых форм самоуправления в российской действительности», А. И. Бардаков предлагает «дать лишь описательную характеристику самоуправления» [5, с. 35]. Основные ее элементы заключаются в следующем:
1) самоуправление - это отношение, в формах которого люди самостоятельно организуют свою жизнь;
* Термин «государственное самоуправление» использовался в работе Л. А. Велихова «Основы городского хозяйства», но не получил широкого распространения. Слово «самоуправление», исходя из своей сущности, употребляется только с определенными предикатами (например, местное, общественное и т. п.).
2) самоуправление достигается в целостности общественных взаимосвязей, не полагающих противоречий между социальными группами, социальной группой и индивидом;
3) самоуправление наступает тогда, когда общество и индивид в своем взаимодействии находят приемлемые, оптимальные формы сотрудничества путем взаимного доверия, компромиссов и т.п. [5, с. 36].
Соглашаясь с выводом А. Захарова о том, что «самоуправление всегда личностно, ибо оно адресовано личности и осуществляется личностью» [10, с. 111], мы полагаем, что сущностью феномена «самоуправление» будет являться реализация индивидуальной воли человека.
Исходя из такой трактовки, уже нельзя согласиться с указанной выше позицией, что самоуправление имеет глубокие исторические корни, возникло еще во времена первобытно-общинного строя и т.п. Дело в том, что естественно-природные формы организации жизни биосоциальных систем (первобытных человеческих племен и других архаичных образований) не предполагают реализацию индивидуальной воли члена этого образования. Приводя слова Е. С. Алексе-енковой о том, что «в ранних сообществах отсутствуют индивидуальные представления, так как они полностью замещены коллективными» [1, с. 102], обращаем внимание на то, что эта мысль уже достаточно давно утвердилась в научном знании и не подвергается сомнению. В примитивном первобытном обществе человек был неразрывно связан со своей семьей, родом и племенем, практически не осознавая себя в отрыве от них, вследствие чего он не мог выражать свою собственную волю, которая подменялась волей его биосоциальной группы. Таким образом, формы организации жизни, при которых происходит реализация воли не отдельного индивида, а всего биосоциального образования как целостности, не могут называться самоуправлением. Представляется более подходящим обозначение данных форм организации жизни термином «самоорганизация», который используется в работах А. И. Бардакова [5, с. 8-9].
Достаточно сложно согласиться с тезисом Ю. Ф. Лукина, согласно которому «самоуправление, как и государственное управление, как любая политическая деятельность, выполняя свои задачи, функции, реализуется только через властные управленческие отношения» [11, с. 43]. По мнению данного автора, даже для проведения субботника по уборке мусора в городском поселении или в дачном поселке «надо употребить власть - принять решение, довести его до людей, обеспечить их инструментом и так далее» [11, с. 43]. По этому поводу необходимо отметить, что самоуправ-
ление, будучи сущностно отличным от управления явлением, не реализуется только через властные отношения, а, как мы уже писали выше, возможно среди членов любого социального коллектива, в том числе не имеющего никакого отношения к публичным органам власти (например, среди членов того же дачного поселка или любого другого общественного объединения). Более того, именно в этих объединениях существует наиболее благоприятная возможность для становления и развития самоуправления, причем без всякого «употребления власти». В этом случае мы говорим об общественном самоуправлении.
Забегая немного вперед, скажем, что гораздо сложнее ситуация складывается в вопросах и отношениях, регулируемых органами публичной власти, так как здесь вмешивается политика, технологии которой способны изменить представления о реальности настолько, что бывает достаточно трудно разобраться (особенно обычному гражданину) и ответить на вопрос: так чьи же интересы реализуются на самом деле? Очевидно одно: необходимо стремиться к тому, чтобы проведение субботников, благотворительных акций, создание органов народного контроля и тому подобных общественных мероприятий осуществлялось не по приказу субъектов власти, а являлось добровольным, сознательным актом волеизъявления граждан - членов территориальных, профессиональных и т.п. сообществ. Именно в этом мы видим одну из основных задач государства, стремящегося стать демократическим, и, в частности, одну из главных задач муниципальной реформы.
Самоуправление, представляя собой качественно иное явление, определяется и иным детерминантом, чем управление и самоорганизация.
Раскрыть природу и сущность человека, форм его бытия пытались многие ученые начиная еще с античных времен. Однако все их выводы приводят лишь к двум детерминантам человеческого развития - к природе и социуму, а также к основополагающему положению о том, что человек -существо биосоциальное. Причем многие обществоведы приходили и приходят к неутешительным выводам по поводу дальнейших перспектив социального развития. Весьма распространенный прогноз дает В. Л. Романов: «Социальное становление будет происходить с углублением кризисных перепадов до предела, пересечение которого приведет человечество к катастрофе. Что будет за этой гранью? Гибель человеческого рода? А может быть - гигантский прорыв в непредсказуемую сегодня новую форму бытия, но уже не человеческого, а иного рода?» [13].
Таким образом, предрекая кризис социальности, социогностика оказывается не в состоянии
предложить какую-либо альтернативу, за исключением очередной «более лучшей» социальности, возникающей посредством трансформации социально-политических и социально-экономических систем. Полагаем, убедительным выглядит решение этого вопроса, предложенное А. И. Бардако-вым [5; 6]. Он акцентирует внимание на том, что социум, социальные отношения (какими бы «прогрессивными» они ни были) детерминируют в индивиде развитие не человеческих качеств, а прежде всего социальных, позволяющих ему обретать статус в социальной иерархии. Следовательно, детерминантом развития человека (то есть индивида, наделенного гуманистическими качествами) социум не является. В качестве альтернативной формы бытия, выступающей детерминантом развития человека, А. И. Бардаков выделяет культуру: «Человеческие отношения, обусловленные культурой, детерминируют и составляют сущность человека, становление которого становится возможным в формах самоуправления, то есть культура, человеческие отношения и самоуправление существуют лишь в своем единстве» [5, с. 42-43].
Исходя из данных положений, уже нельзя согласиться с посылом В. Л. Романова о том, что «высшая цель социального управления - обеспечение условий жизнеутверждающего становления человека как вида. На эту цель должны быть ориентированы все системы управления, независимо от их организационного уровня» [13]. Дело в том, что управление (включая все его системы) никогда не будет ориентировано на человека, так как высшей (декларируемой) целью социального управления может быть лишь создание условий, повышающих социальное положение (статус) гражданина, прежде всего в экономической и политической сферах, а человеческие (гуманистические, духовные) качества прививаются только культурой и только в формах самоуправления.
Возникновение новых детерминант развития человеческих качеств у индивида не означает исчезновения уже существующих, а наделяет индивида новой сущностной характеристикой. Например, сфера публичных властных отношений всегда играла важную роль в процессе общественного развития, но под воздействием культуры «политика не исчезает, она лишь перестает быть основной или главной гранью существования людей» [6, с. 45]. То же самое происходит и с государственным управлением - в вопросах государственного значения, то есть в вопросах, оказывающих влияние на весь процесс общественного развития или на его составные части, развитие управления остается не только необходимой, но и актуальной потребностью.
Таким образом, в современных государствах (в том числе и России) востребованы как формы управления, так и самоуправления. Главное заключается в том, что человеческие отношения, обусловленные культурой, детерминируют и составляют сущность человека, становление которого возможно только в формах самоуправления. Отсюда особую актуальность приобретает такой институт политической системы, как местное самоуправление. Именно в рамках данного института возможно устранять противоречия между социальными группами и индивидом и находить оптимальные формы сотрудничества, основанные на взаимном доверии общества и власти, которого так не хватает в современной России.
Литература
1. Алексеенкова Е. С. Когнитивные механизмы интеграции социальных сетей // Политические исследования. 2007. №9 3.
2. Алейников Н. Взаимодействие как общий процесс развития // Муниципальная власть. 2004. № 1.
3. Атаманчук Г. В. Теория государственного управления: курс лекций. М., 1997.
4. Бабичев И. Местное самоуправление в современной России: некоторые итоги и перспективы // Муниципальная власть. 2003. № 6.
5. Бардаков А. И. Муниципальное управление: теория, история, практика. Волгоград, 2007.
6. Бардаков А. И. Власть и управление в формах коллективной жизни: монография. Волгоград, 2006.
7. Белоцерковский В. Самоуправление - будущее человечества или новая утопия. М., 1992.
8. Велихов Л. А. Основы городского хозяйства. М., 1996.
9. Гаджиев К. С. Политология: учебник. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 2009.
10. Захаров А. Федерализм и самоуправление // Муниципальная власть. 2003. № 4.
11. Лукин Ю. Ф. Глобальный социум самоуправляемых общин: монография. Архангельск, 2006.
12. Миронова Н. И. Город как открытая социальная система // Городское управление. 1998. № 4.
13. Романов В. Л. Социальная самоорганизация и государственность. М., 2000.
14. Фомин А. Н. Феномен «управление» в социально-политическом знании // Философия права. 2013. № 2.
15. Франчук В.И. Социальное управление: самоуправление, менеджмент, политическое руководство. М., 2007.
