CC BY
24ГУБАРЕЦ Денис Павлович,
государственный гражданский служащий e-mail: gd1824@yandex.ru
12.00.10 — Международное право, европейское право
ЕВРАЗИЙСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СОЮЗ: СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД НА ФЕНОМЕН НАДНАЦИОНАЛЬНОСТИ
Аннотация. Краткий обзор международных организаций показывает, что черты наднациональности присущи многим из них, к примеру, не только специализированным международным организациям или международным региональным объединениям, но и даже ООН. Используя опыт сравнительно-правового анализа, автор прослеживает развитие наднациональных механизмов в деятельности международных интеграционных группировок. Подчеркивается, что успехи наднациональности не так уж велики и дальнейшее углубление такого рода интеграционных процессов зависит от воли государств как первичных субъектов международного права.
Ключевые слова: наднациональность, международные организации, Евразийский экономический союз, международная региональная интеграция, международные договоры, интеграционное право, международное право.
GUBARETS Denis Pavlovich,
civil servant
EURASIAN ECONOMIC UNION: A MODERN VIEW ON THE PHENOMENON OF DEDNATIONALITY
Annotation. A brief overview of international organizations shows that the features of supra-nationality are inherent in many of them, not only specialized international organizations or international regional associations, and even in the UN. Using the experience of comparative legal analysis, the author traces the development of supranational mechanisms in the activities of international integration groups. It is emphasized that the successes of supranationality are not so great and the further deepening of this kind of integration processes depends on the will of the states as the primary subjects of International Law.
Key words: supranational, international organizations, Eurasian Economic Union, international regional integration, international treaties, Integration Law, International Law.
Термин «наднациональность» вошел в юриспруденцию после Парижского договора, которым было создано Европейское объединение угля и стали (1951 г.) [1]. Через много лет сообщество прекратило свое существование [2], а термин и обозначаемая им концепция остались и служили и служат для отделения некоторой особой категории международных организаций, обладающих элементами наднациональности от просто межгосударственных организаций. Этот же термин стал употребляться для обозначения права, возникающего внутри некоторых международных организаций.
Однако многие авторы считают данную концепцию применимой исключительно к Европейскому Союзу, который был юридически закреплён Маастрихтским договором в 1992 г.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2018
[3, р. 24, 25; 4, р. 12]. Среди многих российских авторов, напротив, распространено убеждение, что наднациональность - обязательная характеристика любого интеграционного объединения и даже, что многие попытки интеграции на постсоветском пространстве не удавались из-за отсутствия в их учредительных документах положения о наднациональном характере. Так, О.В. Бахлова, пытаясь найти причины неудач интеграции на постсоветском пространстве, приходит к выводу: «Результаты исследования показали недостаточную степень внедрения наднациональной модели управления в ЕАЭС» [5, с. 102]. При этом некоторые авторы полагают, что элементы наднационального характера могут быть обнаружены в учредительных документах и деятельности любой международной организации [6, р. 365] .
Характеристика какой-либо организации как наднациональной прежде всего наводит на мысль о превосходстве, превалировании организации над государством [7, с. 234], в то время как классическая международная организация - это по определению образование для сотрудничества и координации. Однако терминология пока не устоялась. Приведенное выше противопоставление в контексте европейского права совершенно четко употребляется для отграничения «межправительственных» явлений от «наднациональных» [8]. Однако в Консультативном заключении Международного Суда ООН «О соответствии международному праву одностороннего провозглашения независимости Косова» [9] межправительственные организации противопоставляются не надгосударственным образованиям, а неправительственным в смысле подчиняющимся внутригосударственному праву.
Попытаемся сформулировать критерии наднациональной организации на основе опыта Европейского Союза и предшествовавших ему интеграционных объединений. Для этого используем решения Суда Европейского Союза [10], а также труды авторитетных авторов [11, с. 91 - 103; 3, р. 24]. В каждом случае отмечается наличие всех или почти всех следующих признаков:
1) независимость организации и ее органов от государств-членов;
2) наличие органов, не типичных для традиционных международных организаций, в частности наличие независимого судебного органа, наделенного обязательной и исключительной юрисдикцией, а также наличие ассамблеи, составленной из прямо выбираемых парламентских представителей;
3) способность организации выносить обязательные для государств-членов решения, принимаемые большинством голосов, решения, которые могут не соответствовать суверенной воле государств;
4) правовые прецеденты, создаваемые в рамках организации и имеющие приоритет перед правом государств-членов;
5) непосредственное действие права, создаваемого органами организации, в государствах-членах, и обязательность этого права для физических и юридических лиц государств-членов без принятия мер имплементации;
6) передача государствами-членами своих суверенных прав организации.
Нормативного акта, который подтверждал бы правильность отобранных критериев, не существует; нет и признанной иерархии между ними. В практике Европейского Союза они сосуществуют, переплетаются, взаимодействуют.
Поэтому невозможно определить, какими из них можно было бы пренебречь, а Союз по-прежнему оставался бы наднациональной организацией. Такой отбор можно было бы сделать при условии согласия относительно тех критериев, которые создают наднациональный характер организации. Некоторые авторы считают, что решающим критерием должно быть прямое действие права организации в национальных правовых системах государств-членов [12].
Набор указанных критериев составляет то, что можно назвать полностью оформленной концепцией наднациональности. Эту концепцию можно использовать в качестве измерителя при оценке организаций, которые не располагают таким полным набором, как Европейский Союз. Это значит, что наднациональность не является неким монолитом, а по выражению В. Шрёдера и А. Миллера, составляет зонтичную структуру в том смысле, что состоит из различных элементов, пересекающихся между собой, но не всегда имеющих место в соединении [6, р. 361]. .
Остановимся теперь на отдельных институтах ЕС и европейских организаций. Следует отметить, что некоторые авторы не считают наднациональность изобретением нашего времени, полагая, что еще в XIX в. в Европе существовали две наднациональные организации - германский Таможенный союз и Дунайская комиссия [13].
В ст. 9 Парижского договора критерии наднациональности выражены очень ясно:
5) Члены Высокого органа осуществляют свои функции совершенно независимо в интересах Сообщества. При осуществлении своих обязанностей они не поддерживают и не принимают никаких инструкций от любого правительства или организации. Они воздерживаются от любых форм поведения, несовместимых с наднациональным характером своих функций.
6) Каждое государство -член соглашается уважать наднациональный характер и не предпринимать никаких усилий, направленных на воздействие на членов Высокого органа в выполнении их обязанностей.
Во всем Парижском договоре термин «наднациональный» использован дважды, но в отношении только одного органа. Не давая определения самому термину, Договор выделяет особое положение — автономность Высокого органа в организации. Но достаточно ли запрета на вмешательство государств-членов в деятельность органа для признания этого органа наднациональным? В других положениях Парижского договора фактически изложены другие стороны наднациональности, хотя сам термин и не употребляется, в частности, клаузула о вынесении
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2018
решений большинством голосов или вступление в силу актов Сообщества без проведения внутригосударственных процедур одобрения (ст. 14Г, 47, 54(6), 58(4), 59(7) и 65 Договора о ЕОУС). Но нигде в Парижском договоре вся организация не квалифицируется как наднациональная.
Квалификация организаций как наднациональных встречается в международно-правовых документах 1950-х годов - в тексте Договора о Европейском оборонительном сообществе и в тексте Договора о Европейском политическом сообществе [14; 15]. В ст. 1 Договора о ЕОС и ст. 20(2) Договора о ЕПС прямо говорилось о том, что эти организации «наднациональные по своему характеру». Неудивительно, что Договор о ЕОС не прошел ратификацию в парламенте Франции. И попытка создания Европейского политического сообщества тоже не увенчалась успехом. Может быть, вследствие этих событий Римские договоры о Европейском экономическом сообществе и о Европейском сообществе по атомной энергии, в которых не было упоминания наднациональности ни относительно организаций или их органов или создаваемого ими права, прошли процедуру ратификации во всех государствах. Примечательно, что полвека спустя, при принятии Лиссабонского договора, речь шла не о наднациональности, а о приоритете нормативных актов и полномочий.
Таким образом, опыт европейской интеграции отвергает бланкетное употребление термина «наднациональность». Именно такой подход принят известными специалистами по европейскому праву С.Ю. Кашкиным и А.О. Четвериковым. Хотя в своей книге «Основы интеграционного права» они используют слова «наднациональные организации», это бывает просто для удобства, без специальной юридической нагрузки. Давая же определение феномену наднациональности, они пишут, что это есть «наделение органов интеграционных организаций полномочиями законодательной, исполнительной или судебной власти, в рамках которых они принимают обязательные решения для государств-членов или непосредственно для их гражданки, с. 91, 92].
Компетенция приятия органами международной организации решений, обязательных для физических и юридических лиц государств, порождает новый вид права, который получил название «наднациональное право». В. Шрёдер и А. Мюллер констатируют, что «наднациональное право отличается от классического международного тем, что оно действует непосредственно в пределах юрисдикции государств-членов без посредничества национальных властей» [6, р. 372], имея в виду, что в классическом межОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2018
дународном праве общепризнано противопоставление международного права и национального права и его субъектами являются государства, международные организации, но не индивиды. Поэтому нормативные акты, принимаемые органами международной организации, обязательны для государств, но не для физических и юридических лиц.
Часто с наднациональностью связывают наличие в организации парламентских и судебных органов. Такие органы, направленные исключительно на защиту интересов организации, служат дополнением к тем органам, которые создаются для поддержания баланса интересов государств-членов. В некоторых случаях их наличие делает структуру организации подобной структуре государства и повторяет его разделение властей. Однако это - только видимое подобие. На самом деле структура наднациональной организации скорее преодолевает разделение властей в государствах-членах.
Наднациональность не есть свойство организации и ее органов, которое обнаруживается внезапно. Это скорее проявление определенного этапа ее развития в течение десятилетий. Классические международные организации могут быть в некоторой степени независимыми от государств, у них могут быть органы, действующие по процедуре, в которую не могут вмешиваться государства-члены, но они большей частью остаются все же под контролем государств и в сфере влияния их правительств. А в интеграционных объединениях наступает момент, когда баланс полномочий между государствами-членами и организацией смещается в пользу организации. Такое обособление может происходить на уровне полномочий, организационных мероприятий или характера права организации (в смысле его прямого действия или приоритета над национальным правом). В. Шрёдер и А. Мюллер остроумно замечают, что классические международные организации всегда остаются в руках самих суверенных государств [6, р. 368]. К заложенному в этом замечании элементу непостоянства в статусе интеграционных объединений добавим также, что изменения зависят не только от времени, но также и от места и сущности отношений между государствами, составляющими интеграционное объединение. Поэтому вряд ли можно с полной уверенностью и постоянно квалифицировать ту или иную организацию как неизменно наднациональную. С научной точки зрения единственно возможным способом квалификации является выделение элементов или черт наднациональности.
Обратившись к истории Европейского Союза, мы увидим, что интеграция в нем заду-
мывалась, как говорят, по методу Моне — нужно начать с интеграции в экономике, а потом интеграция распространится и на другие сферы отношений. Это означало бы, что чем больше полномочий получают органы организации, тем шире и глубже становится интеграционный процесс. Обратив внимание на это явление, крупный специалист по вопросам интеграции Дж. Уайлер предложил выделить две части взаимодействия органов Европейского Союза между собой и с органами государств-членов, а именно - нормативную и исполнительную наднациональность (normative and decisional supranationalism) [16, p. 271 - 292]. В то время как нормативная наднациональность касается отношений между ком-мунитарным правом и правом государств, исполнительная относится скорее к организационной структуре Союза и к процедурам принятия политических решений относительно будущего Сообщества. Как считает Дж. Уайлер, эти части наднациональности развиваются не параллельно, но с разными тенденциями. Так, с одной стороны, в Союзе отмечалось усиление нормативной наднациональности начиная со знаменитых дел, решенных в Суде Европейского Союза [17; 18], которыми была заложена основа приоритета и прямого действия коммунитарного права. Но эта тенденция сопровождалась убыванием исполнительной наднациональности, проявлявшегося в сокращении значения Комиссии и наднациональных черт в процессе принятия решений Советом.
Важный вопрос с глобальной точки зрения: в какой степени европейская интеграция стала образцом для подражания других организаций региональной интеграции? Исследователями отмечается бесспорный факт, что на европейском континенте имеет место наиболее богатый и разнообразный опыт в области международного регионального сотрудничества [19, с. 45 -50]. Конечно же, логично предположить, что такая успешная международная структура, как Европейский Союз, не могла не содействовать переносу опробованных методов наднациональности в другие международные организации. Однако наблюдения показывают, что отношения государств к данному явлению в разных регионах отличаются большим разнообразием.
Для примера можно привести, например, НАФТА. Соглашение о свободной торговле между Канадой, США и Мексикой (1992 г.). Североамериканская зона свободной торговли -относительно свободная форма экономического сотрудничества. Совсем другой пример — Анд-ское сообщество (до 1997 г. Андская группа -
старейшее в Латинской Америке региональное интеграционное объединение), которое, по крайней мер в теоретическом плане представляет второе по развитию наднациональности объединение после Европейского Союза. Институционально Андское сообщество почти повторяет Европейский Союз. Особо следует отметить, что Суд Андского сообщества определяется в документах как орган «наднационального и комму-нитарного характера» [20], каковая характеристика превосходит даже Суд Европейского Союза. Идея наднациональности Андского суда подтверждена решением высшего органа Сообщества — Андского совета министров иностранных дел [21]. Эта оценка подтверждена самим Андским судом в его решениях, иногда с прямой отсылкой к решениям Европейского Суда [22].
На южноамериканском континенте есть еще одна зона субрегиональной интеграции, известная под испанской аббревиатурой МЕР-КОСУР (1991 г.) на основании Асунсьонского договора, который был позже изменен и обновлен в 1994 г. договором в Ору-Прету. Этим международным актом и определена структуру МЕРКОСУР. Хотя эта международная организация наделена отдельной правосубъектностью, авторы согласны в том, что она по степени интеграции отстает не только от Европейского Союза, но и от Андского сообщества [23, с. 132]. В документах МЕРКОСУР мы не встретим термина «наднациональный». Не создан и суд того типа, как в ЕС и в Андском сообществе, хотя уже довольно давно, с 2004 г., действует Постоянный апелляционный трибунал МЕРКОСУР [24, с. 25, 26; 25].
Подобную картину представляет собой еще ряд интеграционных объединений. Например, Центральноамериканская интеграционная система (ЦАИС), созданная в 1991 г., и Карибское сообщество (САШСОМ), которое ведёт своё начало с 1973 г. В них есть органы с некоторыми наднациональными чертами, а именно: Центральноамериканский парламент, избираемый прямо населением центральноамериканских государств. Есть и судебные институты: Центральноамериканский суд и Карибский суд, наделенные обязательной и исключительной юрисдикцией по спорам между государствами-членами в отношении учредительного договора о Едином рынке САШСОМ. Но эти судебные учреждения пока себя не проявили в толковании коммунитарного права.
Несколько субрегиональных интеграционных объединений создано и на Африканском континенте — Экономическое сообщество госу-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2018
дарств Западной Африки (1975 г.), Экономическое сообщество стран Центральной Африки (1994 г.), Общий рынок восточной и южной Африки (1994 г.), Восточноафриканское сообщество (1967 - 1977 гг., возрождено в 2000 г.) и Союз арабских стран Магриба (1989 г.), а также Африканское экономическое сообщество (1993 г.), которое объединяет все союзы африканских стран, кроме арабских стран Магриба. Очень мало в какой из этих международных региональных организаций есть наднациональные элементы, да и то очень слабые [26; 27], и на практике они не применяются.
Следует обратить внимание на потенциальные процессы интеграции в организациях, создаваемых для решения технических вопросов и потому далеких от идеологических соображений. Самые первые такого рода организации могут служить именно таким примером. Мы имеем в виду Комиссии по рекам Дунай и Рейн и Германский таможенный союз. Конечно, это не были наднациональные организации, но они содержали в себе некоторые черты, которые можно назвать прото-наднациональными. Центральная комиссия судоходства по Рейну, которая была, в сущности, плодом Венского конгресса 1815 г. и является старейшей среди международных организаций, до сих пор действует и принимает решения путем единогласия [28; 29].
Совсем недавний пример — Орган по морскому дну, созданный в соответствии с ч. XI Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. На Орган возложена ответственность за мониторинг всех разведочных работ и добычи полезных ископаемых глубоководного морского дна, поскольку все морское дно и его недра за пределами континентального шельфа государств объявлены общим наследием человечества, и никакое государство не может вести на дне деятельность, не подконтрольную Органу по морскому дну. По ст. 153 «деятельность в районе организуется, осуществляется и контролируется Органом от имени всего человечества», а по ст. 157 (1) «Орган является организацией, через посредство которой государства-участники... организуют и контролируют деятельность в Районе, особенно в целях управления его ресурсами». В рамках Органа создан ряд органов с довольно далеко идущими компетенциями (ст. 158): Ассамблея, Совет, Секретариат и Предприятие. Эти органы, особенно Ассамблея и Совет, принимают решения квалифицированным большинством и могут принимать такие решения, которые создают обязательства для государств, а также для физических и юридических лиц в
пределах юрисдикции государств (ст. 159 и последующие). В то же время члены органов не принимают решения изолированно, но следуя инструкциям своих правительств.
Кроме того, в Органе нет собственных органов парламентского или судебного характера, хотя Камера по морскому дну, формально составляющая часть Международного трибунала по морскому праву, обладает исключительной юрисдикцией относительно дел, касающихся международного района морского дна.
Обнаруживаются черты наднациональности даже в ООН, которая обычно рассматривается как типично межгосударственная организация. Процесс принятия решений чисто межгосударственный; голосование большинством в Совете Безопасности ООН уравновешивается правом вето постоянных членов. Кроме того, Генеральную Ассамблею ООН никак нельзя квалифицировать как некий парламентский орган, а Международный Суд ООН, будучи формально одним из органов Организации (ст. 92 Устава ООН) не обладает ни обязательной, ни исключительной юрисдикцией в отношении государств-членов. И, тем не менее, нельзя не отметить, что ООН обладает такой важной характеристикой, как прямое действие ее права. Это касается прежде всего решений Совета Безопасности ООН, которые обязательны для всех членов Организации (ст. 24 Устава ООН), особенно в тех случаях, когда принятое решение касается вопросов мира и безопасности. Решения Совета Безопасности ООН обязательны не только для государств, но и для юридических и физических лиц. Определенная обособленность Совета Безопасности ООН от воли государств-членов проявилась и в создании Международных трибуналов по Руанде и бывшей Югославии [30], на недостаточную обоснованность юрисдикции которых неоднократно указывалось в литературе [31, с. 15 - 22]. Тем не менее нельзя не прийти к выводу о том, что решения Трибуналов применяются непосредственно к индивидам [32].
В своем консультативном заключении по Косову Международный Суд ООН заявил, что Совет Безопасности ООН не так уж редко выдвигает требования к другим акторам, нежели государства и международные организации [33, р. 403]. Поскольку дело касалось провозглашения независимости Косова, Суд отметил, что авторами соответствующего акта были индивиды, действовавшие в своем качестве представителей народа Косова. И в целом данное консультативное заключение Международного Суда ООН рас-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2018
ценивается как его стремление во что бы то ни стало оправдать позицию Совета Безопасности ООН. Такое видение ситуации можно обнаружить в особом мнении судьи Международного Суда ООН Б. Зимма [34, р. 463].
Применяя категории, предложенные Дж. Уайлером, данное толкование правотворчества органов ООН можно считать примером нормативной наднациональности. Однако напомним, что Совет Безопасности - это единственный орган ООН, который наделен компетенцией принятия властных решений.
После теракта на Манхэттене в 2001 г. в литературе широко обсуждалась правомерность принятия Советом Безопасности решения о квалификации этого теракта как акта агрессии. Указывая, что эта квалификация имеет явно правотворческий характер, О.Ю. Сорокина считает правомерным придание организации полномочий, которые не предусмотрены прямо учредительными документами, но существенно необходимы для достижения ее целей [35, с. 5].
Так, В. Шрёдер и А. Мюллер считают, что такое развитие событий вокруг Совета Безопасности оправдывается медлительностью традиционного правотворческого процесса; этот довод представляется не вполне юридическим, однако согласимся в том, что возможности такого развития событий уже были заложены в Уставе ООН.
В этом можно увидеть общечеловеческие интересы, которые в современном мире иногда диктуют направления развития международного права, делая его не только транснациональным, но даже глобальным [36, р. 250].
Таким образом, краткий обзор лишь некоторых международных организаций показывает, что черты наднациональности присущи многим из этих организаций, хотя Европейский Союз выделяется в этом плане и по числу таких черт, и по глубине их проникновения в правопорядок Союза. Наличие черт наднациональности имеет место не только в организациях технического порядка или интеграционных объединениях, но и обнаруживается даже в ООН. Применяя предложенное Дж. Уайлером деление наднациональности на нормативную и организационную, мы видим, что на нормативном уровне элементы наднациональности проявляются сильнее.
Однако динамику наднационализации не следует переоценивать. Данный международно-правовой процесс не является неизбежным или жизненно необходимым для развития мирового правопорядка. И развитие наднацио-
нальности сопровождается не только прямолинейными импульсами, а отмечается отступлениями, возвратами, отказами и т. п. Поэтому успехи наднациональности не так уж и значительны. По большому счету судьба государств пока что остается в их собственных руках.
Список литературы:
[1] Treaty establishing the European Coal and Steel Community (adopted 18 April 1951), Arts. 9(5), (6).
[2] Treaty establishing a Single Council and a Single Commission of the European Communities (adopted 8 April 1965) [1967] OJ 152/2, Arts. 9 and 19.
[3] Klabbers J. An Introduction to International Institutional Law. 2nd ed. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. P. 24, 25.
[4] Amerasinghe C.F. Principles of the Institutional Law of International Organizations. 2nd ed. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. P. 12.
[5] Бахлова O.B. Управление экономической интеграцией в рамках ЕврАзЭС и ЕАЭС: институциональная динамика в 2000-2015 гг. // Экономическая история. 2017. Т. 13. № 4. С. 102.
[6] Schroeder W., Müller A. Tht. Elements of Supranationality in the Law of International Organizations // From Bilateralism to Community Interest. Liber Amicorum Bruno Simma, 2011. P. 365.
[7] Словарь международного права / отв. ред. С.А. Егоров. M.: Статут, 2014. С. 234.
[8] German Constitutional Court, BVerfGE 89, 155, 176 (Maastricht).
[9] ICJ. Accordance with International Law of the unilateral declaration of independence in respect of Kosovo (Advisory Opinion) [2010]. URL: http ://www.icj-cij .org/docket/files/141/15987. pdf (дата обращения: 05.09. 2018).
[10] ECJ. Opinion 1/91 [1991] ECRI-6079, para 21.
[11] Кашкин С.Ю., Четвериков А.О. Основы интеграционного права: учеб. пособие / отв. ред. С.Ю. Кашкин. M.: Проспект, 2017. С. 91 - 103.
[12] Hay P. International and Supranational Organizations: Some Problems of Conceptualization // International Trade and Investment. 1965. P. 733.
[13] Schmalenbach K. International Organizations or Institutions // The Max Planck Encyclopedia of Public International Law / R Wolfrum (ed). Oxford: Oxford University Press,
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2018
online ed. URL: http://www.mpepil.com (дата обращения: 20.09.2018).
[14] Treaty instituting the European Defence Community (adopted 27 May 1952).
[15] Draft Treaty Embodying the Statute of the European Community (as adopted by the Ad hoc Assembly 10 March 1953).
[16] Weiler J.H.H. The Community System: the Dual Character of Supranationalism // Yearbook of European Law, v. 1, 1981. P. 271 -292.
[17] Case 26/62 van Gend & Loos [1963] ECR 1, para 25.
[18] Case 6/64 Costa/ENEL [1964] ECR 1251, para 1269 et seq.
[19] Рыжов В.Б. Европейский Союз: динамика развития и накопившиеся проблемы // Международное право и международные организации / International Law and International Organizations. 2018. № 2. С. 42 - 50.
[20] Statute of the Tribunal de Justicia de la Comunidad Andina (TJCA), Art. 4(1).
[21] Consejo Andino de Ministros de Relaciones Exteriores, Decision No 500, Gaceta Oficial de la Comunidad Andina No 680 (28 June 2001).
[22] TJCA, Decision of 3 December 1987, Proceso No 1-IP-87, ch. 2: Preeminencia del derecho andino' as well as Decision of 24 March 1997, Proceso No 3-AI-1996, ch. VI: Aplicabilidad directa y preeminencia del ordenamiento jur dico comunitario' with express references to the ECJ landmark decisions in Van Gend & Loos and Costa/ ENEL.
[23] Швец Е.А. Страны МЕРКОСУР: природные ресурсы — энергетика — интеграция / / География. 2008. № 14. С. 132.
[24] Рыжов В.Б. Роль судопроизводства в формировании права МЕРКОСУР // Международное публичное и частное право. 2006. № 5 (32). С. 25, 26.
[25] Perotti A.D. Tribunal Permanente de Revisi n y Estado de Derecho en el MERCOSUR. Marcial Pons, 2008.
[26] Treaty establishing the Economic Community of Central African States (adopted 18 October 1983) Arts. 11 and 15.
[27] Treaty of the Economic Community of West African States (adopted 24 July 1993) Art 9; Treaty establishing the African Economic Community (adopted 3 June 1991) Art. 10.
[28] Revised Convention for Rhine Navigation (adopted 17 October 1868, revised 20 November 1963) Art. 46.
[29] Convention regarding the Regime of Navigation on the Danube (adopted 18 August 1948) Art. 11.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2018
[30] UNSCRes 808 (1993), 827 (1993), and 955 (1994) // un.org/ru/ (дата обращения: 17.09.2018).
[31] Мезяев А.Б. Основные правовые проблемы создания и деятельности Международного трибунала по бывшей Югославии / / Международный трибунал по бывшей Югославии. М., 2012. С. 15 - 22.
[32] Prosecutor v Dusko Tadic (Appeals Chamber, Decision on the Defence Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction) ICTY-94-1-AR72 (2 October 1995), [1996] 35 ILM 50, para 97.
[33] Accordance with International Law of the Unilateral Declaration of Independence in Respect of Kosovo, Advisory Opinion, I.C.J. Reports 2010. P. 403.
[34] I.C.J. Reports 2010. P. 463.
[35] Сорокина О.Ю. Полномочия Совета Безопасности Организации Объединенных Наций: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009. С. 5.
[36] Simma B. From Bilateralism to Community Interest // Recueil des Cours de l'Académie de Droit International. The Hague, 1994. P.250.
Spisok literatury:
[1] Treaty establishing the European Coal and Steel Community (adopted 18 April 1951), Arts. 9(5), (6).
[2] Treaty establishing a Single Council and a Single Commission of the European Communities (adopted 8 April 1965) [1967] OJ 152/2, Arts. 9 and 19.
[3] Klabbers J. An Introduction to International Institutional Law. 2nd ed. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. R. 24, 25.
[4] Amerasinghe C.F. Principles of the Institutional Law of International Organizations. 2nd ed. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. R. 12.
[5] Bahlova O.V. Upravlenie ekonomicheskoj integraciej v ramkah EvrAzES i EAES: institucional'naya dinamika v 2000-2015 gg. // Ekonomicheskaya istoriya. 2017. T. 13. № 4. S. 102.
[6] Schroeder W., Müller A. Tht. Elements of Supranationality in the Law of International Organizations // From Bilateralism to Community Interest. Liber Amicorum Bruno Simma, 2011. R. 365.
[7] Slovar' mezhdunarodnogo prava / otv. red. S.A. Egorov. M.: Statut, 2014. S. 234.
[8] German Constitutional Court, BVerfGE 89, 155, 176 (Maastricht).
[9] ICJ. Accordance with International Law of the unilateral declaration of independence in respect of Kosovo (Advisory Opinion) [2010]. URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/141/15987. pdf (data obrashcheniya: 05.09. 2018).
[10] ECJ. Opinion 1/91 [1991] ECRI-6079, para 21.
[11] Kashkin S.Yu., Chetverikov A.O. Osnovy integracionnogo prava: ucheb. posobie / otv. red. S.Yu. Kashkin. M.: Prospekt, 2017. S. 91 - 103.
[12] Hay P. International and Supranational Organizations: Some Problems of Conceptualization // International Trade and Investment. 1965. R. 733.
[13] Schmalenbach K. International Organizations or Institutions // The Max Planck Encyclopedia of Public International Law / R Wolfrum (ed). Oxford: Oxford University Press, online ed. URL: http://www.mpepil.com (data obrashcheniya: 20.09.2018).
[14] Treaty instituting the European Defence Community (adopted 27 May 1952).
[15] Draft Treaty Embodying the Statute of the European Community (as adopted by the Ad hoc Assembly 10 March 1953).
[16] Weiler J.H.H. The Community System: the Dual Character of Supranationalism // Yearbook of European Law, v. 1, 1981. R. 271 -292.
[17] Case 26/62 van Gend & Loos [1963] ECR 1, para 25.
[18] Case 6/64 Costa/ENEL [1964] ECR 1251, para 1269 et seq.
[19] Ryzhov V.B. Evropejskij Soyuz: dinamika razvitiya i nakopivshiesya problemy // Mezhdunarodnoe pravo i mezhdunarodnye organizacii / International Law and International Organizations. 2018. № 2. S. 42 - 50.
[20] Statute of the Tribunal de Justicia de la Comunidad Andina (TJCA), Art. 4(1).
[21] Consejo Andino de Ministros de Relaciones Exteriores, Decision No 500, Gaceta Oficial de la Comunidad Andina No 680 (28 June 2001).
[22] TJCA, Decision of 3 December 1987, Proceso No 1-IP-87, ch. 2: Preeminencia del derecho andino' as well as Decision of 24 March 1997, Proceso No 3-AI-1996, ch. VI: Aplicabilidad directa y preeminencia del ordenamiento jurídico comunitario' with express references to the ECJ
landmark decisions in Van Gend & Loos and Costa/ ENEL.
[23] Shvec E.A. Strany MERKOSUR: prirodnye resursy — energetika — integraciya // Geografiya. 2008. № 14. S. 132.
[24] Ryzhov V.B. Rol' sudoproizvodstva v formirovanii prava MERKOSUR // Mezhdunarodnoe publichnoe i chastnoe pravo. 2006. № 5 (32). S. 25, 26.
[25] Perotti A.D. Tribunal Permanente de Revisión y Estado de Derecho en el MERCOSUR. Marcial Pons, 2008.
[26] Treaty establishing the Economic Community of Central African States (adopted 18 October 1983) Arts. 11 and 15.
[27] Treaty of the Economic Community of West African States (adopted 24 July 1993) Art 9; Treaty establishing the African Economic Community (adopted 3 June 1991) Art. 10.
[28] Revised Convention for Rhine Navigation (adopted 17 October 1868, revised 20 November 1963) Art. 46.
[29] Convention regarding the Regime of Navigation on the Danube (adopted 18 August 1948) Art. 11.
[30] UNSCRes 808 (1993), 827 (1993), and 955 (1994) // un.org/ru/ (data obrashcheniya: 17.09.2018).
[31] Mezyaev A.B. Osnovnye pravovye problemy sozdaniya i deyatel'nosti Mezhdunarodnogo tribunala po byvshej Yugoslavii / / Mezhdunarodnyj tribunal po byvshej Yugoslavii. M., 2012. S. 15 - 22.
[32] Prosecutor v Dusko Tadic (Appeals Chamber, Decision on the Defence Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction) ICTY-94-1-AR72 (2 October 1995), [1996] 35 ILM 50, para 97.
[33] Accordance with International Law of the Unilateral Declaration of Independence in Respect of Kosovo, Advisory Opinion, I.C.J. Reports 2010. R. 403.
[34] I.C.J. Reports 2010. R. 463.
[35] Sorokina O.Yu. Polnomochiya Soveta Bezopasnosti Organizacii Ob"edinennyh Nacij: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2009. S. 5.
[36] Simma B. From Bilateralism to Community Interest // Recueil des Cours de l\'Académie de Droit International. The Hague, 1994. P.250.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2018
