CC BY
9
Contemporary Issues of Linguistics and Translation
УДК (UDC) 81-139
Vardzelashvili Janeta, Georgian Technical University, Tbilisi, Georgia,
Pevnaya Natalia, Ilia State University, Tbilisi, Georgia
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ИНТЕГРАТИВНЫЙ АНАЛИЗ ВЕРБАЛИЗОВАННОГО МЕНТАЛЬНОГО КОНСТРУКТА
EXPERIMENTAL INTEGRATIVE ANALYSIS OF THE VERBALIZED
MENTAL CONSTRUCT
Abstract
Given paper is focused on the semantic-cognitive approach and is to a certain extent an experiment, a scientific search for a possible research tool of studying the correspondence between the mental constructs (concepts), their verbalization and their semantic description. We are hypothesizing that a synonym row empathy-pity-compassion in the Russian language verbalizes ontological-correlated segments of one conceptual space. This sequence is viewed as a nominative layer of a complicated variety that was formed in the frames of the given linguistic-mental paradigm of the world picture. Based on the integrative complex method, described in detail, we are suggesting a way of analyzing a verbalized concept with multiple nominations. Suggested model of the complex integrative analysis of a conceptual structure of a complicated type, gives an opportunity to identify meaningful components. These components are forming a taxonomic category and a presupposition that defines the models of behavior. We can reconstruct the diachronic vertical of the development of the semantic parts of the concept. We can also establish the concept's nationally marked components, reveal the inter-textual and pragmatic links in the discourse space of the concept and prove the validity of viewing a mental construct as an ontological trinity.
Keywords: semantic-cognitive approach, conceptual space, experiment, integrative complex method.
Многообразие направлений и школ, которым охарактеризован современный период развития лингвистики, является следствием поиска не только оснований для построения общей объяснительной теории языка в соответствии с господствующей научной парадигмой, но и методов его описания, которые позволят приблизиться к многоаспектному познанию феномена. Данное положение, прежде всего, связано с качественной особенностью
в высшей степени сложного объекта изучения - естественного языка, его двойственной, материальной и идеальной, недоступной для непосредственного наблюдения, природой.
Язык реализуется в конкретных социальных речевых практиках, в которых «человек-говорящий» всегда и «человек-творящий», поскольку речь, как и ее восприятие, всегда индивидуальна. За внешней языковой формой - мысль, составляющая суть высказывания, следовательно, изучение языка - это и изучение вербализации мысли: язык как психическая деятельность, взаимосвязь языка и мышления, соотношение языкового знака и языкового сознания, мотивированного культурным контекстом развития этноса, и др. Этот далеко не полный перечень проблем, разрабатываемых современной лингвистикой сквозь призму антропоцентризма, требует, в том числе, и поиска методов для их решения. Сегодня, вероятно, сложно выделить какую-либо исследовательскую систему, которая может быть принята представителями различных лингвистических направлений в качестве господствующей. Каждая современная научная методология оперирует определенным набором системных средств, алгоритмом основных понятий, которые применяются в процессе анализа и описания объекта исследования. Существующая полифония дескриптивных и аналитических процедур является следствием полифонии научных концепций, покрывающих практически всеобъемлющую исследовательскую область, которая более не укладывается во внутрисистемное «прокрустово ложе». Очевидно, что современный этап в лингвистике отмечен синергетическим, интердисциплинарным подходом к изучению языка.
На сегодняшний день, в арсенале лингвистики для работы со словом - лексемой -концептом - текстом применяется технология интеграции коррелирующих процедур: словарные статьи отсылают к семному/семемному анализу, который, в свою очередь отсылает к диахронии, диахрония - к энциклопедическим данным и картине мира, картина мира к дискурсу, а дискурс к контексту, и далее - к слову. Таким образом, анализ представляет собой последовательное движение по кругу, где точками окружности являются каждая из перечисленных выше процедур анализа. Мы возвращаемся к исходной точке - слову, но наши знания, представления об изучаемом объекте более полные, объемные, поскольку включают в себя и элементы «психологически реального значения» (термин В. И. Карасика, И. А. Стернина) «во всей полноте семантических признаков, связываемых со словом в сознании носителя языка» [3, с. 8].
Представленная работа выполнена в русле семантико-когнитивного подхода и в известной мере является экспериментом, научным поиском возможного приема исследования соответствий между ментальными конструктами (концептами), их вербализацией и семантическим описанием. Основа методологической базы сформировалась под влиянием работ Дж. Лакоффа, М. Джонсона, А. Вежбицкой, Ю. С. Степанова, Н. Д. Арутюновой, В. Н. Телия, Е. С. Кубряковой и др.
Ниже предлагается вариант анализа номинативно множественного концепта сочувствие — жалость — сострадание, который мы рассматриваем как триединство, ментальный конструкт, сформировавшийся в пределах данной лингвоментальной парадигмы картины мира. Представленная в номинативном слое последовательность является синонимическим рядом, который вербализует онтологически скоррелированные фрагменты единого 68
концептуального пространства. Толковые словари, словари синонимов и энциклопедические издания, разъясняя эти языковые единицы, отсылают от одного слова к двум другим. Возникает вопрос: действительно ли данные слова имеют тождественный набор семантических компонентов и область референции или в их «генетическом» коде есть отличия?
В процессе исследования была использована комплексная интегративная методика, состоящая из следующих шагов: а) синхронический и диахронический анализ лексем-но-минаторов концепта по материалам лексикографических источников. Обращение «к возможностям соединения синхронного описания с диахроническим», по мнению Вяч. Вс. Иванова обещает «новые достижения в понимании самых ранних периодов истории современного человечества» [2, с. 11], в том числе, в осмыслении истории семантического развития языковых единиц; б) анализ энциклопедических данных; в) интроспекция и анализ ассоциатов на слова-номинаторы; г) исследование идиолекта на базе художественных текстов, когнитивная интерпретация, герменевтические процедуры осмысления, комментирования.
Анализ лексических единиц, объективирующих обозначенный ментальный конструкт, осуществлен на базе следующих лексикографических источников: Толковый словарь русского языка Дмитриева [15], Большой толковый словарь русских существительных [14], Толковый словарь Ефремовой [16], Большой толковый словарь русского языка Кузнецова [8]. Для удобства сравнительного анализа данные словарных статей из современных лексикографических источников по лексемам сочувствие — жалость — сострадание сведены в таблицу.
Таблица № 1
Лексема Сочувствие
1. Сочувствием называется такое отношение к горю, переживаниям кого-либо, когда вы жалеете этого человека. Сердечное, искреннее сочувствие. | Проявить сочувствие. | Искать сочувствия у друзей. | Пробудить в ком-либо сочувствие. | Что-либо вызывает чьё-либо сочувствие. 2. Сочувствием называют благожелательноеот-ношение к кому-либо, к чему-либо. Толковый словарь русского языка Дмитриева
Сочувствие1, -я, ср Благожелательное отношение к кому -, чему-л.. Сочувствие2, -я, ср Отзывчивое, участливое отношение к чужому горю, переживаниям, несчастьям других людей. Большой толковый словарь русских существительных
Сочувствие ср. 1 Отзывчивое, участливое отношение к чьему-либо горю, переживаниям; сострадание. отт. устар. Благосклонное, благожелательное отношение к кому-либо, чему-либо; поддержка, одобрение. 2 устар. Общность в чувствах, мыслях и т.п. Толковый словарь Ефремовой
Сочувствие -я; ср 1 Отзывчивое, участливое отношение к горю, переживаниям кого-л.; сострадание. Проявить с. 2 Благожелательное отношение к кому-, чему-л.; поддержка (2 зн.), одобрение. Выразить полное с. чьим-л. планам. Большой толковый словарь русского языка Кузнецова
Лексема Жалость
Жалость 1 Если вы чувствуете жалость к кому-то, то это означает, что вы испытываете сочувствие, сострадание к этому человеку, животному и т. п. Жалость к старикам, к больным. | Невольная, безграничная, искренняя жалость. | 2 Если вы испытываете жалость к себе, то это означает, что вы себя жалеете, бережёте, считаете, что заслуживаете лучшей доли и т. п. 3 Когда вы говорите Какая жалость, Вот жалость!, то это означает, что вы слегка огорчены отсутствием нужного вам человека, предмета и т. д. 4 Если вы что-то делаете из жалости, то это означает, что ваши действия продиктованы сочувствием, милосердием. 5 Если о ком-то говорят, что у него нет ни капли жалости, то это означает, что этот человек очень жесток. 6 Если о ком-то говорят, что он не знает жалости, то это означает, что этот человек исключительно немилосерден и беспощаден. Толковый словарь русского языка Дмитриева
Жалость Чувство душевной боли, огорчения при виде чужих страданий, горя, беды и т.п. Большой толковый словарь русских существительных
Жалость Толковый словарь Ефремовой
I ж. Сострадание, соболезнование, сочувствие.
II ж. Печальное чувство; сожаление, грусть.
Жалость -и; ж. Чувство сострадания к кому-, чему-л. Ж. к старикам, к больным. Приютили собачонку из жалости. Испытывать, чувствовать ж. к кому-, чему-л. Не знать жалости (быть жестоким, беспощадным). Большой толковый словарь русского языка Кузнецова
Лексема Сострадание
На данную лексему статья отсутствует. Толковый словарь русского языка Дмитриева
Сострадание, -я, ср Чувство жалости, горя, вызываемое чьим-л. несчастьем, горем, переживание чужого горя как своего несчастья Большой толковый словарь русских существительных
Сострадание ср. Чувство жалости, вызываемое чьим-либо несчастьем, горем; сочувствие. Толковый словарь Ефремовой
Сострадание -я; ср. Сочувствие, жалость, вызываемые чьим-л. страданием, несчастьем. Испытывать глубокое с. к кому-л. Большой толковый словарь русского языка Кузнецова
Сопоставительный компонентный анализ лексем состоит из трех этапов: построение гипонимической группы; выявление дифференциальных сем и параметров, по которым выделяются эти дифференциальные семы; проверка результатов анализа. Классическая процедура компонентного анализа дополняется анализом дефиниций, который в нашей модели выступает как один из инструментов выявления сем. Анализ выявил соотнесенность всех лексем по смыслу, наличие и повторяемость общих сем (например, отношение, переживание, чувство). Была установлена импликативная маркированность сем ассоциа-тами. Так, лексема «сочувствие» маркирована ассоциатами: аксиологическая система + причастность + другой человек + несчастье; в лексеме «жалость» фиксируются ассоциаты: переживание + место + близость + внешние проявления + другой человек + несчастье; в лексеме «сострадание» актуализируются ассоциаты на слово «жалость». Выделенные авторами словарей парадигмы семем в трех лексемах образуют совокупность смысловых компонентов, которые на ментальном уровне образуют таксономическую категорию: сочувствие ^ жалость ^ сострадание = человек ^ внутренний мир ^ переживание ^ личностное отношение ^ контакт с социумом ^ моральные нормы ^ отношение к другим / к себе. В рамках прагматики представленная последовательность представляет собой пресуппозицию, которая антиципирует интерпретацию языковых единиц. Сведения, содержащиеся в пресуппозиции, не вербализованы, однако они общеизвестны, соответствуют нормам и традициям культуры.
Дальнейший анализ сфокусирован на диахроническом векторе развития семантических составляющих с целью выявления области сцепления, совмещения и разветвления структурных компонентов ментального конструкта - триединства сочувствие — жалость — сострадание. В работе эта область называется «хаб» (в энергетике, компьютерной технике и под. - центральный узел сети).
Лексема «сочувствие» дериват от чувствовать — чувство. Субстантивы «с префиксом со- и суффиксом -и j-(-j) имеют значение «явление или состояние, характеризующееся сочетанием одинаковых предметов, явлений, названных мотивирующим словом...» [9, с. 155]. В «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера [11, с. 377; 390] зафиксирована последовательность отсылок: чувство — чувствовать — чуять. По этимологическим данным, в основе корня чуять-чую находятся древнерусское «слышать/понимать» и далее праславянское, связанное с древнеиндийским «ясновидец/мудрец», англосаксонским «смотреть», древнепрусским «доверять». Таким образом, исходными координатами исторического вектора развития ментального конструкта сочувствие являются диахронические ассоциаты: слух + зрение + понимание + мудрость + доверие. В дальнейшем семантику корня дополнили уже синхронические ассоциаты, представленные морфами «со-+ -и j-(-j)», с конвенциональным значением «событие + согласованность + подобие + проявление». Опираясь на сказанное, можно допустить следующую последовательность семантических признаков ментального образования сочувствие: человек et человек ^ уверенность + искренность ^ обстоятельства/событие ^ восприятие ^ внешние чувства ^ слух/зрение + интеллектуальная деятельность ^ операция мышления/опыт/ разумное разрешение + эмоциональное отношение/жалость.
Рассмотрим генетическую основу лексемы жалость. В «Этимологическом словаре русского языка» под редакцией Г. А. Крылова лексическая единица «жалость» квалифицируется как имеющая общеславянскую принадлежность и как дериват от исчезнувшего адъектива «жалъ», затем следует отсылка к мотивирующему глаголу «жалеть» [18]. В слове «жалеть» выделяется древнерусское «печаль//скорбь» и выявляется родство с литовским «болеть», англосаксонским «умирать», древневерхненемецким «испытывать боль//мучение», армянским «мучаю/терзаю». [12, с. 34]. Выявляются диахронические ассоциаты: горе + недомогание + смерть + мучение. По этимологическим показателям формируется совокупность сем, характеризующая историческую (импликативную) составляющую ментального образования жалость: человек et человек ^ горькое чувство ^ причинять ^ физическая/душевная боль ^ подвергать ^ физические/душевные страдания ^ прекращение жизнедеятельности.
Обратимся к истории формирования семантического пространства сострадание. Слово «сострадание»возможно отнести к тому же словообразовательному типу, что и «сочувствие», т.к. в его структуру входит тот же формальный показатель - префикс со-, имеющий значение «совместное осуществление», а суффикс -ни]- имеет смысловую нагрузку «процесс действия» [9, с. 63; 151]. Этимологические словари свидетельствуют, что лексема «сострадание» является калькой греческого 'sympathia': sym- = со- + pathos = страдание + -ia = -ие. Существенно при этом, что в основе исторического слоя русской семемы «страдание» находится общеславянское 'страда'', т.е. 'работа //нужда'. [18], [13]. Следовательно, исторические ассоциаты могут быть представлены бинарным сочетанием: труд + бедность, которые организуют праслой, импликатуру ментального образования сострадание. На наш взгляд, в процессе исторической эволюции в пралексеме «нуж-да»актуализируется значение «потребность в ком-/чём- либо». Исторический пласт ментального конструкта сострадание можно представить следующей последовательностью 72
составляющих: человек et человек ^ внутреннее состояние человек et человек ^ необходимость человек et человек ^ контакт человек et человек ^ понимание/жалость.
Все вышеизложенное позволяет предположить, что хронотоп ментального образования сочувствие — жалость — сострадание можно квалифицировать как холистическую систему, которая представляет собой гештальт, части которого определяются целым -сформировавшимся в диахронической вертикали триединством, поддерживают и взаимно дополняют друг друга. Диахронически область сцепления структурных компонентов анализируемого триединства представляет собой узел из формирующих его кодифицированных моделей семантических доминант, что для наглядности представлено на схеме:
По имманентным признакам таксоны соотносятся с родовым признаком «человек», а внутри распределяются по видовой характеристике: «интеллект», «физическое состояние», «социальное положение», «эмоции», что позволяет говорить о корреляции языковых и экстралингвистических показателей, т. к. выделенные области являются классификационной характеристикой человека. Таким образом, к первоосновам ментального конструкта, триединства сочувствие — жалость — сострадание можно отнести: внешнее проявление, характерное для значительной части социума, скоординированное с аксиологической шкалой, основанное на душевных качествах, которое может иметь положительное/отрицательное воздействие на другого человека, иногда связанное с оказанием не только психологической, но материальной поддержки. Этимологические ассоциаты не утратили актуальности в процессе исторической эволюции.
Диагностирование семем на уровне текста, в первую очередь, дает возможность проследить реализацию глубинных слоев семантики анализируемых единиц, свернутые в них импликативные смыслы. Анализ дискурсивных реализаций у разных авторов позволяет выявить интертекстуальные связи, типы фрейм-структур, состав концептуального конструкта, гетерогенность или вариативную схожесть элементов на базовом уровне. Авторские дескрипторы дают возможность отследить тождественность и/или расхождение с выявленными корпусными семантическими маркерами ментального конструкта - геш-тальта.
В качестве эмпирического материала были привлечены прозаические и поэтические тексты современной русской художественной литературы. Оговорим, что в процессе работы с текстуальным воплощением ментального конструкта были рассмотрены контекстуальные реализации не только с ключевыми номинантами «сочувствие», «жалость», «сострадание», но и их дериватами. К сожалению, ниже представлены только несколько примеров, что связано с заданным объемом статьи.
1. И. Иртеньев: «Летчику жалеть не полагается // Тех, кого оставил на земле, // Потому-то дом мой содрогается // И посуда пляшет на столе.» («Со скоростьюдобра и света»)
[5].
В экстенсионале слова «летчик» содержится имманентный компонент «небо», что дает основание представить данное выражение как антитезу 'небо' vs. 'земля', 'летчик' vs. 'те, кто на земле'. Основанием допущения служит семантическая релятивность семем «летчик» и «небо». При таком ракурсе интерпретации релевантной представляется допущение об актуализации в контексте одной из основных мифопоэтических бинарных оппозиций 'небо' vs. 'земля', 'верх' vs. 'низ', а также соотнесенность с аксиологической моделью 'летчик' = 'культурный герой'. Обоснуем: «В современной (после 2-й мировой войны) литературе мифологизирование выступает чаще всего не столько как средство создания глобальной «модели», сколько в качестве приема, позволяющего акцентировать определенные ситуации и коллизии прямыми или контрастными параллелями из мифологии (чаще всего - античной или библейской)». Видимые признаки неба в мифопоэтической транскрипции наделяются такими аксиологическими свойствами как недоступность и непознаваемость. С небом связано все духовное, высокое, божественное [10, с. 64; 208]. Следует вывод, что в пропозиции «Летчику жалеть не полагается // Тех, кого оставил на земле...» реализуются допустимые факультативные семантические характеристики: «тот, кто находится в небе - это эманация высшего существа, поэтому бытовые неудобства его не интересуют». Анализируемый фрагмент -сложное предложение, в котором первая часть: «Летчику жалеть не полагается тех.» является односоставным предложением. Предикат состоит из инфинитива «жалеть», который является темой, а безличный глагол «(не) полагается», семантически соотносимый с характеристикой долженствования, рема. Словоформа «летчику» в структуре безличного предложения является объектно-субъектным детерминантом.
На основании сказанного выстраивается схема контекстуально обусловленных ассо-циатов: человек ^ важность дела ^ обязывает ^ отсутствие ^горькое чувство ^другой человек.
2. Е. Рейн: «Жалею я? Быть может, не жалею, // В сравненье с тем - все жалости малы...» («Набережная около собора.») [7].
Приведенный отрывок состоит из трех пропозиций, в каждой из которых повторяется анализируемое слово «жалость» и однокоренной глагол. Внутритекстовое воплощение автора реализуется в первой пропозиции на синтаксическом уровне формальной ассимиляцией субъекта - местоимения и предиката - глагола в числе и лице в парадигме настояще-
го времени. Вопросительная структура высказывания генерирует процесс появления другого сообщения [см. об этом: 9, с. 545]. В приведенном фрагменте актуализируется ЛСВ3 [15] семемы «жалеть»: печалиться о минувшем; раскаиваться, что на каком-то этапе жизни чего-то не сделал или ошибся; а в семеме «жалость» реализуется ЛСВ2 [16]: модель подавленного эмоционального состояния. Обращение к варианту манифестации лексемы дает возможность проследить наличие и/или отсутствие в нём выявленных в инварианте семантических маркёров. В отрывке семему «жалеть» активизирует последующая пропозиция: «все жалости малы...». Отметим, что субъектом в ней является авторский окказионализм «жалости», в то время как в узусе лексема «жалость» обладает только формой единственного числа, т.к. по типу лексического значения является абстрактным существительным и входит в категорию Singulariatantum. Однако в зависимости от контекста singulariatantum могут продуцировать форму множественного числа для номинации конкретизированного выражения эмоционального состояния [9, с. 324]. Окказиональное «жалости» создано по имеющейся формообразующей модели, например: новость - новости. В данном идиолектном воплощении окказионализм приобретает значение сознательного акта и/или слов, транслирующих чувство горечи, грусти. Предикатом является краткое прилагательное «малы». Известно, что краткие формы характеризуют признак как качественную структуру, при этом они демонстрируют темпоральные границы номинированного идентифицирующего показателя. Данная пропозиция с предикатом - краткой формой прилагательного, обладает смысловой схемой «субъект - его свойство или качество».
Анализируемый отрывок можно представить как последовательность контекстуальных ассоциатов: человек ^ переживание ^ прошлое ^ ошибочное действие ^ угнетенное состояние ^ упадок ^ душевные силы ^ сопоставление ^ оценка ^ параметры ^ количественная характеристика ^ эмоциональные переживания. Контекстуальные ассоциаты выявили имманентную связь с диахронически кодирующими элементами семемы «жалость».
3. В. Пелевин: «- Но самое интересное, что в милиции к тебе отнеслись с явным сочувствием, - сказал Артур, - и даже деньги отдали, что бывает очень редко.» («Жизнь насекомых») [6].
Коммуникативная ситуация в эпизоде содержит информационную интенцию, оценочное суждение и эмоциональную коннотацию. Лексемы «сочувствие» и «милиция» контекстуально связаны, но рефлексия на слово «милиция» не имеет ассоциативной реакции «сочувствие», поэтому в координатах социальных установок и референции к действительности фраза содержит противоречие и может быть прочитана как оксюморон. Тем удивительнее, что энциклопедическая информация и анализ фоновых знаний выявляют основание семантической соотнесенности семем. Проследим: этимологически «милиция» восходит к латинскому 'тШйа', «воинская служба, военная сила». Упоминание о воинских начальниках находим в Главе 13 «Послания к Римлянам» Апостола Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены.». В комментариях к тексту читаем: «Апостол подчеркивает, что «начальники» - это Божии слуги. /.../Апостол подчеркивает, «итак любовь есть исполнение
закона». А это значит, что только тот, кто во Христе, может исполнить как эти, так и другие требования закона (8:4)». [17]. Таким образом, на уровне прагматического контекста можно говорить как о семантической сцепке с лексемой «сочувствие», так и о семантической когезии, т.к. в лексических значениях синтаксически связанных слов имеются повторяющиеся смысловые компоненты [4]. Таким образом, можно вывести последовательность: человек et человек ^ государственный орган исполнительной власти ^ отношение ^ отзывчивость ^ участие ^ благожелательность.
Таким образом, были выявлены следующие соотношения и связи понятий в реконструированном ментальном конструкте сочувствие — жалость — сострадание: 1) социальное и/или профессиональное движение вверх может оказывать как мелиоративное, так и пейоративное влияние на других людей и самого человека; движение в пространстве фиксирует связь с мифопоэтическим контекстом: («Летчику жалеть не полагается.»); 2) жалость - чувство направленное внутрь, на самого себя, проекция внутренней опустошенности как результат ошибочного действия в прошлом («Жалею я?..»); 3) имплицитную корреляцию «милиция - сочувствие», восходящую к евангельскому «войско Божье» и окрашенную ха-растеризующими маркерами 'сострадание', 'защита'. Анализ свидетельствует, что авторское словоупотребление не является исключительно характерной фигурой речи, но и инструментом, создающим когнитивные модели, которые структурируют параметры авторского метального пространства.
Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что предложенная модель комплексного интегративного анализа концептуальной структуры усложненного типа дает возможность: 1) на основе анализа признаков, необходимых для идентификации понятия на языковом уровне, установить смысловые компоненты, которые образуют таксономическую категорию и являются для носителей русского языкового сознания пресуппозицией, задающей модели поведения; 2) реконструировать диахроническую вертикаль развития семантических составляющих ментального конструкта сочувствие — жалость — сострадание, определить и обосновать область сцепления и последующего разветвления его структурных компонентов по родовому и видовым признакам; 3) установить, что архаические ассоциаты не утратили своей актуальности в русской лингвокультуре; 4) выявить импликатуру ментального образования сострадание и установить национально-маркированный компонент ментального триединства сочувствие — жалость — сострадание; 5) выявить в дискурсивном пространстве ментального конструкта не только отличительные признаки идиостиля, но и корреляцию с прагматическим контекстом, интертекстуальные связи на диахроническом и синхроническом уровнях; 6) воссоздать контекст «привязанности языка к человеку», обязательный для изучения «деятельности языка» [1, с. 38]; 7) доказать обоснованность рассмотрения ментального конструкта как триединства онтологически скоррелированных фрагментов единого концептуального пространства.
References:
1. Zvegintsev V. A. (1996) Mysli o lingvistike (Thoughts of Linguistics). - Moskva: Izd-vo Moskovskogo universiteta, 336
2. Ivanov Vyach. Vs. (2004) Lingvistika tretego tysyacheletiya. Voprosy k buduschemu (Linguistics of the third millennium. Questions for the future). - Moskva: Yazyki slavyanskoy kultury, 208
3. Karasik V. I., Sternin I. A. (2005) Antologiya kontseptov (Anthology of concepts), t. I, Volgograd, «Paradigma», 352
Online sources
4. Apresyan Yu. D. Leksicheskaya semantika (Lexical semantics) // Izbrannye trudy. - M.: «Yazyki russkoy kultury», 1995, t.1. [Online] Available: https://ru.scribd.com/doc/73912524// (November 22, 2016)
5. Irtenev I. (2009) So skorostyu dobra i sveta (With the speed of light and goodness) // Zhurnal «Arion», 2009, #1. [Online] Available: http://magazines.russ.ru/arion/2009/1/ir2.html// (November 2, 2016)
6. Pelevin V. Zhizn nasekomyh (Insect's life). [Online] Available: http://pelevin.nov.ru/romans/pe-jisn/8.html// (November 2, 2016)
7. 7. Рейн Е. (2013) «На набережной около собора...» // Журнал «Знамя», 2013, №1. Reyn E. (2013) Na naberezhnoy okolo sobora... (On the Waterfront Near the Cathedral.) // Zhurnal «Znamya», 2013, #1. [Online] Available: http://magazinesruss.ru/znamia/2013/1/r2.html// (November 12, 2016)
Dictionaries, encyclopedias and reference books
8. Bolshoy tolkovyiy slovar russkogo yazyka Kuznetsova (Big Dictionary of the Russian Language by Kuznetsov) (2002): SPb. «Norint»
9. Grammatika sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka (The Grammar of the Modern Russian Literary Language). (1970) - Moskva: «Nauka», 768
10. Mify narodov mira (Myths of the folks of the World ) // Entsiklopediya, (1992) t. 2, Moskva,
720
11. Fasmer M. (1987) Etimologicheskiy slovar (Etymological Dictionary), t. IV, s. 377, s. 390, Moskva: «Progress», 864
12. Fasmer M. (1967) Etimologicheskiy slovar (Etymological Dictionary), t. II, s. 34, Moskva: «Prosveschenie», 672
13. Shanskiy N. M., Bobrova T. A. (2004) Shkolnyiy etimologicheskiy slovar russkogo yazyka. Proishozhdenie slov (School Etymological Dictionary of the Russian Language. The Origin of Words). M.: Drofa, 398
Online sources
14. Bolshoy tolkovyiy slovar russkih suschestvitelnyh (Big Dictionary of Russian Nouns). [Online] Available: Slovari i entsiklopedii na Akademike, http://dic.academic.ru (November 5, 2016)
15. Tolkovyiy slovar russkogo yazyka Dmitrieva (Dictionary of the Russian Language by Dmitrieva). [Online] Available: Slovari i entsiklopedii na Akademike, http://dic.academic.ru (November 5, 2016)
16. Tolkovyiy slovar Efremovoy (Dictionary of the Russian Language by Efremova). [Online] Available: Slovari i entsiklopedii na Akademike,http://dic.academic.ru (November 5, 2016)
17. Tolkovanie Biblii. Poslanie k Rimlyanam (Bible Interpretation. Epistle to Romans), 13 glava. [Online] Available: http://otveti.org/tolkovanie-biblii/rimlyanam/13 (November 17, 2016)
18. Krylov G. A. Etimologicheskiy Slovar Russkogo Yazyka (Etymological Dictionary of the Russian Language). - SPb.: OOO "Viktoriya plyus". [Online] Available: Slovari i ehntsiklopedii na Akademike, http://dic.academic.ru (November 6, 2016)
Information about the authors:
Vardzelashvili Janeta, Doctor of Philological Sciences, Professor, full-professor at Georgian Technical University, Member of FIPLV (International Federation of Language Teacher Associations), Member of MAnPHfl (International Association of Teachers of Russian Language and Literature) , Author of 165 scientific works (3 monographs and 5 Text books); Academician of Russian Academy of Pedagogical and Social Sciences and the Pedagogical Academy of Georgia; winner of the International "Pushkin Teacher" award (Moscow, Russia); Tbilisi, Georgia, 77, Kostava Str., 0175, [email protected];
Pevnaya Natalia, PhD in Philological sciences, senior lecturer at Ilia State University, Member of FIPLV (International Federation of Language Teacher Associations), Member of MAnPHfl (International Association of Teachers of Russian Language and Literature) , Author of more than 40 scientific works; Tbilisi, Georgia, Kakutsa Cholokashvili Ave 3/5, 0162, [email protected]
