CC BY
18Европейский Суд по правам человека и Конституционный Суд Германии: воздействие, а не соперничество. Интервью с судьёй Европейского Суда по правам человека Ангеликой Нуссбергер
В эксклюзивном интервью судья Европейского Суда по правам человека делится своим мнением о работе и реформе Суда, а также о взаимоотношениях ЕСПЧ и Федерального Конституционного Суда Германии*.
PERSONALIA PERSONA GRATA
Краткая биографическая справка
Профессор Ангелика Нуссбергер (Angelika Nussberger), почетный доктор наук (Dr. h.c.), М. А., Судья Европейского Суда по правам человека, избранная от Германии в 2010 году. Вступила в должность Судьи с 1 января 2011 года.
Профессор Кёльнского Университета, где она преподавала международное публичное право, немецкое публичное право и сравнительное конституционное право. До избрания Судьёй была вице-президентом Кёльнского Университета, членом экспертного Комитета по применению конвенций и рекомендаций Международной Организации Труда (2004 — 2010) и заместителем представителя от Германии в Венецианской Комиссии (2006—2010). Один из авторов доклада Независимой Миссии по установлению фактов конфликта в
^ Европейский Суд по правам человека, Федеральный Конституционный Суд Германии, Европейская Конвенция по защите прав человека и основных свобод.
Грузии, созданной Европейским Союзом под руководством швейцарского дипломата Хей-ди Тальявини.
Выпускница факультетов славянских языков и литературы (Magister Artium, Мюнхен, 1987) и права (первая ступень государственного экзамена по праву Мюнхен 1989, вторая ступень Хейдельберг 1993, степень сравнительного правоведения Университет Страсбурга 1988, доктор права Университет Вюртцбурга 1993). С 1993 по 2001 научный сотрудник Института зарубежного и международного социального права общества Макса Планка в Мюнхене, и 1994—1995 — приглашённый исследователь в Университете Гарварда.
— Вы Судья Европейского Суда по правам человека, представляющая не только государство, но и академическое сообщество Германии. Насколько отличаются в во-
* Интервью взяла в г. Страсбурге 25 февраля 2014 года Чернышова Ольга Сергеевна, кандидат юридических наук, руководитель отдела Секретариата Европейского Суда по правам человека (e-mail: [email protected]). Перевод с английского Алферьевой Ксении Евгеньевны.
просах фундаментальных прав подходы Европейского Суда по правам человека от догматики Федерального Конституционного Суда? В чём причины того, что многие удачные концепции германского государственного права не получили поддержки у европейских судей? Например, Европейский Суд по правам человека не использует идею уважения человеческого достоинства как суперпринципа в области фундаментальных прав или не структурирует так чётко принцип пропорциональности как это делают его германские коллеги.
— В моём понимании судьи Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) являются не представителями своих государств, но представителями правовых культур, в которых они были воспитаны. Таким образом, мы все можем привнести в работу Суда наши знания, основанные на различных традициях и восприятии права для создания поистине Европейского Суда.
Действительно, Федеральный Конституционный Суд Германии (ФКС) был и до сих пор является влиятельной структурой при определении стандартов и разработке доктри-нальных подходов в области прав человека. Он был одним из первых судов, разработавших после окончания Второй мировой войны цельный и убедительный подход к защите конституционных прав человека, оказавший влияние на созданные впоследствии конституционные суды других государств. Многие вновь создаваемые суды учреждались после периода господства правового нигилизма и были вынуждены противостоять масштабному отрицанию принципов верховенства права и основных прав человека. При таких обстоятельствах идея уважения человеческого достоинства, разработанная Федеральным Конституционным Судом Германии, оказалась крайне полезной для определения основного направления в вопросе защиты прав человека. То же верно и в отношении принципа пропорциональности, который явился ценным инструментом для разрешения конфлик-
тов между индивидуальными правами человека и общественными интересами.
Практика Европейского Суда разрабатывалась более или менее параллельно с правоприменительной практикой Федерального Конституционного Суда. Однако в первый период, который начался для ФКС в 1950-х годах, а для ЕСПЧ в 1960-х, наблюдались интересные отличия. Уже самые первые решения Конституционного Суда в Карлсруэ отличала неожиданная уверенность в его новой ведущей роли. Подчёркивалось, что права человека, гарантированные Конституцией, являются основной ценностью конституционного правопорядка, которую должны хранить все суды; права человека красной нитью проходят через всю структуру права в государстве. Эта идея имела важнейшее значение для восстановления правопорядка в Германии и помогла создать «конституционную идентичность». Первые же решения Страс-бургского Суда, напротив, представляли интерес только для специалистов. В течение многих лет Суд рассматривался как «спящая красавица». И только в 1970-х годах были разработаны фундаментальные концепции, такие как толкование Европейской конвенции как «живого» инструмента, идея эффективной, а не мнимой и теоретической, защиты прав человека, а также принцип свободы усмотрения государств-членов Европейской Конвенции по защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ).
В течение многих лет развитие обоих судов шло параллельно и без каких-либо значительных препятствий и кризисов. Только после принятия первого решения по делу Фон Ганновер против Германии1 стало ясно, что необходимо прояснить их взаимоотношения. Определения этих взаимоотношений были даны в основном в решениях по вышеупомянутому делу Фон Ганновер против Германии (№ 1, № 2, № 32), а также по решениям об оставлении общественно опасных преступников под стражей после окончания их тюремных сроков. Теоретическая база была заложена в решении ФКС по делу Гёргюлю3.
1 European Court of Human Rights. Von Hannover No. 1 v. Germany. Application No. 59320/00. Judgment of 24 September 2004.
2 European Court of Human Rights. Von Hannover No. 2 v. Germany. Applications Nos. 40660/08, 60641/08, 40660/08 and 60641/08. Judgment of 7 February 2012; European Court of Human Rights. Von Hannover No. 3 v. Germany. Application No. 8772/10. Judgment of 19 September 2013.
3 Federal Constitutional Court of Germany. Judgment of 14 October 2004. BVerfGE111, 307-322.
Хотя суды внимательно следили за развитием судебной практики своего визави, нельзя утверждать, что один из этих судов «копировал» ранее выработанные концепции другого. Важно отметить, что основы, на которых строится работа ЕСПЧ и ФКС, неодинаковы. Несмотря на то, что ЕКПЧ и Основной Закон ФРГ (Grundgesetz) имеют много общих черт, всё же есть и существенные различия. Идея уважения человеческого достоинства как таковая не прописана в ЕКПЧ; упоминание о ней можно найти только в статье 3 о запрете «бесчеловечного обращения». В Основном Законе, напротив, эта идея закреплена уже в статье 1, в связи с чем человеческое достоинство признаётся основной ценностью, которую Конституция должна гарантировать и защищать. В этом отношении ЕСПЧ имеет иную отправную точку, особенно учитывая, что идея человеческого достоинства тесно связана с традициями немецкой философской мысли. Даже если рассматривать концепцию защиты человеческого достоинства как часть общеевропейской традиции, правовая теория других государств-участников ЕКПЧ, в частности государств англо-саксонской правовой культуры, не придаёт ей такого же значения.
Относительно принципа пропорциональности, я бы сказала, что ясная и детализированная доктрина ФКС оказала плодотворное влияние на ЕСПЧ, что особенно видно в его некоторых недавних решениях. Хотя Страс-бургский Суд не всегда придерживается трёхступенчатого анализа (проводя разграничение между применимостью, необходимостью и соразмерностью ограничений прав человека), именно этот алгоритм служит моделью аргументации, которой, в той или иной степени, следует Страсбургский Суд.
— Как Вы в целом относитесь к идее «позитивной» дискриминации в процессе назначения международных судей на должность? Следует ли учитывать опыт многих европейских государств, в том числе Германии, по нормативному установлению квот на замещение должностей, например, женщинам?
— По моему мнению, в принципе не следует вводить позитивной дискриминации по каким-то конкретным основаниям при выборах судей Европейского Суда. Кандидаты
должны соответствовать тем требованиям, которые закреплены в Конвенции. Они должны пользоваться исключительной репутацией в своих странах. Авторитет Суда в огромной мере зависит от высокого уровня судей, который должен быть очевиден внешним наблюдателям, будь то заявители, которые возлагают на Суд свои надежды, или правительства, которым приходится исполнять его решения. Тем не менее, я признаю, что в переходный период введение некоторой позитивной дискриминации для кандидатов-женщин оказалось полезным. Эта дискриминация должна, однако, ограничиваться требованием представить кандидатуры обоих полов, с тем, чтобы предоставить им равные шансы. Введение такого правила в 1998 году сыграло свою позитивную роль в формировании более сбалансированного судебного состава.
— Каково Ваше личное отношение к институту особых мнений, которые могут выразить судьи Европейского Суда по правам человека?
— Возможность высказывать особые и совпадающие мнения высоко ценится судьями, так как это позволяет им выразить свои соображения по конкретным делам, если они не согласны с мнением большинства. В этом смысле они помогают прийти к общему решению и достичь компромисса. Особое мнение может рассматриваться как своего рода отдушина. В то же время, особые и совпадающие мнения позволяют общественности заглянуть в кулуары судебных заседаний, так как в них отражаются различные подходы, возможные при разрешении дел. Они также могут указывать направление дальнейшего развития прецедентного права.
Тем не менее, я думаю, что данный инструмент должен использоваться с некоторой осторожностью. В конечном итоге, решающее значение имеет авторитет именно Суда в целом, а не идеи отдельных судей. Нельзя подрывать авторитет Суда. Особые мнения должны оставаться исключением, а не правилом. Решения Большой палаты, принятые в соотношении голосов 9:8, при наличии весьма весомого особого мнения, являются слабыми решениями. Таким образом, предпочтение всегда следует отдавать поиску компромиссного решения, принимаемого всеми судьями.
Особые мнения должны оставаться запасным вариантом.
— Считаете ли Вы, что для преодоления трудностей, связанных с исполнением решений и количеством заявлений, ЕСПЧ нужно реформировать более радикально, чем те процессуальные корректировочные реформы, которые проводятся сейчас и отражены в протоколах 15 и 16 к Европейской Конвенции?
— Да, я думаю, для дальнейшего улучшения деятельности Суда необходимо продолжать реформы. Например, можно предусмотреть передачу рассмотрения типичных нарушений прав человека, которые составляют основную массу рассматриваемых дел, в упрощённом порядке иным (судебным) органом, отличном от ЕСПЧ. Также необходимо разработать порядок возврата к принятым
«пилотным решениям», которые не были должным образом имплементированы государствами-ответчиками. В государствах, в которых были выявлены недостатки, необходимо проводить эффективные системные реформы.
Реформы Суда, проведённые в последние несколько лет, уже принесли определённые позитивные результаты. Проблема остаётся в том, что в некоторых случаях от ЕСПЧ требуют принять на себя исполнение основных функций неэффективных национальных судебных систем. Это, конечно же, невозможно. Так что реформирование судебных институтов государств-членов Совета Европы может принести огромную пользу ЕСПЧ. Одним из показательных примеров является введение в Турции права подачи конституционной жалобы, что уменьшило поступление жалоб из одного из государств-лидеров по количеству поданных жалоб4.
4 См.: European Court of Human Rights. Hasan Uzun v. Turkey (dec.). Application No. 10755/13. Judgment of 30 April 2013. (В решении данный механизм признан эффективным национальным средством правовой защиты).
