CC BY
603
УДК 316.324.8
М.В. Скопина
ФГБОУВПО «ННГАСУ»
ФЕНОМЕН «МЕСТА» И «НЕ-МЕСТА» В ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОМ ГОРОДЕ
Проанализированы понятия «топос», «хора» и «место», а также феномен появления «не-мест» (non-lieu, non-site), которые противопоставляются «антропологическим местам» (lieu antropologique) в архитектуре европейского города постиндустриального периода.
Ключевые слова: топос, хора, место, не-место, постиндустриальный город, город.
Взаимодействие архитектурного объекта с местом раскрывается прежде всего как возможность выражения архитектурной идеи, различных «прочтений» места через художественный, архитектурный или ландшафтный объект.
Можно предположить, что место служит прежде всего для того, чтобы описать нашу взаимосвязь с миром. Это могут быть память о нем, чувства, ощущения как на физическом, так и на метафизическом уровне.
Это подтверждает и определение французского слова lieu, которое означает «...определенную часть пространства, рассмотренную общим и абстрактным образом [...] оно может быть охарактеризовано через его использование или через события, которые в нем разворачивались» [1, с. 1488]. Как известно, место всегда является ссылкой на реальность физическую (материальную) или интеллектуальную (духовную). Как уже было сказано, место является некоторой частью пространства. Во французском языке слово lieu (фр. место) определяется и как «пространство, которое занимает тело», и во втором значении «пространство, рассмотренное без какой-либо связи с телами, которые могут его наполнять». Несмотря на различие, эти два определения сходятся. Пространство, занятое телом, может быть определено в его связи с телом с двух сторон: измеримого размера (например, я располагаюсь на данном и точном расстоянии от этого ствола дерева) и/или приблизительного размера (я нахожусь под листвой, защищающей это дерево). Это то, что описывал французский географ и востоковед Огюстен Берк, когда он рассматривал две возможные концепции места: в первой «место определяется относительно себя самого, независимо от вещей. Это место картезианских координат картографа, чья координата (долгота), абсцисса (широта) и сторона (высота) устанавливаются в абсолютном пространстве Principia mathematica Ньютона. Место здесь является абстрактной точкой, совершенно объективной. Оно подчеркивает геометрию, которая позволяет определять не менее точно объекты, которые могут или не могут здесь находиться. Такое место не является ничем другим, как синтезом топоса Аристотеля и идеи Платона.
Другая концепция обращается к характеристикам хоры, которая является относительной. Место здесь зависит от вещей, вещи зависят от места, и это отношение находится в процессе становления: оно избегает принципа идентичности» [2].
Хора — один из синонимов «места» в древнегреческом языке. О хоре много рассуждают Платон и Аристотель. Хора сильно отличается от топоса по своим характеристикам.
Таким образом, более точный размер места (размер, который обращается к характеристикам топоса, используемый Огюстеном Берком) может быть определен в картографических терминах, измеримых a priori или через связь с другими местами (например: дерево расположено на вершине холма, который доминирует над деревней). Но и в этом случае место не может существовать без его осознания, так как под осознанием места можно понимать дух и память, которые сообщаются с существованием места. Этот размер места мы можем определить как хоретический (размер, относящийся к характеристикам хоры), для которого, как уже было сказано, характерна некоторая степень относительности.
Для Этьена Сурио — французского философа и эстетика ХХ в. — определенная часть пространства может быть местом при условии, что она является объектом познания [3]. Этьен Сурио также дает пример художественного, архитектурного и т.д. объекта, который придает некоему пространству индивидуальность, благодаря чему «возникает» место. Пространство становится местом, когда оно «выделено» любым объектом или событием [4].
В этой связи необходимо отметить, что измеримый размер места (размер, связанный с характеристиками топоса) может не совпадать с чувственным, ощутимым размером (характеристиками хоры). Например, Жорж Перек — французский писатель, член литературной группы УЛИПО — исследовал места и вещи через знаки времени. Представителей этого направления не интересовал внутренний мир самих персонажей, напротив, люди становятся функцией вещей. Они зависимы от вещей и от мест. В своей работе «Места» Перек искал утраченное: мысли и образы, иногда болезненные, связывающие человека и место, а именно то, что не соотносится с объективными характеристиками места. Работа Перека «Места» состояла из 288 описательных и мемуарных текстов, репортажей и видеозаписей о двенадцати точках Парижа, которые должны были создаваться с определенной регулярностью, в течение 12 лет.
В отношении связи места реального и места воображаемого Этьен Сурио в своей книге «Словарь эстетики» приводит слова поэта Вильяма Вордсворта: «Можно заметить, что определенные места наполнились чувствами, повышающими их ценность, и в качестве мест воображаемых стали более подлинными, чем в качестве мест реальных» [3, с. 951].
Следовательно, можно предположить, что восприятие места не ограничивается зрительным образом. Это сложный процесс, в котором соединяются как субъективные особенности личности, так и множество наслоений, через которые мы воспринимаем это место.
Для представителей направления гуманистической географии место — это скорее объективные и субъективные связи человека с частью пространства, «делающие» его местом, чем его географические координаты. Это направление считает своей философской основой феноменологию. Поэтому понятия феноменологической, или гуманистической, географии стали синонимами. Цель — изучение понимания человеком окружающего его пространства. Интересно заметить, что гуманистическая география фактически изменила географическую трактовку термина «место». Место в гуманистической имеет скорее
хоретический размер, нежели топографический, т.е. оно детерминируется не столько через географические координаты (положение в пространстве), сколько через значение, которым люди наделяют определенную часть пространства, «делая» его местом [5, с. 142].
Следует подчеркнуть, что место существует через восприятие, подсознательные связи, историю, которые возникают между человеком и местом. Возьмем здесь пример «моста» — таким, каким его дает немецкий философ ХХ в. Мартин Хайдеггер в своей статье «Строить, жить, мыслить» [6].
Можно легко себе представить, что после постройки моста, «образующего» место, он будет существовать не только в качестве архитектурного или конструктивного сооружения, но и в качестве места, а также объекта восприятия. Согласно Хайдеггеру, существуют различные сценарии восприятия места:
мимолетное восприятие. Место воспринимают с дальнего расстояния, подобно объекту фотографии. В таком случае это место будет существовать как место мимолетного восприятия, необычного, живописного вида — живописный горбатый мостик в пейзажном парке;
восприятие, связанное с повторяемостью действий. Место соотносится с неким «социальным ритуалом» (о различных «социальных ритуалах» много писал известный французский социолог Мишель Конон). Например, старый рыбак-любитель ходит под мост каждый день, чтобы расположиться и ловить рыбу. Мост является в таком случае объектом повседневного восприятия, не ассоциируясь в памяти с точным событием;
восприятие, связанное с пережитыми эмоциями или событиями. Мост как случайное место любовной или исторической встречи.
Место играет в таком случае значимую роль в индивидуальной или коллективной памяти через сиюминутную активацию процесса будущего воспоминания.
Таким образом, подчеркнем, что совокупность материальных и нематериальных исторических факторов «создает» идентичность любого места, которая может быть значима как для индивида, так и для многих людей [7, с. 53].
Эта субъективная значимость места приводит к проблеме и к смыслу, которые ему придавали философы Хайдеггер, Мерло-Понти, Диди-Юберман в ХХ в.
В противоположность понятию «место» в ХХ в. появилось понятие «неместо», которое ввел известный французский антрополог Марк Оже. Понятие «не-место» противопоставляется «антропологическому месту» (lieu antropo-logique [8, с. 100]), т.е. месту, имеющему антропологические параметры. «Неместа» — это пространства, «лишенные своего смысла, без назначения, которые порождают новые масштабы коммуникационных связей и перемещений в постиндустриальном обществе [8, с. 100].
«Если место может определяться как идентифицирующее, связующее (диалоговое) и историческое, то пространство, которое не может себя определить как идентифицирующее или как связующее, или как историческое, будет определяться как не-место» [8, с. 100] — такое определение дает Марк Оже понятию «не-место» во введении к антропологии «сверхсовременности».
Место, согласно описанию, данному Марком Оже в его книге «Не-места», непременно должно соединять в себе прошлое и современность. Например, в той же книге Оже цитирует стихотворение Бодлера из цикла «Парижские
картины». Он применяет образ Парижа времен Бодлера, соединяющий в себе «трубы, колокольни, шпили города», в описании образа современного города. Далее он говорит о том, что не-места в противоположность местам не являются пространствами «встречи». Марк Оже противопоставляет «реальность транзита» (подземные переходы, транспортные развязки, аэропорты) и постоянное местопребывание; транспортная развязка, где люди не могут встретиться, и перекресток, где встречаются; пассажира, который заранее определяет свое место назначения, и фланера, для которого прогулка может стать неожиданным приключением.
Марк Оже подчеркивает, что не-места сохраняют «свидетельства прошлого» лишь в форме «цитаты». Например, таблички на обочинах автомагистралей указывают на исторические достопримечательности, которые не рассматривают вблизи и у которых не останавливаются.
По мнению Марка Оже, не-места порождаются «сверхсовременностью» («surmodernité»). В книге «Не-места» Оже определяет «сверхсовременность», противопоставляя ее «современности», посредством трех характеристик:
«чрезмерное количество событий» («surabondance événementielle»): в современную эпоху возрастает число событий, которые историки не успевают истолковывать (Марк Оже ссылается в особенности на разрушение «советского блока»);
«чрезмерное пространственное изобилие» («surabondance spatial»), которое согласуется с полной свободой перемещения по всему миру, причем очень быстро, благодаря телевидению;
«индивидуализация ссылок» («individualisation des référence»), т.е. каждый человек истолковывает поток информации, которым он располагает, вне зависимости от общественного мнения.
В конце концов, не-место является пунктом, в котором не проживают, в котором индивидуум остается анонимным и одиноким.
Таким образом, согласно Марку Оже, место должно быть идентифицирующим, связующим и историческим. Но что означают эти характеристики? Место является, прежде всего, идентифицирующим, так как оно представляет пространство, в котором живут; т.е. пространство можно назвать идентифицирующим в том смысле, в каком пространство нас характеризует. Например, то обстоятельство, что человек живет во Франции или в Париже, или в определенном районе Парижа, многое говорит о человеке и является частью его идентичности. Марк Оже, в свою очередь, берет пример, рождения: «Родиться — значит быть «определенным» данным местом рождения» [7, с. 69], вследствие чего можно предположить, что место рождения является определяющим для индивидуальной (личностной) идентичности.
Следующая характеристика места, о которой говорит Марк Оже, — то, что место должно быть связующим: несколько элементов различной природы могут сосуществовать в том же самом месте (в одном месте). Объекты и люди, которые находятся в одном месте, устанавливают связь, которая является свойственной, присущей этому месту.
Последняя характеристика, о которой говорит Марк Оже, — место должно быть историческим, так как оно представляет прошлое. Тем не менее не обязательно знать историю определенной части пространства, чтобы его можно было обозначить не как часть пространства, а как место, но необходимо, чтобы
оно обладало этой историей. Марк Оже добавляет по этому поводу: «Историческим, в конце концов, место непременно становится, начиная с момента, когда соединяются две предыдущие характеристики места: место становится идентифицирующим и связующим (диалоговым); историчность места определяется через минимальную стабильность этой связи. Оно является историчным когда те, кто здесь живут, могут здесь встретить знакомые детали... Обитатель антропологического места не создает историю, он живет в истории» [8, с. 70].
Следовательно, стабильность месту дает его история. Именно история позволяет нам приобрести ориентиры, с помощью которых мы можем узнавать определенные места. Таким образом, можно отметить, что места, о которых говорит Марк Оже, должны apriоri быть гармоничными, в отличие от не-мест. Это означает, что гармония пейзажа, которую можно почувствовать в определенных местах, возникает вследствие историчности этих мест, которая определяет наличие идентифицирующих и связующих характеристик места.
Библиографический список
1. Le nouveau petit Robert / sous la direction Josette Rey-Debove et Alain Rey - Paris : Dictionnaire Le Robert, 2000. 2949 p.
2. Berque A. Les raisons du paysage. Paris : Hazan, 1995. 192 p.
3. Souriau Е., Souriau A. Vocabulaire d'esthétique. Paris : PUF, 2010. Р. 1472 p.
4. Malnic, E. Folies de jardin. Paris : Chêne, 1996. 143 p.
5. Yi-Fu Tuan. Espace et lieu ; la percpective de l'expérience. Paris : Infolio. 220 р.
6. Martin Heidegger. Строить, жить, мыслить. Essais et conférences (1958), (переведенное с немецкого) traduit de l'allemand par André Préau, Gallimard, Paris, 2003, pp. 182—183.
7. Merleau-Ponty M. L'oeil et l'esprit / M. Merleau-Ponty. Paris : Gallimard, 2007. 93 p.
8. Augé М. Non-lieux, introduction à une antropologie de la surmodernité. Paris Seuil, 1992. 155 p.
Поступила в редакцию в ноябре 2012 г.
Об авторе: Скопина Мария Валентиновна — кандидат архитектуры, старший преподаватель кафедры истории ландшафтной архитектуры и садово-паркового строительства, ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный архитектурно-строительный университет» (ФГБОУ ВПО «ННГАСУ»), Россия, 603950, г. Н. Новгород, ул. Ильинская, д. 65, (831) 430-54-92, nir@nngasu.ru.
Для цитирования: Скопина М.В. Феномен «места» и «не-места» в постиндустриальном городе // Вестник МГСУ 2013. № 1. С. 66—71
M.V. Skopina
PHENOMENON OF «SITE» AND «NON-SITE» IN THE POST-INDUSTRIAL CITY
In the first part of the article, notions of «Tono^» and «hora» are opposed as the archetypes of «the place». For example, a more exact size of a place (the size that appeals to the characteristics of "topos") can be defined using cartographical terms measured a priori or through the connection with other places. As for the size of "hora", it is characterized by a certain degree of relativity.
In the second part of the article, subjective and objective connections of a person and a place are analyzed. Etienne Souriau's point of view is cited as an example. According to his opinion, a certain part of the space can represent a place on condition that it is the subject of cognition. Also, Georges Perec's view is considered, according to which a measurable size of a place doesn't always coincide with a perceptional, tangible size (which is a characteristic of "hora"). A similar reflection can be found in Martin Heidegger's, Maurice Merleau-Ponty's, Georges Didi-Huberman's researches. Positions of representatives of the humanistic geography are studied. They believe that a place has a size of "hora", not a topographical size. That is, a place is determined not through geographical coordinates (a position in space) but through the meaning which people attribute to a certain part of space.
The third part of the article has the author's reflections about the fact that the 20th century brought the notion of «non-place» as opposed to the notion of «place». This term was introduced by French anthropologist Marc Augé. The notion of «non-place» is opposed to the notion of «anthropological place» (lieu antropologique), that is opposed to the place which has anthropological characteristics. «Non-places» are spaces without their own sense and purpose. They give rise to new scales of communication, relations and movements in the post-industrial society.
Key words; topos, khora, site, non-site, postindustrial city, city.
References
1. Rey-Debove J. and Rey A., editors. Le nouveau petit Robert. Paris, Dictionnaire Le Robert, 2000, 2949 p.
2. Berque A. Les raisons du paysage. Paris, Hazan Publ., 1995, 192 p.
3. Souriau E., Souriau A. Vocabulaire d'esthétique. Paris, PUF Publ., 2010, 1472 p.
4. Malnic E. Folies de jardin. Paris, Chêne Publ., 1996, 143 p.
5. Yi-Fu Tuan. Espace et lieu; la perspective de l'expérience. Paris, Infolio Publ., 220 p.
6. Martin Heidegger. Stroit', zhit', myslit'. [To Building, to Live, to Deliberate]. Essais et conférences (1958). Traduit de l'allemand par André Préau. Gallimard Publ., Paris, 2003, pp. 182—183.
7. Merleau-Ponty M. L'oeil et l'esprit. Paris, Gallimard, 2007, 93 p.
8. Augé M. Non-lieux, introduction à une antropologie de la surmodernité. Paris, Seuil Publ., 1992, 155 p.
About the author: Skopina Maria Valentinovna — Candidate of Architectural Sciences, Senior Lecturer, Nizhny Novgorod State University of Architecture and Civil Engineering (NNGASU), 65 Il'inskaya St., Nizhny Novgorod, 603950, Russian Federation; nir@nngasu. ru; +7 (831) 430-54-92.
For citation: Skopina M.V. Fenomen «mesta» i «ne-mesta» v postindustrial'nom gorode [Phenomenon of «Site» and «Non-site» in the Post-industrial City]. Vestnik MGSU [Proceedings of Moscow State University of Civil Engineering]. 2013, no. 1, pp. 66—71.
