CC BY
355
А. О. ЛОПУХА ФАНТАСТИЧЕСКИЙ МИР АЛЕКСАНДРА ГРИНА
Категория «художественный мир» («авторский мир», «поэтическая реальность», «внутренний мир», «эстетический объект» и некоторые другие синонимические категории) получила широкое распространение в советском литературоведении после статьи Д. С. Лихачева «Внутренний мир художественного произведения»1.
Под категорией «художественный мир» понимается как отдельное произведение, так
" 2 и творческий мир писателя в целом .
Авторский художественный мир большого писателя узнаваем по разным индивидуальным признакам. Таких характерных признаков достаточно много у А. С. Грина.
Известна особая роль фантазии в создании этого авторского мира. Уже в 1934 году К. Л. Зелинский назвал страну, созданную воображением А. Грина, «Гринландией» по аналогии с «Швамбранией» Л. А. Кассиля3. Отметим одно замечание К. Л. Зелинского об отличии двух этих стран воображения: «...если Кассиль затем, став писателем, изобразил свои детские мечтания, чтобы подвергнуть сомнению их источник, то Грин — чтобы жить и бороться за Швамбранию, или нет, лучше сказать, за свою «Гринландию»4. Это замечание указывает прежде всего на эстетическую задачу творчества романтика, создавшего свою страну, чтобы воплотить свои представления об идеале. В гриноведении на эту нормативную функцию художественного мышления А. Грина, определившую пересоздание, преображение действительности в художественный мир «Гринландии», обратил внимание В. Ковский5.
1 Лихачев Д. С. Внутренний мир художественного произведения // Вопр. лит. — 1968. — № 8. — С. 74—87.
2 О категории «художественный мир» см.: Федоров Ф. П. Романтический художественный мир: пространство и время. — Рига: Зинатне, 1988. — С. 3—11.
3 Зелинский К. Л. Грин // Зелинский К. Л. В изменяющемся мире. — М.: Сов. писатель, 1969. — С. 183—201.
4 Там же. — С. 185.
5 Ковский В. Е. Романтический мир Александра Грина. — М.: Наука, 1969. — С. 180, 225. 112
Романтический художественный мир А. Грина можно назвать фантастическим в том смысле, что создан он творческой фантазией автора6. Необычайная сила воображения романтика проявилась прежде всего в образах героев, которые могут ходить по воде, летать без помощи технических приспособлений, могут силой любви оживить умершего возлюбленного. Их имена оригинальны настолько, что не вписываются ни в одну антропонимическую систему известных языков7. Это же можно сказать и о географических названиях на карте «Гринландии»8.
В этом мире возможно невозможное, логика чудесного, действующая в фантастическом мире А. Грина, во многом близка логике чуда в мифе9. Миф часто «как бы играет произвольно категориями — временем, пространством, количеством, качеством, причинностью»10. Подобная игра этими категориями характерна и для гриновского мира, хотя отличием его является тесное переплетение фантастики с действительностью11. Приметы реальной действительности служат созданию иллюзии достоверности, художественной убедительности воплощаемого идеала.
Не только логика чудесного сближает «Гринландию» с мифом. В фантастическом мире Грина можно обнаружить принципы его создания, типологически восходящие к миру мифологии12. Миф отличает «абсолютность качеств и функций его существ и предметов, будь то боги, чудовища или волшебные (чудесные) предметы»13. В произведениях писателя можно найти достаточно много таких образов, обладающих
абсолютными качествами и функциями. Среди них Летающий человек и Бегущая по волнам, Крысолов и Фанданго, Серый автомобиль и Сердце пустыни. Стремлением к абсолютному отличаются и характерные гриновские символы: «Прекрасная Неизвестность» в «Алых парусах», «Блистающий мир» человеческого духа в одноименном романе, «Несбывшееся» в «Бегущей по волнам». Это символы стремления человеческого духа, абсолютной
6 О различном значении категорий «фантазия» и «фантастика» см.: Захаров В. Н. Фантастика и условность // Жанр и композиция литературного произведения.—Петрозаводск, 1986. — С. 47—54; Неёлов Е. М. Фантастическое как эстетико-художественный феномен // Эстетические категории: формирование и функционирование. — Петрозаводск, 1985. — С. 98—108.
7 Зинин С. И. Антропонимический мир Гринландии (имена собственные в произведениях А. Грина) // Восточно-славянская ономастика: Исследования и материалы. — М.: Наука, 1979. — С. 317—329.
8 Плутарх. Сравнительные жизнеописания: В 3-х т. — М.: Наука, 1964. — Т. 3. —С. 231.
9 Голосовкер Я. Э. Логика мифа. — М.: Наука, 1987. — 218 с.
10 Там же. — С. 23.
11 Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. — М.: Искусство, 1967. — С. 191.
12 Медведева Н. Г. Мифологическая образность в романе А. С. Грина «Блистающий мир» // Филологические науки. — 1984. — № 2. — С. 24—30.
13 Голосовкер Я. Э. Логика мифа. — С. 30.
113
красоты, совершенства. Волшебные предметы тоже обладают этой абсолютностью. В новелле «Фанданго» — это и картина, которая дает возможность герою войти «за раму» и обратно, и волшебный конус, помогающий герою перемещаться в пространстве. В новелле «Гатт, Витт и Редотт» — это три пшеничных зерна, дающих необыкновенную силу героям. Но, пожалуй, функции таких волшебных предметов в мире Грина выполняют человеческие чувства, нравственные качества настоящих гриновских героев. Это прежде всего любовь женщины, возвращающая к жизни умершего («Пьер и Суринэ»), одержимость в достижении цели («Вокруг света»), душевная доброта и человеческая порядочность («Корабли в Лиссе»), вера и надежда на счастье («Алые паруса») и множество других. Идеал человека связан у А. Грина прежде всего с абсолютизацией нравственных принципов добра, справедливости, чести. Стремлением облечь в живую плоть свой идеал определяется использование мифологической фантастики, проявившейся не только в ярких образах-символах, но и в создании самой страны «Гринландии», являющейся своеобразным мифом. В художественном пространстве «Гринландии», имеющем свои географические и топографические координаты, сказочно-мифологические образы, символические по своему значению, как бы раздвигают пространство и время и делают его беспредельным пространством человеческого духа.
114
