CC BY
36
А.В. ЛИХТЕНШТЕЙН
ФЕДЕРАЛИЗМ И ПАРТИЯ ВЛАСТИ: ГЕОГРАФИЯ РАСПРЕДЕЛЕНИЯ ЭЛЕКТОРАЛЬНОЙ ПОДДЕРЖКИ*
Введение
Важнейшим приоритетом государственной политики России последних четырех лет стало укрепление вертикали власти, связанное с ликвидацией асимметрии во взаимоотношениях между центром и регионами и необходимостью приведения регионального законодательства в соответствие с федеральным. Неизбежность подобной реформы вполне объяснима: со времени подписания в 1992 г. Федеративного договора Кремль не раз сталкивался со своеволием непокорных региональных лидеров, создавших в своих вотчинах единоличные автономные режимы, неподконтрольные федеральному центру. Конфликтный характер взаимоотношений между Кремлем и губернаторами в полной мере проявился на парламентских выборах 1999 г., когда в качестве основного конкурента кремлевской партии власти выступил блок губернаторов, объединившихся не только ради завоевания Думы, но и ради победы в президентской гонке. Неудивительно, что после губернаторского демарша под флагом партии «Отечество — вся Россия», центр активно занялся «усмирением» регионов.
* Работа выполнена при поддержке РГНФ (грант 04-03-00035а).
Способствовать успешному госстроительству было призвано формирование национальной партийной системы, предполагающей наличие сильных общероссийских партий, а также институциональный запрет на участие в выборах небольших региональных образований. Принятие соответствующих законодательных документов1 было направлено, в первую очередь, на закрепление сложившегося на партийной арене расклада сил, а также повышение барьера для входа новых участников предвыборной борьбы (что, в частности, затрудняло воплощение в будущем возможных губернаторских инициатив на почве партийного строительства). Очевидно, что в наиболее выгодном положении оказались крупные партии, и, прежде всего, партия власти, которой предназначалось стать главной осью новой модели партийной системы.
Само по себе формирование национальной партийной системы — важное условие успешности демократического правления. Исследователи указывают на ее роль в поддержании целостности государ-2
ства , повышении легитимности проводимого курса, при условии, что правящая партия располагает поддержкой во всех территориальных образованиях3, улучшении продуктивности взаимоотношений между исполнительной и законодательной ветвями власти за счет повышения значимости национальных вопросов при принятии решений и вытеснения практики регионального лоббизма4. С этой точки зрения стрем -ление законодательно закрепить на российской политической арене доминирующую роль существующих крупных партий представляется вполне обоснованным.
Вместе с тем построение национальной партийной системы предполагает не только и не столько сужение круга участников предвыборных баталий, сколько закрепление партий в качестве основных акторов на
1 Речь идет о федеральных законах «О политических партиях» №95-ФЗ, от 11 июля 2001 г. и «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» №67-ФЗ от 12 июня 2002 г.
2 Reynolds A. Electoral systems and democratization in Southern Africa. - Oxford: Oxford univ. press, 1999.
3 Gibson E., Calvo E. Federalism and low-maintenance constituencies: Territorial dimensions of economic reform in Argentina // Studies in comparative intern. development. -New Brunswick (N.J.), 2000. - Vol. 35, N 3. - P. 32- 56.
4 Jones M. , Mainwaring S. The nationalization of parties and party systems: An empirical measure and an application to the Americas // Party politics. - L., 2003. - Vol. 9, N 2. - P. 139- 166.
всем электоральном пространстве страны. Наверное, большинство читателей согласятся с тем, что в России этот процесс пока далек от завершения. Причин тому много, и одна из них кроется в специфике взаимоотношений центра и регионов в сфере партийной политики. В ходе транс -формации постсоветского федерализма губернаторы получили достаточно большие возможности по созданию в регионах автономных электоральных режимов с эффективной системой управления результатами голосования1. Эта система не всегда предполагала нарушения и фальсификации в ходе избирательных кампаний (хотя зачастую и это имело место) — ее функционирование основывалось как на административных возможностях регионального лидера, так и на его авторитете и популярности. Подобные «электоральные машины» использовались губернаторами для собственного переизбрания и продвижения своих сторонников в региональных и местных органах власти, а также для получения определенных выгод в ходе общенациональных избирательных кампаний. Чаще всего последний вариант предполагал выполнение перед Кремлем обязательств по обеспечению дополнительных голосов за федеральные партии власти. Однако региональные лидеры не всегда с готовностью предоставляли центру свои услуги.
Можно сказать, что на протяжении первых двух электоральных циклов партии власти оказывались «заложниками» отношений между центром и регионами, и их электоральный успех определялся возможностями Кремля оказывать давление на того или иного губернатора. Так, например, провал партии «Наш дом — Россия» в 1995 г. во многом объяснялся нежеланием региональных лидеров поддерживать федеральный центр в его электоральных инициативах при отсутствии у Кремля в тот период эффективных методов воздействия на регионы. Напротив, успех Единства в 1999 г. оказался возможным благодаря тому, что губернаторы не были включены в список наиболее активных участников партийного строительства, и Кремль был вынужден полагаться на другие (как потом выяснилось, более эффективные) ресурсы в ходе своей предвыборной кампании. Так или иначе, попытки заставить губернаторов активно использовать свои электо-
1 Brie M. The political regime of Moscow - Creation of a new urban machine // Wissenschaftszentrum Berlin fur Socialforschung papers. - B., 1997. - N 1. - S. 97- 102; Макаренко Б. Губернаторские партии власти как новый общественный феномен // Полития. - M., 1998. - № 1. - С. 50- 58.
ральные ресурсы для обеспечения победы федеральных партий власти не были особенно успешными.
Ситуация изменилась после 2000 г., когда характер отношений между центром и регионами начал приобретать новые очертания. Расширение возможностей Кремля по осуществлению влияния в регионах стимулировало более активное участие губернаторов в процессе строительства партии власти и обеспечения для нее голосов на парламентских выборах. На сегодняшний день подавляющее большинство региональных лидеров заявили о своем членстве в рядах Единой России, а почти 30 из них возглавили региональные списки партии власти на парламентских выборах 2003 г.
В данной статье поднимается вопрос о влиянии изменений во взаимоотношениях между центром и регионами на характер распределения электоральной поддержки партий власти. В первой части статьи предлагаются теоретические рамки для анализа электоральной поддержки в федеративных государствах. Далее рассматриваются индикаторы для измерения характера распределения голосов, отдаваемых за российские партии, анализируется тенденция к повышению географической однородности голосования за партии власти. В третьей части трансформация поддержки партий власти анализируется в контексте процесса регионального партийного строительства и взаимоотношений между регионами и центром после 2000 г.
Федерализм и национализация партийной системы
Партийные системы в федеративных государствах — достаточно старая тема в политической науке и в настоящее время она не является одной из самых популярных. Пик публикаций по ней пришелся на 50— 60-е годы ХХ в., когда был сформулирован известный тезис о том, что федерализм ослабляет политические партии, снижает их внутреннюю дисциплину и единство, ведет к децентрализации партийной системы в целом1. Делая подобное заключение, исследователи исходили, в пер-
1 Truman D. Federalism and the party system // Federalism. Mature and emergent / Ed. by Macmahon A. - N.Y.: Garden city: Doubleday & co., 1955. - P. 115- 136; Riker W. Federalism: Origin, operation, significance. - Boston: Little, Brown & co., 1964; Buhanan W. Politics and federalism: Party or anti-party? // Annals of the American academy of political and social science. -Beverly Hills, 1965. - Vol. 359. - P. 107- 115.
вую очередь, из анализа партийной системы США, которая характеризовалась как децентрализованная совокупность «президентских, парламентских партий, партий на уровне округа, штата и других территориальных образований»1, либо «свободных объединений региональных и локальных партий, которые своими корнями закреплены в почве местной политики»2. По мнению авторов, именно специфика федеративного устройства США и, как следствие, доминирование штатов при номинации кандидатов, мобилизации электората на выборах и последующем распределении патронажа были причинами подобной организационной «слабости» партийной системы3.
Приблизительно в то же время были опубликованы работы немецких авторов, в которых данный тезис получил определенное подтверждение. Пытаясь осмыслить влияние нового послевоенного федеративного устройства Германии на трансформацию характеристик партий и их роли в формировании политического курса, исследователи пришли к выводу, что, с одной стороны, федерализм не смог воспрепятствовать централизации руководства в отдельных партиях (в случае с ХДС централизация связывалась, прежде всего, с личностью Аденауэра)4. Однако с другой стороны, он привел к нарушению «конгруэнтности» институциональной территориальной организации и партийной системы, результатом чего стало ослабление партийного правления и преобладание «надпартийного регионального прагматизма» и коалиционных стратегий при принятии решений5. Доминирование интересов земель, иногда даже в противовес партийной линии, стало характерной чертой процесса выработки политического курса в послевоенной Германии.
1 Truman D. Federalism and the party system // Federalism. Mature and emergent / Ed. by Macmahon A. - N.Y.: Garden city: Doubleday & co., 1955. - P. 115.
2 Buhanan W. Politics and federalism: Party or anti-party? // Annals of the Amer. acad. of polit. social science. - Beverly Hills, 1965. - Vol. 359. - P. 113.
3 Среди других институциональных факторов, способствующих ослаблению партийной системы, отмечался также президентский характер правления (см. Epstein L. A comparative study of Canadian parties // Amer. polit. science rev. - Baltimore, 1964. -Vol. 58, N 1. - P. 46-59).
4 Heidenheimer A. Federalism and the party system: The case of West Germany // Amer. polit. science rev. - Baltimore, 1958. - Vol. 52, N 3. - P. 809- 828; Riker W. Federalism: Origin, operation, significance. - Boston: Little, Brown & co., 1964.
5 Lehmbruch G. Party and federation in Germany: A developmental dilemma // Gov. opposition. - L., 1978. - Vol. 13, N 2. - P. 151- 177.
В дальнейшем было продолжено изучение вопросов, связанных с последствиями сильной централизации либо децентрализации партийных организаций в федеративных государствах1, с возникновением двух уровней партийной идентификации2, с особенностями формирования политического курса3. В целом, выводы авторов подтверждали гипотезу об ослабляющем влиянии федеральной структуры государства на политические партии (их организационное единство и внутреннюю дисциплину) и на партийную систему.
Вместе с тем вопрос о влиянии федеративного устройства государства на характер голосования за политические партии до настоящего времени остается недостаточно хорошо изученным. Если институциональное влияние федерализма ослабляет партийную систему, то каким образом оно должно отразиться на партийных предпочтениях избирателей? Должно ли оно вести к большей «регионализации» («федерализации») голосования? Будет ли оно способствовать формированию автономных паттернов политических предпочтений в отдельных регионах? Или же взаимосвязь между территориальным устройством, спецификой партийной системы и характером голосования является слабой, и говорить о значимых отличиях между федерациями и унитарными государствами в данном случае не приходится? Убедительного ответа на данные вопросы пока не существует — во многом из-за отсутствия валидных сравнительных исследований влияния территориальной организации государств на характер голосования за политические партии.
Нужно сказать, что существует достаточно большое число работ, посвященных изучению отдельных случаев, в которых данная проблема тем или иным образом затрагивается. Среди них можно отметить исследования, посвященные анализу электорального поведения в США и некоторых странах Латинской Америки. В целом авторы придерживаются двух точек зрения на природу территориального распределения предпочтений американских избирателей. В соответствии с первой точкой зрения, которую следует считать исторически более ранней, американский электорат в большей степени чувствителен к влиянию локальных факторов (или факторов на уровне
1 Elazar D. Exploring federalism. - Tuscaloosa: Univ. of Alabama press, 1987.
2 Stewart M., Clarke H. The dynamics of party identification in federal systems: The Canadian case // Amer. j. of polit. science. - Austin, 1998. - Vol. 42, N 1. - P. 97- 116.
3 Gibson E., Calvo E. Federalism and low-maintenance constituencies: Territorial dimensions of economic reform in Argentina // Studies in comparative intern. development. -New Brunswick (N.J.), 2000. - Vol. 35, N 3. - P. 32- 56.
штата) при выборе той или иной партии, нежели национально значимых проблем, поднимаемых в предвыборной риторике. К этому выводу впервые пришел Д.Стоукс в 1967 г., исследуя влияние сил разного уровня на результаты выборов в Конгресс1. На основании построенной математической модели, в которой общая средняя вариация партийной силы была разложена на ряд компонентов в соответствии с уровнем влияния (страна — штат — округ), автор сделал заключение, что роль локальных сил при определении результатов национального голосования оказывается доминирующей по сравнению с общенациональными факторами.
Эту же точку зрения поддерживают В. Клаггет и его коллеги2, которые использовали усовершенствованную модель Стоукса в своих расчетах влияния факторов разного уровня на характер голосования за национальные партии. Анализ данных по выборам 1842—1970 гг. показал, что наиболее значимые электоральные разломы во многом повторяют границы территориальных образований, на основании чего был сделан вывод об отсутствии тенденции к гомогенизации распределения партийной поддержки. Сходные выводы обнаруживаются также в работах Т.Манна3, Г.Помпера и С.Ледермана4.
В работах, затрагивающих аспекты влияния федерализма на электоральное поведение в странах Латинской Америки, также поддерживается данная точка зрения. Так, например, в Аргентине именно региональный уровень структурирует голосование за национальные партии и определяет тенденцию к сохранению многопартийности. Выяснилось, что одновременное проведение губернаторских и федеральных выборов оказывает гораздо большее значение на число значимых участников предвыборной гонки, нежели избирательная система или характер взаимоотношений между исполнительной и законодательной ветвями власти5. Более того, доминирование региональных партийных боссов в процессе выдвижения кандидатов способствует сокращению профессиональной карьеры избираемых конгрессменов (их более редкому переизбранию) и превра-
1 Stokes D. Parties and nationalization of electoral forces // The American party systems: Stages of political development. - N.Y.: Oxford univ. press, 1967. - P. 182- 202.
2 Claggett W., Flanagan W., Zingale N. Nationalization of the American electorate // Amer. polit. science rev. - Baltimore, 1984. - Vol. 78, N 1. - P.77-91.
3 Mann T. Unsafe at any margin. - Wash. (D.C.): Amer. enterprise in., 1978.
4 Pomper G., Lederman S. Elections in America. - N.Y.: Longman, 1980.
5 Jones M. Federalism and the number of parties in Argentine congressional election // J. of politics. - Austin, 1997. - Vol. 59, N 2. - P. 538- 549.
щению их в так называемых «дилетантов», ищущих не поддержки своего электората, а расположения регионального партийного руководства1. В Бразилии было зафиксировано определяющее влияние губернаторских (а не президентских) выборов на результаты парламентской гонки, что в конечном итоге привело к обесцениванию партийных лейблов в электоральном информационном поле и доминированию локальных факторов в процессе электорального выбора2.
По мнению других ученых (и эта вторая точка зрения в настоящее время является доминирующей), не локальные, а именно национальные факторы оказываются главными при определении выбора избирателя. Причины этого авторы видят, прежде всего, в развитии средств массовой коммуникации3, возникновении новых политических проблем, пересекающих традиционные социальные расколы, а также росте числа беспартийных избирателей4.
Процесс повышения значимости национальных событий, личностей, проблем, а также повышение территориальной гомогенности предпочтений избирателей в формировании электорального поведения получил название «национализации» партийной системы5. Исследователи отмечают, что национализация предполагает два момента6. Во-первых, она
1 Politicians: The consequences of party-centered electoral rules in a federal system / Jones M., Saiegh S., Spiller P., Tomassi M. Amateur legislators - professional // Amer. j. of polit. science. - Austin, 2002. - Vol. 46, N 3. - P. 656- 659.
2 Samuels D. The gubernatorial coattails effect: Federalism and congressional elections in Brazil // J. of politics. - Austin, 2000. - Vol. 62, N 1. - P. 240- 253.
3 Schattschneider E. The semisovereign people. - N.Y.: Holt, Rinehart & Winston, 1960.
4 Sunquist J. Dynamics of the party system: Alignment and realignment of political parties in the United States. - Wash. (D.C.): Brookings in., 1973; Brady D. A revaluation of realignments in American politics: Evidence from the house of representatives // Amer. polit. science rev. - Baltimore, 1985. -Vol. 79, N 1. - P. 28-49.
5 В строгом смысле, речь идет не столько о «национализации» партийной системы или самих политических партий, сколько о «национализации» голосования (именно в таком понимании термин и будет использоваться в данной статье). Кроме того, мы находим не слишком удачным выбор слова «национализация» как русский эквивалент английскому «nationalization», во многом из-за наличия определенных исторических коннотаций. Тем не менее мы будем использовать его в данной работе, так как более адекватного перевода нам пока не удалось подобрать.
6 Claggett W., Flanagan W., Zingale N. Nationalization of the American electorate // Amer. polit. science rev. - Baltimore, 1984. - Vol. 78, N 1. - P. 77- 91; Kawato S. Nationalization and partisan realignment in congressional elections // Amer. polit. science rev. - Baltimore, 1987. - Vol. 81, N 4. -P. 1235- 1250.
связана с повышением конвергенции уровней партийной поддержки. Так, реакция на национальную партию должна быть значима на всей территории государства, и в округах, соответственно, должен воспроизводиться приблизительно тот же уровень голосования за партию, что и в целом по стране. Данный параметр указывает на повышение гомогенности партийного электората. Во-вторых, национализация партийной системы предполагает усиление идентичности ответов электоральных территориальных образований на воздействие различных факторов в период избирательной кампании. Предполагается, что даже если округа негомогенны по структуре политической поддержки, их реакция на политические вызовы является более-менее единообразной.
Таким образом, приходится констатировать отсутствие единства взглядов на то, как отражается федеративное устройство государства на географическом распределении партийной поддержки. С одной стороны, отмечается наличие достаточно сильного влияния региональных факторов при определении электоральных предпочтений, что ведет к своего рода «федерализации» голосования. С другой стороны, исследователи указывают на повышение значимости национальных проблем и расколов в период избирательных кампаний, результатом чего становится «национализация» голосования. Подобный разброс мнений наводит на мысль о необходимости изучения других факторов, которые могут повлиять на национализацию либо регионализацию электоральных предпочтений. Такими факторами могут оказаться специфика территориальной партийной организации, методы, используемые партийным руководством для поддержания единства партии в информационном пространстве, особенности взаимоотношений между региональной властью и региональными партийными отделениями и т.д.
Анализ распределения предпочтений за российские партии власти представляет собой возможность оценить влияние федеративной структуры государства, а также выявить иные факторы, ведущие к национализации либо регионализации голосования. Уникальность этой возможности объясняется тем, что партии власти представляют собой политические объединения, строительство которых предполагало активное использование ресурсов региональных органов власти. А значит, голосование за них могло в большей степени подвергнуться влиянию взаимоотношений между партийным руководством и администрациями субъектов Федерации. Нужно отметить, что специфика партий власти не позволяет экстраполировать выводы за пределы российского случая, поместить их в более ши-
рокую сравнительную перспективу изучения влияния федерализма на электоральное поведение. Вместе с тем сравнение распределения голосов российских избирателей, отданных за различные партии, в рамках одного странового случая может дать ценный материал для исследования тенденции национализации партийной системы в целом.
География электоральной поддержки: Показатели распределения
Попытки оценить характер географического распределения партийной поддержки предпринимались давно, и к настоящему времени накоплена достаточно обширная методологическая база. Разработанные показатели можно условно разделить на две группы. К первой группе относятся индикаторы, замеряющие степень национализации партийной системы в целом, ко второй — показатели распределения голосования за отдельные партии. Также их можно классифицировать, исходя из принципа построения.
Так, одним из подходов к анализу распределения партийной поддержки в системе, является сопоставление эффективного числа партий1 на региональном и национальном уровнях. В данном случае наиболее простым способом измерения характера распределения голосов избирателей является показатель, предложенный П.Чиббером и К.Коллманом2, который представляет собой простую разницу между эффективным числом партий на национальном и региональном3 уровнях:
О = впрпа, - впрауег
1 Подробнее об эффективном числе партий см.: Laakso M., Taagepera R. The effective number of parties: A measure with application to Western Europe // Comparative polit. studies. - Beverly Hills, 1979. - N 12. - P. 3- 27.
2 Chibber P., Kollman K. Party aggregation and the number of parties in India and the United States // Amer. polit. science rev. - Baltimore, 1998. - Vol. 92, N 2. - P.329- 342.
3 Эффективное число партий на региональном уровне есть среднее арифметическое эффективных чисел партий во всех округах, либо регионах. - Прим. авт.
Несколько более сложным является индекс, характеризующий степень однородности партийной поддержки, предложенный Г.Коксом1, который рассчитывается по следующей формуле:
, где
I еПР пса \
епРпа1 — эффективное число партий на национальном уровне, епраег — среднее эффективное число партий на региональном уровне. Индекс характеризует партийную систему в целом и принимает значение тем большее, чем сильнее разнятся распределения партийной поддержки на региональном и национальном уровнях.
Модификацией этого показателя выступает индекс инфляции партийной системы, разработанный Дж.Мениусом и Й.Кашуей2, который также указывает на степень конвергенции двух уровней голосования:
[ еПР J
Аналогичным образом, этот показатель будет низким, если результаты на региональном и национальном уровнях сильно отличаются друг от друга, и, напротив, будет достаточно большим, если национальная партийная система точно воспроизводится на региональном уровне. Однако, в отличие от индекса Кокса, он легче поддается интерпретации через аналогию с экономической категорией инфляции: если размер (эффективное число партий) национальной партийной системы больше, чем в среднем на региональном уровне, то имеет место «инфляция» партийной системы. В противном случае партийная система будет подвержена «дефляции».
Можно заметить, что данные показатели являются агрегированными и не предназначены для того, чтобы улавливать разницу
1 Cox G. Electoral rules and electoral coordination // Annual rev. of polit. science. -1999. - Vol. 2. - P. 145- 161.
2 Moenius J., Kasuya Y. Measuring party linkage across districts // Party politics. - L., 2004. - Vol. 10, N 5. - P. 543- 564.
между вкладами отдельных партий в инфляцию партийной системы в целом. Также легко представить ситуацию, при которой измерение в рамках данного подхода будет недостаточно обоснованным, например, когда эффективное число партий на национальном и региональном уровнях будет совпадать, хотя в число значимых будут входить не одни и те же партии. Тем не менее при сравнительном анализе устойчивых партийных систем эти показатели представляются вполне информативными.
Другим подходом является использование показателя «размаха» («swing») результатов голосования, который в свое время был разработан и получил широкую популярность в британских электоральных исследованиях1. Размах рассчитывается как средняя между приростом процентной доли голосов у одной партии и потерей процентной доли голосов у другой. Если нет сильной третьей партии, то размах будет равен приросту доли голосов у одной из двух партий (очевидно, что ровно столько же потеряет конкурент). Достаточно интересные результаты получились у С.Кавато, который использовал данный индекс для анализа голосования за Демократическую партию США2. Рассчитав для этой партии вариацию размаха по округам на выборах 1842-1980 гг., он обнаружил тенденцию к ее возрастанию. На основании этого был сделан вывод о снижении гомогенности партийной поддержки, даже несмотря на общую национализацию голосования на президентских выборах. Очевидно, что данный показатель может рассчитываться для относительно стабильных партийных систем, предполагающих преемственность основных участников соревнования. Кроме того, при оценке вклада отдельных партий в национализацию партийной системы он оказывается более эффективным в случаях с малопартийными (предпочтительно двухпартийными) системами. Именно по этим причинам, несмотря на свою простоту и логичность, данный индекс не будет использоваться в ходе нашего дальнейшего анализа российской партийной системы и голосования за партии власти.
1 Steed M. An analysis of the results // The British general election of 1964. - L.: Macmillan, 1965. - P. 337- 359.
2 Kawato S. Nationalization and partisan realignment in congressional elections // Amer. polit. science rev. - Baltimore, 1987. - Vol. 81, N 4. - P. 1235- 1250.
Наконец, третьим вариантом подхода к оценке характера распределения голосов за партии является анализ равномерности распределения голосов по всем территориальным округам или районам. Исторически первым индикатором в рамках данного подхода является кумулятивный индекс региональной неравномерности партийной системы (Cumulative Regional Inequality Index), разработанный в 1975 г. Р.Роузом и Д.Урвином1. Индекс сравнивает долю полученных партиями голосов в регионе с теоретической долей голосов, которую они должны были бы получить, если бы партийная поддержка была распределена по территории страны равномерно, в соответствии с размером каждого региона. Для каждой партии из доли голосов, полученных ею в данном регионе, вычитается доля населения, проживающего на данной территории. Затем абсолютные значения этих разниц суммируются и делятся пополам. В итоге получается показатель, который варьируется от нуля до единицы2.
В данной статье мы будем использовать более современную модификацию данного индекса, описанную в работе М.Джонса и С.Мэйнуоринга3, которая позволяет оценивать как национализацию партийной системы в целом, так и национализацию голосования за отдельные партии. Индекс национализации поддержки отдельной партии (Party Nationalization Score) строится на основании коэффициента Джини, который широко используется в эконометрических исследованиях. Для отдельной партии индекс рассчитывается следующим образом:
PNSi =1 — Gt ,
где G — коэффициент Джини для партии i (порядок расчета Джини коэффициента см. в приложении 1). Если Gt равно (или близко нулю), а PNSt приближается, соответственно, к единице, то это означает, что партия получила одинаковые доли голосов во всех округах (или регионах) и степень национализации ее поддержки высо-
1 Rose R., Urwin D. Regional differentiation and political unity in western nations. -Beverly Hills (CA):Sage, 1975.
2 О возможностях использования данного индекса см. также: Caramani D. The societies of Europe: Elections in Western Europe since 1815. Electoral results by constituencies. - Oxford: Macmillan, 2000.
3 Jones M., Mainwaring S. The nationalization of parties and party systems: An empirical measure and an application to the Americas // Party politics. - L., 2003. - Vol. 9, N 2. - P. 139- 166.
ка. В противном случае, когда Gt равно единице, а PNStравно нулю, партия получает 100% голосов в одном территориальном образовании, и 0% - в остальных. На практике большинство случаев располагается на континууме между 0 и 1. Для характеристики партийной системы в целом используется средневзвешенный индекс национализации (PSNS — Party System Nationalization Score).
Далее мы попытаемся использовать рассмотренные выше показатели для анализа степени национализации партийной системы и распределения электоральной поддержки российских партий власти. Полученные результаты далее будут интерпретированы в контексте становления федеративных отношений и их влияния на стратегии партийного строительства.
Партии власти и национализация голосования в россии
Прохождение нескольких циклов выборов, в ходе которых избиратели научаются «правилам игры», формируют представление об основных участниках соревнования, а также разрабатывают собственные стратегии голосования, не всегда подразумевает национализацию партийного пространства. Даже в ходе достаточно длительной электоральной истории партии могут существовать за счет своих региональных баз поддержки, при сохранении сильной географической неравномерности распределения голосов своих сторонников. Однако появление крупных партий и блоков (или усиление уже существующих) практически всегда ведет к повышению однородности партийной поддержки: обеспечить себе доминирование на политической арене партия вряд ли может, полагаясь на успех (пусть даже оглушительный) лишь в некоторых регионах.
Сравнение показателей национализации голосования, рассчитанных для парламентских выборов 1999 и 2003 гг. свидетельствует о совпадении общей тенденции к сокращению значимых участников партийной игры с повышением географической однородности голосования за партии (см. табл. 2.1, Приложение 2). Так, при уменьшении эффективного числа партий с 6,74 до 5,35 показатель Чиббера и Коллмана снизился более чем вдвое, а индексы Кокса и Мениуса и Кашуи - в 1,7 и 1,8 раз соответственно. В то же время средневзвешенный показатель национализации Джонса и Мэйнуоринга достаточно существенно увеличился -
с 0,7313 до 0,7965. Тенденция к национализации российской партийной системы указывает на движение в сторону повышения равномерности распределения партийного голосования, а также на возможное размывание региональных баз поддержки, которые приводили к значительно -му отклонению процента голосов, получаемых партией в некоторых регионах, от среднего показателя.
Анализ индивидуальных индексов однородности партийной поддержки позволяет определить вклад отдельных партий в национализацию партийной системы. В табл. 2.2 и 2.3 (Приложение 2) представлены показатели национализации РК8 для каждого из участников выборов 1999 и 2003 гг. Данные для партий, прошедших в Думу, выделены курсивом, результаты партий власти — жирным шрифтом.
Индекс РК8 был рассчитан в двух вариантах: 1) РК8 (округа) — на основе электоральной статистики по округам и 2) РК8 (регионы) — на основе данных по регионам1. Первый показатель выявляет степень географической однородности партийной поддержки в разрезе одномандатных округов. Чем выше его значение, тем более равномерно распределились голоса за партию в округах, и наоборот, чем оно ниже, чем более зависим результат партии от электоральной специфики округа. Второй показатель выявляет характер распределения голосов по регионам2. Можно предположить, что различия между этими индикаторами свидетельствуют о наличии факторов регионального уровня, которые способствуют изменению географической конфигурации электоральной поддержки партии. Эти факторы могут быть связаны, например, со спецификой политической ситуации в регионе (наличием сильных прокоммунистических настроений), определенным воздействием региональной власти на результаты голосования (в большей степени это относится к партиям власти), активностью региональных партийных отделений и т.д. Разница между двумя рассмотренными показателями указана в последнем столбце табл. 2.2 и 2.3. Ее отрицательное значение свидетельствует о том, что голоса за партию распределяются менее равномерно по регионам, нежели чем по округам. В
1 В регионах, где число избирательных округов больше одного, для каждой партии рассчитывался средний процент полученных голосов.
2 Нужно сказать, что эффективно разделить два уровня не всегда представляется возможным. Это относится, в первую очередь, к тем округам, границы которых совпадают с границами региона. - Прим. авт.
этом случае влияние региональных факторов на результаты голосования, предположительно, является достаточно существенным. Положительное значение разницы приводит к заключению, что голоса за данную партию в меньшей степени привязаны к специфике региона, а определяющим фактором голосования выступает контекст соревнования в округе и его электоральная история1.
Из таблиц видно, что размер партии (ее успех на выборах) не связан с уровнем однородности электоральной поддержки. Высокий уровень национализации голосования наблюдается как у крупных, так и у мелких избирательных объединений. Вместе с тем можно заметить, что низкие показатели характерны для партий, чей результат складывался на основе региональных баз поддержки. Наиболее показательным примером в данном случае является движение «Мир. Труд. Май» на выборах 1999 г., источники ресурсов и популярность которого были ограничены Свердловской областью. Именно в этом регионе результат движения оказался выше почти в пять раз, чем в целом по стране. Другими примерами являются движение «Истинные патриоты России», за которое проголосовало более 11% в Буйнакском округе Дагестана, в то время как его общенациональный показатель составил 0,25%, или блок «Великая Россия — Евразийский Союз», за который в Ингушетии проголосовали 20% избирателей (при общенациональном показателе 0,28%).
Переходя к изучению распределения голосов за партии власти, следует напомнить, что на выборах 1999 и 2003 гг. данный лейбл ассоциировался с различными политическими организациями. В 1999 г. ими были блок ОВР («Отечество — Вся Россия») и межрегиональное движение «Единство» («Медведь»), представляющие интересы конкурирующих элитных группировок2. Ожидания скорого ухода Ельцина с поста президента, а также отсутствие явного претендента на его кресло стимулировали активность элит на почве партийного строи-
1 Стоит отметить, что для выборов 2003 г. можно было бы рассчитать данные показатели в разрезе новых федеральных округов, однако большинство аналитиков сходятся в том, что влияние полпредства на результаты голосования (и на региональных, и на федеральных выборах) было очень ограниченным. - Прим. авт.
2 Более подробно об истории возникновения партий власти накануне парламентских выборов 1999 г. см.: Лихтенштейн А. «Партии власти»: Электоральные стратегии российских элит // Второй электоральный цикл в России, 1999- 2000. - М.: Весь мир, 2002. - С. 85- 105.
тельства. Потенциальные кандидаты в президенты стремились создать себе в парламенте базу поддержки на случай, если им удастся завоевать президентское кресло. Так, ОВР объединил под своим флагом региональных начальников, которые воспользовались ситуацией неопределенности и достаточно успешно начали завоевание электорального пространства. Движение «Единство» представляло интересы тех, кто в тот момент находился у власти, но стремительно терял свои позиции по всем направлениям внутренней и внешней политики. Будучи созданным незадолго до начала избирательной кампании, «Единство» не имело практически никаких шансов на прохождение в Думу. Однако появление на политической сцене новой динамичной фигуры премьера, который был воспринят как преемник Ельцина и как наиболее вероятный кандидат на президентский пост, кардинально изменило ситуацию. Эффективная избирательная кампания, в ходе которой были сформулированы новые социально значимые проблемы, трансформировавшие прежнюю конфигурацию электоральных расколов, а также массированная атака в СМИ, направленная на уничтожение главных конкурентов, — все это в совокупности обеспечило победу «Единства» в схватке двух партий власти.
Данные распределения поддержки ОВР и «Единства» подтверждают различный характер мобилизации электората на выборах 1999 г. Из табл. 2.2. видно, что индекс национализации голосования оказался намного выше у «Единства», чем у ОВР. Действительно, кампания «Единства» строилась на раскрутке партийного имиджа, в то время как региональной составляющей кампании было уделено гораздо меньше внимания (отчасти из-за поспешности создания движения). В одномандатных округах было выставлено всего 30 кандидатов (13,3% округов), из них победили только девять. Напротив, ОВР черпало свои электоральные ресурсы именно на региональном уровне. Будучи партией власти региональной элиты, блок эффективно использовал губернаторские «электоральные машины» и региональный административный ресурс для завоевания голосов сторонников. Именно в тех субъектах, руководители которых вошли в блок, результат ОВР оказался намного лучше, чем в остальных регионах. Так, наибольший процент голосов список получил в Ингушетии (88,0%), Москве (40,9%), Татарстане (40,7%), Башкортостане (35,2%), республике Мордовии (32,6%). Кроме того, намного успешнее оказались
кандидаты ОВР в одномандатных округах: из 90 участников более трети добились победы, причем губернаторская поддержка в данном случае сыграла не последнюю роль. Неудивительно поэтому, что индекс национализации поддержки у ОВР оказался одним из самых низких.
Следует отметить, что у «Единства» также наблюдались значительные отклонения поддержки в некоторых регионах. Так, например, в Тыве за «Единство» проголосовало более 70% избирателей, в Ингушетии и Москве список получил менее 7%. Однако это было обусловлено, скорее тем, что обе партии власти претендовали зачастую на один и тот же электорат, что иногда приводило к «зеркальной» динамике поддержки: приобретение голосов блоком ОВР означало потерю голосов для «Единства», и наоборот. Это объясняет, почему индекс национализации поддержки «Единства» оказался не очень высоким.
Сравнение однородности распределения голосования за партии власти по округам и регионам показывает, что сильного регионального влияния на повышение географической однородности голосования не наблюдается. В определенной степени это противоречит ожидаемому результату, по крайней мере для ОВР. Вместе с тем одно из возможных объяснений может заключаться в том, что на тот момент губернаторы не имели контроля над всеми избирательными округами, входящими в данный регион, и не везде могли обеспечить поддержку своей партии. Именно поэтому различия в партийной поддержке внутри региона могли оказаться больше, чем в среднем между регионами. Так, например, в Башкортостане процент за ОВР варьировался более чем на 30%, а в Татарстане — почти на 40%. Для «Единства» разрыв в таких округах оказался несколько меньше: максимальные вариации составили около 20% в Ростовской и Омской областях.
В этой связи наибольший интерес представляет тот факт, что в 2003 г. у партии власти индекс национализации голосования оказался самым высоким (см. табл. 2.3). При этом региональный фактор стал играть большую роль в объяснении значительных отклонений партийной поддержки. С чем связана подобная трансформация? Какие факторы повлияли на изменение характера распределения голосов в поддержку партии власти? Какова специфика «национализации» голосования за партии власти? В следующей части статьи мы попытаемся предложить ответы на эти вопросы, посмотрев на историю ре-
гионального строительства «Единой России» сквозь призму становления федеративных отношений.
Единая Россия и партийный федерализм1
Партии власти в России обычно являлись краткосрочными предприятиями. Их жизненный цикл ограничивался одними парламентскими выборами, на которых им предназначалось завоевать большинство думских мандатов. Но когда после подсчета голосов становилось ясно, что партии власти надежд не оправдали, их создатели теряли к ним интерес. Ставка на проигравших больше не делалась, и к следующим выборам инициировалась другая модификация партии власти, которая на время становилась фаворитом действующей власти. И история повторялась. Так было и с «Выбором России», который испортил отношения с Кремлем еще в начале работы первой Думы и потом уже не мог рассчитывать на его поддержку. Так было и с НДР, который при гигантском финансировании смог получить чуть более 10% голосов.
Однако «Единая Россия» в данном случае является исключением. Она не только унаследовала ресурсы прошлых партий власти, но и продемонстрировала высокую степень организационной преемственности, возникнув как результат слияния «Единства» и ОВР. Мы уже видели, что по своей природе и характеру распределения электоральной поддержки партии-учредители сильно отличались друг от друга, и это не могло не сказаться на процессе строительства «Единой России» и мобилизации ее электората.
С момента возникновения идеи объединения «Единства» и «Отечества»2, наиболее острым был вопрос о строительстве региональных отделений будущей партии власти. Сложности были вызваны тем, что желание создать «сверху» эффективную электоральную машину, которая функционировала бы в интересах федеральной власти, наталкивалось на постоянные попытки политических предпринимателей на местах использовать популярный партийный бренд в своих интересах, что вело к нарушению внутрипартийной координа-
1 При работе над параграфом использовались материалы «Известий», «Ком-мерсант-ЭаПу», «Коммерсант-Власть», «Независимой газеты», «Общей газеты» и др. за 2000-2004 гг.
2 «Вся Россия» к тому времени уже практически перестала существовать как самостоятельная организация на электоральном пространстве.
ции и конфликтам как между партийным центром и региональными отделениями, так и внутри самих отделений. Помимо этого, определенную роль в осложнении процесса формирования региональных отделений сыграло нежелание региональных лидеров отдавать свои ресурсы в распоряжение «Единой России»1.
Сам процесс слияния двух организаций продвигался медленно. Начало объединению было положено в апреле 2001 г. созданием Координационного совета четырех центристских депутатских объединений — «Единства», ОВР, «Народного депутата» и «Регионов России», которые договорились согласовывать свои позиции по различным законодательным инициативам в Думе. К тому времени фракция ОВР уже растеряла свой потенциал и былые амбиции, о которых заявлялось в предвыборной риторике. На ослабление позиций ОВР повлиял как передел думских постов, осуществленный не в пользу фракции, так и отказ Е.М. Примакова баллотироваться на пост президента (в сентябре 2001 г. он ушел также с поста лидера фракции), а также оказываемое на Ю.М. Лужкова давление. В регионах, однако, отделения «Отечества» оставались достаточно сильными.
«Единство», в свою очередь, к началу процесса объединения значительно укрепило свои позиции как в Думе, так и в роли партии-фаворита действующей власти, хотя его успехи по созданию региональных отделений оставались более, чем скромными. Конкуренция за право возглавить отделения «Единства» и воспользоваться выгодами, которые сулил лейбл партии власти, обусловливала появление на территории одного субъекта сразу нескольких «Единств», находящихся между собой в жесткой конфронтации. Кроме того, отделения не всегда следовали указаниям Москвы, что приводило к разногласиям с центральным партийным офисом в отношении поддержки тех или иных кандидатур на выборах, как, например, произошло в Ульянов-
1 О нежелании региональных лидеров участвовать в строительстве федеральных партий см.: Голосов Г. Губернаторы и партийная политика // Pro et rantra. - М., 2000. - Т.5, №1. - С. 96- 108, о слабости региональных партийных систем см. Golosov G. A vicious circle of party underdevelopment in Russia: The regional connection // Intern. polit. science rev. - Beverly Hills, 2003. - Vol. 24, N 4. - P. 427- 444; Golosov G. Electoral systems and party formation in Russia: A cross-regional analysis // Comparative polit. studies. - Beverly Hills, 2003. - Vol. 36, N 8. - P. 912- 935; Глубоцкий А., Кынев А. Партийная составляющая законодательных собраний российских регионов // Полис. - М., 2003. - № 6. - С. 71-87.
ской, Курской областях, а также в Удмуртии. Подтверждением отсутствия партийной дисциплины стала ситуация вокруг сбора отрицательных заключений на Земельный кодекс под эгидой КПРФ, когда фракции «Единства» законодательных собраний нескольких регионов без согласования с руководством партии выразили поддержку данной инициативе, что в итоге привело к внутрипартийному скандалу.
Переговоры о форме слияния «Единства» и «Отечества» продолжались на протяжении всего 2001 г. Их длительный характер объяснялся желанием «Отечества» выбрать наиболее приемлемую модель объединения, гарантировавшую сохранение собственной организации и свободы маневра при изменении политической ситуации. Кроме того, в разгар обсуждений формы будущего партийного союза Закон о партиях находился в стадии прохождения чтений, что делало непонятным ни сам механизм слияния, ни последовательность необходимых действий. Летом 2001 г. «Отечеству» удалось пролоббировать вариант создания союза двух партий без самороспуска участников, однако уже в октябре стала ясной бессмысленность действий, направленных на сохранение «Отечества». В ноябре 2001 г. на заседании Генерального совета союза «Единства» и «Отечества» принимается решение о слиянии двух организаций в единую центристскую партию, которая получила название «Единая Россия».
Принятие решения о создании «Единой России», однако, не сняло проблему укрепления региональной структуры партии власти. Напротив, ситуацию осложнила достаточно высокая самостоятельность филиалов «Отечества» в регионах, которые не слишком стремились стать послушными исполнителями спускаемых сверху указаний. Кроме того, возобновившаяся конкуренция между региональными элитами за право возглавить (либо контролировать) отделение успешной партии власти привела к провалу партийного строительства во многих регионах. Так, например, в Челябинской области московский сценарий строительства натолкнулся на сопротивление областной администрации. В Саратове представители «Единства» не смогли найти общий язык с местной элитой, возглавившей отделение «Единой России». В Корякском автономном округе разногласия внутри региональной «Единой России» практически привели к потере дееспособности отделения, как, впрочем, и в Приморье, где из-за внутрипартийной борьбы единороссы проиграли ряд избирательных кампаний местного значения.
Неудивительно, что реакцией на подобные провалы стали показательные «чистки» рядов с демонстративным исключением из партии известных региональных политиков. Так, в марте 2002 г. из «Единой России» выбыл губернатор Псковской области, поддержавший на выборах в Законодательное собрание кандидатов, которые не были рекомендованы партией. В феврале 2003 г. за отказ вступить во фракцию «Единой России», из партии был исключен депутат санкт-петербургского парламента, а в июле того же года за самовольное выдвижение на губернаторских выборах из партии выбыл и глава фракции «Единая Россия». Та же судьба постигла координатора фракции в ленинградском областном Собрании. Впоследствии из партийного списка были вычеркнуты мэры Курска и Иваново. Вместе с тем большого воспитательного воздействия эти меры не имели. Напротив, скорее, они продемонстрировали беспомощность партийных строителей в борьбе с региональным своеволием, показали, насколько сложным и далеким от успешного завершения был процесс регионального партийного строительства.
Таким образом, накануне парламентских выборов 2003 г. «Единая Россия» не могла похвастаться сетью дееспособных региональных отделений, которые были бы в состоянии обеспечить эффективную мобилизацию электората партии власти. В одних регионах отделения оказались ослаблены внутренними конфликтами, в друтих — продолжалась конкуренция между местными и федеральными претендентами на пост главы региональной «Единой России», в третьих — назревали противоречия между партийными отделениями и региональной администрацией. Все это говорило о том, что полагаться на региональные структуры в предвыборной борьбе было достаточно рискованно. Очевидно, что это не могло стать фактором национализации голосования за «Единую Россию» — слишком рыхлой была региональная инфраструктура, чтобы выровнять во всех округах и регионах уровень партийной поддержки. Чем тогда можно объяснить повышение национализации голосования за «Единую Россию»?
Наверное, самым простым и очевидным ответом на этот вопрос была бы апелляция к популярности президента как наиболее значимому национальному фактору голосования за партии власти. Действительно, «Единая Россия» в своей предвыборной риторике всячески подчеркивала свой статус президентской партии (хотя формально В.В. Путин не являлся ее членом). Однако структура и мотивы голо-
сования на президентских и парламентских выборах весьма далеки от полного совпадения. Многие избиратели, проголосовавшие за Путина в 2004 г., на парламентских выборах отдавали свои голоса не только за «Единую Россию», но и за «Родину», ЛДПР, СПС. Поэтому влияние данного фактора при объяснении национализации голосования за «Единую Россию» представляется недостаточным.
Думается, что региональный фактор сыграл немаловажную роль в повышении однородности голосования за партию власти, и это подтверждают данные табл. 2.3. Как и в случае с блоком ОВР, поддержка которого была распределена крайне неравномерно (в зависимости от того, являлся ли руководитель региона членом одного из блокообразующих движений), голосование за «Единую Россию» во многом базировалось на губернаторских ресурсах. Однако равномерность распределения голосов была обусловлена более активным по сравнению с 1999 г. участием региональных лидеров в процессе партийного строительства. По всей видимости, реформа федеративного устройства, заставившая губернаторов более внимательно прислушиваться к пожеланиям федеральной власти1, оказалась куда более эффективным инструментом партийного строительства, нежели трудоемкая (и зачастую неблагодарная) работа по созданию региональных отделений. Под давлением Кремля губернаторы были вынуждены использовать свои административные и финансовые ресурсы для обеспечения голосования за партию власти, так как проигрыш «Единой России» в регионе мог стоить губернатору дальнейшей карьеры. Не случайно фамилии многих губернаторов возглавляли региональные списки «Единой России», выступая в качестве локомотивов электоральной мобилизации. При этом, как показывают данные, руководители регионов смогли улучшить свой контроль над ситуацией в округах по сравнению с прошлыми выборами — в 2003 г. было замечено
1 Речь идет об указе Президента РФ от 13 мая 2000 г. № 849 «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в Федеральном округе», изменениях и дополнениях к Закону «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» от 29 июля 2000 г. и Закону «Об общих принципах организации местного самоуправления России» от 07 июля 2000 г., Законе РФ от 5 августа 2000 г. № 111 -ФЗ «О порядке формирования Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации», указе Президента РФ от 1 сентября 2000 г. № 602 «О Государственном Совете Российской Федерации».
гораздо меньше отклонений в голосовании за партии власти на территории одного региона.
* * *
Национализация голосования за партии власти, как ни парадоксально, стала возможной благодаря массовому использованию регионального ресурса, и однородность голосования за «Единую Россию» вполне можно объяснить «однородностью» губернаторского поведения, единодушием региональных лидеров в необходимости поддержки инициатив Кремля на почве партийного строительства. И если ранее центр не имел рычагов давления на регионы в процессе создания и «раскрутки» партий власти, то теперь это стало возможным благодаря изменению характера федеративных отношений. Партийная структура «Единой России» оказалась скрепленной гораздо более крепкими узами, нежели идеология, программа, или надежная организация — а именно законодательно закрепленными инструментами, которые позволяют поддерживать партию власти в боевой готовности.
В свете происходящей трансформации федеративных отношений открытым остается вопрос о том, какое время продержится сложившийся эквилибриум, и каким будет распределение поддержки партий власти на следующих выборах. Думается, что недолго. Отмена выборов губернаторов приведет к снижению эффективности и последующему упадку региональных электоральных машин, которые в настоящий момент играют значительную роль в мобилизации электората «Единой России», что уменьшит важность региональной составляющей в формировании предпочтений избирателей. Возможно, что это будет способствовать дальнейшему повышению географической однородности голосования за партии. Однако станут ли подобные изменения залогом становления сильной национальной системы, пока остается неясным.
Приложение 1
Расчет коэффициента Джини для партии осуществляется по формуле:
Ч = ^ Лг1г +1 - ^ Х г+11 г
где X; и У; получаются следующим образом (см. пример расчета в табл. 1.1):
Таблица 1.1
Расчет коэффициента Джини
Округ (1) Доля голосов за партию в регионе* (2) Доля региона (1/число всех регионов)** (3) Данные столбца 2, деленные на сумму столбца 2 (4) W 1 § s ^ G 5 щ й 6 & s ^ Кумулятивный процент для столбца 4, X; (6) + *) * s
A 0,00 0,25 0,00 0,25 0,00 0,00 0,0313
B 0,10 0,25 0,125 0,50 0,125 0,0938 0,2500
C 0,30 0,25 0,375 0,75 0,50 0,5000 0,7500
D 0,40 0,25 0,50 1,00 1,00 - -
Сум ма 0,80 0,5938 1,0313
* Данные столбца должны быть размещены в порядке возрастания или убывания.
** При расчетах индекса все территориальные единицы считаются условно равными по своим размерам.
Источник: Jones M., Mainwaring S. The nationalization of parties and party systems: An empirical measure and an application to the Americas// Party politics. - London, 2003. -Vol. 9, N 2. - P. 161- 162.
Приложение 2
Таблица 2.1
Показатели национализации партийной системы, _выборы 1999 и 2003 гг._
Эффективное число партий* с** I** р8Ш***
1999 6,74 0,9029 13,78 15,46 0,7313
2003 5,35 0,4218 7,89 8,56 0,7965
* Эффективное число партий рассчитано с учетом голосов «против всех партийных списков».
** Среднее эффективное число партий на региональном уровне рассчитывалось на основании данных электоральной статистики в окружном разрезе.
*** Индекс рассчитывался на основании данных электоральной статистики в окружном разрезе.
Таблица 2.2
Индексы национализации поддержки
политических партий, 1999 г._
№ Партии, движения и блоки % РШ (округа) РШ (регионы) Разница между РШ (регионы) и РШ (округа)
1 2 3 4 5 6
1 Русское Дело 0,17 0,8364 0,8350 -0,0014
2 Российская партия защиты женщин 0,80 0,8255 0,8120 -0,0135
3 Сталинский блок - за СССР 0,61 0,8234 0,8198 -0,0036
4 За гражданское достоинство 0,60 0,8157 0,7929 -0,0228
5 Социал-демократы 0,08 0,8142 0,8153 0,0011
6 Женщины России 2,04 0,8099 0,7974 -0,0125
7 Всероссийская политическая партия народа 0,10 0,7983 0,8376 0,0393
8 Коммунистическая партия Российской Федерации 24,29 0,7919 0,7989 0,0070
Продолжение табл. 2.2
1 2 3 4 5 6
9 Консервативное движение России 0,13 0,7905 0,8142 0,0237
10 Блок Жириновского 5,98 0,7876 0,8052 0,0176
11 Коммунисты, трудящиеся России - за Советский Союз 2,22 0,7816 0,8005 0,0189
12 Межрегиональное движение Единство («Медведь») 23,32 0,7800 0,8285 0,0485
13 Партия мира и единства 0,37 0,7781 0,8329 0,0548
14 Блок генерала А.Николаева, академика С.Федорова 0,56 0,7649 0,7903 0,0254
15 Социалистическая партия России 0,09 0,7520 0,7440 -0,0080
16 ВОПД «Духовное наследие» 0,10 0,7503 0,7830 0,0327
17 Партия пенсионеров 1,95 0,7296 0,7348 0,0052
18 Союз правых сил 8,52 0,7063 0,7517 0,0454
19 ОПД «В поддержку армии» 0,58 0,6997 0,7193 0,0196
20 Объединение «ЯБЛОКО» 5,93 0,6936 0,7319 0,0383
21 Русская социалистическая партия 0,24 0,6349 0,6427 0,0078
22 ВОПД «Наш дом -Россия» 1,19 0,6071 0,5498 -0,0573
23 Конгресс русских общин и Движение Ю.Болдырева 0,61 0,5745 0,6470 0,0725
24 Российский общенародный союз 0,37 0,5492 0,6190 0,0698
25 «Отечество - вся Россия» 13,33 0,5455 0,5898 0,0443
26 Мир. Труд. Май 0,58 0,3770 0,4260 0,0490
Таблица 2.3
Индексы национализации поддержки политических партий, 2003 г.
% Партии, движения и блоки РШ (округа) РШ (регионы) Разница между РШ (регионы) и РШ (округа)
1 Единая Россия 37,57 0,8643 0,8564 -0,0079
2 Объединенная Российская партия «Русь» 0,24 0,8395 0,8324 -0,0071
3 Российская конституционно-демократическая партия 0,19 0,8322 0,8606 0,0284
4 За Русь Святую 0,49 0,8175 0,8099 -0,0076
5 ЛДПР 11,45 0,8158 0,8101 -0,0057
6 Демократическая партия России 0,22 0,8056 0,7936 -0,0120
7 Коммунистическая партия Российской Федерации 12,61 0,8000 0,8006 0,0006
8 Единение 1,17 0,7908 0,7822 -0,0086
9 Партия СЛОН 0,18 0,7769 0,8051 0,0282
10 Народно-республиканская партия России 0,13 0,7756 0,7913 0,0157
11 Партия Мира и Единства 0,25 0,7631 0,7805 0,0174
12 Народная партия Российской Федерации 1,18 0,7566 0,7295 -0,0271
13 Российская партия пенсионеров и Партия социальной справедливости 3,09 0,7502 0,7690 0,0188
14 Новый курс - Автомобильная Россия 0,84 0,7474 0,7838 0,0364
15 Партия Возрождения России -Российская партия жизни 1,88 0,7455 0,7792 0,0337
16 «Родина» (народно-патриотический союз) 9,02 0,7370 0,7613 0,0243
17 Российская экологическая партия «Зеленые» 0,42 0,7348 0,7792 0,0444
18 Российская демократическая партия «ЯБЛОКО» 4,30 0,6792 0,7502 0,0710
19 Развитие предпринимательства 0,35 0,6658 0,7654 0,0996
20 Союз правых сил 3,97 0,6432 0,7121 0,0689
21 Аграрная партия России 3,64 0,6264 0,6267 0,0003
22 Великая Россия - Евразийский Союз 0,28 0,5250 0,3849 -0,1401
23 Истинные патриоты России 0,25 0,4982 0,5244 0,0262
