CC BY
0Феномен «навязанной социальной реальности» в общественно-политических процессах
Лаффах Адам Майерович,
ассистент кафедры «Государственное и муниципальное управление», стажер-исследователь Института управленческих исследований и консалтинга Факультета «Высшая школа управления», Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации E-mail: adamlaffakh@gmail.com
В современном мире общество все чаще сталкивается с феноменом «навязанной социальной реальности», где информация, ценности и представления формируются не естественным образом, а искусственно, через массированное влияние СМИ, политических деятелей и PR-специалистов. Данная статья исследует эволюцию понятия «социальной реальности» из коллективного сознания в манипулируемый конструкт. Авторами рассматриваются исторические корни «социальной реальности», анализируя взаимодействие индивида и общества в контексте формирования общих ценностей и мотивов. Особое внимание уделяется роли СМИ и пропаганды в создании «навязанной реальности», а также способам манипуляции общественным сознанием. В рамках анализа авторы демонстрируют потенциальные последствия такого влияния на формирование общественно-политических представлений, ценностей и мифов. Авторы указывают на необходимость критической оценки информации и развитию критического мышления, необходимого для ориентации в условиях формируемой «навязанной реальности».
Ключевые слова: социальная реальность; постправда; габитус; коллективное сознание; манипуляция; СМИ; ценности.
Введение
Существованию феномена, когда люди объединялись в общности исходя из общих ценностных мотивов, посвящены работы многих ученых. В контексте такого явления существует «социальная реальность», которая лежит в основе изучения коммуникативных практик с точки зрения их обоюдной субъективности.
Индивид представляется восприимчивым к внешнему принуждению, которое может распространяться и на общество в целом. Тем не менее, социальная общность может оказаться надындивидуальной, следовательно, происходит взаимодействие двух субъектов.
Однако в последние несколько десятков лет происходит сильное влияние СМИ, политических деятелей, PR-деятелей на общество, благодаря чему возникает навязанная «социальная реальность», способствующая созданию мифов, лжи, а также обманчивых представлений. Эти каналы воздействия позволяют вмешаться в форму коллективного бытия, манипулируя сознанием для редакции общественно-политических представлений.
Настоящее исследование актуально ввиду ряда причин:
1. Необходимость определения способов конструирования «социальной реальности» как решающих этапов формирования стереотипных привычек человека.
2. Обеспечение стабильного состояния политической, общественной и прочих культур человека посредством удержания «социальных практик» под сторонним контролем.
3. Взаимодействие обыденного, «донаучного» (жизненного) и научного опыта человека при формировании собственных «социальных реальностей».
4. Построенная сторонним субъектом социальная реальность может быть выгодным ресурсом для удержания массового сознания и изменения мировоззрения.
Гипотеза исследования составляет предположение о том, что изначальным фактором складывания «социальной реальности» является воздействие некоторого социального актора на массы, в том числе и с помощью средств массовой коммуникации, которые формируют на основе «коммуникативных практик» в сознании аудитории соответствующую повестку дня, определенную картину мира, медиареальность.
Новизна исследования состоит в исследовании используемых коммуникативных практик в целях изменения социальной реальности при отрицании этого явления объектами воздействия.
Основная часть
Основные подходы к конструированию социальной реальности
Социальная деятельность человека интересовала с точки зрения взаимосвязи её субъекта и объекта на протяжении хода исторического процесса. Они выступают движущими силами, акторами действующего социального пространства, которое определяет основные правила
сз о
сг
=Е
0
1
-1 У
"О
=Е СГ
Cl I_
u
CM
о
CM
и нормы морали между ними. Иными словами, социальное пространство с этой точки зрения выступает объединителем интересов для последующего их изменения в свете сложившихся в обществе образов мышления. Тем не менее, следует понимать, что для реализации коммуникативной деятельности важным остается основа для прочей деятельности, которая непосредственно использует коммуникацию как одно из важных средств. Модификация прочей деятельности способна породить привыкание у индивидов ввиду того, что человек по своей сути - исключительной степени существо привыкающее.
Примерно так, в современной интерпретации, могла бы звучать теория Пьера Бурдье, известного французского социолога, опубликованная в 70-х годах XX века. Она затрагивала проблематику «коммуникативных практик», а также «социальных полей».
С его точки зрения «практики» стали неким пространством, которое определяет образ мысли и поведения индивида исходя из его собственных поведенческих мотивов и представлений об окружающей среде. Тем самым субъект приспосабливается к разделению существующей информации на две стороны - для него, которую воспримет в любом случае, и не для него, остающуюся для восприятия остальных участников коммуникации. Иными словами, это позволяет приспособиться каждому индивиду друг к другу ввиду того, что «практика» представляет возможность преобразовывать действия в некое подобие каждодневных, копирующих друг друга действий.
Подтверждение этого утверждение дает сам П. Бурдье, выделяя следующие пункты, становящиеся обязательными для теории практик:
• Предметы познания должны быть сконструированы,
а не просто пассивным образом зарегистрированы;
• Необходимо структурирование диспозиций с последующей их направленностью на определенные практические цели и функции.
Из этого следует понятие Бурдье «pré-occupée» [1, с. 43] - «занимательное», что означает практическое отношение человека с миром при одновременном напоминании мира о его присутствии - неотложные дела, которые постоянно напоминают о своем присутствии в настоящей жизни, а также о том, что их необходимо сделать или сказать о них. Фактически, «практика» представляет собой предустановленные слова или жесты, которые не переходят в некое представление. У этого представления, по мнению Пьера Бурдье, существуют акторы. Об этом свидетельствует и перевод данного понятия -«заранее занятый», но в то же время подтверждается и тот факт, что данная позиция впоследствии может быть занята и прочими акторами.
Сконструированные детерминации, которые возникают, определяют устойчивые и переносимые диспозиции, именуемые Бурдье как «габитусы» (прим. автора -с фр. «habitude» - привычное, устоявшееся) - результат опыта познания индивидом социальных структур, носящий неосознанный характер.
Почему же «габитус» - явление неосознанное? Это обосновано его средой существования и непосредственным условием для существования - результат индивидуального социального опыта человека. «Габитус» оказывает в первую очередь влияние на человека с той целью, чтобы условно «социализировать» его в сложившиеся социальные структуры, которые и генерируют ранее упомянутые «практики». В свою очередь, Бурдье примечает и важность социализации в целом, как первичной и вторичной в роли «габитуса», поскольку в этот период времени человек создает «les habitude des classes» [2, p. 73] - классовые привычки, или же «le style de vie de la
classe», которые позволяют распространить общие практики на все классы. Например, рабочие и интеллектуалы, которых приводит в пример Пьер Бурдье.
Из этого следует, что практическое чувство, в большей своей степени, представляет собой социальную необходимость, ставшую априорной в человеческом устройстве психологии и физиологии. Иными словами, реальность, которая складывается вокруг человека, оказывается неясной её непосредственному производителю, а потому человеку необходимо наполнить данную «практику» здравым смыслом. В результате агенты все равно в полной мере не осознают, что они делают - складывается принцип большей смысловой нагрузки.
С этой точки зрения и возникает мысль о том, что в каком-то социальном порядке всегда есть выгода, которую можно извлечь, а следовательно, необходимо создать общее положение, которое позволит вызвать чувства и мысли, ассоциируемые с непосредственным состоянием тела, духа, а также окружающей среды. Данный феномен и есть конструирование социальной реальности, поскольку так или иначе имеет своей целью сделать множественные «кейсы практики» более неявными, а также упорядочить мысли индивида и внушить чувства при помощи строгой упорядоченности практик, формируя постепенное привыкание к ним, а также реализацию естественных форм реакции как смех или слезы.
«Социальная реальность» по мнению французского социолога есть не что иное, как «сеть невидимых связей, образующих пространство, складывающееся из внешних по отношению друг к другу позиций, характеризующихся соотношением друг с другом, - близостью, соседством или удаленностью» [3, с. 137]. Из это следует, что социальная реальность, или же пространство равнозначное стране, которую можно разделить как лоскутное одеяло - чем ближе лоскуты друг к другу, тем больше у них, - аналогично и с индивидом, группой лиц, - каких-то определенных взглядов.
Бурдье в своих рассуждениях, как и упоминалось ранее, определяет «класс», который на самом деле оказывается реально существующей социальной группой. Это связано с тем, что «социальное пространство, где у субъектов, занимающих сходные или близкие позиции, обнаруживается совпадение условий жизни, взглядов, интересов, установок, обусловливает единообразие их практической деятельности, а также одинаковость зоны влияния от прочих» [3, с. 141].
Ввиду этого, позицию в социальном пространстве можно условно разделить на активную, которая несет за собой эффективность ее использования, и, соответственно, пассивную, которая как в карточной игре ведет за собой либо тотальный проигрыш, либо случай, когда гипотетический класс имеет возможность выбраться из зоны давления прочей социальной группы.
Все это позволяет сложить опорное понятие «конструирования социальной реальности» как искусственное создание с определенной точки зрения, то есть с определенной позиции, относительно устойчивого представления о происходящем событии. Данный подход дал дальнейшее развитие пониманию построения социальной реальности как средства непосредственного манипулирования сознанием, контроля над публичными массами, а также модификация обновленной социальной реальности с последующим выстраиванием границ.
Впоследствии В.В. Волков, О.В. Хархордин анализировали соотношение коммуникативных практик в отношении примера П. Бурдье в области фотографии, которые по мнению обоих авторов и являются качественным примером ритуала практической коммуникации. В большей степени он является обыденным для людей, осо-
бенно когда они приходят просматривают семейные фотографии. «В обыденной практике фотографирования, которую Бурдье берет в качестве основного объекта, нет ни мистики самоубийств, ни героики протестантской реформации, ни масштаба революции» [4, с. 146-147].
Субъект подсознательно отдает привилегию именно определенному объекту на подсознательном уровне, а некоторые объекты, в частности группа лиц, подсознательно совершает какие-то действия на камеру, что в действительности оказывается повседневным, потому что глядя на фотографию она приятна восприятию.
После исследования П. Бурдье австрийско-американский и словенский социологи П. Бергер и Т. Лукман создали концепцию, которая предложила свой взгляд на конструирование «социальной реальности». Принципиально новым и одновременно важным моментом в их теории стало разделение на «знания» и «реальность».
Выделяя термины «реальность» и «знание» непосредственно дается и их понятие. «Реальность» представляет собой качество, присущее феноменам, от которого человека не в силах избавиться в силу человеческой воли и желаний, потому она в большей степени постоянная. «Знание» в свою очередь определяет «реальность», заставляя субъект убедиться в том, что «реальность» на самом деле действительно существует и обладает специфическими характеристиками.
Так или иначе, как «реальность», так и «знания» могут быть подвергнуты сомнению, поскольку человеку свойственно имея «знания» о какой-то определенной «социальной реальности» попросту отказываться от неё, так как та в большей или меньшей степени может не соответствовать его интересам, а также ответственности перед данной «реальностью». Из этих понятий можно понимать, что «знание» - зона субъективного. Однако можно ли говорить о том, что и «реальность» субъективна? Безусловно можно, поскольку рассуждать об объективности «реальности» довольно-таки проблематично в виду того, что для каждого из участников она окажется разнообразной. Иными словами, в случае с «реальностью» объективность остается субъективностью.
Помимо деления на субъективность и объективность авторы создали свою классификацию секторов реальности:
• Повседневная и привычная реальность жизни человека, основная на постоянном взаимодействии людей с целью, как пишут Бергер и Лукман, «встретиться лицом друг к другу».
• Неосвоенный индивидом, однако не менее от того проблематичный, скрытый сектор «реальности», познание которого осуществляется подсознательно, а также приобретением потенциально новых и глубоких знаний о настоящей действительности.
В свою очередь авторы упоминают для большей конкретизации пример с улыбкой, когда индивид, совершая определенное действие ожидает реакции другого индивида, основываясь на принципе положительно-негативного двухстороннего решения - пока человек не получит какой-либо отклик от другого человека, то их взаимодействие попросту не продолжится. Это позволяет в очередной раз убедиться в наглядности отсутствия субъективной стороны, поскольку обоюдное восприятие действительности оказывается очевидным. То есть, субъективная реальность вероятным образом «зависит от социального базиса и требуемых для ее поддержания социальных процессов» [5, с. 104].
Однако из полученных ранее выводов следует, что человек является включенным в общество изначально, с рождения. Так ли это? От части, да. Человек «рожда-
ется с предрасположенностью к социальности и затем становится членом общества» [5, с. 87]. Именно поэтому у каждого индивида есть определенный период вхождения в данную социентальную сеть посредством интер-нализации. Интернализация же представляет из себя восприятие, усвоение полноценное постижение, а также интерпретация объективного факта происходящей действительности. Иначе говоря, интернализация есть непрерывное освоение человеком в качестве естественного навыка окружающей субъективной реальности, итогом которого становится перманентное объективное знание. То есть данный процесс привносит в человеческий разум определенную сигнификацию для последующих шагов.
Вполне очевидно, что первичный этап социализации становится максимально значимым в судьбе индивида, так как именно тогда он перенимает самое необходимое. В данном случае реальность является именно «объективной», поскольку прочие значимые выступают посредником между индивидом и познаваемым миром. Результатом обоих этапов становится появление полноценной личности, однако важно, чтобы вторичный этап социализации человека происходил самостоятельно. Первичная социализация ослаблена тем, что находится под максимальным воздействием со стороны эмоций. Из этого следует, что формально первичная социализация хоть и дает некоторые зачатки полноценного обучения, но тем не менее не позволяет человеку приобрести полноценную идентификацию от прочих.
Тут следует заметить, что именно на первичном этапе появляются конкретные роли и социальные привязки, на тот момент, ребенка. А именно тогда появляются у человека имя, как относительный идентификатор, и фамилия - симуляция принадлежности к определенному статусу в социальном пространстве. Возникает существенная ошибка - возможное неправильное распределение установок. Может оказаться, что фамилия человека не показатель, имя есть у его соседа по парте, а, следовательно, в системной программе человека может произойти вполне разумное расхождение.
Логичное продолжение в виде появления новых ситуаций наталкивает на мысли, что социализация, как основа интернализации на самом деле не прекращается и продолжает действовать, как уже было упомянуто ранее, до конца жизни.
Тем не менее проблема идентификации личности, ее отношения к реальности, а также остается неразрешенной, что впоследствии порождает необходимость ее дальнейшего изучения, либо, говоря иначе, внедрения в подсознание человека. Именно на последующем этапе происходит наибольшая возможность последующего конструирования социальной реальности, поскольку человек максимизирует свою зависимость от оного. В этот период «приходит на помощь» второй этап социализации, который позволяет интернализировать новые ин-ституциализрованные обоснованные установки. К этому моменту у человека уже сложились изначальные надстройки, соответствующие требованиям общества. Однако, исходя из теории авторов, складывается проблема несогласованности двух параллельных систем знаний, а также их накладывание с последующим смешиванием.
Вторичная социализация изначально предлагает индивиду придать эмоциональную окраску «подмирам», определяющим «базисный мир» и противоположный, а также предлагаемое вмешательство, которое влечет за собой частичную подмену реальности. Данная подмена оказывает негативное влияние на вторичную социализацию, поскольку происходит явление удаления полученной информации для дальнейшего воссоздания
сз о
сг ш
0
1
-1 У
"О ш
сг
<п
I_
и
см о см
новых стереотипов в сознании, так как последние оказываются попросту не укоренены. Иными словами, происходит разрушение сложившихся «габитусов».
«Габитусы» в теории П. Бергера и Т. Лукмана оказываются сходными с «габитусами» П. Бурдье. Мышление, согласно обеим теориям, основывается на типах, складывающихся в институциональных, для дальнейшего их опривычивания деятелями разного рода. Говоря другими словами, габитуализация является основой социального конструирования ввиду того, что «габитусы» формируют системы социального контроля и ролевой системы, свойственной этапу вторичной социализации.
В общем и целом, «габитус» становится чем-то неоднократным повторяющимся для последующего воспроизведения как образца для исполнителя. Это подразумевает факт того, что данная «повестка дня» останется на рассмотрении на постоянной основе с последующим принудительным изменением с целью конструирования сознательного образа для использования его в качестве образца с тем коммуникативно-практическим усилием со стороны человека. Тем не менее, действия, ставшие привычными для индивида, оставляют за собой многозначительный характер, ввиду чего оказывается, что мы наталкиваемся на аналогичную с вторичной социализацией, так как происходит постоянная реконструкция их значений. В этом случае необходимо упомянуть то, как П. Бергер и Т. Лукман устанавливают методологические рамки для конструирования социальной реальности и, можно сказать, ее «опривычивания».
Можно сказать, что сама реальность на деле оказывается искусственно созданной именно социумом, так как социальное конструирование вступает во взаимодействие с подсознанием, затрагивая глубинные пласты мышления. Социум заставляет себя, а также человека как индивида додумать, придумать, осмыслить, перекроить окружающую действительность.
Действительность же эта на сам ом деле представляет собой объективную реальность, однако в современности она уже становится субъективной, так как в нее вкладывают смыслы иные участники общества, чтобы другие их «впитывали». Однако прекращение такового влияния вполне можно ограничить, если у индивида присутствует достаточный социальный опыт. И чем шире он, тем больше шанс того, что возможно провести «линии разграничения» между относительно настоящей и поддельной реальности на когнитивном уровне.
Невозможно отрицать, что знания о мире любого человека неполны, так как отсутствует прямая задача в данном сравнительном анализе. Однако почему при отсутствии полноценного количестве знаний не возникнет проблемы нецелостности мира? Это происходит потому, что неполнота данных в подсознании не заставляет человека остановиться на полноценным мироанализе, поскольку возникает феномен когда-либо человек сам конструирует для себя, либо же когда за него это делают другие люди, а их социальный опыт позволяет выйти на главенствующую когнитивную позицию.
Иными словами, конструирование социальной реальности позволяет осветить конструкцию в успешном свете до такой степени, когда конструкция позволяет уверенно действовать, но и в большей или меньшей степени осознавать действительность с ожиданиями от нее. Сконструированная социальная реальность ставится под сомнение с точки зрения «социального факта», истинность которого всегда можно поставить под сомнение.
Объединяющей теорией «габитуализации» П. Бур-дье и «социальной реальности» Лукмана и Бергера ста-
ла теория «фреймов» американского социолога Эрвинга Гоффмана.
В основе его размышлений лежит принцип, закладывающий в основу знаний о повседневности признак «объективности». В этом смысле он отходит от идеи предыдущего исследователя, однако не полностью, так как таковое понятие «субъективного» и вовсе отсутствовало. Фактически, по мнению Гоффмана, любое отклонение от нормы, то есть и субъективное мышление, лишь остается в рамках обыденного, но меняет свою модель от одной к другой.
Тем не менее, Э. Гоффман ставит во главу практической деятельности человека «собираемость» мира. Все то, что мы привыкли совершать, как думать в определенных ситуациях, каким образом реагировать на раздражители, как воспринимать реальность - эти действия основываются на их скоординированности.
Другими словами, «фреймы» представляют собой последовательную лестницу, соединяющую социальную интеракцию с непосредственной социальной структурой, образуя между ними коммуникацию. В данном случае мы подтверждаем теорию Бурдье о том, что действительно существуют некие устоявшиеся образы действий, основанные на личностных мотивах. Американский социолог же напротив, подтверждая сущность «коммуникативных практик», убеждает читателей, что человек прежде всего существо «автономное, трансцендентное, ноуменальное» [6, с. 8].
Рассмотрим феномен «фреймового мышления» в более близком приближении. У любого человека в ходе дискуссии, либо же обсуждения какого-то события, а также анализа возникает ряд представлений, благодаря которым человек подсознательно выстраивает «картину мира», однако в более «осмысленном» виде, чем «коммуникативные практики» Бурдье, которые в большей степени затрагивали именно модель несознательного вмешательства разума человека в события, происходящие между акторами. Безусловно Э. Гоффман также затрагивает подобный аспект, однако лишь с той целью, чтобы продемонстрировать «опривычивание» лишь со стороны «природной» деятельности, так как он выделяет и «социальную», которая включает в себя «систему правил». Мануальные действия сводятся к определенным нормам, так и игра сводится к правилам, которые ни в коем случае нельзя нарушать, что аналогично с правилами дорожного движения, не предписывающими направление движения человека, однако регулирующие правильность движения с целью избежать дорожно-транспортное происшествие, посредством установки ряда ограничений.
«Фреймы» выделяют «естественное», что априори вызывает определенные эмоции на происходящее, а также «социальное», что навязывается человеку из всех источников информации. Потому, если новое «социальное» оказывается в различных плоскостях с «естественным», то из этого следует некий конфликт между ними, вызывающий как неприятие «естественного», так и высмеивание «социального».
Репрезентация сконструированной социальной реальности
Основной итог, который преследуют субъекты коммуникативной практики - является несомненное воздействие друг на друга, либо же удовлетворен ценностных предпочтений одной из сторон - то есть, массового манипулирования в одностороннем порядке.
Однако стоит понимать, что эволюция коммуникативных практик привела к тому, что технологизация уже является направлением объективирования субъектов через повторное присваивание социального опыта, с той
точки зрения, «чтобы модель определенного социального действия вошла в набор ролей агентов социального действия» [7, с. 15-16].
Технологизация конструирования социальной реальности имеет свойство проникать во все сферы жизни общества при наличии определенных методов (таблица 1).
Таблица 1. Методы интеграции технологизации конструирования социальной реальности
Язык и его использование в повседневной жизни Описание непосредственно настоящего и будущего в ходе социальной истории, что позволяет манипулировать этим и повлиять на ту, или иную переменную.
«Смыслы» Чем больше «смыслов» у определенного контекста, сформированного языковыми манипуляциями, тем больше шанс того, что человек выберет именно тот контекст, который ему покажется наиболее простым с точки зрения обоснования какого-либо явления. Другими словами, цель человека наполнить свой мир, основанный процессами социализации «большими смыслами» с наименьшими издержками на выход из сферы внутреннего мира, без затрагивания проблем внешнего.
Устойчивость Созданный стереотип, или «габитус» по методологии Бурдье, который будет какой-то промежуток времени неопровержим, ввиду того, что будет более близок к ценностной оценке происходящего, нежели чем с точки зрения науки.
Источник: составлено автором.
Теорию конструирования социальной реальности стоит оценивать именно с точки зрения личностного опыта, нежели научного, так как проблематика повседневной жизни не остается на объектном уровне, а закрепляется на уровне феноменов социального поведения.
Социальный конструкт «Charlie Hebdo» в условиях создания имиджа
Создание обобщенного портрета или организации, создающийся на основании заявлений и практических действий ведет к созданию в общественном или индивидуальном сознании эмоционального отношения. Это отношение, отраженное в портрете - имидж. Имидж создается по-разному, однако не стоит отрицать того факта, что имидж в современных реалиях оказывается ничем иным, как неотъемлемой частью социальной реальности. Поскольку имидж - это диалог «потребителя» и «продавца», то следует еще также упомянуть, что товар, который «продается» - информация, которую можно как исказить, как рассказать в верном русле, так и испортить ее - очередное проявление субъективности социальной реальности.
Ярким примером такого «уникального» имиджа -французский журнал Charlie Hebdo, имеющий взгляд на большинство новостей, чем в целом не выделяется от прочих, однако имеет отличительную черту - сатирические карикатуры. В культурной практике карикатуры ничем необычным не являются, однако с точки зрения журнала «Charlie Hebdo» цель карикатуры - высмеять чиновников, политических деятелей, «силовиков», а также религиозных лидеров.
Скандальность казусу журнала придает тот факт, что их карикатуры оказываются каждый раз в центре скандала, но тем не менее остаются привычными для людей, вызывая при этом огромный резонанс.
История данного журнала берет свое начало с 1969, однако из-за первого же скандального заголовка был закрыт в 1970, когда умер президент Франции Шарль де Голль, в тот же день произошел пожар, когда погибли 146 человек - событие ознаменовалось фразой «Трагичный бал в Коломбе: 1 умерший». Тогда Раймонд Мар-селлин, министр внутренних дел Франции, «зацензурил» журнал, после чего был вызван медиа-скандал. Вполне объективная картина реальности оказалась в разрезе с государственной политикой.
Спустя время журнал продолжил свою работу до 1981 года, после выпуск был остановлен, так как интерес публики журнал не вызывал вовсе. В 1992 году выпуск возобновился. Дальнейшая история журнала заключалась в том, что он освещал все события, происхо-
дящие во Франции, в том числе и развитие политической мысли в стране - отхождение от каких-либо устоявшихся норм в отношении экономики и общества - проблемы гендерного неравенства, социальное неравенство, различные сообщества, отклоняющиеся от принятых в обществе норм, религиозные «столкновения».
С точки зрения коммуникативного подхода, данные методы ведения борьбы за аудиторию являются положительными, поскольку обратная связь действительно присутствует, однако при устоявшейся социальной реальности подобные действия оказываются не только губительными, но и плачевными. Основной причиной этому является то, что фактически происходит нарушение рамок человеческого сознания, разрушение прошлых установленных норм, своеобразное «яблоко Ньютона», только в более негативном ключе, так как даже при объективизации происходит незамедлительное отторгание объективного субъективным.
И тем не менее, в чем же заключается феномен сложившейся коммуникативной практики данного еженедельника и зрителя, благодаря которой он по сей день остается популярным, а существование мнения о происходящих событиях и вовсе ни для кого уже не является чем-то экстраординарным? Вопреки устоявшемуся мнению о том, что никакие ценности не могут быть высмеяны, существует противоположное мнение, которое скрывается за объективной маской истины - демократия в понимании журнала и властей Французской Республики выражена свободой слова, которая видится относительной, поскольку может затронуть других субъектов общества. Следует понимать, что фактически Charlie Hebdo действует в рамках закона, так как может рисовать все что угодно, включая религиозных фигур, а также могут насмехаться над ней, поскольку журналу предоставляется право это делать это из-за обширной свободы слова и действий, которая регулируется законом. А закон - есть право. Потому какова бы не была скандальность - данный журнал будет устойчивым «габитусом» в повседневной жизни общества страны, так как даже при нарушении норм морали, он не оставит свое существование из-за отсутствия юридической возможности его закрытия, тем самым оставляя его на внесении постоянных правок в объективное мышление индивидов.
Заключение
Таким образом результаты проведенного исследования показали, что существование определенных методов конструирования «социальной реальности» лежат на поверхности междисциплинарной области, сочетая в себе
сз о
сг
=Е
0
1
-1 У
"О
=Е СГ
политологию, социологию, государственное и муниципальное управление и экономику.
В свою очередь, технологизация позволяет человеку комплексно охарактеризовать определенные явления, которые имеют большой потенциал для их изучения с субъективной точки зрения. Повседневные социальные практики, а также их структурная единица «габитус» дает возможность рассмотреть механизм социального формирования и функционирования стереотипного, а также «фреймового» мышления, когда индивид не видит за ширмой социальных практик ничего более нового, чем упорядоченные действия в социальном пространстве, о чем свидетельствует пример с множественными сатирами журнала Charlie Hebdo.
В свою очередь, технологизация конструирования социальной реальности дозволяет индивиду вмешиваться в данный порядок, посредством прямой возможности анализа представленных точек зрения, которые могут крайне различаться с точкой зрения индивида, а также с точки зрения самого объекта действительности.
В связи с чем можно сделать вывод, что «коммуникативные практики» являются ничем иным, как искусственно созданным понятием о способности структурирования и конструирования диспозиций, учитывающее сознательное, бессознательное, а также подсознательное индивида. Рассмотренная проблематика остается актуальной и по сей день, с перспективой на то, что останется довольно важной и в дальнейшем ввиду того, что человек остается все также ориентированным на силу привычки и повседневную рутину в качестве оправдания собственного нерационального поведения, а потому избежать новых попыток конструирования «социальной реальности» и изначальных «коммуникативных практик» невозможно, однако при этом само наличие знания о такой возможность может помочь защитить общественное сознание от манипулятивного влияния.
Литература
1. П. Бурдье Практический смысл / Пер. с фр.: А.Т. Бик-бов, К.Д. Вознесенская, С.Н. Зенкин, Н.А. Шматко; Отв. ред. пер. и послесл. Н.А. Шматко. - СПб.: Але-тейя, 2001 г. - 562 с. - ISBN 5-89329-351 -7.
2. Bourdieu P. Questions de sociologie. - Paris: Les éditions de minuit, 2002. - 271 p. - ISBN 978-2-7073-1825-1.
3. Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть // THESIS. - 1993. - № 2. - С. 137-150.
4. Волков В. В., Хархордин О.В. Теория практик. -СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2008. - 298 с.
5. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - М.: Медиум, 1995. - 323 с.
6. Гоффман Э. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта: Пер. с англ. / Под ред. Г.С. Ба-тыгина и JI.A. Козловой; вступ. статья Г.С. Батыги-на - М.: Институт социологии РАН, 2003. - 752 с.
7. Родионова В.И. Социально-философский анализ технологизации социальных практик в современном обществе: автореф. дис. ... доктора философских наук: 09.00.11; [Место защиты: Сев.-Кавказ. федер. ун-т]. - Ставрополь, 2015. - 332 с.
THE PHENOMENON OF "IMPOSED SOCIAL REALITY" IN SOCIO-POLITICAL PROCESSES
Laffakh A.M.
Financial University under the Government of the Russia Federation
In the modern world, society is increasingly faced with the phenomenon of "imposed social reality", where information, values and ideas are artificially formed through the massive influence of the media, politicians and PR specialists. This article explores the evolution of the concept of «social reality» from collective consciousness into a manipulated construct. The authors examine the historical roots of «social reality», analyzs the interaction between the individual and society in the context of the formation of common values and motives.
Particular attention is paid to the role of the media and propaganda in creating an «imposed reality», as well as methods of manipulating public consciousness. As part of the analysis, the authors demonstrate the potential consequences of such influence on the formation of socio-political ideas, values and myths. The authors point out the need for a critical assessment of information and the development of critical thinking necessary for orientation in the conditions of the emerging «imposed reality».
Keywords: social reality; post-truth; habitus; collective consciousness; manipulation; mass media; values.
References
1. Bourdieu P. Practical meaning / Transl. from French: A.T. Bik-bov, K.D. Voznesenskaya, S.N. Zenkin, N.A. Shmatko; Rep. ed. lane and after. N.A. Shmatko. - St. Petersburg: Aletheia, 2001562 p. - ISBN 5-89329-351-7.
2. Bourdieu P. Questions de sociologie. - Paris: Les editions de minuit, 2002. - 271 p. - ISBN 978-2-7073-1825-1.
3. Bourdieu P. Social space and symbolic power // THESIS. -1993. - № . 2. - P. 137-150.
4. Volkov V.V., Kharkhordin O.V. Theory of practices. - St. Petersburg: Publishing house of the European University in St. Petersburg, 2008. - 298 p.
5. Berger P., Lukman T. Social construction of reality. Treatise on the sociology of knowledge. - M.: Medium, 1995. - 323 p.
6. Goffman E. Frame analysis: an essay on the organization of everyday experience: Trans. from English / Ed. G.S. Batygin and L.A. Kozlova; entry article by G.S. Batygin - M.: Institute of Sociology of the Russian Academy of Sciences, 2003. - 752 p.
7. Rodionova V.I. Social and philosophical analysis of the technol-ogization of social practices in modern society: abstract. dis. ... Doctor of Philosophy: 09.00.11; [Place of protection: North Caucasus. Federal University]. - Stavropol, 2015. - 332 p.
<n ■_
u
CM
о
CM
