CC BY
64
Е.А. Матвеева
ЕВРОПЕИЗМ В МЕЖДУНАРОДНОЙ СТРАТЕГИИ ИТАЛЬЯНСКИХ КОММУНИСТОВ: ДО И ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ
Работа выполнена при финансовой поддержке гранта ИГУ «.Поддержка научно-исследовательской работы аспирантов и молодых сотрудников Иркутского государственного университета» (№ темы 111-02-000/7-19).
Рассматривается эволюция позиций в отношении европейской интеграции крупнейшей компартии западного мира - Итальянской коммунистической партии, и ее преемницы - Партии коммунистического воссоздания. Особое место уделяется анализу представлений итальянских коммунистов о роли Европы в рамках системы международных отношений.
На фоне затянувшегося кризиса процесса европейского строительства в начале нового тысячелетия все большее место в исследовательской литературе занимает объяснение феномена евроскептицизма в его различных проявлениях, в том числе и евроскептицизма национальных политических партий. История Итальянской коммунистической партии и ее преемницы Партии коммунистического воссоздания представляет собой один из наиболее ярких примеров сложной эволюции европейской стратегии в контексте трансформации системы международных отношений.
До конца 1960-х гг. отношение итальянских коммунистов к процессу интеграции можно охарактеризовать как абсолютно негативное. С самого начала он представлялся партией как продукт атлантизма, нацеленный на то, чтобы установить американскую гегемонию на европейском континенте. Согласно мнению итальянских коммунистов, стратегия интеграции была частью более обширного замысла американского капитализма, поддерживаемого капитализмом европейским, который готов пожертвовать национальными интересами ради защиты политических и экономических классовых интересов [1. С. 91]. Европейская интеграция, исходя из подобной модели, представляла угрозу для прав трудящихся, уже завоеванных в рамках страны, и закладывала основы ультракапиталистического и реакционного режима. Кроме того, все существующие проекты европейского строительства, по словам Паль-миро Тольятти, видели свою задачу в «разделении европейского континента на две части и подталкивании его к новой войне не в интересах европейских народов, но в интересах сохранения капитализма и империализма» [2]. Если Европа, считал он, хочет «...достичь мирным образом, без новых конфликтов, которые угрожают уничтожением ее жителей и цивилизации, большего единства, федерального или нет, но такого, которое в любом случае гарантировало бы ей постоянный мир, путь, по которому следует идти, это не укрепление раскола, существующего сегодня, между социалистической и несоциалистической частями европейских стран, объединяя первые для войны со вторыми» [2].
Идеология партии в это время держалась на двух опорах: нация и мир, и этот идеологический подход не мог быть совместимым с какими бы то ни было попытками создания наднационального правительства в Западной Европе. С одной стороны, коммунистическая идеология предполагала сохранение сильного национального государства, свободного в своих действиях от внешних уз, которое считалось основополагающим для улучшения условий жизни рабочих. Любая угроза для
целостности государства представляла, таким образом, косвенную угрозу для интересов рабочего класса [1. С. 90]. К тому же наднациональная интеграция между капиталистическими странами, по мнению коммунистов, должна привести автоматически к снижению внимания к социальной политике. Стратегия опиралась на необходимость проведения «структурных реформ» в рамках «национального пути» и, следовательно, на национальное демократическое государство и необходимость его усиления. Европа рассматривалась в этом контексте как внешняя авторитарная сила по отношению к национальной демократии, а европеизм - в качестве «буржуазного мифа», лишенного всякого прогрессивного содержания, «консервативного плана», задуманного с целью затормозить продвижение социализма на Западе [3. С. 58].
Позиции партии по международным проблемам, с другой стороны, были очень далеки от европеизма и идеи наднациональности. Ключевая концепция коммунистического интернационализма основывалась на той идее, что рабочие любой страны разделяют общие взгляды и имеют общие интересы. С этой точки зрения Советский Союз представлялся как лучший выразитель этих интересов и лучший инструмент для их реализации, что оправдывало его ведущую роль в рамках социалистического движения [1. С. 90]. Любая же форма братства и солидарности между отдельными нациями считалась неосуществимой, пока держится на ногах капиталистический режим, объединение могло начаться только как следствие захвата власти пролетариатом
[4. С. 13].
Если до конца 1950-х гг. партия выступала за роспуск общего рынка, с начала 1960-х гг. происходят некоторые изменения, связанные также с тем, что оказались необоснованными предсказания о предполагаемых экономических потерях, которые должно было вызвать участие в процессе интеграции. Общая оценка его остается негативной, но теперь вместо того, чтобы требовать сворачивания интеграции, партия начинает выступать за трансформацию общего рынка в организацию, способную развивать сотрудничество с Восточной Европой и другими регионами мира, за «прогрессивное преодоление барьеров общего рынка» путем пересмотра Римских договоров, поскольку организация в ее тогдашнем виде отвечала «политическим целям холодной войны» и защищала интересы крупных монополий [1. С. 91]. В это время начинается перестройка внешнеполитических ориентиров итальянских коммунистов: от интернационализма, основанного на идее того, что Советский Союз выполняет миссию вести
другие страны по пути в социализм, к более критическим позициям по отношению к Москве и поиску альтернативных стратегических линий. Первым шагом перехода была не поддержка европейской интеграции и прозападной ориентации страны. Партия подчеркивает своеобразие итальянской ситуации и высказывается против любого внешнего давления, включая давление со стороны Советского Союза. ИКП разрабатывает новую стратегию, получившую название международного полицентризма, которая предполагала, что в рамках международного коммунистического движения партии могут укреплять между собой связи и объединяться в группы по геополитическому принципу. Внутри этих групп и между ними отношения должны строиться на принципе равенства, т. е. не может быть руководящей партии или государства, так же как и не может быть единственно верного пути к социализму [5. С. 12].
В это же время лидер ИКП Тольятти вводит в партийный лексикон понятие «демократический европеизм», который предполагал понимание Европы как «пространства от Атлантики до Урала» и ее единства как «сосуществования буржуазных режимов и государств (как демократических, так и авторитарных или фашистских) с социалистическими государствами» [6]. Тольятти не отрицает необходимости европейского строительства, не говорит о возвращении к таможенным барьерам, но он говорит о том, что «объективный процесс сближения и экономической интеграции должен сопровождаться параллельным процессом демократического экономического развития» [6]. Инструментом этого развития опять же должны стать структурные реформы, которые должны быть проведены в каждой стране под непосредственным контролем национальных парламентов. Кроме того, необходимым условием подлинно демократического европеизма называется внешняя политика разоружения и мирного сосуществования [6].
Приоритет, отдававшийся национальному измерению после кризиса коммунистического интернационализма, подвергается сомнению после событий в Чехословакии и Чили на рубеже 1960-1970-х гг. Новый руководитель партии Энрико Берлингуэр рассматривает эти события как невозможность «национального пути» к социализму, и теперь ИКП меняет в значительной степени свои позиции по отношению к европейской интеграции. Путь к социализму больше не ограничивается ИКП рамками национальной специфики, он рассматривается как международный процесс, а Европа -как естественная его составляющая [1. С. 93].
В середине 1970-х гг. партия вырабатывает новую стратегию, получившую название «нового интернационализма», в основе которой лежало намерение сделать Западную Европу, обладающую самостоятельностью по отношению к стратегиям двух сверхдержав и рассматривающуюся как возможная «третья сила», «не антисоветская и не антиамериканская» [4. С. 53], движущей силой разрядки и глобального пересмотра отношений между государствами в мировом масштабе с целью решения проблем третьего мира. Для того чтобы быть способной исполнять эту роль, согласно ИКП, Европа должна была быть обновлена, и для этого партия предлагала западноевропейским обществам социа-
лизм нового типа, отличный от социализма советского и социал-демократической модели, - «третий путь» [4. С. 54-55].
Способом реализации этой стратегии должен был стать еврокоммунизм, под которым понималось стремление к сотрудничеству, как в плане разработки теории, так и практических действий, с теми западноевропейскими компартиями, которые ставят задачей построение в своих странах социалистического общества, но при этом стремятся реализовать общественные изменения через одобрение их большинством населения и основывать их на «демократии и гарантии всех свобод, личных и коллективных, полном признании общественного плюрализма, многопартийности, сменяемости у власти» [7. С. 227]. То есть фактически речь шла об отказе от взгляда на революционную борьбу как на единственное средство достижения социализма и от противопоставления партии той системе, в рамках которой она действовала.
Неудивительно поэтому, что результаты изменения стратегии были наиболее ощутимыми для ИКП на внутриполитической сцене. Признание европейской интеграции, так же как и атлантического сообщества, стало необходимым шагом для того, чтобы лидеры коммунистов смогли осуществить свою стратегию во внутренней политике - идею исторического компромисса, т. е. вхождение в правительственную коалицию с Христианско-демократической партией, для легитимизации ИКП как партнера парламентского большинства [1. С. 93]. При этом и еврокоммунизм, и новый интернационализм, и «третий путь» остались только предвыборными лозунгами, так и не став политическим проектом, способным произвести конкретные изменения на европейской сцене.
Неэффективной оказалась стратегия еврокоммунизма в смысле пакта с другими западно-европейскими коммунистическими партиями, прежде всего французской и испанской, для создания альтернативы Москве, поскольку в вопросах отношений с социал-демократическими партиями, оценки роли Европейского сообщества, так же как и в вопросах критики сталинизма и реального социализма, разногласия между партиями были чересчур сильными. Отдаление от западноевропейских коммунистических партий и мирового коммунистического движения в целом было связано с событиями рубежа 1970-1980-х гг.: вводом советских войск в Афганистан и польскими событиями, за которыми последовал политический разрыв с КПСС, именно тогда было сделано знаменитое заявление Берлингуэра о «конце движущей силы Октябрьской революции» и заявления об угрозах миру, исходящих от Советского Союза [7. С. 227-228]. С начала 1980-х гг. ИКП делает ставку на укрепление сотруднических отношений с западно-европейскими социал-демократическими партиями, а ссылки на «европейских левых» постепенно занимают место еврокоммунизма, однако до 1989 г. руководство партии не идет на окончательный разрыв с коммунистической идеологией.
В результате в европейской стратегии партии вплоть до самого конца была заметна двойственность. С одной стороны, ИКП признавала прогрессивный исторический характер европейской интеграции и выражала свое желание участвовать в этом процессе и влиять на него «из-
нутри». С другой стороны, она критически относилась к процессу как к таковому, поскольку, как считалось, он руководился капиталистическими реакционными силами и интересами крупных финансистов [8. С. 120].
12 ноября 1989 г., через три дня после падения Берлинской стены, секретарь ИКП Акилле Оккетто объявил о намерении распустить партию для того, чтобы дать жизнь новой социал-демократической политической организации. Через два года старая партия официально перестала существовать, уступив место Демократической партии левых сил. 3 февраля 1991 г. группа делегатов последнего Конгресса, несогласных с решением большинства, объединилась в Движение, а затем в Партию коммунистического воссоздания, объявив ее идейной наследницей ИКП.
Этот раскол, как полагали многие исследователи, наконец, положил конец двойственности позиций партии в отношении процесса европейской интеграции. В самом деле, Демократическая партия левых сил сразу и безоговорочно принимает «традиционный» европеизм как часть своей новой политической культуры и становится членом всех европейских и международных организаций социал-демократии. С другой стороны, как предполагалось, Коммунистическое воссоздание вернулось к тем идеологическим позициям, которые ИКП занимала до конца 1960-х гг., обращаясь в своей пропаганде исключительно к критике существующей неолиберальной траектории развития процесса интеграции и подчеркивая негативные аспекты влияния Европейского Союза, и Маастрихтского договора в особенности, на экономику, социальную сферу и даже политическую систему страны [9. С. 3].
Национальное измерение остается основополагающим для сохранения демократических и социальных завоеваний, для которых Европейский Союз представляет непосредственную угрозу, поэтому определение ключевых направлений интеграционной политики должно находиться под жестким контролем национальных парламентов, которые должны иметь возможность самостоятельно принимать решения по различным европейским проблемам [10]. Несмотря на то что коммунисты высказываются за дальнейшее развитие процесса интеграции, объясняя свои позиции «интернационалистским призванием» своей партии, заставляющим их «поддерживать все то, что разрушает границы и объединяет людей» [11. С. 19], выдвигая лозунги мира и солидарности, реальной независимости от блоков [11. С. 38], Европы демократической, пацифистской, руководствующейся принципами социальной справедливости и солидарности в отношениях с остальным миром, до конца 1990-х гг. международная стратегия Коммунистического воссоздания не оговаривает, каким именно образом партия намеревается действовать в рамках Евросоюза, так же как и не определяет место Европы в рамках мировой системы.
В начале нового тысячелетия происходит пересмотр политической идеологии партии, то, что лидер Коммунистического воссоздания Фаусто Бертинотти определил как обновление, модернизацию коммунизма, связанную со сближением с социальными движениями, в первую очередь с антиглобалистским и пацифистским, и с тем, что многими, в том числе и внутрипартийной
оппозицией, называется «Бад-Годесбергом» партии, т.е. с принятием концепции «абсолютного ненасилия» как одного из ее основных элементов [12. С. 151].
Новая международная стратегия партии строится на необходимости противостоять процессу глобализации, и Европа, становясь главным инструментом этого противостояния, вновь после более чем десятилетнего перерыва возвращает себе центральную роль в этой стратегии. Коммунисты признают, что под влиянием процесса глобализации и кризиса национального государства сила и значение национальной политики сокращаются, особенно это касается решений в экономической сфере. Однако считают, что этому процессу необходимо противостоять, поскольку он влечет за собой потерю суверенитета в пользу антидемократической системы и порядка в международном масштабе, в которых власть сосредоточена в органах, не являющихся выборными и, следовательно, не поддающихся контролю со стороны народных масс и даже национальных правительств. Но для того, чтобы противостоять этому, партия считает необходимым самой действовать на наднациональном, по крайней мере, европейском уровне. При этом подчеркивается, что европейское измерение не означает того, что проблемы перестают видеться в глобальном масштабе, не означает евроцентризма [13. С. 2-3].
Новая стадия глобализации, или «капиталистической революции», согласно коммунистам, характеризуется навязыванием американской социальной модели с безработицей, широким распространением временных форм занятости и приватизацией социальных служб, утверждением НАТО в роли мирового жандарма, устранением ООН, отрицанием международного права в регулировании отношений и споров между государствами и внутри них. Глобализация признает войну в качестве орудия построения нового олигархического миропорядка, способствует распространению единообразия, ставит под сомнение народный суверенитет, создавая риск серьезного гражданского упадка и выхолащивания демократии в политическом плане. Европа же, опирающаяся на самобытную социальную модель, со своей многовековой историей борьбы за демократию может стать критической массой против капиталистической глобализации, «действующего закона капиталистической империи» [13. С. 3; 14]. Кроме того, она «...может играть на уровне политическом, экономическом, социальном, институциональном и миротворческом роль, альтернативную по отношению к однополярному и либеральному мировому порядку» [14].
Возможность для Европы играть самостоятельную роль на мировой арене связывается с укреплением позиций альтернативных левых и антикапиталистических движений [10]. Только они могут обеспечить существование Европы как независимого субъекта политики, в противном случае она обречена исполнять «роль инертной и разобщенной массы в рамках американской имперской системы» [10, 14]. Как и ИКП в начале 1970-х гг., Коммунистическое воссоздание делает ставку на сотрудничество левых сил на европейском уровне. В результате в 2004 г. создается новая европейская партия - Партия европейских левых сил, в состав которой вошли, кроме Воссоздания, еще 17 партий антаго-
нистических левых из стран Западной, Центральной и Восточной Европы (учредительный конгресс прошел 8-9 мая в Риме), председателем которой был выбран лидер итальянских коммунистов Бертинотти. Ее программные установки содержат «европеистские» понятия «европейская идея» и «европейское строительство», а сам европеизм (правда, с определением «антагонистический») снова становится частью идеологии Коммунистического воссоздания [15].
Интересно отметить, что именно в это время в партийной прессе появляются напоминания о еврокоммунизме Берлингуэра как о том идейном наследии, в котором Партия коммунистического воссоздания полностью признает себя [16]. Действительно, еврокоммунизм и антагонистический европеизм имеют много общего и не
только в смысле идейного содержания. В 2004 г. в политических кругах стал обсуждаться вопрос о присоединении партии к левоцентристской коалиции во главе с бывшим председателем Еврокомиссии Романо Проди. Несомненно, тот факт, что Европа заняла одно из центральных мест в ее политической культуре, способствовал сближению позиций коммунистов с другими партиями коалиции, сделавшей европеизм и европейское призвание Италии одними из ключевых пунктов своей программы в противовес евроскептицизму правоцентристского «Дома свобод» Берлускони, как когда-то признание европейского и атлантического выбора Италии сделало возможным реализацию идеи исторического компромисса. Хотя ИКП в 1978 г., в отличие от Коммунистического воссоздания в 2006 г., так и не стала партией правящего большинства.
ЛИТЕРАТУРА
1. Conti N., Verzichelli L. La dimensione europea del discorso politico in Italia: un'analisi diacronica delle preferenze partitiche (1950-2001) / In Mauri-
zio Cotta, Pierangelo Isernia and Luca Verzichelli (a cura di), L’Europa in Italia. Bologna: Il Mulino, 2005. P. 61-169.
2. Togliatti P. Federalismo europeo? // Rinascita. 1948. № 11.
3. Maggiorani M., Ferrari P. (a cura di) L’Europa da Togliatti a Berlinguer. Testimonianze e Documenti 1945-1984. Bologna: Il Mulino, 2005.
4. Maggiorani M., Ferrari P. Introduzione. Europeismo e PCI: una riflessione storica // L’Europa da Togliatti a Berlinguer. Testimonianze e Documenti
1945-1984. Bologna: Il Mulino, 2005. P. 9-75.
5. Bracke M., Jorgensen Th. E. West European Communism After Stalinism: Comparative Approaches / EUI Working Paper HEC N. 2002/4. European
University Institute: Florence, 2002. 43 p.
6. Togliatti P. Un europeismo democratico // Rinascita. 1963. 9 febbraio. № 6.
7. Telo'M. L’Italia nel processo di costruzione europea / In F. Barbagallo et al. (a cura di) Storia dell’Italia repubblicana. Torino: Giulio Einaudi editore,
1996. Vol. 3. P. 129-248.
8. Fouskas V. The Italian Left and the Enlargement of the European Union // Contemporary Politics. Oxford, 1997. Vol. 3, № 2. P. 119-136.
9. Conti N. Party Conflict over European Integration in Italy: a New Dimension of Party Competition? // Paper presented at the 55th PSA Annual Con-
ference, 2005. 27 p.
10. Un'alternativa per l’Europa. Pace, lavoro, democrazia. Il programma di Rifondazione per le elezioni europee del 13 giugno, 1999.
11. Senato della Repubblica XI Legislatura 43a seduta pubblica Resoconto stenografico. Mercoledi’ 16 settembre 1992.
12. Bertolino S. Rifondazione Comunista. Storia e organizzazione. Bologna: Societa editrice il Mulino, 2004. 379 p.
13. Partito della Rifondazione comunista. Programma politico. Elezioni 13 maggio 2001 // Antagonismi (Supplemento di Liberazione). 2001. 8 aprile. 31 p.
14. Bertinotti F. Non e’ un sogno. E’ il progetto politico dell’alternativa // Liberazione. 2000. 24 dicembre. P. 3.
15. Mazzonis D. Concepire un’alternativa di societa’ non di Governo // Liberazione. 2006. 28 settembre. P. 9.
16. Curzi A. Per la nostra Europa, contro la loro // Liberazione. 2004. 12 giugno. P. 1.
Статья представлена научной редакцией «История» 10 апреля 2008 г.
