CC BY
900
14. Марютина Т.М. Семейные предикторы умственного развития детей младшего школьного возраста // Экопсихологические аспекты развития индивидуальности. М., 1997. С. 43-53.
15. Абраменкова В.В. Генезис отношений ребенка в социальной психологии детства: авто-реф. дис. ... д-ра псих. наук. М., 2000.
Поступила в редакцию 2.02.2009 г.
Filippov S.P. The problem of social determination of thinking. The problem of social determination of human thinking is being considered from the point of view of new ecological approach in psychology. The conditions of development of the subject, its particular features, the main investigation spheres are given. The general social determinates are analyzed.
Key words: social determination of thinking, ecological approach in psychology, social environment.
УДК 615.851
ФЕНОМЕН ПОСТТРАВМАТИЧЕСКОГО РОСТА
© М.Ш. Магомед-Эминов
В статье излагаются дискуссионные вопросы в области изучения последствий экстремальной ситуации, обосновывается позитивно-психологический подход к последствиям экстремального опыта, а именно феномен посттравматического роста.
Ключевые слова: негативный и позитивный подходы к последствиям экстремальной ситуации, феномен страдания, феномен адаптации, феномен посттравматического роста.
Введение. Актуальность изучения проблемы психологических последствий травмы обусловлена социальным запросом общества к психологии, связанным с необходимостью разработки действенных эффективных программ психологической помощи человеку, пережившему травматическое событие. Для создания подобных программ необходима дальнейшая разработка концепции психической травмы, представлений о последствиях травмы, а также механизмах и процессах, участвующих в преодолении травмы.
В современной психологии при обсуждении проблем стресса, кризиса, конфликта, а также травмы, утраты, катастрофы главным образом исходят из негативной научной установки. Все перечисленные термины отсылают к негативной стороне человеческого существования, которую нужно перестрадать, пережить. При этом негативная психология несчастного, травматизированого человека находится в связи с парадигмой психологии преодоления и совладания. И психотерапия рассматривается как терапия страдания независимо от того, как понимается источник этого страдания - из душевной, духовной или экзистенциальной сферы здорового или больного человека.
Негативный подход имеет долгую историю, он зарождался в исследованиях психо-
логических последствий психической травмы, утраты и шире - несчастных случаев. Начиная с середины ХУНТ в. в работах Эрикшейна (1867), Пейджа (1885), Моели (1881, Оппенгейма (1889), Шарко (1885), Штрюмпеля (1895) и других авторов складывается учение о травматическом неврозе как последствии несчастного случая [1]. Эта травматическая традиция трактовки последствий несчастного случая в дальнейшем была перехвачена в психологических исследованиях психической травмы у Жанэ, а также у Брейера и Фрейда (1895). В целом, этот подход рождается в недрах медицины и основывается на выделении определенных расстройств, вызванных бедствием, и объяснении его происхождения.
Когда человек оказывается в экстремальной ситуации, или в неповседневном модусе бытия личности, следуя отмеченной теоретической линии, говорят о травме, утрате, используя «аномальные» категории -ПТСР ^М-ТТТ) [2,3], ОСР (Б8М-ТУ), расстройство адаптации (Б8М-ТУ) [4], аномального горя [5-8]. Были проведены многочисленные исследования, в которых рассматривались проблемы отсроченных последствий воздействия травматических событий войны [9-13], вопросы этиологии [14-15], диагностики [14-16], терапии [9-14].
Во всей истории изучения травматических событий основной акцент был сделан на устранении негативных последствий травмы, но не на возможностях позитивного выхода из травматической ситуации. В то же время в исследованиях глубины и объема страданий жертв травмирующих событий были обнаружены столь разные ответы, реакции, свидетельствующие о наличии не только негативных, но и позитивных влияний на личность, что исследователи были вынуждены констатировать, что тенденция роста и развития у исследуемых выше, чем регрессии и упадничества. Вопреки фону травмы рост не только внезапен и, в соответствии с этим, по существу своему интересен, но и направлен на многостороннюю программу человеческого совладания и адаптации. В зарубежной литературе такие реакции получили название феномена посттравматического стрессового роста личности [17].
А. Маслоу еще в 1950-х гг. выдвинул идею о позитивной психологии здорового человека, которая находит свое развитие в современной позитивной психологии [18]. Однако следует отметить, что позитивность позитивной психологии ограничена - ее не рассматривали относительно страдания, бедствия, несчастья, хотя подобная идея постулируется. В нашей работе позитивное раскрывается с точки зрения полноты существования, заботы о бытии - утверждения собственного бытия вопреки небытию, направленности на дление, длительность существования вопреки разрыву длительности, утрате времени, существованию человека в невре-мени. Мы отстаиваем следующий тезис -время субъекта, личности, которое определяется как нечто «временное», конституируется соотносительно невремени. Всякое время субъекта конкретно, и конкретное время окаймлено горизонтом невремени. Временное невременно: время определяется из горизонта невремени [19].
Возрождающая трансформация является основой роста, вызванного экстремальностью - рост есть ответ на вызов небытия и зов бытия в экстремальности. Более подробно эти идеи мы обосновываем в других работах [19-21].
В данной области используется множество разных терминов. Тадеши и Калхаун, которые вначале употребляли термины
«трансформация травмы», «позитивные аспекты», «воспринятые выгоды», в итоге остановились на термине «посттравматический рост» [17]. Они выделили 3 модели по-сттравматического роста, представляющих разные процессы и перспективы позитивных изменений уцелевших. Первый процесс «Стойкость через Страдания» включает открытие себя и новое восприятие себя, возникшее в результате совладания и адаптации. Второй путь к изменению «Экзистенциальная Переоценка» менее простой, но гораздо более интересный, включает отражающую оценку и создание ценности, порожденные восприятием человеческой слабости в первое время после трагедии. И, наконец, третья модель посттравматического роста «Психологическая Подготовленность» - во многих смыслах побочный продукт этого последнего пути, но фокусируется на изменениях в мире уцелевшего, подразумевающих больший конструктивный рост. Все три типа психологической трансформации могут быть поняты во время воздействия травматических событий на фундаментальные предположения, или, другими словами, во время изменений в содержании и форме нашего внутреннего мира.
Триадическая схема, которую мы предлагаем, признает феномен экстрароста (роста в экстремальной ситуации, разновидностью которой является посттравматический рост), не совпадающий с двумя другими феноменами (расстройства и стойкости). Она требует внесения коррекции в схему детерминации. Лучшим способом поддержания устойчивости, предотвращения расстройства и восстановления от расстройства, если предотвратить его не удалось, является рост личности.
Важные этиологические выводы можно сделать, применив эти три схемы к возникновению расстройства: 1) расстройство возникает под влиянием «болезненных», патогенных факторов; 2) расстройство возникает под влиянием неэффективности факторов, предохраняющих от расстройства; 3) расстройство возникает из-за слабости тенденции роста; 4) расстройство возникает из-за депривации и фрустрации тенденции роста, сложившейся, развившейся в экстремальной ситуации; 5) расстройство возникает из-за неэффективности связующей работы лично-
сти, т. е. бытийно-темпоральной работы связывания - различания. ПТСР является расстройством бытия во времени.
Термин «травма», который используется по аналогии со значением раны в смысле слома, разрушения, прорыва защитных, протекционных механизмов, адаптивных структур, ресурсов, обозначает также экстремальный, кризисный, напряженный, экстремально-стрессовый опыт. Травма бросает вызов не только экономике и структуре психического аппарата, адаптивным ресурсам, но и способам существования человека в мире, ценностям и смыслам бытия.
Поэтому мы можем поставить вопрос двояко: во-первых, считать, что травматическое событие само по себе вызывает позитивные или негативные изменения; во-вторых, утверждать, что травматическое событие вызывает изменения, опосредствованные работой личности с опытом, в котором выражается событие.
Когда мы говорим о позитивных последствиях травмы - это не означает, что человек не испытывает страданий и не борется с расстройством равновесия, порядка в жизненном мире и хаосом собственных переживаний и состояний. Переживая душевные, физические, духовные страдания, занимаясь овладением нарушенного равновесия, человек трансформирует себя и свой мир. Переживая страдание, человек в своей страдательной душевно-духовной работе конституирует свою идентичность роста. Самоидентичность жертвы, характерная для расстройства, и самоидентичность уцелевшего, характерная стойкости, сменяются самоидентичностью роста. Этот процесс опосредствован формированием транзитной самоидентичности «продолжения быть». Триада «страдание - стойкость - рост» взаимопроникает, создавая высокочеловеческий накал трансгрессивной работы личности.
Большинство исследователей посттрав-матического роста единодушны в том, что посттравматический рост развивается совместно с усилиями по адаптации к высокоут-ратным событиям, вызывающим сильный психический дистресс [14, 22-24]. Травма и рост, или страдание и рост, со-существуют -они не заменяют друг друга. Таким образом, катастрофические события вызывают кризисы - травму, с которой человек борется од-
новременно со стороны овладения и со стороны роста. Стоит однако отметить, что несмотря на большое количество работ в области позитивных изменений в результате столкновения с угрозой небытия, большинство из них не имеет под собой ясной теоретической основы, представлений о причинах позитивных изменений, их механизме. Большинство работ в этой области носят описательный характер.
Деятельностно-смысловой подход к трактовке посттравматического роста. В нашем подходе посттравматическое расстройство рассматривается как смысловое расстройство [25]. Проблема трансформации смысловой сферы личности является ключевой при рассмотрении психологических коллизий человека, перенесшего угрозу небытия. Посттравматический рост предполагает «болезнь роста», борьбу с жизненными бедствиями. Поэтому надо различать не только травматическое переживание и трансформативные переживания роста, но и трансформационные, кризисные переживания и трансгрессивные (включающие и торжество, и страдание) переживания работы с кризисным переживанием роста.
Двусмысленность термина «травма»: с одной стороны, это психическое расстройство, вызванное разрушительным воздействием, а с другой - кризис, сопровождающийся трансформацией картины мира, приводит к неверному пониманию посттравматическо-го роста. Создается впечатление, будто человек должен испытать травму для того, чтобы пережить рост. Подобное мнение складывается из трактовки Тадеши и Калхауна, которые подчеркивают, что существенный рост требует существенной угрозы, разрушения фундаментальной схемы, разрушения жизни человека, психологического бедствия [17]. Переживание кризиса, связанное с ростом, и переживание кризиса, связанное с травмой как расстройством, не различаются.
Остается неясным, то ли речь идет о параллельной «эксплуатации» травматическим расстройством и ростом одной и той же стимуляции, то ли признается необходимость особого экстремального переживания события, для того чтобы разрабатывался, складывался рост, а не расстройство. Подобная двусмысленность и рождает чувство, будто человек должен испытать травму, чтобы
посттравматически вырасти. Очевидно, что между ростом и событием роста (которое нельзя мыслить по аналогии с травматическим событием) осуществляется напряженная работа личности, переживаемая как духовная ломка, трансформация и кризис.
Одно и то же экстремальное событие в одном случае вызывает травматическую реакцию, в другом - реакцию роста. Поэтому, на наш взгляд, необходимо дифференцировать травматическое событие и событие роста - они конституируются из разных горизонтов работы личности.
Таким образом, признание того, что одни и те же психологические процессы направлены как на управление нарушением, дистрессом, так и на создание роста, устраняют качественную специфику роста и травматического расстройства. Травматическое событие является источником и страдания (расстройства), и стойкости, и роста. Вопрос заключается в соотносительной констелляции трех форм работы личности.
Кризисный, травматический ответ на экстремальное событие характеризуется от-сроченностью, замедлением, запаздыванием, оставленностью, разнесенностью во времени. Разнесенность во времени мы называем темпоральной отсрочкой травмы и связываем с транзитным феноменом «связующе-разли-чАющей» работы личности. Травма является транзитным феноменом - она возникает в медиальной пространственно-темпоральной сфере между предшествующим событием (фактом травмы) и последующим событием (постфактум событие превращается в опыт). Травма рекурсивна - травматическое событие должно воспроизводиться постфактум из горизонта определенной направленности на будущее. Травма «травмирует» время - тем-поральность фрагментируется, диссоциируется, нарушается темпоральное связывание временных модусов, отношений и темпоральная связанность (и связывание) опыта человека.
Три транзитных горизонта опыта - пре-опыт, опыт, постопыт, не связываются в целостность четвертого, транзитного, измерения опыта. Транзитный круг опыта субъекта (ТКС) разрывается, образуя транзитный хаос опыта. Фрагментация ТКС определяется ослаблением воли к длительности - длению бытия, инверсией от смыслов бытия (Ь-смыс-
лов) к смыслам небытия (Б-смыслам) [21]. Тогда происшедшее не становится бывшим -оно агглютинированно, слипается с настоящим.
При травматизации времени временные модусы - прошлое, настоящее и будущее, утрачивают различАние: 1) прошлое не различАется от настоящего - происшедшее инкорпорировано в актуальное настоящее, происходит работа сохранения самоидентичности, сочетающаяся с противодействием са-модифференциации, различению; 2) будущее не различАется от настоящего и тематизиру-ется в рамках прошлого; 3) у прошлого исчезает транзитный горизонт прошлого, у будущего - транзитный горизонт будущего, у настоящего - горизонт прошлого и горизонт будущего.
В экстремальной ситуации человек должен сохранять не только физическое благополучие - самосохранение распространяется также на сохранение Я (своего и близких), смыслов, ценностей, порядочности, чести, человечности. Наиболее сильные страдания в экстремальной ситуации создаются не физическими стрессорами, а душевно-духовными событиями личности в ситуации [1, 19-21]. Аномальное развитие личности и конструктивное развитие личности в экстремальной ситуации - две стороны трансформации личности в экстремальной ситуации. «Главным для нас было на войне не холод, голод, опасности - ко всему этому привыкаешь... Главное было не озвереть, остаться самим собой, не утратить человеческий облик» [21].
В смысловой работе надо различать:
1) смысловые образования, структуры - смысловые реалии; 2) смысловую «почву»,
«ткань» - смысловой переход, на котором прорастают, конституируются конкретные смыслы; 3) трансгрессивный, «высотный» горизонт бытия личности, из которого тема-тизируются, смыслоформуются смыслообразующие процессы, смысловые реалии -смыслы; 4) темпорально-конституитивная
работа личности, связывающая становящуюся гетерогенную целостность в многообризие смыслов, смыловых структур, систем, в единстве личности как многообразии способов существования в мире и времени. Без связующей работы личности многообразия различающихся смысловых структур личности распадется на фрагменты, что приведет к
множественному расщеплению личности. Так как «личность не полипняк» [26] мы обосновываем идею темпорально-бытийной работы личности, реализующей принцип связывания, значение которого отмечено еще Л.С. Выготским [27]. Именно в работе личности происходит переход развития лично-сти к становлению человеческого в человеке (Ecce Homo).
Итак, психотрансформативный подход, представление о процессе трансформации личности позволяет нам прояснить механизмы и причины позитивных изменений. Понятие возрождающей трансформации не только описывает происходящие изменения в результате столкновения с угрозой небытия, но и ведет к пониманию этого процесса. Мы можем заключить, что только личностный подход к психологическим коллизиям человека, пережившего экстремальную ситуацию, ведет к пониманию трансординарного бытия. При этом также мы можем сделать предположение о ведущей роли смысловой трансформации в этом процессе.
Эмпирическое исследование феномена посттравматического роста. Наше исследование, объектом которого являлись позитивные психологические последствия, характерные для уцелевших после травматических событий, представляется новым в рамках анализа смысловой сферы как ведущей в процессе изменений личности в ситуации угрозы смерти. Предметом исследования был позитивный рост и развитие личности после травмы. Общая гипотеза: посттравматический рост детерминируется смысловой рабо-
той личности. Частная гипотеза: существует связь между посттравматическим ростом и ретроспективным смыслообразованием.
Испытуемыми выступали две группы респондентов:
1) люди, пережившие травматическое событие непосредственно перед исследованием (несколько дней назад) - 160 человек в возрасте 18-37 лет, 89 женщин, 71 мужчин;
2) люди, пережившие травматическое событие несколько месяцев назад, которые дали положительный ответ на вопрос «Думали ли Вы о том травматическом событии относительно вашей дальнейшей жизни?». Всего 97 человек, в возрасте 18-37 лет, 51 женщина, 46 мужчин.
При проведении исследования использовались методики: «Опросник посттравматического роста» (ОПТР) Р. Тадеши [17] в модификации автора статьи [28]. Данный опросник был использован для того, чтобы обнаружить феномен личностного роста у испытуемых, переживших травматическое событие.
Сначала опросник проводился на выборке 160 человек через три дня после травматического события. Затем, спустя несколько месяцев, были отобраны испытуемые, положительно ответившие на вопрос «Думали ли Вы о том травматическом событии относительно вашей дальнейшей жизни?». Повторная выборка составила 97 человек. Для сравнения полученных данных при первом и втором тестировании ниже приводятся показатели описательной статистики.
Таблица 1
Описательная статистика посттравматического роста у испытуемых сразу после травматического события (1 группа) и спустя несколько месяцев после события (2 группа)
Статистические показатели Показатели посттравматического роста
1 группа (N = 16Q) 2 группа (N = 97)
Хср. 24,8Q З4,1З
Me 17,2З З 6,42
M 8 З7
а 2Q,912 21,884
Дисперсия 4З7^6 478,9Q9
Асимметрия Q,897 -Q37
Размах 82 ЮЗ
min 1 Q
max 8З ЮЗ
Из представленных данных видно, что среднее по первому замеру более чем в 2 раза ниже, чем при втором замере, т.е. показатели посттравматического роста значительно выше, чем сразу после события. Этот факт дает основания утверждать, что спустя несколько месяцев у испытуемых шла смысловая работа личности по обдумыванию травматического опыта, соотнесению его со своей жизнью.
Выводы и заключение. 1. В данной работе мы попытались сместить акцент с негативной трактовки травматического опыта к изучению позитивных психологических последствий. Выделяя позитивные последствия травматического опыта, мы не отрицаем негативных последствий, признаем множественность психологических реакций уцелевшего. Позитивные и негативные последствия обнаруживаются у одного и того же уцелевшего в тех или иных пропорциях.
2. Для определения психологической природы позитивных психологических реакций уцелевшего, мы исследовали феномен посттравматического роста. Феномен по-сттравматического роста, введенный Толде-ши Калхаун, не раскрыт этими авторами с точки зрения трансформации личности и остается эмпирическим обобщением. Конст-руктная валидность теста, на котором собирались данные, обосновывается на основе интенсивности травматического опыта.
3. Чтобы раскрыть психологическую реальность посттравматического роста, мы выделили гипотезу о том, что травматический рост определяется смысловой работой личности с травматическим опытом. Смысловую работу личности, которая определяет по-сттравматический рост, мы раскрыли с точки зрения отсроченного ретроспективного смыслообразования. Ретроспективное смыс-лообразование, которое происходит постфактум, опосредует посттравматический опыт и направленность на решение будущих жизненных задач уцелевшего. Таким образом, феномен посттравматического роста мы трактуем как ретроспективную смысловую работу личности, в которой связывается прошлое, настоящее и будущее.
4. Смысловая работа, определяющая по-сттравматический рост, конкретизируется с точки зрения отсроченности (смыслообразо-вание требует времени), ретроспективности
(в смыслообразовании человек перерабатывает прошлый опыт) и проспективности (смыслообразование направлено на решение жизненных задач личности).
5. Смысловая трактовка феномена по-сттравматического роста позваляет пересмотреть понятие совладания с травматическим опытом. Совладание в этом случае трактуется не как восстановление индивида после нанесения травмы или адаптация после травматического события, а как рост личности, который выводит человека в новые горизонты развития. Таким образом - по-сттравматический рост личности создает не только особую сферу позитивных последствий, но и служит фактором преодоления негативного опыта.
Безусловно, сосредоточение на по-сттравматическом росте не предполагает, что со временем нас ждут только выгоды, извлеченные из травматических переживаний. Важно осознать, что выгоды, ассоциирующиеся с травмой, неразрывно связаны с болью и потерями. Приобретения и потери, как следствия травматических переживаний, соотносятся как две противоположные стороны одной монеты - одни и те же переживания могут стать основой тревоги или ценности, страха или уверенности в себе, горести или радости. Уцелевшие склонны чувствовать большую тревогу, когда концентрируются на негативном образе недавних переживаний или собственных соображений и в то же время они склонны чувствовать большую ценность жизни и своих собственных сил, когда концентрируются на позитивном образе. Таким образом, внимание к одному не противоречит существованию другого.
Однако до настоящего времени как в зарубежной, так и в отечественной психологии не было выработано единой общепринятой теоретической концепции, обладающей достаточной объяснительной ценностью для понимания природы травматических ситуаций. Различные психологические школы и направления, описывая те или иные аспекты понятия «травматическое событие», наделяют его свойствами и атрибутами особенностей своих концептуальных исследований. Травматическое событие рассматривается как событие внешней (объективной) реальности, то как элемент внутренней (субъективной) реальности, либо как образование, в
равной степени присущее личности и внешнему миру.
1. Магомед-Эминов М.Ш. Экстремальная психология. М., 2006. Т.2.
2. Diagnostic and Statistic Manual of Mental Disorders. (DSM-III). Washington, 1980.
3. Diagnostic and Statistic Manual of Mental Disorders. (DSM-III-R). Washington, 1987.
4. Diagnostic and Statistic Manual of Mental Disorders. (DSM-IV). Washington, 1994.
5. Freud S. Mourning and Melancholia. C.P. St. L.; Leipzig, 1917. V. 14.
6. Lindemann E. Symptomatology and management of acute grief // American Journal of Psychiatry, 1994. P. 101, 141-148.
7. Maddi S.R., Khoshaba D.M. Hardiness and Mental Health // Journal of Personality Assessment. 1994. Oct. 63, P. 2, 265-274.
8. Parkes C.M. Bereavement: Studies of grief in adult life. L., 1979.
9. Danielli Y. Treating survivors and children of survivors of the Nazi HolocaustZ // Victims of violence and post-traumatic therapy / ed. by F.M. Ochberg. N. Y., 1988.
10. Egendorf A., Kadushin C., Laufer R., Rothbart S., Sloan L. Legacies of Vietnam: Comparative adjustment of veterans and their peers. Washington, 1981.
11. Figley C.R. Traumatic Stress. The Role of The Family and Social Support System // Trauma and Its Wake / ed. by C.R. Figley. N. Y., 1986. V. 2.
12. Lifton R.J. From Hirosima to the Nazi doctors: The evolution of psychoformative approach to understanding traumatic stress syndromes // International handbook of traumatic stress syndromes / ed. by J.P. Wilson & Raphael. N. Y., 1993. P. 11-25.
13. Niederland W.G. Psychiatric disorders among persecution victims: A contribution to the understanding of concentration camp pathology and its aftereffects // Journal of Nervous and Mental Diseases, 1964. P. 139, 458-474.
14. Horowitz M.J. Stress response syndromes. N. Y., 1976.
15. Wilson J.P., Krauss G. Predicting PTSD among Vietnam veterans // Post-traumatic stress disorder and the war veteran patient / ed. by W.E. Kelly. N.Y., 1985. P. 102-147.
16. Keane T.M., Fairbank J.A., Caddell J.M., Zim-mering R.T., Bender M.E. A behavioural approach to to assessing and treating post-
traumatic stress disorder in Vietnam veterans II Trauma and its wake: The study and treatment of posttraumatic stress disorder I ed. by C.R. Figley. N. Y., 198З. P. 2З4-294.
17. Tedeschi R.G., Calhoun L.G. The Posttraumatic Growth Inventory: Measuring the Positive Legacy of Trauma. 1996.
18. Seligman, M., Csikszentmihalyi M. Positive Psychology: An Introduction II American Psychologist, 2QQQ. № 1 (ЗЗ).
19. Магомед-Эминов М.Ш. Позитивная психология человека. М., 2QQ7.
2Q. Новые аспекты психотерапии посттравмати-ческого стресса I М.Ш. Магомед-Эминов и др. Харьков, 199Q.
21. Магомед-Эминов М.Ш. Трансформация личности. М., 1998.
22. Магомед-Эминов М. Ш. Личность и экстремальная жизненная ситуация II Вестн. МГУ. Сер. 14 «Психология». 1996. №4.
23. Bonanno G.A. et al. Resilience to Loss in Bereaved Spouses, Bereaved Parents, and Bereaved Gay Men II Journal of Personality and Social Psychology. 2005. № 88. З. P. 827-843.
24. Garmezy N. Stress-resistant children: The search for protective factors II Recent research in developmental psychopatology: Journal of Child Psychology and Psychiatry Book Supplement. Oxford, 198З. № 4. P. 213-233.
2З. Mаgomed-Eminov, M. Post-traumatic stress disorders as a loss of meaning of life II States of mind I ed. by D. Halpern, A. Voiskunsky. Oxford, 1997.
26. Леонтьев А.Н. Лекции по общей психологии. М., 2QQQ.
27. Выготский Л.С. Конкретная психология человека II Вестн. МГУ. Сер. 14. «Психология». 1986. № 1. С ЗЗ-З9.
28. Магомед-Эминов М.Ш. Феномен посттравма-тического роста. М., 2QQ4.
Поступила в редакцию 6.02.2009 г.
Magomed-Eminov M.Sh. Phenomenon of posttraumatic growth. In the article debatable questions in the field of studying of consequences of an extreme situation are stated, the positive-psychological approach to consequences of extreme experience, namely a phenomenon of posttraumatic growth is proved.
Key words: negative and positive approaches to consequences of an extreme situation, a suffering phenomenon, an adaptation phenomenon, a phenomenon of posttraumatic growth.
