CC BY
112
Раздел II
ФИЛОСОФИЯ. КУЛЬТУРОЛОГИЯ. СОЦИОЛОГИЯ
УДК 002
Н. Г. Апухтина, В. С. Невелева
ФЕНОМЕН КНИЖНОСТИ: ФИЛОСОФСКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ИСТОРИИ И СОВРЕМЕННОГО СОСТОЯНИЯ
Представлены оформившиеся в истории культуры и в современной справочной и научной литературе значения терминов «книжность» и «книжник». Книжность рассмотрена как особый культурный феномен в истории России, выполняющий значимые социокультурные функции.
Ключевые слова: книга, книжность, русская книжность, книжник, книжная культура, коммуникационная культура
The article has represented the terms “booklore” and ‘‘bibliognost", formed in the history of culture and in the modern reference and scientific literature. Booklore has been considered as a special cultural phenomenon in the history of Russia, fulfilling significant socio-cultural functions.
Keywords: book, booklore, Russian booklore, bibliognost, book culture, communication culture
Понятие книжность достаточно активно используется, однако ему придают разное содержание, с ним связаны различные смыслы в истории культуры. Книжность прежде всего традиционно соотносят с учением, ученостью, грамотностью, просвещением, знанием, начитанностью. Это основное и позитивное значение книжности. Вместе с тем в абсолютизированной форме книжность оборачивается излишней отвлеченностью, оторванностью от реальности, абстрактностью, зависимостью от книжных знаний, академичностью. Точно таким же неоднозначным по значению и смыслу является и термин книжник. Например, может показывать любой способ причастности человека к книге: в этом смысле книжники - это и древние писцы, хронисты, древнерусские летописцы, и печатники, издатели, продавцы, букинисты, и другие сведущие в книгах люди, чья деятельность (профессия, увлечение) связана с книгой. В Библиологическом словаре А. Меня представлены этапы деятельности книжников, которые постепенно стали носителями традиции мудрецов, а в последствие и знатоками Закона, выполнявшими наряду с духовенством роль духовных вождей народа [3]. В связи с этим термин книжник отсылает к текстам Евангелия. Известно, что праведности «книжников и фарисеев», состоявшей в строгом и точном следовании Закону, Христос противопоставил праведность Благодати. Книжник в этом случае - хранитель традиции священных книг и догматический толкователь Ветхозаветных законов как внешних по отношению к человеку норм. На Руси книжники были весьма уважаемыми носителями знания, которых призывали русские князья для приобщения людей к учености, православной культуре. В любом смысле книжник имеет отношение к значимому в человеческой жизни, противостоящему ее спонтанности, хаотичности - к слову, мудрости, логосу.
Многими религиями слово устное и письменное расценивается как божий дар; будучи печатным, объективированным в книге, оно становится гарантом истинности. Не случайно клятва на книге - Библии, Коране или Конституции - распространенный церковный и светский обычай. Книжность и книжник на Руси были источником правды, правила, света и святости вплоть до XVIII столетия.
В первые времена христианства книга на Руси являлась княжеской прихотью. Именно по заказу княжеских домов писались и переписывались ранние тексты: Евангелие, изборники, слова, поучения. Для распространения христианства Ярослав Мудрый поручил писцам переводы и переписку уже переведенных с греческого в Болгарии книг. Эти книги вошли в фонд первой библиотеки на Руси при храме Святой Софии Киевской. Ярослав открывал школы, выбирал детей у старост и попов, тем самым формировал в государстве образованный слой. Завезенная в центральные города Руси (Киев, Новгород) книга расходилась по другим городам также при помощи князей. Книжники с XI по XIII в. переезжали из княжества в княжество, писали и переписывали книги. Самыми известными книжниками того времени были: Симон и Поликарп, создатели Киево-Печерского патерика, Серапион Владимирский, Кирилл Туровский. Князья, садясь на престол, привозили с собой книжников, иконописцев, строителей. Они были основными распространителями книжной мудрости, заказчиками и ценителями книг. Деятельность книжников - немаловажный фактор еще и потому, что они способствовали структурированию сознания людей, укреплению представлений о православной системе ценностей, создавая важнейшие скрепы, организующие жизнь культурные основания. Но христианская культура не могла обойтись без новых структур в обществе - монастырей. Среди многих работ монастырской жизни важ-
4S
ным являлся книжный труд, книги были нужны для ведения церковных служб. Монастырские скриптории делали важнейшим трудов монахов создание, написание, переводы книг. Словом, заключенным в них, укреплялись надежда и вера в праведную жизнь. Подвиги праведной жизни фиксировались в житийных текстах.
Некоторые исследователи выдвигают положение, что письменность на Руси возникла вместе с приходом христианства в конце X в., однако существуют материалы, опровергающие это утверждение. «Говорят также, что Россия была страной чуть ли не сплошной неграмотности. Это не совсем точно. Статистические данные, собранные академиком А. И. Соболевским по подписям под документами XV - XVII веков, свидетельствуют о высокой грамотности русского народа. Первоначально этим данным не поверили, но их подтвердили и отрытые А. В. Арцхиовским новгородские берестяные грамоты, писанные простыми ремесленниками и крестьянами.
В XVIII - XIX веках русский Север, не знавший крепостного права, был почти сплошь грамотным, и в крестьянских семьях до последней войны существовали большие библиотеки рукописных книг, остатки которых удается сейчас собирать» [2, с. 28].
Старейшим сообщением о наличии письменности у древних славян считают «Сказание о письменах» черноризца Храбра. Этот болгарский монах жил на рубеже IX - X вв. Храбр полагал, что до принятия христианства славяне не имели книг, но пользовались для гадания и счета чертами и резами. Черты и резы - это примитивные пиктографические и счетные знаки. Кроме того, задолго до введения азбуки братьев Кирилла и Мефодия славяне умели записывать свою речь латинскими и греческими буквами, но без определенной системы. Академик С. П. Обнорский предполагает, что еще в VI в. было древнейшее славянское письмо в форме черточек и зарубок [4]. Для сложных документов славяне использовали греческие и латинские буквы.
Тексты договоров Руси с Византией, относящиеся к первой половине X в., также доказывают, что письменность была распространена до официального крещения Руси. Благодаря раскопкам курганов у деревни Г нездово, недалеко от Смоленска, ученым удалось найти глиняный сосуд с надписью. Примерная дата ее изготовления - вторая четверть X в. Академик М. Н. Тихомиров считает, что гнездовская надпись говорит о том, что грамотность на Руси возникла в начале X в. и была кирилловской [7]. Кириллица была распространена в Болгарии, с которой Россия с X в. имела прочные отношения.
Славянскую азбуку упорядочили выдающиеся просветители Кирилл и Мефодий. Славянская письменность ведет свой отсчет с 863 г.. Кирилл создал славянскую азбуку, с помощью Мефодия перевел с греческого основные богослужебные книги. Большинство специалистов считают, что Кирилл создал глаголицу, а
кириллица была составлена в Болгарии, из Болгарии она попала в Киевскую Русь.
Вершины своего могущества Киевское государство достигло во времена правления Владимира Святославича и его сына Ярослава Мудрого. Владимир сделал Киевскую Русь открытой для всех достояний мировой культуры. При нем было введено христианство.
В период правления Ярослава Мудрого Киевская Русь превратилась в могущественную феодальную державу. Об уровне культуры можно судить по Киевской Софии - самому величественному храму XI в. Здесь проходили торжественные церемонии, хранилась крупная библиотека, основанная в 1037 г. В первой русской библиотеке имелись основные произведения Древней Руси (переводные и оригинальные). Перевод и переписка книг, начатые Ярославом, продолжались и позднее. Книжные памятники того времени - Остромирово евангелие, Изборники 1073 и 1076 гг., Трирская псалтырь, «Слово о законе и благодати», «Слово о полку Игореве» и др. Сберечь библиотеку было сложно. Киев грабили половцы, русские князья. Следов библиотеки не обнаружено, но нет и упоминаний о ее гибели. Обширное собрание книг имелось в КиевоПечерском монастыре. Здесь жил и творил Нестор -летописец, автор «Повести временных лет». О распространении культуры говорит и свод произведений рязанской литературы, который составлялся при церкви Николы в городе Заразске. Среди них знаменитая «Повесть о разорении Рязани Батыем».
Вторжение орд Батыя нанесло ущерб всему русскому государству и его книжной культуре. В разрушенных и сожженных городах погибли библиотеки, сгорели произведения писателей, мудрецов, проповедников.
До XVI в. была эпоха рукописного размножения книг. Библиотека (книгохранительница) являлась основным хранилищем национального литературного фонда. Одним из значимых каналов пополнения феодальных библиотек было копирование книг. Примечательны путешествия за книгами за границу (в Грецию). Еще одним способом пополнения фондов были вклады частных лиц. В Средневековье собрание книг стало существенной традицией, что отражало всенародное уважение к книге. Поступление книг по вкладам было характерно для монастырских библиотек. Для светских библиотек использовался книжный дар, реже книжный обмен.
Ко времени образования в XV в. централизованного Русского государства можно говорить о книготорговле. Сначала книги продавались на дому мастерами. Затем создавались пункты торговли в городах. Появляются купцы-профессионалы. С XVI в. в крупных городах стали возникать местные книжные ряды, в Москве, например, книжный ряд существовал на Красной площади. В середине XVI в. создается типографский способ размножения книг. В первое время своего су-
49
ществования печатная книга ценилась дороже рукописной. Основной типографией России был Московский печатный двор. Только к середине XVII в. цена на типографские издания стала снижаться.
С библиотечным пополнением связано и принудительное изъятие книг. Практиковалась конфискация, т. е. лишение владельца его книги за крамольность содержания. Велись гонения на книги, которые не отвечали идеологическим целям церкви и светской власти. Для библиотек пособием при формировании фонда были «Списки книг истинных и ложных». «Ложных» книг приводилось до 60 названий. К «истинным» относились немногие: Четьи минеи, Судебник, Стоглав, Киево-Печерский патерик, сочинения Даниила Странника, Григория Цамблака, Максима Грека.
Крупнейшей вехой в истории просвещения России и в истории русской книги является середина XVII в., когда создаются первые школы не для обучения грамоте, а для получения образования. Например, школы Арсения Грека, Ртищева. Они способствовали открытию Славяно-греко-латинской академии, что было высшей формой образования в то время в России.
В области книгопечатания расцвет издательской деятельности начинается в 40-е годы XVII в. Первыми книгами светского содержания были следующие: «Уложение», «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей». В 70-е гг. Посольский приказ стал распространять рукописные книги светской тематики. Это был зародыш просветительской издательской деятельности Петра!
Собирание книг частными лицами практиковалось еще в XVI веке, но в XVII в. количество таких собраний увеличилось. Изменился их состав. Появились книжные собрания с хорошо подобранной тематикой: личные библиотеки Полоцкого-Медведева, Матвеева, царя Федора Алексеевича и других. Характерно наличие в этих собраниях большого числа иностранных книг.
Середину XVII в. можно считать временем создания большинства крупных библиотек. До этого времени существовали только монастырские и церковные библиотеки. Начало Патриаршей библиотеки относится к XVI в., но крупной она стала только в XVII в. Библиотека Аптекарского приказа возникла в середине XVII в. Книгохранилища Посольского приказа и Московской типографии превратились в библиотеки только во второй половине XVII в. В фондах этих библиотек хранилось большое число светских книг и книг на иностранных языках.
Резкое увеличение интереса русских людей к литературе светского содержания характерно именно для второй половины XVII в. Книги светского содержания находились и у простых людей, и в книжных собраниях знати, у ученых, и в государственных библиотеках. Наиболее популярными книгами того времени были: «Космография» Козьмы Индикоплова, лечебники,
художественная литература, особенно «История о Варлааме и Иоасафе», «Домострой» и т. п.
Итак, с книжностью идентифицируют несколько веков русской истории. «... Русская культура всегда отдавала приоритет словесности, самоопределяла себя через литературу по преимуществу» [6, с. 224]. Книжная судьба России имела разные этапы, связанные с переходами к письменности, возникновением государства, принятием христианства и появлением книгопечатания. Книжность была самой необходимой и доступной формой переноса христианства из Византии в Киев и другие русские земли и объединения разных племен и народов славянского сродства. Русская книжность архитипична, ее специфика очевидна и влиятельна на всем протяжении российской истории. «Постепенно создается фонд отечественной рукописной книжности, который, несмотря на колоссальные утраты из-за войн, пожаров, да и просто естественного старения материала, и по сей день поражает богатством и разнообразием своего содержания» [1, с. 12]
Книжность как особый феномен в культуре является предметом внимания современных исследователей не только с точки зрения ее содержания и статуса в истории, но ив актуальном состоянии. Его вряд ли возможно назвать беспроблемным, а термин книжность - однозначно употребляемым. Последнее обстоятельство не должно настораживать, напротив, эта неоднозначность есть свидетельство фундаментальности, многофункциональности книжности в современном социокультурном пространстве. В философском эссе С. О. Хохлова книжность представлена прежде всего в ее онтологическом аспекте, поскольку понимается как некая общая сеть, ткань знания, образованная связанными между собой книгами, не просто их наличным множеством, но своеобразной межкнижной коммуникацией (не в значении книгообмена!). Однако, по мнению автора, она создается не всей совокупностью книг вообще, а только теми, которые являются действительно значимыми для человека в его стремлении быть грамотным, преодолеть «дурную бесконечность» постоянно возрастающего потока издаваемых книг. «Книги. которые действительно значимы, подобно людям, вовсе не индивидуальны, но связаны между собой. Они представляют собой общую ткань. Как человек лишь носитель распределенной между людьми человечности (распределенной, причем, крайне неравномерно), так и книги - носители некоей общей «книжности» (также распределенной крайне неравномерно)» [8]. Книжность в таком случае обладает уникальной способностью сохранять заключенное в различных книгах значимое знание, даже если отдельные «узлы» общей сети, отдельные тексты оказываются утраченными. Этот «эффект присутствия» обусловлен тем, что во взаимопереплетении каждая книга отражает другую в общей ткани. «Утерянные тексты все равно оказываются в подспудной сумме знаний, живут в ней,
50
держат своей глубиной другие тексты, те, что на виду» [8]. Понятая таким образом книжность, как представляется, выполняет смысло-творческую и структурирующую сознание человека функции, что и позволяет вести речь о возможности преодоления «многознания», которое «уму не научает». Для современного человека это как никогда актуально, поскольку он бессилен против обрушивающегося на него потока информации, ее экспансии. Ее многообразие и объем побуждают человека выработать средство противостояния, которое и предоставляет ему книжность: «... главное, что дают знания - это не нечто, что потенциально может конвертироваться в умения, это вторично, но - общие языковые пространства, в которых все термины представляют собой расширения, позволяющие возможность связей с другими подобными связями. Важны не мегабиты информации, а то, что позволяет увязывать их между собой, не внешний поток информации, но внутренняя структура восприятия и обработки этих потоков. Важнее внешних умений - умение, имение ума, его создание с помощью тех образцов, что предоставляет нам книжность» [Там же].
Коммуникативный аспект при определении книжности акцентирован и А. В. Соколовым, однако, о коммуникативности речь идет в ином смысле. Рассуждения А. В. Соколова о книжности, опубликованные в журнале «Библиотековедение», демонстрируют культурологический подход к пониманию книжности в ее истории и современном состоянии. Книжность (= книжная культура) представлена через ее отличие и взаимосвязь с информационной (электронной, мультимедийной) культурой. «Галактика Гутенберга» и «Галактика Маклюэна» - два типа коммуникационной культуры. Коммуникативность в данном случае сопряжена с социальностью в качестве атрибута; коммуникационная культура определена в статье как исторически сложившаяся форма социальной коммуникации. В таком случае действительно значимо, что «коммуникационная культура предопределяет не смысловое содержание коммуникационных сообщений, а средство его выражения (выделено нами. -Н. А., В. Н.)» [5, с. 22]. Именно в зависимости от этого средства и выделены четыре последовательно офор-
мившиеся в историческом развитии человечества типа коммуникационной культуры. Исходя из обозначенного понимания коммуникационной культуры, автор определяет книжность (=книжную культуру) следующим образом: «это коммуникационная культура (письменная и полиграфическая), обеспечивающая создание письменных или печатных сообщений (документов) и организующая их движение в обществе» [Там же].
Если в терминологических уточнениях А. В. Соколова в большей степени акцентируются социокультурные признаки книжности, то в формулировках законов «Галактики Гутенберга» (созданной и воспроизводимой ее обитателями - интелли-гентами-книжниками) выявляются ее философско-культурологическое содержание и смысл. Особенно четко это прослеживается в формулировках первого и второго законов: закона коэволюции интеллигентности и книжности и закона формирования духовнонравственного содержания книжности.
Книжность укоренена в русской культуре, как и в культуре любого цивилизованного общества. Собственно книжность, как бы она ни была понята, выступает одним из мощнейших цивилизующих общество факторов. Книжность любого народа является важнейшим гарантом его самостояния. Поэтому «истощение русской книжности» (А. В. Соколов) не может не беспокоить: это может быть признаком не только «заката Галактики Гутенберга», но и ослабления сети общих смыслов, подлинных знаний, а их невостребо-ванность может быть свидетельством неумения пребывать в этой сети и атрофированной потребности в знании индивидуальной человеческой души. Однако есть основания и для оптимистичных суждений: ведь если меняется средство выражения коммуникационных сообщений, то это не обязательно означает истощение смыслового единства общей ткани книжности. А увеличение числа образовательных программ, реализуемых не только учебными заведениями, но и музеями, библиотеками, растущий спрос на них (по крайней мере, в больших городах) свидетельствует о сохраняющейся потребности людей в знании, имении ума, а не только информации.
1. История русской философии / под ред. М. А. Маслина. - М.: КДУ, 2008.
2. Лихачёв, Д. С. Русская культура / Д. С. Лихачёв. - СПб.: Искусство-СПб, 2007.
3. Мень, А. Библиологический словарь: в 3 т. Т. 2 [Электронный ресурс] / А. Мень. - Режим доступа:
Мір://8Іоуагі.уапііех.ги/~книги/Библиологический%20словарь/ (Дата обращения 8.12.11).
4. Обнорский, С. П. Культура русского языка / С. П. Обнорский. - М., 1948.
5. Соколов, А. В. Книжность. Интернет. Интеллигентность / А. В. Соколов // Библиотековедение. - 2010. - № 3. - С. 21-
27.
6. Теоретическая культурология / под ред. К. Э. Разлогова. - М.: Акад. проект; Екатеринбург: Деловая кн.: РИК, 2005.
7. Тихомиров, М. Н. Русская культура X - XVIII вв. / М. Н. Тихомиров. - М.: Наука, 1968.
8. Хохлов, С. О. Книжность (философское эссе) [Электронный ресурс] / С. О. Хохлов. - Режим доступа:
http://samlib.rU/h/hohlow_s_o/kn.shtml (Дата обращения 9.12.11).
Сдано 13.12.2011
51
