CC BY
13
Библиографический список
1. Большой немецко-русский словарь. Е.И. Лепинг, Н.П. Страхова, Н.И. Филичева, М.Я. Цвиллинг. В 2-х т. Москва: Русский язык, 1980.
2. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. Москва: Русский язык, 1981.
3. Русский ассоциативный словарь. Ю.Н. Караулов, Г.А. Черкасова, Н.В. Уфимцева, Е.Ф. Тарасов. В 2-х т. Москва: АСТ: Астрель, 2002.
4. Wahrig Deutsches Wörterbuch. Mosaik Verlag. 1980.
5. Duden Deutsches Universalwörterbuch. Dudenverlag, Mannheim/Wien/Zürich. 1989. References
1. Bol'shojnemecko-russkijslovar'. E.I. Leping, N.P. Strahova, N.I. Filicheva, M.Ya. Cvilling. V 2-h t. Moskva: Russkij yazyk, 1980.
2. Ozhegov S.I. Tolkovyj slovar'russkogo yazyka. Moskva: Russkij yazyk, 1981.
3. Russkijassociativnyjslovar'. Yu.N. Karaulov, G.A. Cherkasova, N.V. Ufimceva, E.F. Tarasov. V 2-h t. Moskva: AST: Astrel', 2002.
4. Wahrig Deutsches Wörterbuch. Mosaik Verlag. 1980.
5. Duden Deutsches Universalwörterbuch. Dudenverlag, Mannheim/Wien/Zürich. 1989.
Статья поступила в редакцию 14.07.17
УДК 81-31.2
Shikhaliyeva S.H., Doctor of Sciences (Philology), Dagestan Science Centre (Makhachkala, Russia),
Е-mail: sh_shihalieva @mail.ru
Gasanova S.Kh., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State Pedagogical University (Makhachkala, Russia),
Е-mail: sh_shihalieva @mail.ru
Rajabova P.T., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State Pedagogical University (Makhachkala, Russia),
Е-mail: sh_shihalieva @mail.ru
THE PHENOMENON OF CONFLICT "SPEAKING" vs. "LITERARY STYLE" IN THE INTERPRETATION OF A TEXT (THE CASE STUDY OF TRANSLATION TECHNOQUES OF G. OMAROVA'S WORKS). New structural methods produced specifically for text linguistics have fruitfully combined with methods of analysis organization metalanguage, which has long been used in translations. The authors of the article promotes the translate diagram with the methods of analysis of nominal and derivative morphemic. For a new method of deterministic linguistically extremely important was to study chart nominal and morphemic derivative with qualitative and quantitative characteristics of patronym "the name common name * name your own".
Key words: metalanguage vocational education, lexical patronymic, textual criticism, technology of study texts, metatext.
С.Х. Шихалиева, д-р филол. наук, Дагестанский научный центр РАН, г. Махачкала, Е-mail: sh_shihalieva @mail.ru
С.Х. Гасанова, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный педагогический университет, г. Махачкала,
Е-mail: sh_shihalieva @mail.ru
П.Т. Раджабова, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный педагогический университет, г. Махачкала,
Е-mail: sh_shihalieva @mail.ru
ФЕНОМЕН КОНФЛИКТА ПРИ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ТЕКСТА «РАЗГОВОРНАЯ РЕЧЬ» ИЛИ «СТИЛЬ ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА»?^В РАМКАХ ПАРАДИГМЫ ПРИЁМОВ ПЕРЕВОДА ПРОИЗВЕДЕНИЙ Г. ОМАРОВОИ)
Новые структурные методы, вырабатываемые специально для интерпретации текста, должны плодотворно сочетаться с методами анализа организации метаязыка, которые давно уже используются в переводоведении. Авторы статьи популяризирует диаграмму переводоведения с методами анализа именной и деривационной морфемики. Для лингвистически детерминированного метода переводоведения чрезвычайно актуальным явилось изучение диаграммы концепта паронимии с качественными и количественными характеристиками деривационной морфемики «имя нарицательное* имя собственное».
Ключевые слова: метаязык профессионального образования; лексические паронимы; технология обучения текстам; диаграммы метаязыкового текста.
Новейшие достижения сравнительно-исторического языкознания всё больше разъясняют происхождение языков, изучение которых важно для осознания единства человечества. Гипотеза лингвистов-антропологов Э. Сепира и Б. Уорфа стала мощным толчком для развития концепций происхождение языков задолго до того, как сформировалось исследовательское направление, получившее название теории межкультурной коммуникации [1, с. 193]. Для нового направления межкультурной коммуникации оказались чрезвычайно актуальными идеи происхождения языков о том, что мировоззрение и поведение людей лингвистически детерминировано и «восприятие мира» осуществляется через систему социокультурных факторов. Помимо влияния собственно социокультурных факторов важную роль играют языковые контакты, исторические особенности этноса и многое другое. Однако попытки увидеть прямое воздействие языковых контактов в лексике и грамматике могут оказаться весьма спекулятивными. Более естественным и верифицируемым является обращение к фольклорному дискурсу, поскольку в рамках дискурсивного события речь идет не о правилах происхождения языков, а о стратегиях интерпретации текстов, использование которых дает коммуникантам большую свободу выбора организации разговорной речи.
Когнитивные процессы интерпретации текстов универсальны, однако существуют различия в восприятии происхождения языков и сегментации окружающего мира с представителями разных лингвокультурных сообществ. Новые структурные методы, вырабатываемые специально для интерпретации текстов, должны плодотворно сочетаться с теми методами организации речи, которые давно уже используются в переводоведении. В частности, современное переводоведение при интерпретации текстов привлекает методы сравнительно-исторического языкознания с анализом реконструкции денотата / сигнификата и знака лексики / семантики [2, с. 30]. Однако лингвисты не только игнорировали переводческую проблематику реконструкции, но развили принцип так называемой теории непереводимости.
Косвенные исследования этнолингвистических штудий, которые показывают, что изучение фольклора в широком культурно-историческом контексте оказывается экологически плодотворным при проекции приёмов переводческих проблем лингвокультурологического аспекта, могут пролить свет не только на этногенез древних земледельческих цивилизаций, но и круга устных произведений, оказывающихся связанными либо непосредственными отношениями родства, либо косвенными субстратно-адстратными формами языка фольклора [3, с. 41].
Предлагаемая статья является попыткой проекции микротекстовых штудий с приёмом лингвокультурологического аспекта. Стихотворение Г. Омаровой «Телизенг», определяющее компонент художественного текста, начинается фразой телин зенг «провода звон». Первая конструкция табасаранской проекции перевода различает фон греческого, английского, французского ритма: греческое тел «далекое место», английское тел «сказать», французское тел «говорить». Второй фон табасаранской проекции т1или «пресный хлеб» различает фон тюркских языков тил «язык». Согласно фразе телин зенг фон паронимической аттракции выявляет единицу текстообразующего маркёра «провода звон // звон из провода». Этот маркёр паронимической аттракции в проекциях языковой игры структурирует речевые единицы со специфическими транспозициями переводчика - автора и персонажа [4, с. 87]:
ЕДИНСТВЕННОЕ ЧИСЛО
НОМ тел «что?» > Тели «кто?» ЭРГ тел-и > Тели-(й)и ГЕН тел-ин > Тели-(й)ин ДАТ тел-из > Тели-(й)из
МНОЖЕСТВЕННОЕ ЧИСЛО НОМ тел-ар «что?»> Тели-(й)н-дар «какие?» ЭРГ тел-ар-и > Тели-(й)ин-дар-и «кто?» ГЕН тел-ар-ин > Тели-(й) ин-дар-ин «кого?» ДАТ тел-ар-из > Тели-(й) ин-дар-из «кому?»
Риторическая транспозиция ритма стиха устанавливает социально ориентированную языковую игру с «одушевленным или неодушевленным посессором».
НОМ тел>тил «провод>язык»
I
ОНИМ
I
ИМЯ НАРИЦАТЕЛЬНОЕ ИМЯ СОБСТВЕННОЕ
I I
ЭРГ тели* Тели** ГЕН тел*ин Тели*(й)ин
При анализе словообразовательных гнезд паронимии тел>тил «провод>язык» следует разграничивать функциональные возможности наиболее употребительных форм эргатива, генитива, а далее - датива. При образовании производных форм прослеживается закономерность: первыми образуются существительные, глаголы, а затем - прилагательные.
Разграничение феномена наиболее употребительных форм, как уже отмечалось, наблюдается в морфологической структуре «имя*глагол». Именно в моделировании морфологической структуры именного и глагольного словообразования фиксируется субстрат паронимии и создаются новые стилистические производные языковой игры Г. Омаровой.
Наличие многочисленных стилистических элементов тел> тели\Тели> телизенг не противоречит табасаранскому словообразованию, которое устанавливает гипотетическую связь авторского окказионализма с субстратами структуры татско-курд-ских текстов. В поэтическом тексте Г. Омаровой использованы доминанты паронимии с субстратами текстов татско-курдских подгрупп и агульско-лезгинских: тел>Тели>(телизенг) «имя нарицательное=женское имя собственное»; бул>Булу «имя на-рицательное=женское имя собственное»; рази>Рази>(Разият) «имя нарицательное=женское имя собственное». Предлагаемые пропорции текстов в различных словообразовательных гнездах реализуют действительный потенциал фольклорного дискурса, источником для которой послужило творчество русских и дагестанских поэтов, писателей - Толстого, Стальского, Гумилева, Пастернака, Цветаевой, Джафарова, Шамхалова, Митарова, Га-фурова и др.
Идея создания «Словаря языка Гюлбики Омаровой» объединяет два формальных подхода фольклорного дискурса с противопоставлением именного и глагольного словообразования. Характер «Словаря языка Гюлбики Омаровой» обусловлен принципиальным предпочтением языковой игры с потенциалом класса слов - транскатегориальные вершины морфологии «имя* глагол», а также типом транскатегориальных вершин лексикологии «имя нарицательное* имя собственное». Постановку стилистической пометы в словаре определяло отсутствие концепта паро-нимии в поэтическом языке и стиле [5, с. 42]. Из нового перечисления проблем концепта паронимии в широком смысле, видно, что было бы правильнее говорить не о новом методе концепта лексикологии, а скорее о новых задачах исследования поэтического стиля с типом транскатегориальных вершин ономастики «имя нарицательное* имя собственное».
Библиографический список
1. Капица Ф.С. Современные гипертекстовые системы и фольклор. Фольклор. Комплексная текстология. Москва: Наследие, 1998: 192 - 203.
2. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. Москва: УРСС, 2013.
3. Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. Москва: ЭТС, 1999.
4. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Ленинград: Наука, 1989.
5. Алексеев И.С. Текст и перевод. Вопросы теории. Москва: Международные отношения, 2008.
References
1. Kapica F.S. Sovremennye gipertekstovye sistemy i fol'klor. Fol'klor. Kompleksnaya tekstologiya. Moskva: Nasledie, 1998: 192 - 203.
2. Arnol'd I.V. Semantika. Stilistika. Intertekstual'nost'. Moskva: URSS, 2013.
3. Komissarov V.N. Sovremennoe perevodovedenie. Moskva: 'ETS, 1999.
4. Zhirmunskij V.M. Teoriya literatury. Po'etika. Stilistika. Leningrad: Nauka, 1989.
5. Alekseev I.S. Tekstiperevod. Voprosy teorii. Moskva: Mezhdunarodnye otnosheniya, 2008.
Статья поступила в редакцию 07.07.17
УДК 811.161.1
Nikolenkova N.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Philological Faculty, Lomonosov Moscow State University
(Moscow, Russia), E-mail: natanik2004@mail.ru
THE LEXICAL STRUCTURE OF THE TRANSLATION OF ATLAS BLAEU AS A MODEL SCHOLAR OF THE CHURCH SLAVONIC LANGUAGE OF THE XVII CENTURY. The article describes the structure of the vocabulary, which is formed at the organization of translation from Latin into Church Slavonic language, geographical Atlas of the XVII century, known as the Blaeu Atlas (Theatrum orbis terrarum sive Atlas novus). Made in the middle of XVII century in Moscow, the translation is known to be composed of four drafts and three stationery lists and not received in due time, wide distribution, however, became the first model of the scientific register of late Church Slavonic and influenced the structure of the language of science as the second half of XVII and beginning of XVIII century. The main feature of the lexical structure of the studied source is a conscious approach of the book translators belonging to the circle of Epiphany Slavinetsky. This approach represents a model that includes the use of archaic forms for the period of the XVII century relating to the standard register of Church Slavonic and widespread in the sacred texts of the preceding period; precisaria text, including the inclusion is not known to the earlier language of the vehicle; an active construction of new words, primarily with a complex structure. The study clar-
ifies the common features of the academic register of the Russian literary language in the initial period of formation of the scientific discourse in Moscow Russia.
Key words: scientific discourse, history of Russian literary language, Church Slavonic literacy, history of lexical structure of Russian language, history terminology.
Н.В. Николенкова, канд. филол. наук, доц. филологического факультета Московского государственного
университета имени М.В. Ломоносова, г. Москва, Е-mail: natanik2004@mail.ru
ЛЕКСИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ПЕРЕВОДА АТЛАСА БЛАУ
КАК ОБРАЗЕЦ УЧЕНОГО ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА XVII В.
В статье рассматривается структура лексики, которая формируется при организации перевода с латинского на церковнославянский язык географического атласа XVII в., известного как Атлас Блау (Theatrum orbis terrarum sive Atlas novus). Выполненный в середине XVII в. в Москве, этот перевод, известный в составе четырех черновых и трех беловых списков и не получивший в свое время широкого распространения, тем не менее, стал первым образцом ученого регистра позднего церковнославянского языка и повлиял на структуру языка науки как второй половины XVII, так и начала XVIII в. Главным признаком лексической структуры исследуемого источника является сознательный подход к нему переводчиков книжного круга Епифания Славинецкого. В ходе этого подхода выстраивается модель, включающая в себя использование архаичных для периода XVII в. лексем, относящихся к стандартному регистру церковнославянского языка и распространенных в сакральных текстах предшествующего периода; грецизация текста, в том числе включение не известных языку ранее грецизмов; активное конструирование новых слов, в первую очередь сложных по структуре. Данное исследование уточняет общие признаки ученого регистра русского литературного языка в начальный период формирования научного дискурса в Московской Руси.
Ключевые слова: научный дискурс, история русского литературного языка, церковнославянская книжность, история лексической структуры русского языка, история терминологии.
1. Вторая половина XVII в. в работах по истории русского языка долгое время рассматривалась как период внутреннего распада его системы, который в результате приводит к прекращению использования церковнославянского как литературного языка Московской Руси. В.В. Виноградов называет язык, функционирующий в целом ряде сочинений этого периода, «еллино-сла-вянским», видит главной особенностью такого стиля ориентацию на греческий язык - «приём морфологического, синтаксического, семантического и фразеологического отражения греческого языка», а вслед за Федором Поликарповым говорит о культивировании в нем «высоты» и «извития словес»: «преобладают торжественные, нередко искусственно составленные слова, риторически изощренные, цвестистые фразеологические обороты и запутанные синтаксические конструкции» [1, с. 16 - 17].
Введение в научный оборот не исследованных ранее текстов позволило по-иному рассмотреть этот этап в развитии литературного языка. В конце 50-х - начале 60-х гг. в Москве Епифанием Славинецким, Арсением Сатановским и Исайей Чудовским был осуществлен перевод географического трактата, изданного в 1645 г. в Амстердаме отцом и сыном Вильгельмом и Иоанном Блау [2; 3]. Перевод сохранился в коллекции рукописей Синодального собрания (ОР гИм Син. 779, 781, 780 и 41 - черновые экземпляры и Син. 19, 112 и 204 - беловики). Долгое время находящийся в собрании патриарха Никона, для которого и был приготовлен, этот текст остался неизвестен широкой общественности, однако вступление - «Ввождение в космотрефию» - все же повлияло на язык формирующийся науки [4].
Первое описание перевода Атласа Блау было осуществлено А.И. Соболевским, который выделил его из всех остальных космографических сочинений, попавших в XVI-XVII в. на Русь, и определил язык перевода как «ученый церковнославянский» [5, с. 61], противопоставляя его русскому и плохому церковнославянскому языку других текстов. Однако параметры этот «ученого» церковнославянского А.И. Соболевским не были определены, единственный отмеченный признак - грецизация текста (кентръ, гиперворейский). В.М. Живов в своей итоговой монографии «История языка русской письменности» возвращается к определению церковнославянского как «ученого» языка. В его определении это язык, основанный на грамматическом подходе, знании грамматики, и противопоставлен он текстологическому подходу, основанному на знании текстов. «Новое отношение к церковнославянскому языку как к объекту ученого моделирования (выделено нами - Н.Н.) имеет далеко идущие последствия для истории русского литературного языка», ценность книжного языка начинает соотноситься с его обработанностью, с деятель-
ностью редактора или переводчика. Отметим, однако, что в монографии В.М. Живов привлекает лишь те тексты полемического характера, которые объясняют собственно новый подход к организации языка, но не анализирует сочинения, построенные на основе этой новой ориентации, хотя упоминает, что на этом типе (по формулировке Живова - новом, пятом регистре) письменного языка создаются, например, трактаты Епифания Славинецкого [6, с. 874 - 887].
2. Наш памятник представляет собой уникальный материал для изучения формирования структуры языка зарождающейся в Московской Руси науки. Во-первых, перевод географического сочинения с точки зрения средневековых представлений входит в систему ученых знаний (астрономия наряду с арифметикой, геометрией и музыкой относится к квадривиуму [7, с 222]). Во-вторых, сделанный с латинского языка перевод позволяет сопоставить статус латыни как западного «ученого» языка, выступающего в середине XVII в. в первую очередь как язык европейской науки, и только формирующийся регистр церковнославянского.
Анализ грамматической системы перевода выявил как элементы ориентации на грамматические сочинения XVII в., так и самостоятельные решения Епифания Славинецкого и его товарищей [8]. Большая часть парадигм, представленных в переводе Атласа, построена по моделям одной из печатных грамматик, известных книжникам, - это и грамматика Л. Зизания, и разные издания грамматики М. Смотрицкого. Выявлена нами и попытка выстроить не описанные в грамматиках церковнославянского языка структуры (в первую очередь синтаксические) по моделям латинской грамматики [9].
Лексическая структура перевода, по нашим наблюдениям, также строится на основе не стихийного, а сознательного подхода авторов к моделированию «ученого» регистра. Вводя в свой текст уже известные церковнославянскому языку или, наоборот, новые лексемы, Славинецкий и его соратники следуют, вне всякого сомнения, определенной логике. Ряд принципов реконструируется на основе наблюдений над использованием слова «географiA» и образований от него в Атласе. В процессе перевода наблюдается вариативность: транслитерация («географ», «географский», «география») соединена с попыткой создания сложного слова («землеописатели», «странописцы» и т. д.) [10, с. 17], эти два приема чередуются (при этом Славинецкий тяготеет к транслитерации, Сатановский предпочитает сложное образование)1. Этот подход отчетливо проявился у книжников именно во время работы над научным текстом, что будет продемонстрировано при сопоставлении Атласа и более раннего перевода -лексикона латинского [11].
1 Объем текста весьма значителен. Объем черновых экземпляров - 2301 лист. Беловые экземпляры содержат 1105 листов беловика (общий объем перевода при расчете рукописей в лист вместе с черновиком Син. 41 составит 1729 листов). На сегодняшний момент автор статьи подробно исследовала перевод 1 и 3 томов, переведенных Епифанием Славинецким и Арсением Сатановским и переписанных одновременно одним московским писцом.
