CC BY
115
Жиляков Сергей Викторович ФЕНОМЕН ПРИОБРЕТЕНИЯ ..
УДК 321.01
ФЕНОМЕН ПРИОБРЕТЕНИЯ САКРАЛЬНОЙ ВЛАСТИ: ИНТЕПРЕТАЦИЯ СМЫСЛА НА ОСНОВЕ МИФОЛОГИЧЕСКОГО, ИСТОРИОГРАФИЧЕСКОГО И ЛИТЕРАТУРНОГО ИСТОЧНИКОВ
© 2017
Жиляков Сергей Викторович, кандидат филологических наук, доцент кафедры «Менеджмента», Белгородский государственный национальный исследовательский университет, филиал в Старый Оскол (309503, Россия, Старый Оскол, м-он. Солнечный, 18, mail: szhil@list.ru)
Аннотация. В настоящее время проблема понимания феномена власти и то, как он воспринимался в архаических обществах, интересует исследователей в различных сферах знания. Древние народы, живущие в условиях мифологического времени, соответствующим образом воспринимали явление власти через ритуализацию процесса сакрализации. Ритуал обожествления правителей, вождей и царей-жрецов существовал с давних пор. Главной особенностью этой процедуры являлось обновление священной власти правителя, которое происходило в соответствующее время смены календарного времени и совпадало с наступлением Нового года. Параллельно с этим обновлением царской власти путем интронизации нового претендента происходило освящение всей общины, которой покровительствовал новый царь, с помощью священного брака. Власть царя, князя, чтобы быть законной, должна опираться на сакральный прецедент в истории народа, который, как правило, отыскивается в мифологических сказаниях, легендах, сказках, а также в ресурсах языка. Кроме того, царствующая особа, вошедшая в сакральный мир, сразу же обретала отличительные черты социального поведения, а также определенные соматические знаки-индексы, указывающие на ее сакральную принадлежность. Таким священную власть и воспринимал народ. Без учета данных феноменов невозможно в полной мере понять те происходящие социальные изменения, которые складывались в древних обществах, а также те взаимоотношения между властителями и подчиненными, которые имели место быть в то время. Чтобы увековечить и укрепить власть и собственное величие, правитель должен был постоянно заботиться о своем имидже. Для этого необходимо было всячески демонстрировать знаки собственного величия (длинные волосы, участие в ритуалах, церемониях), а также присвоить имя мифологического первопредка, подтверждающее на лингвистическом уровне статус священства и славы. Следующий способ состоял в обретении священства через жертвоприношение героя, наделенного атрибуцией сакральной власти либо посредством самопожертвования. Такой «присваивающий» вид сакрализации особенно заметен в переходные исторические периоды. Как правило, он влиял на перестройку привычной социальной системы и вместе с тем способствовал соответствующему восприятию культурной и политической истории. На основе мифологического, литературного и исторического источников мы попытаемся выявить схему обретения сакральной власти с ее установкой на конституирование новой историко-культурной и парадигмы развития общества.
Ключевые слова: власть, сакрализация, волосы, жертвоприношение, образ, восприятие, феномен, миф, актуализация.
THE PHENOMENON OF ACQUIRING SACRED POWER: THE INTERPRETATION OF MEANING ON THE BASIS OF MYTHOLOGICAL, LITERARY AND HISTORIOGRAPHICAL SOURCES
© 2017
Zhilyakov Sergey Viktorovich, Candidate Of Philological Science, Associate Professor at the Department of "Management", Belgorod National Research University, Branch in Stary Oskol (309503, Russia, Stary Oskol, street Solnechny, 18, e-mail: szhil@list.ru )
Abstract. Today's problem understands the phenomenon of power and how it was perceived by archaic societies, interest scientists in various fields of knowledge. Ancient culture who lived in the mythological time perceived the phenomenon of power through the Naturalization process of socialization. The apotheosis of rulers, chiefs, kings and priests existed for a long time. The main feature of this procedure was to update the sacred power of the ruler, which took place at the appropriate time and coincided with the honest of the New Year. At the same time with this update of the Royal government through the enthronement of a new contender there was the consecration of the entire community, which was patronized by the new king, through sacred marriage. The power of the king, the Prince, to be legitimate, must be based on a sacred precedent in the history of the people who usually sought in mythological stories, legends, fairy tales, and the resources of language. In addition, the reigning person included in a sacred world, immediately took on the distinctive features of social behavior, as well as certain somatic signs-indices, pointing to their sacred identity. This sacred power was perceived by the people without considering these phenomena, it is impossible to understand the ongoing social changes that evolved in ancient societies at all, and the relationship between rulers and subordinates, which was the place to be at that time. To perpetuate and strengthen the power and the greatness of his own, the ruler had to constantly worry about his image. It was necessary to demonstrate signs of greatness (long hair, participation in rituals), and to assign the name of a mythological ancestor, confirming on a linguistic level the status of the priesthood, and glory. The following method was consisted in the attainment of the priesthood through the sacrifice of the hero, endowed with the attribution of sacred power or by sacrifice. This "appropriating" kind of sacralization is particularly noticeable in the transitional historical stage. As a rule, it influenced on restructuring familiar social system, and at the same time it helped establish a new type of perception of cultural history. We try to identify the schema of acquiring sacred power with its installation on the establishment of a new development of society in historical and cultural paradigm, basis on mythological, literary and historical sources.
Keywords: Power, Serialization, Hair, Sacrifice, Image, Perception, Phenomenon, Myth, an Actualization.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. В настоящее время тема сакрализации власти имеет важное значение в рамках общественных и гуманитарных наук. Изучение ее способствует раскрытию скрытых механизмов восприятия феномена власти, определить его влияние на становление социокультурных особенностей развития общества, а также по-иному увидеть периодизацию исторического и политического процессов. Данная проблема под тем или иным углом высвечивалась многими исследователями из разных научных направлений.
М. Мосс [1] предлагал рассматривать священство как состояние, в результате достижения которого общество становится сплоченным коллективом. Дж. Фрэзер [2] отводил священству в аспекте власти роль общественного регулятора благополучия и патронажа всех членов общины, от наличия священной власти, передававшейся по наследству, зависело будущее развитие общественных организаций. М. Элиаде [3], Б.А. Успенский [4] понимал под священной властью то явление, что опирается на прецедент в "начальном времени" и реактуали-зируется действием ритуала. М. Блок [5] считал, что фе-
Жиляков Сергей Викторович ФЕНОМЕН ПРИОБРЕТЕНИЯ ...
номенальный эффект священной власти средневековых королей был заключен в осуществлении терапевтических и целительных функций, дарованными свыше, над подчиненными и вселял тем самым надежду на благополучное будущее этноса. В представлении В.Н. Топорова [6] святость заложена в семиотике «преувеличенного» бытия. Имея доисторические корни, она заимствуется в историческое время для конструирования образа заступника, покровителя народа. Проблеме священству женской свадебной атрибутики было посвящено исследование Н.И. Гаген-Торн. По ее мнению, «волосы обладают магической силой, связанной с идеей плодородия, продолжения рода и его благополучия» [7, с. 83]; именно в данной соматической части скрыта сакральная власть женщины, имеющая четко вырисовывающуюся потустороннюю мифологическую связь с миром духов.
Общеизвестно, что «все живущее стремится к власти, к увеличенной власти» [8, с. 379], так как именно стремление к власти обусловливает императив политического и социального поведения человека в общественном бытии.
Устойчивость и легитимность власти обусловлена уровнем ее сакрализации. Уровень сакрализации в свою очередь зависит от интенсивности внедрения в образ правителя (имидж) признаков-индексов, обусловливающих "верное" восприятие лидера как персону обожествленную. Способы усвоения и позиционирования, передачи и приобретения сакральной власти исторически изменчивы, но при этом имеют общие черты и определяются наличием/отсутствием священной атрибутики, а также культурно-историческим контекстом и социальными обстоятельствами, от которых зависит интерпретация заявленного в названии смысла.
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматривались аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор; выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы. На сегодняшний день в рамках обозначенной проблематики появился целый ряд работ, рассматривающих объект изучения сакральной власти сквозь призму различных аспектов. Так, П.К. Дашковский [9], анализируя категорию сакрального, предполагает, что оно содержит четыре ин-тенциональных признака: оппозиция сакральное-про-фанное; ценностная иерархия светского-сакрального; вхождение в сферу социального через коллективное бессознательное; гарант целостного и гармоничного развития общественного и индивидуального. Исследователь сумел выделить и совместить различные стороны изучаемого объекта, представив общий констатационный обзор проблемы. По мнению Л.Г. Викуловой и Е.Г. Васильевой, огромное значение в степени сакрализации власти европейских королей играли «презентационные средства кодирования власти как атрибут монарха -длинные, ниспадающие до голеней волосы, в которых якобы заключалась их чудодейственная сила» и имянаречение, зашифровывавшие семантику славы, власти и священства [10]. Такой лингвокультурологический подход весьма нов и плодотворен, поскольку четко аргументирует обособленность священной власти от мирской сферы. Применяя феноменологический подход, В.А. Апрелева, полагает, что в источнике «сакральной власти проявляется начало публичного правосудия, которое находит опору в спасительном средстве Священного» [11, с. 138]. Главным достижением такого подхода является выявление высокой степени ответственности сакрального перед обществом в правовом и моральном аспекте, чем может быть объяснена неотвратимость наказания в условиях современного правосудия. С точки зрения C.B. Санникова, наступление новой парадигмы управления обусловливается установлением сакральной власти, для регенерации которой в определенные времена приносится жертва [12]. Особенностью данного взгляда является сопряжение воедино двух феноменов сакрального и жертвоприношения, неразрывно связанных историче-
ски, инициирующих экзистенциальный выбор развития человеческого общества. И.Н. Круглова, развивает психоаналитический подход к священной власти, удерживающей страхом и насилием ритуальной практики жертвоприношений в повиновении общественные структуры [13].
Формирование целей статьи (постановка задания). Дать представление и выявить на базе мифологических, исторических и литературных источников социокультурные смыслы феномена приобретения сакральной власти, определяющего общественно-культурные и политические процессы.
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов.
Миф как начальный уровень становления восприятия мира человеком располагает сведениями об образе того первобытного универсума, тех процессах, протекающих в нем. «Миф, как пишет И.М. Дьяконов, - это умственный и словесный след не только того, о чем думал, полагал, верил и что чувствовал древний человек, но и того, как он думал» [14, с. 13]. Миф, фольклор и литература, историография - формы культурной памяти - передают через посредство образов информацию о священной власти в доступном для них виде - с помощью метафоры, аллегории и других тропов. В связи с этим обращение к данным источникам становится более чем оправданным. Миф к тому же есть в самом непосредственном наблюдении концентрация метаморфоз священной энергии, осуществляемых с помощью передачи власти, фетиша от одного героя к другому.
В древнегреческом мифе о Персее герой добывает себе славу и сакральную власть с помощью убийства Медузы Горгоны. История интерпретации данного мифологического сюжета насчитывает множество версий. В самой ранней получило отражение развитие анималистических идей [15] до постмодернистских с установкой на психоаналитическое толкование поведения главных героев [16]. В таком большом временном диапазоне исследований нелегко потеряться. Однако у автора статьи есть свои мнения на этот счет.
Несомненно, в мифе нашли отголоски обряда инициации и борьба героических потомков олимпийских богов с хтоническими природными силами [17, с. 316]. Изначальная установка на то, что Персей номинативно причастен к сакральной власти кроется в его имени. На связь царственного величия с образом длинных волос, номинатив которых заложен в имени вождя, указывает Ф.И. Буслаев. «Члены благородных тевтонских фамилий, княжеских и королевских, отличались длинными волосами, а потому назывались волосатыми, косматыми или кудрявыми <...> - почетное прозвище, следы которого у славян, может быть доселе сохранились в названии малорусов хохлами, которые могут вести свою генеалогию по прямой линии от длинного чуба Святослава. Особенно были в чести волосатые аристократические роды из франков, отличавшиеся этою приметою и от галлов, и от прочих франков» [18, с. 123]. Преемственность сакрального имени дарует благополучие, согласно убеждениям древнего человека, к тому же эффект усиливается многократно в случае, если оно сохранило семантику волос или их метафорические инварианты.
В древности ритуальные церемонии, как правило, проходили с манипуляциями над разными частями тела, чаще всего - волосами: они были крепко связаны с языком и разумом [19, с. 56-79]. И такое внимание к волосам уделялось не случайно: в них видели бессмертную энергию. История культуры изобилует примерами, демонстрирующими архетипическую связь волос с силой, славой. На память приходит библейский сюжет о Самсоне, сила и мудрость которого хранилась именно в волосах, их потеря для героя оказалась трагичной. В сказке волосы дают власть герою над животными и не только [20, с. 162-163]. Магическая сила волос связывает
Жиляков Сергей Викторович политические
ФЕНОМЕН ПРИОБРЕТЕНИЯ ... науки
человеческий и сакральный миры. В волосах воплощена семантика верха, наделенного святостью, а также заключен мотив использования данной части тела в качестве жертвы в погребальных церемониях различных народов.
Именно охранительно-генеалогическая функция волос, гарантирующая благополучие их носителю, а также защищающая его род от бед и гибели (увядание жизненной энергии потомков) является значимой для понимания священства жизненной силы исторических правителей и мифологических персонажей. А потеря волос (вариант - головы с волосами) означают по логике вещей и потерю власти, переход ее в руки нового владельца, за которым закрепляется надежда на будущее.
Этимологически имя Персей восходит, вероятно, к индоевропейскому корню perkuno, обозначающему бога верха (неба, грозы) [21, с. 793, 796]. В нем прослеживается связь со славянским Перуном, латышским Перкунасом. Таким образом, Персей изначально оказывается наделенным священной властью неба в противовес священной власти земли, которой наделена Медуза.
Аллегорически миф о Медузе Горгоне повествует о наступлении начала нового времени, обозначенного сменой правительствующей силы в лице Персея, и наделением сакральными полномочиями его нового полноправного представителя. Горгона, не только ген-дерный, но и семиотический противник, изобличает собой хтоническое враждебное существо (с греч. gorgos - страшный, ужасный, земной), связанное со смертью (место обитания - страна, "где царили богиня Ночь и бог смерти Танат"). В первую очередь в акте устранения Медузы видится уход с исторической сцены матриархального порядка. Больше того, в изобразительных чертах Медузы, наблюдается метафорическая замена лучей солнца волосами-змеями, а солнечного диска головой, сохраняющая черты солярного мифа. Впрочем, волосы могли символизировать растительность, что связывает их с вегетативными представлениями. Поэтому Горгона, обладая хтонической природой, в определенном смысле является двойником небесной сакральности (солнечного бога), у которой Персей отбирает власть посредством изъятия сакральной силы, кроющейся в голове с волосами-змеями. Получению власти способствовала жертвенная гибель существа сакрального. Такова вероятная интерпретация смысла этой мифологической борьбы. Обратимся за примером к истории Древнего Рима, чтобы на разнородном материале показать правоту нашей догадки.
В эпоху, когда миф еще имел живительную силу, в Древнем Риме в период становления империи чрезвычайно потребовалась она для демонстрации помпезности и величия правителей. Уже в самом имени Цезарь подчеркивается недвусмысленно значение "кудрявый", "украшенный длинными волосами", а в переносном смысле "обладающего густой листвой" - намек на связь с вегетативной сакральной силой. Кроме того, корневая сема aeser в имени, по утверждению Э. Бенвениста, указывает на божественную и связанную с жертвоприношением [22, с. 353] сущность. Действительно, Цезарь, не имея густых волос от природы, с целью компенсировать отсутствие данного священного признака «с наибольшим удовольствием принял и воспользовался правом постоянно носить лавровый венок» [23, с. 31] как символ высокого почетного положения в обществе, указывающий на связь с сакральной сферой (растительная природная стихия) и сознательно высвечивающий семантику имени диктатора. Род Цезаря, согласно свидетельству античных авторов, восходил к Венере, хотя Цезарь демонстративно почитал Фавна, в честь которого присоединил к двум имевшимся третью коллегию Луперков, в религиозных церемониях которых впоследствии сам принимал активное участие - свидетельство вхождения в область священного. Со временем эти товарищества Луперков были названы "юлиями" [24, с. 264], т.е. покровительствующими роду Цезаря. Данные факты гово-230
рят, что Цезарь при жизни был носителем сакральной власти. Все же большего прославления и почестей он добился после жертвенной гибели, которая стяжала для него сакральную власть. Дата убийства Цезаря 14 марта указывает на осуществление жертвоприношения во имя бога Марса, покровителя воинов, каковым всю жизнь и был диктатор. Пал Цезарь, ушло в небытие и единовластие. Итак, в результате жертвенной смерти Цезарь удостоился обожествления, идея которого распространилась на потомков, которые получили сакральную поддержку и легитимность правления. Будучи отнятое с помощью убийства, сакральное могущество вследствие жертвенного воплощения трансформируется в идеальную форму обретения и передачи власти. Именно так, через призму жертвы, воспринимался феномен приобретения сакральной власти.
Логика такого рода рассуждения, особенно в части мифа, неизбежно приводит к теории об "основном мифе", экспонирующим перманентную борьбу верховного бога с хтоническим, олицетворенным в образе змеи/змея [25] и эксплицирующим сюжетную канву зме-еборчества на все полотно мифологической (и не только) истории. Действительно, сюжет змееборчества настолько частотен в культурной истории многих народов, что любая полемика против данной теории рискует оказаться заведомо неплодотворной из-за огромного лингвистического, исторического материала, привлеченного к аргументации ее основных положений.
Между тем, не вся мифологическая и фольклорная агонистика исчерпывается идейной канвой "основного мифа". На определенном историческом этапе развития происходит нечто диаметрально противоположное, если посмотреть на дело с другой стороны: не со стороны ритуала и борьбы, а со стороны феноменальной и экзистенциальной сущности этой состязательности - жертвы. Развивая мысль, предположим, что жертва Цезаря, «овеществленная» в памяти сакральной власти о нем, определила ход дальнейшего развития государства и политических структур управления, обожествив всех его последователей в силу права прецедента.
В древнерусской истории знаменитый эпизод со смертью от укуса змеи князя Олега манифестирует яркий образец обратного процесса - десакрализации власти. Историческая канва повествует о том, что князь воспринимался современниками не столько как могучий воин, сколько человек мудрый, "ведающий", наделенный мистическими способностями. После капитуляции Царьграда он получает прозвище Вещий. В передаче древнерусского книжника этот эпизод объясняется так: «И прозвали Олега Вещим, так как были люди язычниками и не знавшими грамоты» [26, с. 75]. Итак, будучи Вещим, отмеченный величием мудрости и наделенный знаком сакрального авторитета, Олег игнорирует предсказания волхвов, а вместе с этим и ухмыляется над судьбой: гордость мудрости пытается воспротивиться непознаваемому. Результат этого кощунственного недоверия судьбе - наказание Велесом, явившимся в образе змеи как раз в тот момент, когда князь склоняется над остатками своего коня, над черепом, и убивающим "князя-отступника". Череп коня - эта анатомическая деталь - вскрывает суровую интригу: конь посвящался Перуну, богу воинов, кем и был в сущности Олег по "профессии" (в частности, на это указывает этимология имени, означающего воин). Однако впоследствии, видимо, ослепленный магической славой и ведовством (всезнанием), он все-таки отрекается от своего нового амплуа «Вещий», тем самым предавая Велеса и нарушая присягу Земле как сакральному источнику [27]. В противоположность Перуну, «который царил в верхней части мирового пространства, на небе, Велес властвовал в нижней части и в подземном мире» [28, с. 26] и являлся властелином земной сферы, богом не правящей воинской элиты, а земледельцев и скотоводов в отличие от Перуна. Именно "скотий бог", покровитель ведовства АНИ: экономика и управление. 2017. Т. 6. № 1(18)
Жиляков Сергей Викторович ФЕНОМЕН ПРИОБРЕТЕНИЯ ...
и волхвов (волохатых-волосатых), наделенный хтони-ческой сакральной властью [29, с. 44-45], обратившись змеем, совершает ретракцию сакральной силы Олега, разряжая ее обратно в лоно Земли.
Трагический случай, который играет в судьбе князя решающую, роковую роль предопределяет дальнейшее развитие древнерусской культурной истории. Преемники княжеской власти (Игорь, Святослав) погибают жертвенным образом. Священство власти успешно восстанавливается путем христианизации Древней Руси и консолидирующей стратегии управления Владимира I (988 г.). В третьем случае образ сакрализации также связан со знаком волос.
Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления.
На примере мифа о Персее и Медузе Горгоне принесение мифологического героя женского типа объясняется некоторыми исследователями гендерным неравенством и идеей «трансформации превращенного тела матери-прародительницы в тела ее живущих здесь и сейчас потомков» [30, с. 62]. Кроме того, ежели в волосах жертвы заключена сакральная власть и управленческая потенция, то логично предположить, что убийство такого персонажа с отсечение головы с полным основанием может расцениваться как присвоение атрибуции священства с целью освящения новой власти. Кроме того, в акте отсечения волосатой части тела (голова) выявляется перифраз сбора урожая по аналогии волосы-раститель-ность (трава). Собирающий урожай (убийца) интерпретируется в таком аспекте как хозяин/правитель, который приобрел богатства «бывшего владельца». Появление оппозиции новый-бывший может характеризовать хронологическую последовательность становления культурно-исторических фаз развития, принципом перехода между которыми является феномен приобретения сакральной власти, проявленный в жертвоприношении.
Жертвоприношения такого типа отнюдь не являются иниационными, обрядово-календарными, коммуникативно-договорными и "изгойническими", а имеют иную семантику. Она обусловлена трансляцией экзистенциальных намерений "героя того времени", генерирующих фазы развития феноменологического восприятия культурной и политической истории. И только на начальных этапах становления определенного исторического периода экзистенциальная жертвенность отчасти сходна с ритуальной жертвой в функции восстановлению порядка из хаотического состояния. Близко к такому нашему пониманию сакрализации как процесса присвоения жертвенной энергии толкование жертвоприношения посредством ресакрализации рода, при котором реализуется схема нарушения/восстановления священности, регенерирующаяся через вечный рецидив первожертвы, символически означающей восстановление и сохранения космической гармонии [31]. Помимо этого, в феномене приобретения сакральной власти просматривается тема смены царей, которую на широком фактическом материале разобрал Дж. Фрэзер.
Таким образом, концепт «волосы» наряду с индексом имени выступают знаками сакрализации власти их носителя. В предельном значении реализуются данные концепты в наивысшем узусе - ритуале жертвоприношения. В мифологическом контексте (Персей), летописном (князь Олег) и историческом (Цезарь) параллельно проступает одна и та же схема приобретения сакральной власти. Семиотический смысл литературно-мифологической интерпретации данного аспекта власти еще предстоит вкрадчивее изучить на более широком историко-культурном материале с привлечением соответствующих текстов и охватом большей исторической панорамы. Мало того, выводы, о том, что способ борьбы, разрешенный результирующим летальным исходом, принимается за феномен сакральной власти и неизбежно приводит исследователя к предположению об определенных исторических и социокультурных пред-
посылках этого явления, в которых вкупе проступает философско-политический мотив. Действительно, если детальнее изучить сюжетное описание мифа о Персее и Медузе Горгоне, а также иных источников, привлекаемых в качестве основного материала для исследования, то обнаружится, что все жертвы, о которых шла выше речь, симптоматически оказываются втянуты в переходные исторические моменты, точнее являются катализаторами их становления, провоцируя культурно-исторические социально-политические сдвиги. Короче говоря, персонажи о которых шла речь, являются «определителями» политической и культурной стратегии развития общества, наследующего им. В частности, в мифе о Персее в детализации внешнего облика Горгоны приводятся материально-физические доказательства медного века (руки), которому на смену приходит железный (меч Персея) [32, с. 116-120]. Вследствие чего ее жертвенная смерть символизирует переход от медного века к героическому [33, с. 24]. И в этом прослеживается конститутивная роль жертвы.
Итак, феноменальный подход к изучению сакрализации власти в перспективе пролагает путь для нового историософского и культурно-политического осмысления восприятия культуры, в котором ключевое значение играет явление жертвенности как одно из характерных признаков процедуры приобретения священной власти. Насколько нам удалось показать, в представлении древних, восприятие мира которых нашло отражение в разных художественных формах: историографии, летописях и мифах, агенты знаков сакрализации будучи сами антиципативно окруженными аурой сакральности, как правило, после трагической (зачастую жертвенной) гибели теряют святость или транслируют ее своим преемникам, обозначая новый революционный экзистенциально-онтологический пункт исторического и политического развития общества. Так, Цезарь распространяет свою славу и священность власти на своих потомков, именуемыми отныне «божественными». Медуза Горгона передает свою магическую силу Персею, основателю Аргоса, одному из инициаторов «века героев», захватившему ее также насильственным (жертвенным) путем. Славянский бог Велес в образе змеи забирает у Олега сакральное могущество, оставляя потомков князя без своего покровительства. Только благодаря своей жертвенности Олег в ущерб священной власти обретает статус создателя Раннего государства, по терминологии С.Н. Кореневского, в котором управление осуществляется «клановой верховной военной властью» [34, с. 179].
Наши суждения позволяют сделать вывод о том, что репрезентативные знаки (длинные волосы, имя и проч.), являющиеся феноменальной сутью представления священной власти, приобретают актуальность в самом событии узурпации этой власти. Знаки приобретения сакральной власти и жертва, носившая их, совместным воздействием усиливают восприятие феномена самой священной власти, акцентируя его важность в памяти исторического бытия. По этой причине феномен сакральной власти служит интенцией и катализатором для исполнения и реализации в будущем завещанных и намеченных сакральными агентами идей. В перспективе тема нуждается в дальнейшем расширении в аспекте фактографического материала с привлечением методологического комплекса других наук.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Марсель Мосс. Социальные функции священного / Избранные произведения. Перевод с французского под общей редакцией И.В. Утехина. СПб.: Евразия, 2000. 448 с.
2. Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии / Пер. с анг. М.К. Рыклина. М.: Эскмо, 2006. 960 с.
3. Элиаде М. Священное и мирское / Пер. с фр., пре-дисл. и коммент. Н.К. Гарбовского. М.: Изд-во МГУ, 1994. 144 с.
Жиляков Сергей Викторович
ФЕНОМЕН ПРИОБРЕТЕНИЯ .
4. Успенский Б.А. Царь и Бог (Семиотические аспекты сакрализации монарха в России) // Успенский Б.А. Избранные труды, том I. Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 205-337.
5. Блок М. Короли-чудотворцы: очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и Англии / Пер. с фр. В. А. Мильчиной, предисл. Ж. Ле Гоффа, науч. ред. и послесл. А. Я. Гуревича. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. 712 с.
6. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. Первый век христианства на Руси. М.: «Гнозис»; Школа «Языки русской культуры», 1995. 875 с.
7. Гаген-Торн Н.И. Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы // Советская этнография. 1933. №5 - 6. С. 76 - 88.
8. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей / Пер. с нем. Е.Герцык и др. М.: Культурная Революция, 2005. 880 с.
9. Дашковский П.К. Сакрализация правителей кочевых обществ Южной Сибири и Центральной Азии в древности и Средневековье // Известия АлтГУ. 2007. № 4-2. С. 46-52.
10. Викулова Л.Г., Васильева Е.Г. Выбор имени как инструмент укрепления династической власти в раннем Средневековье (Франция, V-X вв.) // Верхневолжский филологический вестник. 2015. № 2. С. 58-64.
11. Апрелева В.А. Феноменология сакральной власти и жертвенности царя-героя в контексте античной культуры // Вестник ЮУрГУ. 2012. № 32 (291). С. 134-138.
12. Санников С.В. Рождение и смерть короля-жреца: проблема экзистенциального выбора и деконструкции // Universum: Филология и искусствоведение: электронный научный журнал. 2016. № 12(34). URL: http://7universum.com/ru/philology/archive/item/4070
13. Круглова И.Н. Антропология сакрального: ритуально-социологические аспекты // Вестник НГУ. Серия: Философия. 2010. Том 8, выпуск 1. С. 65-70.
14. Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990. 247 с.
15. Hartland E.S. The legend of Perseus: A Study of Tradition in Story, Custom and Belief. London: Published by David Nutt in the Strand, 1895. vol. II: The Supernatural Birth. 451 р.
16. Ларин Н.А. Горгона Медуза - жертва и убийца. Психодинамическая модель // Электронный научный журнал «Личность в меняющемся мире: здоровье, адаптация, развитие». 2013. № 2. С. 62-75. // URL: www.hum-journal.ru / E-mail: humjournal@rzgmu.ru
17. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / Гл. ред. С. А. Токарев. М.: Сов. энциклопедия, 1991. Т. 1. А-К. 671 с.
18. Буслаев Ф.И. Русский богатырский эпос. Русский народный эпос. - Воронеж: Центрально-Черноземное книжное издательство, 1987. 255 с.
19. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб.: Наука, 1993. 240 с.
20. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2000. 336 с.
21. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяс.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и прото-культуры. Тбилиси: Издательство Тбилисского университета, 1984. 1328 с.
22. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов: Пер. с франц. / Общ. ред. и вступ. ст. Ю.С. Степанова. М.: Прогесс-Универс, 1995. 456 с.
23. Светоний Гай Транквил. Жизнь двенадцати цезарей / Пер. с лат. и примеч. М.Л. Гаспарова. М.: Ладомир, 2000. 944 с.
24. Жреческие коллегии в Раннем Риме. К вопросу о становлении римского сакрального и публичного права / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М.: Наука, 2001. 328 с.
25. Топоров В.Н. Еще раз о Велесе-Волосе в контексте «основного мифа» // Балто-славянские языковые отношения в историческом и ареальном плане. М.: «Наука», 1983. С. 50-56.
26. Повесть временных лет / Сост., примеч. и ук. А. Г. Кузьмина, В. В. Фомина. М.: Институт русской цивилизации, Родная страна, 2014. 544 с.
27. Смирнов В.А. Мотив «присяги земле» в поэтике Пушкина и Достоевского // Русская литература. 2010. № 1. С. 125-130.
28. Левкиевская Е. Мифы русского народа. М.: Астрель: Аст, 2005. 526.
29. Карпов А.В. Язычество, христианство, двоеверие: религиозная жизнь Древней Руси в 1Х-Х1 веках. СПб: «Аллетейя», 2008. 184 с.
30. Фатыхов С.Г. Философско-антропологическая интерпретация ритуальных жертвоприношений // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2012. № 2 (30). С. 59-63.
31. Цивьян Т.В. Образ и смысл жертвы в античной традиции (в контексте основного мифа) // Цивьян Т.В. Язык: темы и вариации: избранное: в 2 книгах: книга 2: Античность. Язык. Знак. Миф и фольклор. Поэтика. М.: Наука, 2008. С. 9-23.
32. Кун Н. Легенды и мифы Древней Греции. М.: Айрис-пресс, 2005. 464 с.
33. Лосев А.Ф. Античная философия истории. М.: Наука, 1977. 208 с.
34. Кореневский С.Н. Феномен власти в обществах древних земледельцев и скотоводов (теория этнологии и археология) // Краткие сообщения Института археологии. 2011. Вып. 225. С. 175-189.
