CC BY
40
ское общество. Среди них следует отметить: сознательное участие в управлении государственными и общественными делами; наличие в обществе прочного правопорядка, незыблемой законности и конституционности; утверждение принципа плюрализма мнений и суждений во всех сферах жизни; развитие системы самоуправления народа; последовательное расширение и укрепление в экономике, политике, культуре, науке, социальной сфере принципов реальной демократии.
Вряд ли можно перечислить все принципы гражданского общества. Однако следует попытаться создать хотя бы «рабочие наброски» системы принципов такого общества. Конечно, представленная нами схема этого весьма сложного, многоаспектного явления упрощает и огрубляет действительность, но ею можно пользоваться в качестве инструмента дальнейшего познания.
Итак, к принципам гражданского общества следует относить: 1) обеспечение прав и свобод человека и гражданина как государственными, так и негосударственными способами; самозащита политическими средствами, моральными установками, религиозными нормами, социальными условиями и так далее; 2) экономическая свобода, многообразие форм собственности как средство обеспечения экономической свободы и независимости человека вообще; 3) демократический характер власти; 4) реально существующее правовое государство; 5) политическая демократия; 6) свобода слова и независимость средств массовой информации; 7) взаимная ответственность государства и граждан при приоритете в их взаимоотношениях прав и свобод человека и гражданина; 8) эффективная социальная политика; 9) определенный тип культуры, называемый демократической культурой, основанной на уважении частных прав и интересов, причем не только собственных,
но и интересов других людей; 10) обеспечение безопасности граждан, государства и общества в целом как основа реализации всех остальных условий; 11) независимое правосудие.
Литература
1. Институт прав человека / под ред. Г. Н. Ком-ковой. Саратов, 1998.
2. Мотрошилова Н. В. Цивилизация и варварство в эпоху глобальных кризисов. М., 2010.
3. Политика. Власть. Право / под ред. С. А. Комарова. СПб., 1999.
4. Струсь К. А. Государство и гражданское общество: проблемы правового взаимодействия в России. СПб., 2005.
5. Струсь К. А. Специфика правовой политики в сфере формирования гражданского общества // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2009. № 4.
6. Струсь К. А. Государство и гражданское общество: проблемы правового взаимодействия в России: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2003.
7. Струсь К. А. Гражданское общество и государство: генезис идеи и современная Россия // Новая правовая мысль. 2003. № 2.
8. Струсь К. А. Элементы гражданского общества // Вопросы современной юриспруденции: материалы XXVII Международной заочной научно-практической конференции. Новосибирск, 2013.
9. Чиркин В. С. Основы сравнительного го-сударствоведения. М., 1997.
10. Putnam R., Leonardi R., Nanetti R. Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy. 1993. № 4.
11. The Political Role of Law Courts in Morben Democraties. L., 1998.
Т. А. Ромас
ФЕНОМЕН ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ В КУЛЬТУРНОМ КОНТЕКСТЕ ДИАЛОГИЧЕСКОЙ ЭТИКИ И ПРАВА
Автор, сравнивая западную и российскую духовную культуру, обнаруживает возможность аксиологического подхода к феномену индивидуальности. В статье анализируется автономия индивидуальности как способность индивида к самотворчеству, тесно связанная с художественным творчеством. Диалогическая этика и право дают возможность для взаимной трансформации общего, особенного и единичного в культурно-антропологическом контексте.
Ключевые слова: индивидуальность, личность, культура, ценности, автономия, диалогическая этика, диалогическое право.
Актуальность выбранной нами темы заключается в необходимости решения проблемы использования творческого потенциала личности и инди-
видуальности для саморазвития российского человека в социокультурном контексте, в контексте теории и практики коммуникативного дискурса.
Индивидуальность - это понятие, которое является близким, но не тождественным по содержанию таким терминам, как «индивид» и «личность». Суверенность индивидуальности в данном случае понимается в аспекте не рациональной автономии, а ценностной целостности. В частности, понятие суверенности личности исследует С. К. Нартова-Бочавер, рассматривая психологическую суверенность индивидуальности с точки зрения ее генезиса и форм проявления [1]. В то же время мы склонны выделять ценностный аспект проблемы, аспект духовной автономии индивидуальности. Личностная автономия индивидуальности - это выражение автономии бытия человека, его динамического и гармонического отношения к миру, критерий социального, психологического и культурного здоровья, жизнеспособности и творчества.
Творческая сущность феномена автономии индивидуальности как субъективного истока объективизирующейся историчности раскрывается в виде духовного самопреобразования социокультурной реальности. Автономность индивидуальности носит динамический характер самопреобразования субъекта духовности как субстанции культуры. Системным целым, в рамках которого взаимно превращаются моменты материального и идеального, при этом является индивидуальность в ценностном измерении.
Европейская культура рационалистична, основана на науке и технике. Соответственно, личностная автономия и индивидуальность интерпретируются в аспекте разумности человека. В российской духовной культуре в структуре личности большую роль играют ценностные основания. Автономия индивидуальности также может быть не только рациональной, но и ценностной. Подчеркнем роль, которую играют ценности в автономии, то есть духовной суверенности сознания во взаимосвязи с бытием индивидуальности. Прежде всего необходимо рассмотреть эстетические ценности в аспекте автономности. Феноменология эстетического сознания обусловливает объективные ценности, которые наполняются субъективными и индивидуальными смыслами.
Творческая природа феномена индивидуальности в социокультурном пространстве обнаруживается в том, что он производит время личного бытия в системе общественных отношений. Данное обстоятельство находит свое выражение и в автономности эстетического сознания, так как она интерпретируется как самотворчество гармоничного духовного мира человека. Самотворчество связано с условиями реализации свободы, развитием воли индивида. Пространственная и
временная проблематика сопряжены с ценностями, нормами и правами человека. Однако нас интересует преимущественно этический аспект феномена индивидуальности.
Социальная саморегуляция и автономность, основанные на автономии индивидуальности, приводят к понятию органической социальности, характеризующему качество общества, связанное с его гуманистической ценностной ориентацией на индивидуальность, обеспечивающую саморегуляцию общества. Это качество выступает альтернативой гетерономности общества.
Обоснуем предлагаемый подход в аспекте антропологического принципа, применяя понятие личностной автономии. На этом пути надо уточнить семантику концепта «автономия». Слово «автономия» имеет греческие корни, однако оно сохранилось в большинстве европейских языков, например, в английском есть слово autonomy. Во французском языке и только в нем это же слово имеет множественное число, возможно, это связано с тем, что французы любят свободу личности. Т. Адорно истолковал это слово так: autos - это «Я», то есть субъект, а Nomos - «закон». В целом у Адорно получается, что автономия - это субъект, свободно дающий себе закон [2, с. 138-139].
В русском языке эквивалентное слово «свое-законие» утрачено. Из-за того, что слово «автономия» иностранное, мы воспринимаем его как что-то чуждое или, по крайней мере, подозрительное, хотя на самом деле это совсем не так. Личностная автономия - это величайшая культурная и религиозная ценность. Это можно доказать. Характерно, что исследований автономии личности и индивидуальности очень мало. В аспекте социокультурных закономерностей автономию человека изучает А. Д. Похилько [3, с. 713], автономию индивидуальности одним из первых попытался понять А. В. Чечулин [4].
Отметим, что возникают существенные трудности в познании индивидуальности. Они обусловлены тем, что наука связывает свой предмет с поиском общих закономерностей, а индивидуальное единично, неповторимо и уникально. Оно не поддается объяснению. Требуются герменевтические процедуры понимания для того, чтобы «уловить в познавательные сети» феномен индивидуальности. Отсюда и предлагаемый подход, суть которого состоит в поисках ценностных оснований индивидуальности, в частности эстетических ценностей. Эту трудность познания индивидуальности отметила Н. Просандеева, которая предложила нелинейную, синергетическую методологию понимания данного феномена [ 5].
Синонимами автономии являются такие слова, как «самостоятельность», «независимость», «ответственность», «свобода», «разумность», «упорство», «решение», «целеустремленность», «воля» и другие. Кроме этого синонимического ряда, мы могли бы выделить и антонимы, например, «автономия - гетерономия», «автономия -аномия» и другие, но еще более наглядным было бы в данном конкретном случае рассмотреть автономию как культурную ценность и добродетель меры между двумя крайностями. Например, автономия будет располагаться между гетерономией и аномией; как свобода она лежит между произволом и рабством; в качестве самостоятельности - между независимостью личности от внешних социальных факторов и зависимостью ее от внутренних ценностей; в виде самодисциплины и самоуправления - между асоциальностью и конформизмом. Приведем два примера из этики Аристотеля, который понимает добродетель как меру, закон меры [6]. Мужество лежит между безрассудной отвагой и трусостью, оно предполагает осторожность. Щедрость - это не расточительство и не мотовство, но и не другая крайность - не жадность. Можно было бы продолжить и дальше: личностная автономия лежит между индивидуализмом и коллективизмом; ее синоним «спонтанность» - между импульсивностью и инертностью; другой синоним «самодостаточность» можно расположить между гедонизмом и аскетизмом; ригоризм расположен между эгоизмом и альтруизмом; между гордыней и комплексом неполноценности будет уверенность; воля - между безволием и самодурством; демократизм расположится между авторитаризмом и анархизмом; инициативность - между гиперактивностью и пассивностью. И так далее и тому подобное.
Автономия является ценностью столь же высокой по своему значению, как и личность. Личностная автономия - это норма отношения личности к социуму через окружающую ее культурную среду, норма как мера принятия и непринятия этой среды. Если рассматривать личностную автономию по-другому, то возникнут серьезные искажения и полное непонимание.
Здесь возникает еще один вопрос: а нужна ли в России западная идея личностной автономии? Не приведет ли это к росту эгоизма и индивидуализма? Россия нуждается в универсальной об-щецивилизационной идее личностной автономии. В нашем государстве традиционно слаба личность и личностная автономия, невысок уровень толерантности к личностной автономии [7, с. 235-238]. «Задача истории русско-славянского племени и германских племен была различна, -
считал К. Д. Кавелина. - Последним предстояло развить историческую личность, которую они принесли с собою, в личность человеческую; нам предстояло создать личность» [8, с. 19]. Личность в России крайне сильно зависит от социальных структур и традиционных культурных ценностей. Поэтому процессы модернизации потребовали форсированного воспроизводства волевых и деловых людей, инициативных рыночных личностей. Возникли и серьезные издержки в этом отношении. Резкое внедрение рыночных отношений породило не только «рыночную личность», но и личность «продажную» [9], которая стала уже не автономной, а по-своему гетерономной, потеряв свой внутренний закон нравственной жизни и фундаментальных ценностей. Поэтому задача развития автономного личностного начала остается в числе самых приоритетных в социальной, экономической, политической и духовной сферах. Автономия - это противовес индивидуальной аномии, рыночной гетерономии с ее манией успеха и рекламным манипулированием личностью. Автономная личность - это в широком смысле целостная и здоровая личность, которая может выбирать нормальные ценностные ориентации как коллективизма, так и индивидуализма, как альтруизма, так и разумного эгоизма.
Еще Кант отмечал в 3 главе своей работы «Основы метафизики нравственности» [10, с. 269310], что если есть свобода, то, значит, и есть автономия, а если автономии не существует, то не существует и свободы. Но если нет свободы, то тогда нет и человека, его нравственности, его разума, а есть только вещи среди вещей. Поэтому вся история философии служит доказательством свободы человека, его творческой сущности, ответственности. Понятие автономии синонимично творчеству, свободе, ответственности. Только вульгарный материализм превращает человека из духовной сущности в материальную вещь. Свобода существует, а следовательно, существует и автономия. Согласимся с Кантом в том, что надо не доказывать свободу как факт, а защищать ее и укреплять [10, с. 235-310]. Если кто-то считает, что он несвободен, то, наверное, в каком-то отношении он и есть несвободный человек или не хочет быть свободным.
Еще раз отметим, что в настоящее время существенный вклад в развитие теории автономии индивидуальности вносят такие психологи, как С. Л. Рубинштейн [11], В. С. Мерлин и другие [12]. Так, С. Л. Рубинштейн развивает принцип диалектического детерминизма, который утверждает совместимость свободы и необходимости, творчества и ответственности. Речь у него идет
не только о том, что внешние причины преломляются (в сложных органических системах) через внутренние условия системы, но и о том, что обратное воздействие на внешний мир человек оказывает через эти внутренние условия (субъективность, личностные смыслы и ценности). В. С. Мерлин разработал оригинальную концепцию интегральной индивидуальности, которая трактует индивидуальность системно.
На наш взгляд, в настоящее время заслуживает внимания идея диалогичности феномена индивидуальности. Диалог в культуре связан со взаимным обогащением индивидуальностей. «Я» обогащается благодаря встрече с Другим в диалоге. Поиск возможностей развития диалогической этики особенно важен в сфере фундаментальных проблем повседневности - личностной самоидентификации, ее гендерной идентификации, индивидуальной историчности, выбора ценностных ориентаций молодым человеком, поиска личностных смыслов, решения вопросов профессиональной социализации и инкультурации.
В настоящее время продолжается исследование индивидуальности. Так, Л. А. Волошина обращает внимание на тот факт, что «понимание своей индивидуальности необходимо для восстановления внутренней гармонической связи с миром, который часто ощущается современным человеком как нечто обособленное и даже враждебное» [13, с. 35-40].
Диалогическое право и диалогическая этика едины в своей экзистенциально-диалектической основе. В этике дискурса объединены, синтезированы ценные идеи традиционной этики и этики современности. «Моральными» называют те интуиции, которые предоставляют нам информацию о том, как правильно себя вести, чтобы предотвратить гетерономное воздействие на крайнюю ранимость автономной личности. В антропологическом аспекте мораль может быть интерпретирована как формообразование, позволяющее компенсировать встроенную в наличные социокультурные формы такую ранимость. Сам способ жизни индивидов предполагает, что они рождаются и формируются в качестве субъектов, которые способны к действию и речи, и происходит это в пространстве интерсубъективного жизненного мира.
Личностные права - это права на тело и душу в их единстве и уникальности. Отсюда следует исключительная важность герменевтическая интерпретация. Парадоксы проистекают из столкновения антропологического и социального измерений автономности правового сознания. Право представляет собой справедливое разрешение
противоречий правового сознания в социальном измерении. Однако культурное и антропологическое измерения правового сознания содержат в себе острые диалектические противоречия. В современном российском уголовном законодательстве не содержится явного запрета на самоубийство. Казалось бы, все, что не запрещено, разрешено. Однако разрешение тоже отсутствует, поскольку эвтаназия рассматривается в качестве убийства. Хотя и закрепление права на телесную смерть в законе не решило бы проблему, поскольку неясно, насколько сохраняется личность духовно, если исчезает тело. Парадокс: зачем человеку это право? Человек не станет трезво сверяться с конституцией, находясь на грани жизни и смерти или совершая самоубийство. Другое дело, если он составляет завещание, в котором выражает свою волю. Непонятно, на какой период времени лучше всего продлить действие его воли. Право на смерть приобретает свой подлинный смысл при рассмотрении его в контексте всех прав человека. Особое значение приобретает выработка нравственного сознания ценности жизни [14, с. 27-30].
Сделаем некоторые выводы. В правовом диалоге более отчетливо выражен момент социальности по сравнению с культурно-антропологическим аспектом этического диалога. Суть коммуникативного действия состоит в необходимости и неизбежности для индивидов самим отыскивать и применять рациональные основания, способные убедить людей, склонить их к согласию. Цель и правового, и этического диалога - находить взаимопонимание, уменьшать насилие. Философское измерение темы индивидуальности в аспекте ее автономности позволяет применить идею диалогического характера автономии к исследованию феноменов диалогической этики и диалогического права. Автономия индивидуальности - это способность индивида к самотворчеству, тесно связанная с этическим, эстетическим и правовым творчеством.
Идиографический подход - это метод анализа индивидуальности. Идиографический подход -поиск и описание индивидуально-психологических особенностей человека, по наличию которых он отличается от остальных людей. Существуют три основные типа индивидуальности. Первый тип - индивидуальность, обладающая автономией по отношению к обществу. Суть этого типа -в сохранении неповторимости и своеобразия индивида. Второй тип - автономность по отношению к культуре. Этот тип означает субъектность творческого начала в культуре. Третий тип - автономность по отношению к личности. Здесь имеет
смысл диалогическое самораскрытие сознания в бытии. Диалогический подход дает возможность плавно переходить от одного типа автономии индивидуальности к другому.
Литература
1. Нартова-Бочавер С. К. Человек суверенный. СПб., 2008.
2. Адорно Т. В. Проблемы философии морали. М., 2000.
3. Похилько А. Д. Проблема автономности сознания // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Серия «Общественные науки». 2005. № 1.
4. Чечулин А. В. Автономия индивидуальности в культуре: автореф. дис. ... канд. филос. наук. СПб., 1993.
5. Просандеева Н. Феномен индивидуальности: автореф. дис. ... д-ра филос. наук. Ростов н/Д, 2000.
6. Аристотель. Никомахова этика. М., 1997.
7. Шалин В. В. Толерантность (культурная нор-
ма и политическая необходимость). Ростов н/Д, 2000.
8. Кавелин К. Д. Взгляд на юридический быт древней России // Сочинения. М., 1899. Т. 1.
9. Пряжников Н. С. S=$, или Личность в эпоху продажности. М.; Воронеж, 2000.
10. Кант И. Основы метафизики нравственности // Сочинения: в 4 т. М., 1965. Т. 4. Ч. 1.
11. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957.
12. Мерлин В. С. Психология индивидуальности: избранные психологические труды / под ред. Е. А. Климова. М.; Воронеж, 2005.
13. Волошина Л. А. Творческая индивидуальность в русской эстетике Серебряного века (о познании творческой индивидуальности) // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2012. № 1.
14. Садово-Румянцев В. Ю., Похилько А. Д. Личностные права человека в гражданском обществе // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2011. № 5.
О. Н. Болдырев
ПРАВОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ТЕОРИЯ НРАВСТВЕННОСТИ В ВОЗЗРЕНИЯХ Л. И. ПЕТРАЖИЦКОГО
В статье анализируются правовые отношения и идея нравственности в психологической теории Л. И. Петражицкого. Автор отмечает, что Л. И. Петражицким были преодолены биопсихологические интерпретации права, свойственные европейской теории права XIXвека и объяснявшие суть правовых явлений особыми «мускульными реакциями» индивидов.
Ключевые слова: правовые отношения, психология права, правопорядок, теория нравственности, правовые феномены.
В правовой науке на современном этапе важное место занимает психология права, сосредоточивающая свое внимание на индивидуально-эмоциональных аспектах усвоения правовых норм и осуществления правопорядка. Значительную роль в становлении данной дисциплины сыграли взгляды российских теоретиков права начала XX столетия, которые сформулировали вопрос о психологических основаниях правовых норм, о специфическом «правовом чувстве» как фундаменте возникновения правовых отношений. Но становление подобных представлений не происходило на пустом месте, а явилось продуктом продолжительной и неоднозначной эволюции правовой мысли, начало которой было положено в дискуссиях между представителями различных направлений теорий права в услови-
ях становления позитивистской методологии и применения ее к анализу правовых явлений.
Психологическая теория права возникает в середине XIX века в качестве альтернативы существующим политико-правовым концепциям, прежде всего примитивному юридическому позитивизму и теории естественного права. По словам В. Г. Зорькина, «по своим идеологическим и теоретико-познавательным функциям психологическая теория смыкается с социологией права и служит своеобразной основой для ее выводов и основных понятий (психологическая интерпретация права и судебного правотворчества, расширение объема, понятия права и так далее)» [1, с. 192]. Однако если на первом этапе своего развития психологическая теория права апеллировала к биологическим особенно-
