CC BY
7колебаний называет день, когда оба поэта шли по дороге из Петербурга в Царское Село? По какому признаку он запомнил точную дату?
Поездка с Вяземским в Москву вовсе не столь значительное событие в биографии Пушкина. В последнее лето перед женитьбой поэт несколько раз преодолевает дорогу между Москвой и Петербургом, столь знакомую ему по «годам странствий». Вряд ли его поездки из одной столицы в другую, связанные со свадебными хлопотами, оставили в его сознании такое глубокое, подневное и почасное впечатление.
Не пользовался ли Пушкин страницами своего дневника, который некоторые исследователи склонны называть среди рукописей, до нас не дошедших? Не думаем. Само первоначальное существование этого дневника сомнительно.3
Для точной даты —10 августа 1830 г.— можно предположить другое, гораздо более простое объяснение.
Дельвиг, как известно, родился 6 августа 1798 г. и при крещении назван был Антоном. Мученик Антоний внесен в православные святцы (месяцесловы) под 9 августа. Значит, 9 августа — день именин Дельвига.4
Число, в которое близкий друг празднует день своего ангела, должно быть Пушкину хорошо известно. Оно ведь отмечалось вместе на протяжении всех лицейских лет. Можно не сомневаться, что именины Антона Дельвига праздновались 9 августа 1830 г., и Пушкин, оказавшийся в Петербурге, был зван. Косвенный намек на общение друзей в тот день есть и в самом пушкинском тексте: чтобы провожать Пушкина поутру, Дельвиг должен был с ним условиться заранее, скорее всего накануне. Отзвук вчерашнего праздника, по-видимому, есть и в замечании Пушкина о том, что у Дельвига «кружилась и болела голова».
Не получаем ли мы нечто вроде автокомментария Пушкина к строчке из шестой главы «Евгения Онегина» — «Как пьяный Дельвиг на пиру» (VI, 125)?
Таким образом, Пушкин выставляет точную дату 10 августа 1830 г. не потому, что для него так памятна давняя поездка из новой столицы в старую. Просто он помнит: это было на следующий день после именин Дельвига.
Они праздновались тогда в последний раз.
В. С. Листов
ФАМИЛИИ В РОМАНЕ «ДУБРОВСКИЙ»
Замысел романа о дворянине-разбойнике возник под впечатлением истории белорусского- помещика Островского, о котором Пушкину рассказал Нащокин.
Сначала герой романа носил фамилию действительно существовавшего лица — Островский. Потом Пушкин стал менять фамилию своего героя, называя его то Зубровским, то Нарумовым и наконец Дубровским.
В варианте начала романа не было фамилии Троекуров, этот персонаж назывался Нарумовьш, но и тут вымышленная фамилия была отвергнута, как и при поисках фамилии для главного героя романа.
3 См.: Фейнберг Илья. Читая тетради Пушкина. М., 1981, с. 334—335.
4 См., например, месяцеслов в кн.: Сокращенный молитвослов. Киев, 1869, с. 301. В известном письме О. М. Сомова к Е. А. Баратынскому от 15 января 1831 г. именины Дельвига ошибочно отнесены к 17 января, дню преподобного Антония Великого. См.: Ш л я п к и н И. А. Из неизданных бумаг А. С. Пушкина. СПб., 1903, с. 134-135.
Получив от Нащокина писарскую копию дела Козловского уездного суда от октября 1832 г. «О неправильном владении порутчиком Иваном Яковлевым сыном Муратовым имением* принадлежащим гвардии подполковнику Семену Петрову сыну Крюкову, состоящим Тамбовской губернии Козловской округи сельце Новоспасском», Пушкин, чтобы ввести в текст своего романа это дело, сразу же на копии и стал менять фамилии: Муратов — на Дубровский, Крюков — на Троекуров. Спорная же деревенька была названа Кистеневкой, как называлась деревенька (Кистенево), принадлежавшая Пушкину. И как название для деревеньки, так и фамилии для главных героев поэт не придумывал, а заменял фамилии реальных, конкретных лиц другими, но также принадлежавшими действительно существовавшим людям, упоминавшимся в истории России.
В рукописи романа сначала было: «Славный 1762 год 1 разлучил их надолго. Троекуров, родственник княжны Дашковой, пошел в гору . . .», но эту фразу Пушкин заменил коротким и неопределенным сообщением: «Обстоятельства разлучили их надолго». Троекуров стал «старинным русским барином», каким его сделали «богатство, знатный род и связи», а не покровительство фаворитки Екатерины II. Этот знатный барин получил фамилию старинного боярского рода.
Имя боярина Троекурова упоминается в документе, напечатанном в «Древней Российской Вивлиофике» (СПб., 1788, т. XI, с. 1951). Это издание было хорошо известно Пушкину. Боярин Троекуров упоминается также несколько раз И. И. Голиковым в «Деяниях Петра Великого», как сторонник этого царя во время стрелецкого бунта.2 Троекурову было поручено заключить в монастырь царевну Софью. В «Родословной книге князей и дворян российских и выезжих. . .» (М., 1787, ч. 1—2, с. 41) сказано, что Троекуровы происходят от выходца из Литвы, «из Прусы».
Заметим кстати, что в этой же родословной книге можно узнать о роде князей Верейских. Таким образом, и эта фамилия не вымышленная.
Любопытно отметить при этом, что родословная книга указывает на прекращение рода как Троекуровых, так и Верейских. Очевидно поэтому Пушкин так свободно и употреблял их фамилии.
Замена фамилии Островский на Дубровский связывается с псковским преданием о бунте крестьян помещика Дубровского в 1737 г. Этот помещик не только сочувствовал своим крестьянам, но и давал им советы, как вести себя с солдатами, посланными для их усмирения.3
Не имея никаких оснований оспоривать это предположение, напомним все же и о том, что у Голикова можно найти упоминание не только о Троекурове — стороннике Петра I, но и о Федоре Дубровском, стороннике Алексея Петровича, осужденном по делу царевича и обезглавленном.4
Имена Троекурова и Дубровского находим мы в конспекте книги Голикова, который Пушкин составлял в 1835 г. «Дубровский» был написан раньше, в 1832—
1 Год дворцового переворота и возведения на престол Екатерины II.
2 Голиков И. И. Деяния Петра Великого. . . М., 1788, ч. I, с. 217, 219— 221, 228.
3 Шляпкин И. А. «Дубровский» А. С. Пушкина. — В кн.: Пушкин и его современники. СПб., 1913, вып. XVI.
4 Голиков И. И. Деяния Петра Великого, ч. VI, с. 3, 244.
1833 гг..Но с «Деяниями Петра Великого» Пушкин был знаком задолго до работы над романом о дворянине-разбойнике.5 И книгу Голикова, и «Родословную книгу...» Пушкин мог просматривать незадолго до работы над «Дубровским», в связи со своими историческими замыслами.
В 1830 г. поэт много думал об исторической роли дворянства, о судьбе потомков старинных боярских родов, теснимых так называемой «новой знатью», которая возникла после установления Петром I «Табели о рангах». В том же 1830 г. написано стихотворение «Моя родословная», где упоминается о предке Пушкина, казненном вместе с Цыклером и Соковниным:
С Петром мой пращур не поладил И был за то повешен им.
(III, 262)
Об этой казни подробно рассказано у Голикова.
Воспоминания о прочитанном и псковское предание могли подсказать Пушкину фамилии и для грубого, невежественного, но всесильного помещика-самодура, и для помещика — разбойника и бунтовщика.
М. Б. Рабинович
ОБ ОДНОМ ИЗ ИСТОЧНИКОВ СТИХОТВОРЕНИЯ «Я ВОЗМУЖАЛ СРЕДИ ПЕЧАЛЬНЫХ БУРЬ...»
К 1834 г. относится незавершенный отрывок:
Я возмужал [среди] печальных бурь, И дней моих поток, так долго мутный, [Теперь утих] [дремотою минутной] И отразил небесную лазурь.
[Надолго ли? . . а кажется, прошли Дни мрачных бурь, дни горьких искушений]
(III, 329)
В нем ощутимо влияние элегии Ламартина «Le vallon» («Долина»):
La source de mes jours comme e.ux c'est écoulée, Elle a passé sans bruit, sans nom et sans retour; Mais leur onde est limride, et mon âme troibleé N'aura pas réfléchi les clartés d'un beaux jour.1
(«Исток моих дней вытек, как эти воды: || Бесшумно, безымянно и безвозвратно; || Но их волна светла, а моя пасмурная душа || Не отразит ясности погожего дня»).
В этой элегии Ламартин описывает места своего детства, где он отдыхает душой, как странник на пороге храма: «Я слишком много видел, чувствовал, любил; || Я живым ищу покоя Леты. || Милые места, станьте для меня брегами забвения. || Забвение теперь — единственная моя отрада».
5 Подробнее об этом см.: Фейнберг Илья. Незавершенные работы Пушкина. 4-е изд. М., 1964, с. 117 — 118.
1 Lamartine A., de. Méditation poétiques. SPb., 1821, p. 26.
