CC BY
196
УДК 327
ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННЫХ КИТАЙСКИХ ПОДХОДОВ В ТЕОРИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
DEVELOPMENT FACTORS OF CONTEMPORARY CHINESE APPROACHES IN THE INTERNATIONAL RELATIONS THEORY
Ж fv w
«
А.И. Козинец, Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток andryas@mail. ru
A. Kozinets, Far Eastern Federal University, Vladivostok
Рассматриваются факторы, способствующие развитию китайских подходов и концепций в теории международных отношений (ТМО). Отдельно отмечаются философско-мировоззренческие основы развития концепций в рамках ТМО в Китае. Используются интерналистские и экстерналистские методы описания развития научного знания.
Среди философских концепций, упоминаемых китайскими теоретиками, выделяется концепция «Поднебесной», «универсальной гармонии» и конфуцианского социального порядка. Данные концепции предполагают наличие иерархии в международных отношениях, а не «джунглей» гоббсианской анархии, идея о которой лежит в основе большинства представлений в рамках реалисткой парадигмы ТМО или других видов международной анархии. Отличие на философско-мировоззренческом уровне является основой и для расхождения в рамках ТМО.
Автором анализируется текущее состояние дискуссии внутри китайского сообщества ученых-международников по вопросу путей развития китайской ТМО. Выделяются два основных подхода: один подчеркивает культурные и исторические особенности Китая, отстаивая идею создания концептуально независимых подходов в ТМО, второй исходит из понимания того, что любая научная теория по сути универсальна и речь идет только о некоторой специфике китайских методов и китайском вкладе в обогащение ТМО в целом.
Значительное внимание уделяется анализу влияния экономических, идеологических и геополитических факторов на выработку новых теорий. Серьезный рост объемов финансирования исследовательских проектов и существенное снижение идеологического контроля над учеными, по сравнению с эпохой Мао Цзэ-дуна, оказывают положительный стимулирующий эффект на развитие новых теоретических наработок в области изучения МО в Китае. Подъем и новый геополитический статус Китайской Народной Республики требует экспертной оценки по вопросам внешней политики, а также наличия концепций миропорядка и мироустройства, которые Пекин мог бы транслировать международному сообществу.
В заключение автор приходит к выводу о том, что все три указанные группы факторов следует рассматривать в совокупности для проведения действительно всестороннего анализа развития новых концепций международных отношений в современном Китае
Ключевые слова: теория международных отношений (ТМО), китайские подходы в ТМО
This article seeks to explore key development factors in the Chinese international relations (IR) theory and asses of their influence on the current state of affairs in the field. The importance of major ideas of the Chinese classical philosophy such as the concepts of «All Under Heaven», «Universal Harmony» and the Confucian view of the social order is taken into consideration. The approaches of Internalism and Externalism methods are used to portray the scientific knowledge development process.
The classical Chinese worldview didn't contain ideas of equality. On the opposite, the idea of hierarchy in the internal affairs as well as in the sphere of international affairs was underlined. For the IR theory sphere it gives us a possibility to imagine concepts of IR where the cornerstone element is not international anarchy (which is one of the key ideas for Western IR theory) but the international hierarchy. In the conventional Chinese view such
a kind of hierarchy was imagined to be not the world of domination or suppression, but rather the state of affairs compared to the one in the Confucian family — hierarchical, nonetheless modest.
The importance of internal processes such as academic debates has been highlighted. Nowadays, there at least two major approaches in the field. The first one, leading by Qin Yaqing, emphasizes the cultural difference between the Western and Chinese worldview, culture and scientific methods and insisting on the creation of indigenous Chinese school in the IR theory. The second one, leading by Yan Xuetong, underlines the universality of scientific knowledge and suggests that Chinese concepts can only enrich the existing approaches and schools in the IR theory but not to create the new ones.
External influences — academic freedom, huge investments into science and new geopolitical position of China are also taken into consideration as important factors for Chinese IR theory development
Key words: International Relations theory (IR theory), Chinese IR theory
Науку о международных отношениях
(МО) в целом и теорию международный отношений в частности (ТМО) довольно часто критикуют за то, что она представляет собой фактически «американское обществоведение» [25; 39]. Известный теоретик в области МО Хедли Булл задавался вопросом: «На первый взгляд, теория международных отношений в двадцатом веке была всеподавляюще западной, преимущественно англо-американской.... И если теории, которые у нас имеются, почти исключительно западные по своему происхождению и кругозору, могут ли они предоставить адекватное понимание мировой политической системы, которая преимущественно незападная?» [10. С. 208—209]. Современные исследования, посвященные вопросу развития МО как научной дисциплины в разных странах, показывают, что в целом данный тезис остается актуальным, и лишь некоторые страны (в первую очередь, Китай) смогли продвинуться в развитии своих национальные школ МО [41. С. 336].
Знаменитый тезис представителя критической теории МО Р. Кокса, утверждавшего, что любая теория создается кем-то с какой-то целью и конструирует гегемонию определенных сил [21], изначально адресовалась классическим парадигмам в ТМО, например, реализму. Тем не менее, можно считать, что данный тезис подходит и в качестве общей базы для критики доминирования западных подходов и методов в науке о МО. Все чаще звучат мнения о том, что западные концепции, базирующиеся преимущественно на западной истории и западной научной рациональности, не в
состоянии объяснить и прогнозировать развитие международных отношений в других регионах мира. Появляются публикации, анализирующие западное доминирование в современной ТМО [43] и положения дел в научных сообществах незападных стран [8]. Встречаются также мнения, согласно которым весь спектр концепций и парадигм современной ТМО — это всего лишь «ТМО с англо-американскими характеристиками» [42. С. 202].
Общее развитие науки о МО, в частности постпозитивистский поворот и появление постпозитивистких парадигм (критическая школа, конструктивизм, феминизм и т.д.), критически оценивающих основные положения и методы классических парадигм ТМО (в том числе и развивая тезис о том, что любая теория создается кем-то и с определенной целью) также дает возможность предположить, что свои специфичные научные школы, в частности в Китае, могут иметь место. Подобно тому, как представители феминизма заявляют, что основные теории МО создаются мужчинами и отражают их восприятие реальности, можно говорить, что основные парадигмы в ТМО создаются представителями научного сообщества Западных стран, отражают Западное мировосприятие и могут служить цели обеспечения доминирования Запада в международных отношениях.
Сочетание двух пар критериев идеализм + холизм, в трактовке А. Вендта, характерное для постпозитивисткого подхода [44], является характерным и для многих китайских классических философских и мировоззренческих концептов («Поднебес-
ная», «универсальная гармония» и конфуцианский порядок).
Рассуждая о самой возможности существования или появления китайской ТМО, мы исходим из следующих допущений:
1) концептуально иные философ-ско-мировоззренческие основания развития научных теорий. Западная научная рациональность и наука в целом уходят своими корнями в философские идеи эпохи Просвещения и еще глубже — в философские идеи античности. На территории Древнего Китая существовали свои независимые философские центры, породившие иное мировоззрение;
2) иная история Запада и Востока. До столкновения с колониальными державами Запада МО в Восточной Азии протекали в иерархической среде [27], а не в анархической, как в Вестфальской Европе. Такие идеи и понятия, как «суверенитет», «национализм» или «национальное государство», привнесены извне. Международная иерархия изначально предполагала наличие одного гегемона — Китая, однако никакой политики «балансирования», характерной для международных отношений на Западе, в Восточной Азии не наблюдалось;
3) иная культура. Так как культура оказывает существенное влияние на характер процессов мышления человека [16; 22; 48], отличия китайской и западных культур ведут и к существенным отличиям в интеллектуальной сфере, в том числе в разработке нового теоретического знания. Китайский язык с его иероглифической системой письма, оказывающий значительное влияние на мышление его носителей [7], также можно рассматривать в качестве специфического фактора, влияющего на особенности развития теорий в Китае. Наконец, само понимание того, что культурные идеи и ценности проникают сквозь все сферы жизни человеческого сообщества, объединяемое термином культурная парадигма [2; 6], является аргументом в пользу идеи о том, что созданные на Западе теории нельзя считать в полной мере универсальными;
4) иная структура и организация общества. Изначально отличные от запад-
ного взаимоотношения ученого и властей, особый статус интеллектуалов в обществе [4. С. 216—221], наличие государственного «заказа» на проведение исследований оказывают серьезное влияние на развитие науки. Китайскую специфику в этой сфере также необходимо учитывать.
Мы исходим из понимания того, что наука — это не только совокупность теорий, концепций, идей, но и сложный социальный институт со своей внутренней и внешней средой. Наука не создается в вакууме — она испыиывает на себе влияние целого ряда условий (объемы финансирования, подготовка кадров, наличие или отсутствие цензуры, «запретных тем» и т.д.). Изучение этих условий является важным для понимания причин и факторов, способствующих появлению и развитию китайских подходов в ТМО.
Для детального рассмотрения факторов развития науки о МО в Китае уделим внимание классическим философским идеям, использующимся китайскими теоретиками МО (в первую очередь, это философия конфуцианства, в частности идея «Поднебесной» (кит. ^^Шпхт), «универсальной гармонии» (кит. ^|dat6ng) и конфуцианского понимания социального порядка). Мы также воспользуемся основными методологическими направлениями в историографии и философии науки — ин-тернализмом и экстернализмом.
Интернализм подчеркивает в качестве основной движущей силы развития науки внутренние факторы (эволюцию интеллектуальных традиций и исследовательских программ), в то время как экстернализм в качестве определяющих факторов выделяет внешние — социальные и исторические условия, экономическое положение и политические взаимодействия, социальные потребности и культурные ресурсы общества и т.д. Среди ведущих представителей ин-тернализма можно выделить французского философа А. Койре [5], американского социолога и философа науки Рэндалла Коллинза [19], среди ведущих представителей экстернализма — британского социолога науки Дж. Бернала [3].
Философские идеи как источник развития ТМО в Китае
Классические философские идеи о «Поднебесной» и «универсальной гармонии» часто упоминаются в работах, связанных с китайскими подходами в ТМО, причем как китайскими авторами [34; 51], так и исследователями из других стран [11; 1].
Концепт «Поднебесная» (кит. ^^ tianxia, другой вариант перевода: «пространство под небом») является узловым элементом конфуцианской философии и идеологии, объясняющим важнейшие принципы мироустройства. Данный термин имеет как географическое (подразумевая весь материальный мир как таковой), так и моральное, и этическое значения.
Согласно этой идее, управляющим всей Поднебесной (т.е. всем миром) был китайский Император, который являлся не просто верховным руководителем Китая, а «Сыном Неба», выступавшим в качестве посредника между миром людей и миром богов и духов [4. С. 124]. Идея «пространства под небом» подразумевала наличие иерархии, не предполагала идей равенства, характерных философии европейского Возрождения.
Цинь Яцин (Qin Yaqing), ректор Китайского университета международных отношений (China Foreign Affairs University), один из самых известных специалистов в области ТМО в КНР, считает, что у философии «пространства под небом» имеется несколько идей, важных для развития китайской ТМО.
Во-первых, это холистический подход. «Пространство под небом» как концепт представляет собой нечто цельное и целостное, идея субъективного «Я» отсутствовала, как и дихотомия «Я — Другой». В китайском мировосприятии, нечто, находившееся на большом удалении в пространстве или времени, воспринималось лишь как продолжение целого. Такой холистический взгляд на мир, по мнению Цинь Яцина, существенно отличается от западного дуалистического мировоззрения [34. С. 330].
Во-вторых, это идея универсальной гармонии (^|dat6ng). В дуалистической философии гармония представляется маловероятной. Однако в холистическом мировосприятии гармония не только возможна, но и неизбежна, так как даже представляющиеся максимально антагонистичными элементы дополняют друг-друга [34. С. 330]. Такой подход во многом перекликается с китайской философией инь-ян [1. С. 56].
В-третьих, это идея порядка. Для конфуцианской философии порядок — важнейший общественный принцип. Иерархия в «пространстве под небом», как уже отмечалось ранее, подразумевала неравенство как стандартное и правильное положение вещей. Неравенство как фактор обеспечения порядка ценится выше, чем формальное равенство в «гоббсианских джунглях», где действует принцип «человек человеку — волк». При этом неравенство не подразумевало гегемонию и эксплуатацию, скорее, это были неравные, но доброжелательные отношения отца и сына в рамках конфуцианской семьи [34. С. 331]. Находящийся выше в иерархии получал не только возможность командовать и получать что-то от нижестоящих, но и имел по отношению к ним свои обязанности. Порядок и иерархия подразумевают наличие сообщества, а не анархии, что характерно для философских основ западных теорий, будь то идеи о конфликтной анархии Т. Гоббса, конкурентной анархии Дж. Локка или кооперативной анархии И. Канта [44. С. 246-313].
Философские идеи о «Поднебесной», «универсальной гармонии» и конфуцианском порядке и иерархии существенно отличаются от философских идей, легших в основу западных парадигм ТМО. Соответственно, концепции ТМО, опирающиеся на китайскую философию, будут существенно расходиться с доминирующими сегодня теориями международных отношений.
Интерналисткий подход
Р. Коллинз развивает микросоциологическую теорию интеллектуальных инноваций и считает, что главным стимулирующим фактором для появления новых теорий является научное окружение (academic scene и attention space). Главный стимул — наличие дискуссии в локальном научном сообществе, что стимулирует появление новых идей. Сами дискуссии, научные конференции (называемые им «ритуалы взаимодействия» — interaction rituals) и успешное участие в них являются важным элементом, необходимым ученому для получения известности и признания со стороны своих коллег. Борьба за это признание идет, так как условное количество мест «ведущих теоретиков» всегда меньше, чем количество желающих, что вызывает серьезную конкуренцию. Наилучший способ привлечения к себе внимания в таком случае — подчеркивание своих отличий и «переход в оппозицию» к другим [19. С. 38].
Р. Коллинз считает соперничество и активную дискуссию внутри академического сообщества главным драйвером генерирования новых теорий, с чем можно соглашаться или нет, однако существуют работы, которые подтверждают разделение сообщества международников-теоретиков в Китае на несколько групп, конкурирующих друг с другом и активно продвигающих свои концепции и воззрения по поводу развития китайской школы ТМО [28].
В Китае существует ряд признанных ученых-международников, вокруг которых образуются своеобразные «группы поддержки». Наиболее известными среди них (как на национальном, так и международном уровнях) являются профессор и ректор Китайского университета международных отношений Цинь Яцин и декан факультета современных международных отношений университета Цинхуа Янь Сюэ-тун (Yan Xuetong).
Цинь Яцин является известным сторонником развития китайской школы МО, активно публикующимся по этой теме в международных изданиях [34; 35; 36]. В противовес ему, Янь Сюэтун от-
носит себя к представителям реализма в МО (хоть и c китайской спецификой) и подчеркивает универсалистский подход в науке [47. С. 252-261].
Среди китайских ученых-международников центральное место занимает дискуссия о путях развития китайской школы МО и китайских концепций в области ТМО [14. С. 24]. Дебаты о развитии китайских подходов в исследованиях МО не являются чем-то новым — с 80-х гг. прошлого века в научном сообществе отмечается первая волна дискуссий на эту тему. Она развернулась между первым поколением китайских специалистов в области МО, которые выступали в качестве активных сторонников социалистической теории «с китайской спецификой», и вторым поколением — молодых экспертов, большинство из которых прошли стажировки и обучение в США, и, соответственно, разделявших западные подходы в области теории и методологии изучения МО. Одним из наиболее ярких представителей первого поколения экспертов в международной сфере является Лян Шоуде (Liang Shoude), предлагавший свой вариант создания ТМО с «китайской спецификой», основывающейся на некоторых идеях Мао Цзэдуна, в частности концепции «трех миров» [29].
Второе поколение специалистов в области МО привнесло новый взгляд и иные подходы к изучению МО и преподаванию соответствующих дисциплин в университетах. Упомянутые нами ранее Цинь Яцин и Янь Сюэтун относятся именно ко второму поколению ученых (Цинь получил степень PhD в Университете Миссури, Янь — в Беркли), имеющих некоторую приверженность к парадигмам конструктивизма и неореализма соответственно (если использовать применительно к ним западную терминологию). При этом в полном согласии с теорией Р. Коллинза, наиболее эффективным способом заявить о себе для них стала не работа в том же русле, что и их американских коллег, а именно критика доминирующих западных подходов в сфере ТМО. Это позволило им привлечь к себе внимание международного
научного сообщества. Статьи данных экспертов по поводу различных китайских подходов в области ТМО имеют наибольший уровень цитирования среди их публикаций. Это соответствует идеям Р. Коллинза о том, что привлечь к себе внимание и добиться признания со стороны научного сообщества стратегически правильнее и легче, пытаясь отделиться от существующего мейнстрима и уйти в оппозицию [20. С. 160].
Отмечая наличие конкуренции и дебатов внутри китайского экспертного сообщества, профессор Цинь Яцин подчеркивает: «В Китае сейчас существует две основные школы. Одна предполагает, что все теории в области международных отношений носят универсальный характер. Другая исходит из понимания, что все теории ограничены географией, культурой, цивилизацией и т.п...»
[28. С. 26]. Ученый также допускает несколько критических высказываний насчет Янь Сюэтуна и его сторонников: «Использование западных теоретических схем для объяснения китайских теорий — это подход Янь Сюэтуна. Он относит Лао-цзы к реализму, Мен-цзы — к либеральной школе и, в соответствии с этой логикой, Конфуция — к конструктивизму. Вся аналитическая схема западная, в нее просто погружаются китайские мыслители и китайские идеи. ... Однако мой подход отличается, я стараюсь использовать китайские идеи в качестве ядра (nucleus) теории.» [28. С. 27]. Таким образом, можно констатировать, что на данный момент развитие ТМО в КНР сопряжено с процессом оживленной дискуссии и дебатов в академическом сообществе [36].
Экстерналисткий подход
Внешние факторы оказывают существенное влияние на развитие любой научной дисциплины. Среди них рассмотрим следующие: общее геополитическое положение страны, политическая ситуация (контроль со стороны государства за деятельностью ученых), экономические возможности и материальная база научных организаций, политика университетов и научно-исследовательских центров, а также возможности для построения карьеры учеными.
Сфера науки о международных отношениях, возможно, больше других реагирует на подобные факторы. Например, первые «мозговые центры» (независимые научно-исследовательские центры в области внешней политики, экономики и т.д.) созданы в США вскоре после Первой мировой войны, причиной чему мог служить новый статус США как великой державы с широкими внешнеполитическими интересами (а для проведения многовекторной внешней политики необходима соответствующая экспертная оценка). С другой стороны, в США имелись филантропы, готовые вкладывать значительные средства в развитие подобных организаций, а демократическая политическая система не
ставила никаких препонов для развития такого рода структур. В данном случае геополитическое положение страны, наличие финансовых (экономических) ресурсов и благоприятную политическую обстановку можно рассматривать в качестве группы факторов развития науки о МО в США.
Эти факторы актуальны и для Китая, занимающего одно из лидирующих мест на современной международной арене. Возвышение Китая, его включение во все большее количество международных процессов естественным образом стимулирует развитие исследований в области МО и мировой политики в стране [23. С. 597]. Руководство КНР нуждается не только в экспертном внешнеполитическом консультировании, но и в новых идеологических концепциях, которые Пекин мог бы транслировать международному сообществу [13. С. 569-570]. В качестве примера можно привести идеи о «мирном возвышении» и «мирном развитии» [17] Китая, построении «гармоничного мира» [40], сформулированные во времена правления 4-го поколения руководителей КНР во главе с Ху Цзиньтао. Нынешнее руководство страны во главе с Си Цзиньпинем также активно продвигает концептуальные идеи о построении «Великого пояса Шел-
кового Пути XXI века» [33], «китайской мечте» [45], а также предложение, высказанное в рамках недели лидеров АТЭС-2014 о том, что развитие китайской экономики и реализация «китайской мечты» позволит реализовать общую «Азиатско-тихоокеанскую мечту» [18].
Исследователи отмечают, что первая волна попыток развития «ТМО с китайской спецификой» неразрывно связана с призывом Дэн Сяопина к построению «социализма с китайской спецификой» [29]. Таким образом, политические программы и лозунги расцениваются как стимулирующий фактор для научныгх изысканий. Однако существует и противоположное мнение, подчеркивающее, что изыскания экспертов стимулируют формирование внешнеполитических концептов, в том числе идею построения «гармоничного мира» [12].
Другим важным фактором являются политические изменения, произошедшие в КНР с приходом к власти Дэн Сяопина, и провозглашения курса реформ и открытости. Китайская система по-прежнему не является демократической, КПК сохраняет свое монопольное положение в политике, а исследователи, критикующие государственную политику, сталкиваются со значительными сложностями [9]. Однако современная ситуация значительно более благоприятная, чем в эпоху Мао.
С 1949 по 1976 гг. вся научная жизнь в стране фактически находилась под диктатом одной единственной разрешенной идеологии — марксистской. Научные дебаты, сравнения разных теорий и концепций (что наблюдалось на Западе) в Китае эпохи Мао Цзэдуна были недопустимы. Стремление власти контролировать все проявлялось и в системе организации научной деятельности: подобно СССР, исследовательская деятельность в Китае концентрировалась в основном в специальных академиях, университеты же занимались только образовательной деятельностью [38. С. 763]. Такая система позволяла поставить развитие науки фактически под прямой государственный контроль [37. С. 578]. Во времена «культурной революции» научное сообщество оказалось
в числе наиболее пострадавших, большинство научно-исследовательских центров и университетов быши закрыты.
Ситуация начала кардинально меняться после 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва, состоявшегося в декабре 1978 г. Пленум утвердил идеологическую линию на раскрепощение, проведение реформ, подчеркивал необходимость учиться у Запада, в том числе и в научной сфере [24. С. 254]. С начала 1980-х гг. китайские студенты и ученые получили возможность выезжать в США, американских ученыгх стали приглашать в Китай. Это способствовало активному проникновению передовых западных идей и концепций в китайском академическом сообществе [50. С. 99-102]. В 1980-е гг. также произошло ослабление государственного надзора и идеологического контроля над ведущими университетами страны. С этого же времени отмечается и концентрация теоретических и академических исследований в области МО в университетах, а прикладного изучения насущных вопросов внешней политики — в мозговых центрах и фабриках мысли [24. С. 258].
Значимым внешним фактором является общее улучшение экономической ситуации в стране. Три десятилетия бурного роста китайской экономики с темпами в среднем порядка 10 % в год открыли значительные возможности для увеличения финансирования науки [30]. Сегодня КНР вкладывает значительные средства в сферу развития науки и образования и, по прогнозам ОЭСР, ожидается, что по объемам финансирования выйдет на первое место в мире к 2019 г. [31]. Большая часть средств, выделяемых на науку, идет на финансирование исследований в области инженерных и естественнонаучных направлений. Тем не менее, общий рост финансирования науки (в Пекинском университете в период с 2000 по 2008 гг. средний уровень зарплат вырос в три раза) [46. С. 104] положительно сказывается и на исследованиях в области МО. Другая важная тенденция — ведущие китайские университеты начинают хорошо зарабатывать сами [46. С. 112], реализуя грантовые проекты [26. С. 74].
Еще один важный фактор — изменение положения дел внутри китайских университетов и ведущих академических журналов. Переняв многие практики из стран Запада, современные китайские университеты оценивают эффективность своего научного и преподавательского состава по конкретным результатам — количеству публикаций, реализованных исследовательских проектов [46. С. 106]. Благодаря этой системе, молодые специалисты (эквивалентные российской должности доцента), ведущие активную научную деятельность, могут получать доход, превышающий доход профессора [15. С. 113], что стимулирует исследовательскую активность.
Еще одним фактором является значительное количество специалистов, прошедших обучение в ведущих университетах США и Европы, на важных академических постах. Сегодня в КНР 62 % специалистов, имеющих право руководить аспирантами и докторантами, обучались или стажировались на Западе [46. С. 104]. Эти люди из «второго поколения» ученых в области МО занимают посты в редакционных коллегиях важнейших научных журналов Китая. При этом наблюдается стремительный рост количества китайских журналов о МО и увеличение в них числа публикаций, посвященных теоретическим аспектам [49. С. 107].
Рассмотрев перечисленные факторы развития ТМО в Китае, мы приходим к следующим выводам.
1. Новый геополитический статус Китая требует наличия хорошо проработанной внешнеполитической концепции и внешнеполитической философии.
2. Улучшение экономического положения внутри страны, позволяющее выделять существенные финансовые ресурсы на развитие науки, а также политика университетов по поощрению наиболее активно публикующихся исследователей создают весьма благоприятную ситуацию для развития научной деятельности в КНР, в том числе в области ТМО.
3. Отсутствие всестороннего идеологического диктата и контроля со стороны государства (по сравнению с эпохой Мао
Цзэдуна) открывает широкие возможности ученым для выражения своих идей и мнений, в том числе — представлении новых теорий.
4. Наблюдается активная дискуссия и соперничество разных подходов и коллективов внутри сообщества китайских международников за престиж и признание со стороны своих коллег как на национальном, так и на международном уровнях, что в значительной степени стимулирует появление новых концепций и идей.
5. Традиционные китайские философские идеи, такие как «Поднебесная», «универсальная гармония» и конфуцианский порядок, могут служить основой для концептуального иного восприятия международных отношений и, соответственно, стать фундаментом отличных от существующих западных парадигм ТМО.
При этом нельзя однозначно определить, внутренние или внешние факторы оказывают наибольшее влияние на стимулирование интеллектуальных инноваций в сфере ТМО в Китае. Без наличия соответствующего интеллектуального потенциала никакие внешние влияния и даже прямой государственный заказ не смогут стать определяющим толчком для создания
О ГЛ О
новых теорий. С другой стороны, внешние по отношению к науке факторы, такие как изменение геополитического положения страны, нельзя сбрасывать со счетов. Иначе, например, сложно понять, почему нет «немецкой школы» или, допустим, «финской школы» ТМО — в этих странах наука финансируется в значительных объемах, научная дискуссия никак не ограничивается государством и т.д. Однако положение этих стран как стран-союзников и даже стран-«клиентов» США, возможно, просто снимает саму актуальность поиска альтернативных методик и теорий в сфере исследования МО. В то время как в 20-40-е гг. ХХ в. в Германии активно развивалась собственная геополитическая школа, что могло быть вызвано реваншистскими настроениями в немецком обществе и стремлением восстановить статус великой европейской державы.
Список литературы_
1. Арин О. От Сун-цзы до Джозефа Ная // Азия и Африка сегодня. 2013. № 5. С. 55—61.
2. Бакач Н.Б. Культурная парадигма как объект социально-философского анализа: дис. ... канд. фи-лос. наук. Волгоград, 1998. 136 с.
3. Бернал Д. Наука в истории общества. М.: Изд-во иностранной литературы, 1956. 736 с.
4. Васильев Л. Культы, религии, традиции в Китае. М.: Ломоносов, 2015. 528 с.
5. Койре А. Очерки истории философской мысли. О влиянии философских концепций на развитие научных теорий. М.: Едиториал УРСС, 2004. 272 с.
6. Конончук Д.В. Конфуцианская культурная парадигма // Ойкумена. 2012. № 3. С. 136—144.
7. Рубец М.В. Влияние китайского языка на мышление и культуру его носителей // История философии. 2009. № 14. С. 147-161.
8. Acharya A., Buzan B. Non-Western International Relations Theory: Perspectives On and Beyond Asia. Routledge, New York, London. 2010. 256 p.
9. Altbach P. Academic Freedom in a Global Context: 21st Century Challenges. Available at: https://www. nea.org/assets/img/PubAlmanac/ALM_07_05.pdf (accessed 20.11.2015).
10. Bull H. The Theory of International Politics, 1919-1969 / Der Derian J. (ed.), International Theory: Critical Investigations. New York University Press, New York, 1994. 407 р.
11. Callahan W. Chinese visions of World Order: Post-hegemonic or a New Hegemony? // International Studies Review. 2008. No. 10. Р. 749-761.
12. Callahan W. Nationalism, Civilization and Transnational Relations: The Discourse of Greater China // Journal of Contemporary China. 2005. Vol. 14. No. 43. P. 269-289.
13. Callahan W. Remembering the Future: Utopia, Empire and Harmony in the 21st-Century International Theory // European Journal of International Relations. 2004. Vol. 10. No. 4. 569-601.
14. Chan G. Toward an International Relations Theory with Chinese Characteristics? / / Issues & Studies. 1998. Vol. 34. No. 6. P. 1-28.
15. Chen X. The Academic Profession in China / Ed. Philip Altbach. The Decline of the Guru: The Academic Profession in the Third World. 2003. New York: Palgrave Macmillan. 336 р.
16. Chiao J., Harada T., Komeda H., Li Z., Mano Y., Saito D., Parrish T., Sadato N., Iidaka. Neural basis of individualistic and collective views of self // Human Brain Mapping. 2009. Vol. 30. No. 9. P. 2813-2820.
17. China's Development Is an Opportunity for Asia (Full text of Hu Jintao's Speech at BFA Annual Conference 2004) Available at: http://www.china.org.cn/english/features/93897.htm (accessed 20.11.2015).
18. Chinese President proposes Asia-Pacific dream Available at: http://www.apec-china.org. cn/41 /2014/11/09/3@2418.htm (accessed 20.11.2015).
19. Collins R. The Sociology of Philosophies: A Global Theory of Intellectual Change. Harvard University Press, Cambridge. 1998-1098 p.
20. Collins R. The Sociology of Philosophies: A Précis / / Philosophy of the Social Sciences. 2000. Vol. 30. No. 2. P. 157-201.
21. Cox R. Social Forces, States and World Orders: Beyond International Relations Theory // Millennium - Journal of International Studies. 1981. Vol. 10. No. 2. P. 126-155.
22. Delude C. Culture Influences Brain Function, Study Shows Available at: http://newsoffice.mit. edu/2008/psychology-0111 (accessed 20.11.2015).
23. Glaser B., Saunders P. Chinese Civilian Foreign Policy Research Institutes: Evolving Roles and Increasing Influence // The China Quarterly. 2002. No. 171. P. 597-616.
24. Geerates G., Men J. International Relations Theory in China // Global Society. 2001. Vol. 15. No. 3. P. 254.
25. Hoffman S. An American Social Science: International Relations // Daedalus. 1977. Vol. 106. No. 3. P. 41-60.
26. Huang P. The Status of Social Sciences in China // World Social Science Report, 2010. Paris: UNESCO Publishing. 426 p.
27. Kang D. East Asia before the West. New York: Columbia University Press. 2012. 240 p.
28. Kristensen P., Nielsen R. Constructing a Chinese International Relations Theory: A Sociological Approach to Intellectual Innovation // International Political Sociology. 2013. Vol. 7. No. 1. P. 19-40.
29. Liang S. Constructing an International Relations Theory with Chinese Characteristics // Political Science. 1997. Vol. 49. No. 1. P. 23-39.
30. Liu N., Li L. University Rankings in China // Higher Education in Europe. 2005. Vol. 30. No. 2. P. 217-227.
31. OECD Science, Technology and Industry Outlook 2014 Available at: http://www.keepeek.com/ Digital-Asset-Management/oecd/science-and-technology/oecd-science-technology-and-industry-outlook-2014_ sti_outlook-2014-en#page1 (accessed 20.11.2015).
32. Oyserman D., Lee S. Does Culture Influence What and How We Think? Effects of Priming Individualism and Collectivism // Psychological Bulletin. 2008. Vol. 134. No. 2. P. 311-342.
33. President Xi Jinping proposes to build a Silk Road Economic Belt with Central Asian Countries Available at: http://www.china.org.cn/travel/revitalize_the_siIk_road_in_Shaanxi/2013-11 /01 /content_30468580. htm (accessed 20.11.2015).
34. Qin Y. Why is there no Chinese International Relations Theory? / / International Relations of the Asia-Pacific. 2007. Vol. 7. No. 3 P. 313-340.
35. Qin Y. Development of International Relations Theory in China // International Studies. 2009. Vol. 46. No. 1-2. P. 185-201.
36. Qin Y. Development of International Relations Theory in China: Progress through Debates // International Relations of the Asia-Pacific. 2011. Vol. 11. No. 2. P. 231-257.
37. Shambaugh D. China's International Relations Think Tanks: Evolving Structure and Process // The China Quarterly. 2002. No. 171. P. 575-596.
38. Shambaugh D., Wang J. Research on International Studies in the People's Republic of China // Political Science and Politics. 1984. Vol. 17. No. 4. P. 758-764.
39. Smith S. The Discipline of International Relations: Still an American Social Science? // British Journal of Politics and International Relations. 2000. Vol. 2. No. 3. P. 374-402.
40. The 2005 UN World Summit. Build Towards a Harmonious World of Lasting Peace and Common Prosperity. Statement by H.E. Hu Jintao Available at: http://www.un.org/webcast/summit2005/statements15/chi-na050915eng.pdf (accessed 20.11.2015).
41. Tickner A., Weaver O. International Relations Scholarship Around the World. Routledge, New York, 2009.368 p.
42. Wang Y. Between Science and Art: Questionable International Relations Theories / / Japanese Journal of Political Science. 2007. Vol. 8. No. 2. P. 191-208.
43. Weaver O. The Sociology of a Not So International Discipline: American and European Developments in International Relations // International Organization. 1998. Vol. 10. No. 4. P. 687-727.
44. Wendt A. Social Theory of International Politics. Cambridge: Cambridge University Press. 1999. 447 p.
45. Xi's Wake-Up Call to the Nation Available at: http://blogs.wsj.com/chinarealtime/2012/11/30/xis-wake-up-call-to-the-nation/ (accessed 20.11.2015).
46. Yan F. The Academic Profession in China in the Context of Social Transition: An Institutionalist Perspective // European Review. 2010. Vol. 18. No. (suppl. 1). P. 99-116.
47. Yan X. Why is there no Chinese School of IR Theory? / Ancient Chinese Thought, Modern Chinese Power. Princeton: Princeton University Press, 2011. P. 252-261.
48. Ying Z., Li Z., JIn F., Shihui H. Neural basis of cultural influence on self-representation / / Neuroimage. 2007. Vol. 34. No. 3. P. 1310-1316.
49. Zhang Y. Review: International Relations Theory in China Today: The State of the Field // The China Journal. 2002. Vol. 47. No. 1. P. 101-108.
50. Zhang Y. The «English School» in China: A Travelogue of Ideas and Their Diffusion // European Journal of International Relations. 2003. Vol. 9. No. 1. P. 87-114.
51. Zhao T. Rethinking the Empire from a Chinese Concept «All-under-Heaven» // Social Identities. 2005. Vol. 12. No. 1. P. 29-41.
List of literature_
1. Arm O. Aziya i Afrika segodnya (Asia and Africa today), 2013, no. 5, pp. 55-61.
2. Bakach N.B. Cultural Paradigm as an object of social-philosophical analysis [Kulturnaya paradigma kak obekt sotsialno-filosofskogo analiza]: diss. ... cand. philosoph. sciences. Volgograd, 1998. 136 p.
3. Bernal D. Nauka v istorii obshhestva [Science in the history of society]. Moscow: Publishing House of foreign literature, 1956. 736 p.
4. Vasilyev L. Kulty, religii, traditsii v Kitae [Cults, religions, traditions in China]. Moscow: Lomonosov, 2015. 528 p.
5. Koyre A. Ocherki istorii filosofskoy mysli. O vliyanii filosofskih kontseptsiy na razvitie nauchnyh teoriy [Essays on the history of philosophical thought. On the influence of the philosophical concepts on the development of scientific theories]. Moscow: Editorial URSS, 2004. 272 p.
6. Kononchuk D.V. Oykumena (Oecumene), 2012, no. 3, pp. 136-144.
7. Rubets M.V. Istoriya filosofii (History of Philosophy), 2009, no. 14, pp. 147-161.
8. Acharya A., Buzan B. Non-Western International Relations Theory: Perspectives On and Beyond Asia [Non-Western International Relations Theory: Perspectives On and Beyond Asia]. Routledge, New York, London. 2010. 256 p.
BecTHHK 3a6ry. 2016. T. 22. № 1
9. Altbach P. Academic Freedom in a Global Context: 21st Century Challenges (Academic Freedom in a Global Context: 21st Century Challenges) Available at: https://www.nea.org/assets/img/PubAlmanac/ ALM_07_05.pdf (accessed 20.11.2015).
10. Bull H. The Theory of International Politics, 1919—1969 [The Theory of International Politics, 1919—1969]: Der Derian J. (ed.), International Theory: Critical Investigations. New York University Press, New York, 1994. 407 p.
11. Callahan W. International Studies Review (International Studies Review), 2008, no. 10, pp. 749—761.
12. Callahan W. Journal of Contemporary China (Journal of Contemporary China), 2005, vol. 14, no. 43, pp. 269-289.
13. Callahan W. European Journal of International Relations (European Journal of International Relations), 2004, vol. 10, no. 4, pp. 569-601.
14. Chan G. Issues & Studies (Issues & Studies), 1998, vol. 34, no. 6, pp. 1-28.
15. Chen X. The Academic Profession in China [The Academic Profession in China]: Ed. Philip Altbach. The Decline of the Guru: The Academic Profession in the Third World. 2003. New York: Palgrave Macmillan. 336 p.
16. Chiao J., Harada T., Komeda H., Li Z., Mano Y., Saito D., Parrish T., Sadato N., Iidaka. Human Brain Mapping (Human Brain Mapping), 2009, vol. 30, no. 9, pp. 2813-2820.
17. China's Development Is an Opportunity for Asia (Full text of Hu Jintao's Speech at BFA Annual Conference 2004) (China's Development Is an Opportunity for Asia (Full text of Hu Jintao's Speech at BFA Annual Conference 2004)) Available at: http://www.china.org.cn/english/features/93897.htm (accessed 20.11.2015).
18. Chinese President proposes Asia-Pacific dream (Chinese President proposes Asia-Pacific dream) Available at: http://www.apec-china.org.cn/41/2014/11/09/3@2418.htm (accessed 20.11.2015).
19. Collins R. The Sociology of Philosophies: A Global Theory of Intellectual Change [The Sociology of Philosophies: A Global Theory of Intellectual Change]. Harvard University Press, Cambridge. 1998-1098 p.
20. Collins R. Philosophy of the Social Sciences (Philosophy of the Social Sciences), 2000, vol. 30, no. 2, pp. 157-201.
21. Cox R. Millennium — Journal of International Studies (Millennium - Journal of International Studies), 1981, vol. 10, no. 2, pp. 126-155.
22. Delude C. Culture Influences Brain Function, Study Shows (Culture Influences Brain Function, Study Shows) Available at: http://newsoffice.mit.edu/2008/psychology-0111 (accessed 20.11.2015).
23. Glaser B., Saunders P. The China Quarterly (The China Quarterly), 2002, no. 171, pp. 597-616.
24. Geerates G., Men J. Global Society (Global Society), 2001, vol. 15, no. 3, p. 254.
25. Hoffman S. Daedalus (Daedalus), 1977, vol. 106, no. 3, pp. 41-60.
26. Huang P. The Status of Social Sciences in China [The Status of Social Sciences in China ]: World Social Science Report, 2010. Paris: UNESCO Publishing. 426 p.
27. Kang D. East Asia before the West [East Asia before the West]. New York: Columbia University Press. 2012.240 p.
28. Kristensen P., Nielsen R. International Political Sociology (International Political Sociology), 2013, vol. 7, no. 1, pp. 19-40.
29. Liang S. Political Science (Political Science), 1997, vol. 49, no. 1, pp. 23-39.
30. Liu N., Li L. Higher Education in Europe (Higher Education in Europe), 2005, vol. 30, no. 2, pp. 217-227.
31. OECD Science, Technology and Industry Outlook 2014 (OECD Science, Technology and Industry Outlook 2014) Available at: http://www.keepeek.com/Digital-Asset-Management/oecd/science-and-technology/oecd-science-technology-and-industry-outlook-2014_sti_outlook-2014-en#page1 (accessed 20.11.2015).
32. Oyserman D., Lee S. Psychological Bulletin (Psychological Bulletin), 2008, vol. 134, no. 2, pp. 311-342.
33. President Xi Jinping proposes to build a Silk Road Economic Belt with Central Asian Countries (President Xi Jinping proposes to build a Silk Road Economic Belt with Central Asian Countries) Available at: http://www.china.org.cn/travel/revitalize_the_silk_road_in_Shaanxi/2013-11/01 /content_30468580.htm (accessed 20.11.2015).
34. Qin Y. International Relations of the Asia-Pacific (International Relations of the Asia-Pacific), 2007, vol. 7, no. 3, pp. 313-340.
35. Qin Y. International Studies (International Studies), 2009, vol. 46, no. 1-2, pp. 185-201.
36. Qin Y. International Relations of the Asia-Pacific (International Relations of the Asia-Pacific), 2011, vol. 11, no. 2, pp. 231-257.
37. Shambaugh D. The China Quarterly (The China Quarterly), 2002, no. 171, pp. 575-596.
38. Shambaugh D., Wang J. Political Science and Politics (Political Science and Politics), 1984, vol. 17, no. 4, pp. 758-764.
39. Smith S. British Journal of Politics and International Relations (British Journal of Politics and International Relations), 2000, vol. 2, no. 3, pp. 374-402.
40. The 2005 UN World Summit. Build Towards a Harmonious World of Lasting Peace and Common Prosperity. Statement by H.E. Hu Jintao (The 2005 UN World Summit. Build Towards a Harmonious World of Lasting Peace and Common Prosperity. Statement by H.E. Hu Jintao) Available at: http://www.un.org/ webcast/summit2005/statements 15/china050915eng.pdf (accessed 20.11.2015).
41. Tickner A., Weaver O. International Relations Scholarship Around the World [International Relations Scholarship Around the World]. Routledge, New York, 2009. 368 p.
42. Wang Y. Japanese Journal of Political Science (Japanese Journal of Political Science), 2007, vol. 8, no. 2, pp. 191-208.
43. Weaver O. International Organization (International Organization), 1998, vol. 10, no. 4, pp. 687-727.
44. Wendt A. Social Theory of International Politics [Social Theory of International Politics]. Cambridge: Cambridge University Press. 1999. 447 p.
45. Xi's Wake-Up Call to the Nation (Xi's Wake-Up Call to the Nation) Available at: http://blogs.wsj.com/ chinarealtime/2012/11/30/xis-wake-up-call-to-the-nation (accessed 20.11.2015).
46. Yan F. European Review (European Review), 2010, vol. 18, no. (suppl. 1), pp. 99-116.
47. Yan X. Why is there no Chinese School of IR Theory? [ Why is there no Chinese School of IR Theory?]: Ancient Chinese Thought, Modern Chinese Power. Princeton: Princeton University Press, 2011. P. 252-261.
48. Ying Z., Li Z., JIn F., Shihui H. Neuroimage (Neuroimage), 2007, vol. 34, no. 3, pp. 1310-1316.
49. Zhang Y. The China Journal (The China Journal), 2002, vol. 47, no. 1, pp. 101-108.
50. Zhang Y. European Journal of International Relations (European Journal of International Relations), 2003, vol. 9, no. 1, pp. 87-114.
51. Zhao T. Social Identities (Social Identities), 2005, vol. 12, no. 1, pp. 29-41.
Коротко об авторе _ Briefly about the author
Козинец Андрей Игоревич, ассистент, каф. «Международные отношения», аспирант, Восточный институт — Школа региональных и международных исследований, Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток, Россия. Область научных интересов: международные отношения в Восточной Азии, китайские и индийские концепции в теории международных отношений, внешняя политика КНР andryas@mail. ru
Andrey Kozinets, assistant, International Relations department, postgraduate, Oriental Institute — School of Regional and International Studies, Far Eastern Federal University (FEFU), Vladivostok, Russia. Sphere of scientific interests: International Relations in East Asia, Chinese and Indian approaches in the IR theory
Образец цитирования
Козинец А.И. Факторы развития современных китайских подходов в теории международных отношений // Вестн. Заб. гос. ун-та. 2016. Т. 22. № 1. С. 66-77.
