CC BY
64УДК 130.2
О.Б. Коренная
Ф.А. СТЕПУН О КНИГЕ О. ШПЕНГЛЕРА «ЗАКАТ ЕВРОПЫ»
В статье рассматриваются взгляды Ф. Степуна на проблему кризиса европейской культуры, изложенные им в сборнике «О. Шпенглер и «Закат Европы».
Ключевые слова: О. Шпенглер; противоречия; культура-цивилизация; ученость-антинаучность; пророк-скептик; аполлоническая и фаустовская души культур; портретность искусства; контрапунктичность музыки.
F.A. STEPUN ABOUT THE BOOK OF O. SPENGLER «THE DECLINE OF EUROPE»
In the article F. Stepun 's views of a problem of crisis of the European culture, stated in his collection "O. Spengler and "Decline of Europe" are considered.
Key words: O. Spengler; contradictions; culture - civilization; learning - anti-scientific character; prophet - sceptic; Apollo and Faust souls of cultures; art portraiture; music contrapuntness.
Книга О. Шпенглера «Закат Европы» попала в СССР через О.А. Шор (литературный псевдоним О. Дешарт), большого друга Вячеслава Иванова и Федора Степуна. В Германии эта книга имела большой успех. Через некоторое время Ф.А. Степун получил ее из Германии. Н.А. Бердяев предложил Ф.А. Степуну прочесть доклад об О. Шпенглере и его книге на публичном заседании Религиозно-философской академии.
Достоянием широкой публики книга Шпенглера стала благодаря «Вольной академии духовной культуры», где весной 1921 г. при переполненной аудитории Ф.А. Степун прочел две лекции о Шпенглере. Эти лекции он несколько раз повторял с неизменным успехом: сначала по приглашению профессора Тарасова для членов Пироговского съезда, а затем в большой богословской аудитории Московского университета. В 1922 г. члены академии - Н. Бердяев, Я. Букшпан, Ф. Степун, С. Франк - выпустили сборник статей о Шпенглере в издательстве «Берег». Распространение сборника по всей России было по тем временам совершенно невозможно. Он продавался в Москве и в небольшом количестве - в Петрограде. Тем не менее за две недели разошлись десять тысяч экземпляров, главным образом через книжные лавки писателей. Для авторов книга оказалась последним словом, напечатанным в России. Сборник стал для них одной из причин высылки из Советского Союза.
Рисуя портрет самого Ф.А. Степуна, его современники (Р. Штаммлер, М. Вишняк) отмечали присущие ему черты артистизма. Ф.А. Степун много работал как театральный критик, в 1923 г. в Берлине выпустил две книги - «Жизнь и творчество» и «Основные проблемы театра», публиковался в журналах «Искусство театра» и «Театральное обозрение», преподавал в театральном училище. Думается, что рассматривая статью Ф. Степуна о Шпенглере, необходимо учитывать эти особенности автора.
Сам Ф.А. Степун считает свое изложение «Заката Европы» как эскиз к портрету Шпенглера. В первой части своей статьи он представляет себе О. Шпенглера как мыслителя и артиста.
Книга Шпенглера, - пишет он, - не просто книга: не та штампованная форма, в которую ученые последних десятилетий привыкли сносить свои мертвые знания. Она создание если и не великого художника, то все же большого артиста. Книга Шпенглера творение - следовательно, организм -следовательно, живое лицо. Выражение ее лица - выражение страдания [1, с. 314].
Ф. Степун находится под впечатлением работы Шпенглера, думается, поэтому он излагает свои мысли в статье описательно, т.е. много внимания уделяет цитатам и практически изложению текста. Касаясь метода Шпенглера, автор статьи отмечает, что он нигде не показан в «голом виде» [1, с. 317]. Метод явлен в книге весьма своеобразно - как живая сила, которой, в виду ее очевидной работоспособности, незачем отчитываться и оправдываться [1, с.317]. Анализируя методологию, а устанавливая различия между природой и историей, Степун делает вывод о том, что для Шпенглера научный подход к истории является методологической бессмыслицей [1, с. 318]. Рассматривая основы и мировоззренческие истоки сочинения Шпенглера, автор статьи прежде всего отмечает два непримиримых противоречия, пронизывающие книгу. Во-первых, широкую ученость в Шпенглере, которая соединяется с глубоко осознанной и принципиально провозглашенной антинаучностью философского мышления. Степун отмечает, что его книга дышит полным презрением ко всем вопросам современной научной философии, к вопросам методологии и теории знания. Второе противоречие Ф. Степун видит в том, что Шпенглер одновременно является и скептиком и пророком. Для автора «Заката Европы» понятия абсолютной истины не существует. «Абсолютная истина - абсолютная ложь, пустой лживый звук. Идеи так же смертны, как души и организмы. Но безусловный скептик, Шпенглер одновременно мужественный пророк. Содержание его пророчества - смерть европейской культуры. Пророк-скептик, возможно ли более противоречивое сочетание?» [1, с. 314]. И, в связи со сказанным, русский философ задает вопрос: быть может, Шпенглер вовсе не пророк, а самозванец, каких немало было в истории, и очень корректно называет автора «Заката Европы» «пациентом современной Европы в безответственно взятой на себя роли пророка?» [1, с. 315].
Проблема противоречия жизни и творчества является ключевой для Ф. Степуна. В борьбе противоречий философ видит и смысл жизни, и смысл творчества, и саму жизнь как данность. В этом ключе совершенно естественно рассматривается и работа Шпенглера как содержащая непримиримые противоречия.
«Принципиально провозглашенная антинаучность философского мышления» [1, с. 314] немецкого философа проявляется, во-первых, в пренебрежительном отношении к современной гносеологии, во-вторых, в допущении логических неправомерностей, в-третьих, в произвольном обращении с фактами. Все это Степун признает, но считает, что формально-логические и позитивно-научные неверности шпенглеровской концепции должны быть поняты и оправданы в ней как гностически точные символы.
Отмечая состояние, в котором Шпенглер пишет свою книгу, Степун называет его состоянием одержимости своим открытием. Шпенглер убежден, что говорит вещи, которые никому не снились, никогда никому не приходили на ум, что он ставит проблему, которую в ее немом величии еще никто никогда не чувствовал, что он высказывает мысли, которые до него никем еще не были осознаны, но в будущем неизбежно заполнят сознание всего человечества.
Настроение, которое остается у читателя от «Заката Европы», - это настроение тяжести и мрака. «Умирая, античный мир не знал, что он умирает, и потому наслаждался каждым предсмертным днем, как подарком богов. Но наш дар - дар предвидения своей неизбежной судьбы. Мы будем умирать сознательно, сопровождая каждую стадию своего разложения острым взором опытного врача». Вот строки, которые я избрал бы эпиграфом эмоционального содержания «Заката Европы». Помещенные в конце книги, скупой на всякую откровенную лирику, они производят сильное впечатление безнадежной горечи, но и спокойной гордости» [1, с. 316].
Главной осью всех шпенглеровских размышлений Ф. Степун считает противоположность культуры и цивилизации. Культура, по Шпенглеру, - это могущественное творчество созревающей души, - рождение мифа как выражения нового богочувствования, - расцвет высокого искусства, исполненного глубокой символической необходимости, - имманентное действие государственной идеи среди группы народов, объединенных единообразным мирочувствованием и единством жизненного стиля.
Цивилизация - это умирание созидающих энергий в душе; проблематизм мирочувствования; замена вопросов религиозного и метафизического характера вопросами этики и жизненной практики. В искусстве - распад монументальных форм, быстрая смена чужих входящих в моду стилей, роскошь, привычка и спорт. В политике - превращение народных организмов в практически заинтересованные массы, господство механизма и космополитизма, победа мировых городов над деревенскими далями, власть четвертого сословия. Ф.А. Степун рассматривает и социалистическое общество как определенную ступень цивилизации. В своей статье он подчеркивает, что социализму чужд всякий дух гуманности, в основе его лежит дурная бесконечность воли к власти во имя власти. «В социалистическом мире не будет творчества и не будет свободы. Все будут повелевать всеми, все будут механически работать на всех. Силою природного закона будет всех давить и угнетать воля большинства. Так в странном оцепенении, в своеобразном китайском окостенении встретит высокоцивилизованная Европа уже приближающуюся к ней смерть» [1, с. 335].
Цивилизация представляет собой, по Шпенглеру, неизбежную форму смерти каждой изжившей себя культуры. Смерть мифа в безверии, живого творчества в мертвой работе, космического разума в практическом рассудке, нации в интернационале, организма в механизме.
Судьбы культур аналогичны, но души культур бесконечно различны. Каждая культура, как Сатурн кольцом, опоясана своим роковым одиночеством. «Нет бессмертных творений. Есть только скорбная аналогия круговращения от жизни к смерти, от культуры к цивилизации» [1, с. 322].
Переходя к шпенглеровской классификации культур, автор статьи останавливается на двух портретах как наиболее законченных: портрет аполлонической души Греции и души западноевропейской культуры, фаустовской. Философ отмечает их полную противоположность.
Аполлиническая душа Греции - это телесность, статичность, природность, законченность, это мир, чуждый всякой динамике и истории, всякому порыву к бесконечному, безграничному и потустороннему.
Полную противоположность аполлинической душе Древней Греции представляет собою умирающая ныне, по Шпенглеру, фаустовская душа западно-европейской культуры. Мироощущение фаустовской души не могло раскрыться в античном искусстве, оно должно было создать совершенно иные формы эстетического самоутверждения: эти формы - формы контрапунктической музыки. (Тип полифонического многоголосья, характеризующийся сочетанием развитых и контрастных мелодий, сочетание единства и контрастности в одно и то же время. Каждый ведет свою самостоятельную партию, свою мелодию, но она должна согласовываться с общей гармонией произведения.) Контрапунктическая музыка расцветает в великое искусство фаустовской души. Степун подчеркивает, что смерть европейской музыки является верным симптомом начала конца: гибели европейской культуры, сопровождаемой расцветом цивилизации [1, с. 333].
Подводя итоги, Ф. Степун ставит три главных вопроса, на которые, по его мнению, необходимо ответить. Во-первых, оригинален ли Шпенглер, во-вторых, прав ли он, и, в-третьих, в чем причина успеха его книги?
Отвечая на первый вопрос, Ф.А. Степун по-своему трактует оригинальность, понимая ее через противоречия. С одной стороны, если оригинальность мыслителя измерять несхожестью его основных мыслей с мыслями, высказанными до него, то за Шпенглером нельзя признать высокой оригинальности. Степун отмечает, что мысли Шпенглера перекликаются с мыслями, высказанными ра-
нее И. Гете, Ф. Ницше, Н. Данилевским, А. Бергсоном и др. Но, с другой стороны, автор статьи утверждает, что оригинальность Шпенглера, как философа культуры, заключается в том, что он не принадлежит к мыслителям-позитивистам, которые склонны видеть в цивилизации наиболее совершенное лицо культуры, и не принадлежит к религиозно настроенным философам, к которым относятся почти все русские мыслители, что видят в цивилизации маску умершей культуры. Для Шпенглера цивилизация - лицо, но не лицо жизни, а живое лицо смерти. Как всякий романтик, Шпенглер любит смерть как эстетическое аргюй жизни. В этом смысле он любит и цивилизацию, как скорбное аргюй культуры. Таким образом, вопрос об оригинальности Шпенглера разрешен в пользу Шпенглера [1, с.340].
Прав ли Шпенглер? Отвечая на этот вопрос, Ф.А. Степун говорит о том, что есть разные книги. Есть книги, в которых правильны все положения и все факты, но они все-таки не имеют никакого отношения к истине, есть перегруженные бытием, но освещенные с формально-логической и позитивно-научной точки зрения произволом и самовластием. К таким книгам автор относит и «Закат Европы», подчеркивая, что если исследование «Заката Европы» поручить комиссии ученых специалистов, то они представят длинный список фактических неверностей. Но в то же время Степун отмечает, что прежде чем обвинять Шпенглера в ненаучности и дилетантизме, надлежит продумать следующее: для Шпенглера нет фактов вне связи с его новым внутренним опытом, по-новому располагающим события и силы мировой истории. Новое шпенглеровское расположение не субъективно, но только персоналистично. Это значит: что бы фактически ни утверждал Шпенглер, он со своей точки зрения - до конца отрицающей историю как науку и утверждающей, что каждый человек живет в своем собственном мире - останется всегда прав. Ведь для него факты - только биографы его внутреннего опыта. Итак, вопрос об истинности и объективности «Заката Европы» разрешается, в конце концов, в пользу Шпенглера [1, с. 341].
Отвечая на вопрос о причине успеха книги Шпенглера, Ф. А. Степун прежде всего указывает на социальные потрясения, которые произошли в мире и в Европе в частности. Это мировая война и революции. Появись эта работа до потрясений, она не имела бы и половину того успеха, который выпал на ее долю. Шпенглер своей работой, отмечает Степун, делает явный вызов науке. Этот вызов не мог бы иметь успеха в довоенной Германии, но именно наука в годы войны оказалась страшной разрушительницей. Книга Шпенглера заставляет задуматься о хрупкости человеческого бытия, пробуждает в людях новые чувства, и прежде всего чувство тревоги, чувство вулканической природы всякой исторической почвы [1, с. 342].
Обдумывая свой доклад, Ф. Степун много размышлял о пророчестве Шпенглера, и все-таки он не верит в гибель Европы: «Нет, - возражал я мысленно Шпенглеру, - подлинная, то есть христиански-гуманитарная культура Европы не погибнет, не погибнет уже потому, что знаю, не погибнет та Россия, которая, по словам Герцена, на властный призыв Петра к европеизации уже через сто лет ответила гениальным явлением Пушкина... Не верил я в неизбежную гибель Европы еще и потому, что ощущал историю не царством неизбежных законов, а миром свободы, греха и подвига. От нашей скифской реализации безбожно-рационалистического европейского социализма я ожидал отрезвления Европы; от сопротивления русской церкви большевизму - оживления христианской совести Запада» [2, с. 277].
Заканчивая свою статью, Ф.А. Степун в отличие от Шпенглера выражает определенную надежду на будущее: «Когда душу начинают преследовать мысли о смерти, не значит ли это всегда, что в ней пробуждается, в ней обновляется религиозная жизнь?» [1, с. 342].
1. Степун, Ф.А. Освальд Шпенглер и «Закат Европы» / Ф.А. Степун // Бердяев Н.А. Смысл истории. Новое средневековье. - М.; Канон+, ОИ «РЕАЛИБИТАЦИЯ», 2002. - 448 с.
2. Степун, Ф.А. Бывшее и несбывшееся. - Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. - Т. II. - 429 с. (см. также: www.odinblago.ru).
