CC BY
57
республиками региона должны развиваться преимущественно на двусторонней основе.
«Центральная Азия и Кавказ», Лулео (Швеция), 2007 г., № 5, с. 72-78.
Наталья Зотова,
историк
ФЕМИНИЗАЦИЯ МИГРАЦИИ
ИЗ СТРАН СРЕДНЕЙ АЗИИ
В РОССИЮ НА ПРИМЕРЕ ТАДЖИКИСТАНА
Нельзя сказать, что трудовая миграция из Средней Азии в целом и из Таджикистана в частности не привлекала внимание исследователей. Тем не менее данный феномен пока изучен слабо. Еще хуже исследована женская миграция из стран Средней Азии в Россию. Как в 1998 г. отметила Н.П. Космарская, изученность миграций с позиций тендерного подхода крайне слабая: «...нет ни монографий, ни обстоятельных статей, ни тем более журналов и специальных конференций». С того времени ситуация изменилась сравнительно мало. По-прежнему нет работ, в которых обстоятельно рассматривались бы различные аспекты женской трудовой миграции из стран Средней Азии в Россию.
Прежде всего надо упомянуть несколько коллективных работ, в которых рассматриваются те или иные проблемы миграции в странах СНГ, в том числе трудовой миграции из Средней Азии в Россию. При их подготовке проводилась обработка доступных статистических материалов, изучались количественные показатели миграции - объемы миграционных потоков из стран региона в Россию и их динамика. Авторы этих работ оперируют в основном макроэкономическими показателями, их в первую очередь интересует влияние миграции на рынок труда в России, величина и структура денежных переводов из России на родину мигрантов. Подробный анализ трудовой миграции из Таджикистана можно найти в одноименной публикации С. Олимовой и И. Боска. Их исследование остается практически единственным, в котором феномен таджикской трудовой миграции проанализирован подробно и комплексно, в масштабах всей страны. В основу этого исследования была положена репрезентативная национальная выборка; авторами получены ценные данные по профилю мигрантов, типам трудовой миграции,
особенностям формирования миграционных сетей, экономическому и социальному влиянию миграции на республику. В частности, отмечается, что в структуре трудовой миграции из Таджикистана на долю женщин приходится около 15%. Работа Т.С. Каландарова посвящена адаптации в России одной только части мигрантов из Таджикистана - памирцев: трудностям сохранения их этнорелигиозной идентичности в принимающем обществе, роли общины в жизни мигрантов.
Как уже отмечалось, тендерный аспект в работах исследователей постсоветских миграций представлен явно недостаточно, хотя по сравнению со временем, к которому относится оценка Кос-марской, положение немного улучшилось. Пожалуй, из того, что появилось в недавнее время, можно выделить книгу Е.В. Тюрю-кановой и М.М. Малышевой, исследование Д. Полетаева да ряд статей, опубликованных в журнале «Диаспоры». Еще хуже обстоит дело с изучением женской миграции из Средней Азии. В данном случае можно сослаться на работы по Узбекистану, опубликованные в сборнике «Миграция и рынок труда в странах Средней Азии». В них миграция рассматривается с точки зрения развития трудового потенциала женщин, приводится информация об организованных женщинами НПО и предприятиях малого бизнеса. Констатируется наличие значимого тренда к увеличению доли женской миграции в Узбекистане. Авторы резюмируют: «Миграция населения имеет в большей части мужское лицо, однако наметившиеся тенденции последних лет показывают оживление и среди женщин».
В традиционной системе распределения тендерных ролей в среднеазиатской семье получение дохода, необходимого для ее существования и воспроизводства, - задача мужчины. Женщина же выполняет репродуктивные функции, начиная от рождения и воспитания детей и заканчивая ведением домашнего хозяйства, поддержанием жизнеобеспечения семьи. Подобное распределение ролей было жестко закреплено на протяжении многих столетий, в том числе нормами ислама.
После установления в Средней Азии советской власти и проведения ею социальных, экономических, политических реформ наметился некоторый отход от традиционной патриархальной семьи - часть женщин продолжала образование после окончания школы и работала в общественном производстве. Так, например, в Таджикистане в 1995 г. доля женщин в общей численности рабочих
и служащих составляла 38,5%, причем такой их удельный вес оставался практически неизменным с 1970 г. Интересно, что по этому показателю Таджикистан очень близок Турции, где доля женщин в экономически активном населении составляла 38% в 1965 г. и 37% - в 1970. Тем не менее среднеазиатское общество сопротивлялось модернизации; в советский период отчетливо проявились устойчивость и живучесть, особенно на бытовом уровне, традиционного образа жизни - иерархичных социальных связей, правовых отношений, основанных на нормах обычного права и шариата. И в настоящее время большинство населения Средней Азии - это преимущественно сельские жители, воспроизводящие традиционный, во многом патриархальный уклад в быту.
Вместе с тем население Средней Азии неоднородно, и водораздел внутри него проходит прежде всего по линии «город-село». Для постсоветского этапа развития региона характерны разнонаправленные процессы. В сельской местности отчасти происходило усиление традиционализма. Наиболее характерен данный феномен для современного Узбекистана. С другой стороны, масштабные социальные, экономические и другие потрясения дали старт процессам, ранее не фиксировавшимся в регионе. Во всяком случае, в Таджикистане лавинообразный рост числа мигрантов привел к значимым структурным сдвигам в организации общества, огромная волна мужской трудовой миграции повлекла за собой выезд женщин на заработки в чужую страну.
Наблюдаемое сейчас явление, когда женщина становится «добытчиком» в семье, беря на себя груз ответственности за достижение/поддержание достойного уровня существования ее членов, заслуживает отдельного анализа. Хотя выезд женщин из Таджикистана на заработки в другую страну является крайне непривычным для среднеазиатского общества, в целом он укладывается в основные закономерности развития миграционных процессов в мире на рубеже ХХ-ХХ1 вв. Специалисты отмечают, что феминизация миграционных потоков с 1990-х годов становится характерной чертой новейшего этапа развития международной трудовой миграции. Феномен женской трудовой миграции ставит перед исследователем целый ряд вопросов. Каким образом происходит слом тендерных стереотипов у женщин Средней Азии? Что служит толчком для принятия решения о работе на выезде? Каким образом происходит адаптация женщин-мигранток в принимающей стране? Какие ресурсы они могут мобилизовать для решения собственных
проблем в России? Каким образом складывается их жизнь «на два дома»? И многие другие...
Женщины, вынужденные зарабатывать в России самостоятельно, в основном относятся к возрастной группе старше 40 лет. Они имеют взрослых детей; есть среди них вдовы, но большинство - замужем. Их семья - родители, мужья, дети - как правило, остаются на родине. Только у некоторых женщин взрослые дети тоже работают в России или собираются в нее приехать. Мужья по разным причинам либо не работают по найму, будучи в основном заняты в собственном хозяйстве и в лучшем случае ограничиваясь случайными несистематическими подработками, либо имеют работу в Таджикистане, но зарабатывают крайне мало. У некоторых женщин мужья тяжело болеют. Как отметили некоторые респон-дентки, дома доход их семьи составляет менее 100 сомони в месяц (1000 руб.). Образование у опрошенных женщин - среднее (8 или 10 классов школы) или среднее специальное (например, медицинское училище). Опыт работы по найму на родине разный, некоторые никогда не работали, вели домашнее хозяйство. У ряда женщин есть опыт работы в больницах в качестве младшего медицинского персонала или на фабрике. Как правило, мигрантки владеют таджикским или узбекским и русским, а зачастую - всеми тремя языками. Те из них, кто недавно приехал в Россию, разговорный русский язык знают плохо, потому что даже во время существования Советского Союза таджички и узбечки крайне редко выезжали за пределы кишлака, в котором вели домашнее хозяйство, а если и работали вне дома, то не в тех трудовых коллективах, где можно было услышать русскую речь.
Решение о выезде женщины принимали, руководствуясь советами и рекомендациями родственников и знакомых. Благо трудовая миграция в Таджикистане настолько распространена, что сейчас в любом кишлаке найдутся люди, работающие или имеющие опыт работы в России. Решившись на отъезд, женщины направляются в те места, где уже работают их земляки, причем не имеет значения, мужчины это или женщины. Другими словами, используются - и с каждым вновь прибывшим расширяются - неформальные мигрантские сети. Следует заметить, что эти сети играют чрезвычайно важную роль в жизни мигрантов из самых разных стран и практически в любой стране пребывания. Вот что пишет о них Е.В. Тюрюканова: «В последние годы традиционный этнический ресурс, выступающий в форме диаспоры (т.е. некоего общест-
венно-административного института), заменяется похожим по смыслу, но несколько иначе организованным и более гибким сетевым ресурсом. Приезжие все чаще опираются не на помощь диаспоры <...>, а на иммигрантские сети, сложившиеся в основном в последние годы и часто не имеющие стабильного характера <...> Иммигрантские сети - гораздо более подвижное (по сравнению с диаспорой. - Н. 3.), неформальное и безличное образование. Обращение к этому сетевому ресурсу сопряжено со значительно большим риском, чем к помощи диаспоры, например, при трудоустройстве».
Чтобы выехать на заработки в Россию, надо иметь деньги на дорогу. Их берут в долг - пусть у родственников и/или знакомых, но отдавать занятое все равно придется. А доход от торговли на рынке у первой подгруппы очень низкий. Так, для продавщиц лимонов, торгующих без места, прямо из коробок, чистая выручка в 100 рублей в день уже считается хорошей. Работают они без выходных, следовательно, их максимальный месячный доход может достигнуть всего лишь 3000 руб. - около 100 долл.
Существенное значение имеет и то, в каком конкретно городе женщина-мигрант стремится добиться своих целей. Собранные мной материалы показывают, что в целом в этом отношении провинция оказывается для мигранток более выгодным местом приложения их труда, чем Москва. Это в первую очередь объясняется тем, что в регионах потребительские расходы значительно ниже, чем в столице.
Среднеазиатские женщины из сельской местности, ранее даже не помышлявшие о том, чтобы покинуть дом, семью, детей и отправиться на выездные заработки, начали ездить в Россию, нашли свою трудовую нишу, обретают опыт успешной адаптации и работы в принимающей стране. Они могут дать совет и предоставить какую-то помощь родственницам, друзьям и землячкам - и так вовлекают новых женщин (как, впрочем, и мужчин) в сферу трудовой миграции. Правда, возможности трудоустройства в России у женщин из Средней Азии, в том числе из Таджикистана, в отличие от возможностей мужчин ограничены. Если представить эти возможности в виде своеобразной лестницы занятости, то у мужчин она окажется довольно протяженной. На ступеньках в нижней ее части будут располагаться бесправные подсобные рабочие и грузчики на рынках, а также мигранты, занятые на тяжелых строительных работах. Ближе к середине увидим дворников, ра-
ботников предприятий питания, владельцев торговых точек по продаже сухофруктов. На самый же верх поднялись мигранты, нашедшие место в бизнесе и криминальных структурах («смотрящие» и приближенные к ним и входящие в систему наркоторговли).
Согласно предварительным выводам, полученным в результате исследования, женская лесенка совсем короткая - всего-то из трех ступенек. Нижнюю занимают «новобранцы» - мигрантки, торгующие лимонами, продуктами питания и горячими напитками вразнос на рынках, продающие и/или выпекающие лепешки и сам-су на тех же рынках. (Пожалуй, все видели такую женщину с колесной тележкой и термосами.) Вторую ступень занимают ми-грантки с длительным стажем пребывания в России, которые арендуют мелкие торговые точки по продаже сухофруктов. (Как отмечалось выше, это значительно проще сделать в провинции, а не в Москве.) И на верхней ступени стоят женщины-мигранты, сумевшие устроиться в бизнес-структуры или негосударственные организации. Хотя автор вполне отдает себе отчет в том, что представленная здесь схема - во многом условна и несовершенна. По мере накопления эмпирического материала в нее могут добавиться и иные виды женской занятости.
В Таджикистане стратификация общества - один из главных факторов, выталкивающих людей в трудовую миграцию. Она отчетливо проявляется и при изучении тендерного аспекта миграции.
На одном полюсе миграции концентрируются девушки и молодые женщины, имеющие некоторый «исходный задел» или капитал, - из обеспеченных семей (но не только из них), представители «золотой молодежи» Таджикистана, получившие высшее или неоконченное высшее образование на родине. Многие из них учатся в вузах России и параллельно работают. Это люди с активной жизненной позицией, очень мобильные, отдающие себе полный отчет в том, что они обладают значительными возможностями для трудоустройства и самореализации. В сущности, карьера, заработок, жизненная стратегия - в их собственных руках.
На другом полюсе находится большинство женщин - трудовых мигрантов. И как раз при изучении возможностей для трудоустройства, имеющихся у этого большинства, громко заявляет о себе традиционализм таджикистанского общества. Ибо в иерархии занятости на рынках действующим самостоятельно женщинам - не членам семей вписанных в структуру рынков мужчин путь наверх
закрыт: они не могут подняться выше положения продавщицы, скажем, стать владелицами нескольких торговых точек или снабженцами, которые закупают на оптовых базах фрукты и овощи для розничной реализации их на торговых точках.
Каковы дальнейшие перспективы трудовой миграции женщин из Таджикистана? Можно полагать, что масштабы женской трудовой миграции будут увеличиваться. С. Олимова, описывая положение на рынке труда в Таджикистане, отмечает: «Сокращается занятость в социальной сфере, что, с одной стороны, способствует снижению общего уровня занятости трудовых ресурсов в общественном секторе, особенно женского трудоспособного населения, и обусловливает рост безработицы. С другой стороны, не осуществляется заявленная социальная направленность реформ, уменьшается доступ к системе социальной помощи, ухудшается социальное положение трудящихся, резко ослабла социальная защита населения». Традиционные факторы, долго сдерживавшие миграцию вообще, а женскую в особенности, перестают работать в той сложной экономической ситуации, в какой, несмотря на наметившийся экономический рост, пребывает Таджикистан. Но Таджикистан в этом плане - отнюдь не исключение. Сходные изменения происходили и происходят во многих странах Востока. Вот как формулирует их суть С. Панарин: «Важнейшими ограничителями миграции следует считать социокультурный, ресурсный и политический <...> Под социокультурным фактором подразумеваются наследуемые по рождению социальные связи и нормативные образцы поведения. В Центральной Азии ими очень сильно определяется возможность вовлечения человека в миграционное движение, само его внутреннее отношение к территориальной мобильности. Ограничительное воздействие этого фактора всего сильнее сказывается в среде традиционно земледельческих народов... Но опыт (Египта) говорит о другом: когда гнет безработицы и пауперизации становится невыносимым и одновременно снимаются внутриполитические ограничители выезда, социокультурные барьеры опрокидываются с исключительной легкостью. Более того, связи и нормы, прежде мешавшие миграции, сами становятся одним из факторов бурного разрастания миграционных сетей».
При изучении трудовой миграции женщин из Таджикистана мы можем наблюдать на практике справедливость теоретического положения об изменении социокультурных норм. По мере и по причине развития миграционных сетей все большее количество
женщин в них вовлекается. Сейчас это в основном женщины, вынужденные зарабатывать самостоятельно в силу личных и семейных причин; но вполне можно прогнозировать, что женщины начнут выезжать в миграцию не от безысходности, а под влиянием примеров успешной мобильности знакомых и родственников. Как полагает Нермин Абадан-Унат, ускоряющаяся миграция в Западную Европу женщин-работниц из развивающихся стран Средиземноморского региона определенно вызвала цепную реакцию; под ее воздействие попадают и женщины, работающие за границей, и женщины - занятые и незанятые, - входящие в круг близких родственников мигранток. Издавна установившееся распределение тендерных ролей, в соответствии с которым только мужчина мог заниматься отходничеством, искать заработка на выезде, а женщина управляла хозяйством дома, меняется. Все больше молодых женщин не видят никаких преград к тому, чтобы выехать на заработки вместе с мужем, а иногда и со всей семьей, с детьми. Поток женской трудовой миграции из Таджикистана очень значим, поскольку демонстрирует значительные сдвиги в системе традиционного общественного устройства социальной жизни в республике, хотя в численном измерении он пока не велик.
«Вестник Евразии», М., 2007 г., № 2, с. 72-87.
Олег Иванов,
кандидат политических наук АМЕРИКАНСКАЯ СТРАТЕГИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И ВОЙНА В ИРАКЕ КАК ВОЙНА ЧЕТВЕРТОГО ПОКОЛЕНИЯ
Культура весьма важный, но трудный объект для исследования. По мнению политолога С. Мердена, в действительности невозможно дать полного описания культурам из-за того, что они слишком сложны и динамичны. На практике разглядывание через культурный лабиринт требует идентификации культурных тотемов: образов, норм, ценностей, историй и практик, которые кажутся особенно существенными в определении того, как выглядит политическая или общественная жизнь ... Культура может помочь нам понять, почему люди поступают так, как они поступают, и какие сходства и различия существуют между ними. Большое значение имеет положение о том, что культура носит адаптивный харак-
