CC BY
45
УДК 316 ББК 60.5
ФЕНОМЕН РАДИКАЛЬНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ИСЛАМА В ДЕЛИНКВЕНТНОЙ СРЕДЕ В СОВРЕМЕННЫХ СТРАНАХ ЕВРОПЫ И РОССИИ
ИГОРЬ АЛЕКСАНДРОВИЧ СЕЛЕЗНЕВ,
старший научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН, кандидат социологических наук, доцент
E-mail: v.belskiy@bk.ru
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Статья посвящена распространению радикального исламизма в делинквентной части западного и российского общества. Анализируется симбиоз исламского радикализма и криминалитета как в пенитенциарных учреждениях, так и на воле.
Ключевые слова: радикализм, ислам, исламизм, антисистемная идеология, пенитенциарные учреждения, криминалитет.
Annotation. The article is devoted to the spread of radical Islamism in delinquent parts of Western and Russian society. Examines the symbiosis of Islamic radicalism and criminality in prisons and on the outside.
Keywords: radicalism, Islam, islamism, anti-system ideology, prisons, the criminal world.
Вначале XXI в. классические политические идеологии европейского происхождения, претендующие на собственный универсальный проект, демонстрируют явный упадок. В этих условиях, явным конкурентом им выступает исламизм (политический ислам). Исламизм демонстрирует способность составить эффектную конкуренцию консерватизму (палеоконсерватизму) и «новым правым» в обращении к традиционализму, морализму и религиозному фундаментализму: он не уступает социализму (коммунизму) в плане эгалитаризма и антибуржуазной социально-экономической проектности, а фашизму (национал-социализму) - в тотальности и воле к разрушению и смерти. При таких «задатках» ислам становится «новым альтернативным стилем» с большими перспективами охвата различных социальных групп не только в странах традиционного распространения ислама, но и в странах Западной Европы и США. В условиях идейного кризиса социалистической (коммунистической) идеологии ислам занимает на Западе место глобальной радикальной антисистемной идеологии. Это обусловлено тем, что после уничтожения коммунистической
системы и ослабления коммунистической идеологии и леворадикальных группировок недовольство людей капиталистической системой стало выражаться в интересе к религиозно окрашенным политическим учениям. К примеру, если еще в 1970-е гг. акции «прямого действия» палестинского движения сопротивления воспринимались в рамках общего тренда леворадикального терроризма (наряду с «красными бригадами», «фракцией красной армии» и т.п.), то теперь уже радикальный исламизм выступает по отношению к ультралевым в качестве «старшего партнера».
Ислам с его эгалитарным этосом имеет исторический опыт идейной экспансии на широкие социальные слои. Так, в средние века после завоевания Индии Захир ад-дин Мухаммад Бабуром и возникновения тимуридской империи Великих Моголов можно было наблюдать «омусульманивание» различных групп населения, до этого находившихся на нижних ступенях кастовой «лестницы престижа». Тут не только массовый мусульманский прозелетизм «неприкасаемых», наблюдаемый даже в наши дни (впрочем, представители низших слоёв переходят и в дру-
№ 6 / 2015
— Вестник Академии экономической безопасности МВД России
43
гие религии - буддизм, даже в христианство), но и, к примеру, переход в ислам касты музыкантов.
Достаточно широко известно обращение к исламу ряда радикальных западных интеллектуалов (Р. Генон пришел к исламизму от консерватизма и традиционализма, Р. Гароди - от коммунизма). Но стоит обратить внимание и на другие социальные страты. Так, в частности, политический ислам получает распространение среди делинквентных слоёв западного общества. Если в начале ХХ в. арестованные революционеры-коммунисты идейно влияли на часть уголовного мира, то в сегодня криминалитет подвергается подобному идейному воздействию со стороны исламизма. В местах лишения свободы преступники оказываются рядом с осужденными радикалами (коммунистами или исламистами), которые воспринимаются как «пострадавшие за идею, а не корысти ради», что способствует повышению их авторитета и влиянию на других осужденных. И выстраивающиеся взаимоотношения в терминах В. Парето можно описать как союзничество «контрэлиты» (политические радикалы) с «антиэлитой» (криминалитет). Криминальную субкультуру и политический ислам роднит также нигилизм по отношению к имеющемуся государству и праву и собственные нормативные представления («по-понятиям» либо «по шариату»), что создаёт почву не только для диалога и взаимоуважения, но и партнёрства между представителями преступного мира и радикального исламизма.
Существуют данные, свидетельствующие о широком распространении ислама как религии (и соответствующей идеологии) среди отбывающего наказание контингента пенитенциарных учреждений Великобритании. За последние полтора десятилетия численность мусульманских заключенных увеличилась в них в 4 раза, и на сегодняшний день из 84000 заключенных в Англии и Уэльсе 12000 являются мусульманами. В докладе палаты общин в 2012 г. указывалось, что численность заключённых мусульман возросла с 3681 чел. в 1997 г. до 11248 чел. в 2012 г., т.е. более чем на 200% [1]. Мусульмане, составляющие более 5% населения Великобритании, составляют 13% обитателей тюрем. Почти треть заключенных приняли ислам во время отбывания наказания [2].
Соответственно, возросло влияние радикальных исламистских группировок (джихадо-салафи-тов, ваххабитов, «братьев-мусульман») в тюрьмах Великобритании. Пропаганда ислама, осуществляемая этими группировками направлена как «в ширь» - к более широкому охвату заключенных, так и «в глубь» - с индивидуальной направленностью на наиболее авторитетных заключённых, чей пример станет в будущем привлекательным для других. Именно радикализация заключенных-мусульман, а не сам факт обращения их к религиозной жизни вызывает опасения со стороны британских властей.
Мусульманские сообщества становятся в британских тюрьмах «коллективами выживания» Сообщается, что всё больше заключенных в Великобритании принимают ислам для того, чтобы к ним было особое отношение, а также, чтобы заручиться поддержкой влиятельных группировок этнических мусульман. Также часть заключенных используют принятие ислама в тюрьме для продвижения по уголовной кастовой иерархии. Многие заключённые в тюрьмах насильно склоняются к принятию ислама [3].
Среди причин, побудивших их перейти в ислам -защищенность, которую дает принадлежность к определенной группировке, и те привилегии, которыми, по их мнению, пользуются мусульмане. У заключенных-мусульман есть больше прав, есть возможность проводить больше времени вне камер, поскольку у них общие молитвы, а в связи с Рамаданом они получают лучшее питание.
Одной из версий того, почему радикальный исламизм стал нормой в британских тюрьмах называют деятельность исламистских благотворительных фондов, оказывающих поддержку заключенным-мусульманам, не разделяя их на «политических» и «уголовных» и снабжая всем необходимым. Эти организации оформлены в качестве НКО и получают пожертвования от всех желающих помочь заключенным-мусульманам и их семьям. Кроме того, НКО предлагают «духовную консультацию» от различных имамов, наносящие визиты в тюрьмы и преподающих ислам заключенным. В большинстве случаев, такие уроки и консультации проводят представители радикальных течений ислама [4]. Тут можно вспомнить, например, опыт Международной организации помощи революционерам (МОПР) в 1920-1930-е гг., но исламские радикалы действуют на порядок эффективнее.
Не только Великобритания обеспокоена ростом исламизма среди заключённых, но и во Франции, имеющей гораздо более жесткую пенитенциарную систему, администрация тюрем обеспокоена массивной исламистской пропагандой, приводящей к росту заключенных, принимающих ислам в тюрьмах. Эти процессы свидетельствуют не только о радикализации в европейских тюрьмах, но и предвещает последующее влияние этой исламистской радикализации на европейские общества в самых различных аспектах.
Схожие тенденции эксперты (Р. Сулейменов и др.) отмечают и среди соответствующего контингента в России (Поволжье, Урал, Дагестан). Речь идет о нетрадиционных для коренных мусульманских народов РФ течений зарубежного ислама радикально-фундаменталистского толка (ваххабизм/салафизм, Хизб-ут-Тахрир и др.), чьи адепты сегодня распространили свое влияние на криминальную среду.
Исламисты, отбывающие наказание в российских тюрьмах за религиозный экстремизм и террористические действия ведут «дагват» (пропаганду) среди других осужденных, которые до этого были либо далеки
44
Вестник Академии экономической безопасности МВД России —
№ 6/2015
от религии, либо исповедовали традиционный ислам ханафитского мазхаба. В результате им удаётся создать джамаат из числа заключенных, многих из которых привлекает идеология радикального исламизма. Ведь прошлые «грехи» (преступления) до активного принятия ислама списываются, а возможность их совершить в дальнейшем оправдывается, поскольку новые преступления трактуются как часть «джихада», потому что эта идеология оправдывает совершение преступлений против любого, кто не разделяет их убеждения (и, в том числе, против «неправильных» мусульман-ханафитов) [5].
Что касается симбиоза джихадистов и криминала «на воле», то сегодня многие члены ОПГ в Татарстане, Дагестане превращаются в активных ваххабитов. Так, на многих розничных рынках Казани сегодня можно наблюдать как салафитский криминал пытается придать религиозную окраску рэкету: торговца, если он «этнически» мусульманин, заставляют платить обязательный для каждого мусульманина «закят» (милостыню) в пользу джамаата, на помощь «братьям», сидящим в тюрьмах или ведущим джихад. Религиозно мотивированный рэкет распространяется и на торговцев немусульманского происхождения, ссылаясь на опыт «защиты» христиан и иудеев как «народа Книги» в исламском халифате, за что «защищаемые» обязаны выплачивать «джизью» (налог для неверных). Отдельно стоит обратить внимание на увеличение прозелитов из числа уголовников этнически русского происхождения, принимающих ислам радикального толка под влиянием своих подельников-исламистов. Такие «русские мусульмане» зачастую демонстрируют даже более высокую, чем у остальных «братьев» степень радикализма [6].
В условиях идейного кризиса большинства универсальных идеологий западного происхождения возросло влияние радикального ислама на общественную
жизнь в современных странах Европы и России. Широкое распространение он получил и в делинквентной среде.
Литература
1. См.: Kern S. Britain: Muslim Prison Population Up 200%. http://www.gatestoneinstitute.org/3913/uk-mus-lim-prison-population.
2. См.: Треть заключенных-мусульман Британии приняли ислам в тюрьме. http://www.islamnews.ru/ news-24729.html.
3.См.: Заключённых Великобритании насильно заставляют принимать ислам. http://www.sedmitza.ru/ text/3975000.html.
4. См.: Лиснянская Д. Английский заключенный XXI-го в. http://www.polosa.co.il/blog/34759.
5. См.: Сулейменов Р. Тюремный халифат // Независимая газета. 2013. 21 февраля.
6. См.: Сулейменов Р. Аллах его знает. О сращивании мусульманского фундаментализма и криминала в Татарстане // Слово. 2014. 12-25 декабря. С. 13.
References
1. See: Kern S. Britain: Muslim Prison Population Up 200%. http://www.gatestoneinstitute.org/3913/uk-mus-lim-prison-population.
2. See: A third of Muslim prisoners in Britain converted to Islam in prison. http://www.islamnews.ru/news-24729.html.
3. See: Prisoners in the UK being forced to convert to Islam. http://www.sedmitza.ru/text/3975000.html.
4. See: Lisnyanskaya D. English prisoner of the XXI-th century http://www.polosa.co.il/blog/34759.
5. See: Suleimenov R. Prison Caliphate // Nezavisima-ya Gazeta. 2013. On 21 February.
6. See: Suleimenov R. Allah knows. About the interpenetration of Muslim fundamentalism and crime in Ta-tarstan. 2014. 12-25 December. P. 13.
УПРАВЛЕНИЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИМИ РИСКАМИ В СИСТЕМЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Управление предпринимательскими рисками в системе экономической безопасности. Теоретический аспект: Монография. 2-е изд., перераб. и доп. (Серия «Научные издания для юристов») / Барикаев Е.Н., Эриашвили Н.Д., Черняк В.З. Изд-во ЮНИТИ-ДАНА, 2015. 159 стр.
Анализируются институциональные преобразования в области управления предпринимательской деятельностью, способствующие повышению уровня экономического обеспечения национальной безопасности. Рассмотрены отношения органов власти и хозяйствующих субъектов, возникающие в процессе управления предпринимательскими рисками, способными сформировать угрозы национальной безопасности в экономической сфере.
Теоретические положения работы и ее фактические данные могут быть использованы в качестве учебного материала в спецкурсе «Экономическая безопасность».
Для студентов, аспирантов, преподавателей юридических вузов и факультетов.
№ 6/2015
— Вестник Академии экономической безопасности МВД России
45
