CC BY
57
философия экономических ценностей. проблемы самоопределения евразийской
политической экономии
ЕВРАЗИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ В ЕЕ ОТНОШЕНИИ К МАРЖИНАЛИЗМУ
Д.Ю. Миропольский,
зав. кафедрой общей экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета, доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ
finec_oet@mail.ru
В статье доказывается, что маржиналистский принцип, согласно которому хозяйственный процесс прекращается тогда, когда предельные затраты уравниваются с предельным результатом, теоретически отражает лишь частный случай. Евразийская реальность предполагает продолжение процессов производства и потребления за пределами равенства предельных затрат и результатов. Вследствие этого возникает необходимость в евразийской политической экономии, которая способна показать эту более широкую палитру экономической жизни человека.
Ключевые слова: маржинализм, евразийская политическая экономия, предельные затраты, предельный результат, азиатский способ производства, эффект регуляции, эффект стимуляции.
УДК 330.831 ББК 65.01 (051)
Процесс евразийской интеграции сталкивается с проблемой, которая заключается в том, что западной экономической практике соответствует определенная теория, эту практику интерпретирующая и освящающая. Что же касается евразийской экономической практики, то ее не сопровождает общепринятая политико-экономическая доктрина. Практика есть, а теории нет. Если теории нет, то, во-первых, практика ведется ощупью, следовательно, неэффективно. А, во-вторых, в отсутствии евразийской политической экономии, западные теоретики либо объявляют евразийскую практику каким-то неправильным недоразумением, подлежащим скорейшей переделке на западный лад, либо считают, что евразийская практика вполне объяснима на основе маржиналистской теории, а отсюда остаётся один шаг до заявления, что никакой особой евразийской практики и нет.
Мы исходим из гипотезы, что в основании евразийской интеграции лежит азиатский способ производства. Следовательно, евразийская политическая экономия является, по существу своему, политической экономией азиатского способа производства. Если гипотеза такова, то уместно вспомнить, что писал К. Маркс об азиатском способе производства. Первую наиболее развернутую характеристику азиатского способа производства, правда, еще не называя его так, Маркс дал в работе «Британское владычество в Индии». Причины возникновения азиатского способа производства в названной работе Маркс связывает с природными условиями: «Климатические условия и своеобразие поверхности, особенно наличие огромных пространств пустыни, сделали систему искусственного орошения при помощи каналов и ирригационных сооружений основой восточного земледелия» [1, с. 132].
сам же принцип функционирования азиатского способа производства формулируется следующим образом: «Эта элементарная необходимость экономного и совместного использования воды, которая на Западе заставила частных предпринимателей соединяться в добровольные ассоциации, как во Фландрии и Италии, на Востоке, — где цивилизация была на слишком низком уровне, и где размеры территории слишком обширны, чтобы вызвать к жизни добровольные ас-
социации, — повелительно требовала вмешательства централизующей власти правительства. Отсюда та экономическая функция, которую вынуждены были выполнять все азиатские правительства, а именно функция организации общественных работ» [1, с. 132].
Приведенные отрывки показывают, что если причины возникновения азиатского способа производства названы Марксом конкретно, то относительно того, как устроен этот тип экономики не говорится ничего, кроме поверхностной констатации решающей роли правительства.
Сам термин «азиатский способ производства» впервые появляется у Маркса позже, в работе «К критике политической экономии»: «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации» [2]. Однако ни в этой работе, ни в последующих ни Маркс, ни Энгельс не показали системы экономических отношений, присущих азиатскому способу производства.
Следует специально подчеркнуть, что определение «азиатский способ производства» не имеет у Маркса географического содержания как может показаться из самого набора слов. В работе «Революционная Испания» Маркс, характеризуя развитие испанского общества с XVI по XIX вв., пишет: «Абсолютная монархия в Испании, имеющая лишь чисто внешнее сходство с абсолютными монархиями Европы вообще, должна скорее быть отнесена к азиатским формам правления» [3]. Испания, как известно, географически самая западная страна Европы. Однако, несмотря на географическую «западность», Маркс относит её в рассматриваемый период к азиатскому способу производства. Очевидно, что понятие «азиатский способ производства» имеет у Маркса экономическое содержание, и экономика с азиатским способом производства может встретиться в любом регионе земли.
Что касается нашей страны, то и Маркс, и Энгельс неоднократно характеризовали экономический строй России конца XIX века, как строй восточного деспотизма [4]. А восточный деспотизм для них был синонимом азиатского способа производства.
20
© ПСЭ, 2017
В дальнейшем экономическая мысль подошла к идее азиатского способа производства в России иным путем, не имеющим отношения к марксизму. Мы имеем в виду евразийское направление с П.Н. Савицким во главе [5]. Евразийцы не оставили систематического теоретического наследия. Однако сам термин «евразийство» и, соответственно, экономика евразийского типа остался. Политико-экономическое значение этого термина сегодня возросло вслед за созданием Евразийского экономического союза. Однако надо понимать, что понятия «азиатского способа производства» и «экономики евразийского типа» имеют одно и тоже содержание, именно поэтому евразийская политическая экономия [6] — это политическая экономия азиатского способа производства.
Если оставить в стороне другие страны и рассматривать только Россию, то мы исходим из того, что на ее территории до 1917 года существовал азиатский способ производства в мягкой форме, после 1917 года он развился и достиг апогея, а после 1992 года опять существует в невыраженной, сглаженной форме.
Следует отметить, что и сегодня экономическое содержание азиатского способа производства не определено. Об этом говорят последние монографии на данную тему [7]. Поэтому главный теоретический вопрос — это содержание азиатского способа производства и одновременно евразийской политической экономии.
Исходная идея следующая. Экономика в ее наиболее простом определении это продукт как процесс производства и потребления. Любой продукт выступает в удельной и совокупной формах. Удельная форма продукта — отдельные акты производства и потребления, из которых он складывается; совокупная форма — продукт как единый процесс производства и потребления. Удельная форма продукта количественно проявляется как цена, совокупная — как объем. Иначе говоря, стоимость (ценность) продукта имеет две относительно независимые формы — цену и объем [8]. В реальности, конечно, диалектика удельной и совокупной форм продукта и, соответственно, цены и объёма гораздо сложнее. Однако в конечном счёте, всё же, удельная форма констеллируется как цена, а совокупная — как объём.
Взяв эту исходную идею на вооружение, оттолкнемся от капитализма (рынка). Маржинализм (и марксизм, кстати, тоже) исходит из следующего положения: капитализм — это система, строящаяся на ценах. Индивидуальные частные собственники торгуют между собой, определяют цены и посредством ценовых сигналов, максимизируя прибыль, задним числом выходят на определенные объемы производства и потребления продукта в масштабах всей экономики.
Таким образом, капитализм на практике и маржинализм в теории отводят объему производства и потребления производную и второстепенную роль. Сначала определяются цены и уже потом, на базе сформировавшихся на рынке цен, возникают объемы либо как физические величины, либо, в лучшем случае, как произведение цен на физические количества штук изделий. И действительно, если на практике процесс идет так, что, согласованные на уровне отдельных производителей и потребителей цены, выводят всю экономику на необходимые объемы производства и потребления, то, проблемы особой нет, капитализм хорош и об объемах думать не надо.
Для иллюстрации изложенного рассмотрим модель на рис. 1. На рис. 1 показана условная, упрощенная хозяйственная система. По оси абсцисс обозначены семь абстрактных экономических субъектов образующих эту систему, по оси ординат — стоимостные величины продуктов, которые каждый субъект производит, и ресурсов, которые он тратит на производство продукта (МР).
При этом можно предполагать как то, что абстрактные субъекты производят одинаковые продукты, так и то, что они производят продукты разные. Мы будем исходить из предпосылки, что субъекты производят разные продукты. Следовательно, на рис. 1 изображена замкнутая экономика с разделением труда и условные субъекты обмениваются друг с другом специализированной продукцией.
МР 7
6 5 4 3 2 1
0 1 2 34 5 6 7 S
Рис. 1. Упрощённая модель хозяйственной системы
Видно, что первый субъект (столбик № 1) производит продукт стоимостью семь условных единиц. При этом стоимость ресурсов, которые израсходованы первым субъектом, — всего одна стоимостная единица.
Второй субъект на рис. 1 демонстрирует не столь блестящие результаты: его продукт равен шести стоимостным единицам, а ресурсов он употребил для производства на две единицы. У третьего субъекта соотношение результатов (5 ед.) и затрат (3 ед.) еще хуже, однако все же результат превышает затраты. А вот четвертый субъект выступает в качестве водораздела между первыми тремя и последующими. У него стоимость результата равна стоимости затрат и, соответственно, нет ни избытка, ни убытка. Последующие пятый, шестой и седьмой субъекты имеют превышение затрат над результатом. Оно минимально у пятого — всего две единицы — и достигает максимума у седьмого: стоимость произведенного продукта равна у него всего одной единице, а ресурсов на эту единицу потрачено семь единиц.
Маржиналистская теория допускают существование только первых четырех субъектов. Это означает, что сообщество производителей, состоящее из семи субъектов, решило, что в их экономике имеют право на существование только субъекты, окупающие себя. Каждый субъект имеет в своей собственности ресурсы, посредством которых должен быть произведен и реализован продукт, по величине превышающей затраченные ресурсы. Субъект, ведущий производство, сам отвечает за окупаемость своих ресурсов.
Обозначенные выше столбики показывают совокупный результат и совокупные затраты каждого субъекта. Если разделить совокупный результат и совокупные затраты на количество единиц изделия, которые выпускает данный субъект, мы получим результат и затраты на каждый отдельный продукт. Теперь предположим, что стоимость в предлагаемой модели совпадает с ценой. Тогда стоимость результата единицы изделия и есть цена, по которой каждый субъект реализует свою продукцию.
Соответственно, пятый, шестой и седьмой субъекты ликвидируются. Они не вписались в принцип окупаемости затрат, ибо цена единицы изделия у них ниже затрат.
Принцип, в соответствии с которым три последних хозяйствующих субъекта подлежат уничтожению, хорошо сформулирован у Дж. Б. Кларка. Рассматривая хозяйство изолированного рабочего дж. Б. кларк пишет: «Изучаемый нами человек представляет сам по себе общество. Он изготовляет вещи и один потребляет их» [9, с. 372]. То есть принцип, который определяет производство и потребление изолированного рабочего, согласно Кларку, покажет нам, как устроена экономика всего общества. Итак, изолированный рабочий «...каждый день продолжает свою работу до того момента, когда уже не стоит работать больше. Дополнительный продукт мог бы быть получен посредством продления тяжёлого труда, но выгода от получения
2 1
его не могла бы компенсировать жертвы, связанной с его изготовлением. Его нормальный рабочий день кончается, ... , когда выгоды и потери от производства равны» [9, с. 370]. Изложенную идею Кларк иллюстрирует с помощью рисунка [9, с. 371] (рис. 2). На рис. 2 площадь ACDB измеряет общую жертву, вызванную одним рабочим днём; площадь AEDB показывает общий доход, приносимый производимыми продуктами; фигура CED показывает чистую выгоду одного рабочего дня. Мы видим, что на рис. 2 восходящая линия CD (страдания) сходится в точке D с нисходящей линией ED (выгоды), а отрезок DB показывает, что рабочий прекращает трудиться, когда страдания от производства очередного продукта уравниваются с выгодой от него же.
с
А В
Рис. 2. Рабочий день изолированного рабочего по Кларку
Вернёмся к рис. 1. Отбраковка субъектов № 5, № 6 и № 7 произошла в соответствии с принципом, представленном на рис. 2: субъекты, у которых результат (выгоды) меньше затрат (страданий), не имеют права на существование. Всё по Дж. Б. Кларку. Если из рис. 1 убрать последних трёх субъектов, то по построению он совпадёт с рис. 2. Сходство довершается тем, что изолированный рабочий в примере Кларка производит не один и тот же продукт, а последовательно переходит от продуктов первой необходимости ко всё менее важным. То есть, в одном рабочем содержатся разные хозяйствующие субъекты
Аналогичная позиция у Госсена: он считает, что «для того, чтобы достигнуть в жизни наибольшего наслаждения, человек должен распределить своё время и силы для достижения различного рода наслаждений таким образом, чтобы ценность предельного атома каждого получаемого наслаждения равнялась бы усталости, которую он претерпел, если бы он достиг этого атома в последний момент затрат своей энергии»[10].
Но если позицию Кларка и Госсена можно представить как частную точку зрения отдельных учёных, то невозможно назвать частной точкой зрения стандартный курс микроэкономики. Когда в таком курсе речь заходит о равновесии фирмы, мы наблюдаем реализацию всё того же теоретического принципа (рис. 3).
МР, мс
А
O
q
Рис. 3. Равновесие совершенно конкурентной фирмы (МС — предельные издержки, МН — предельная выручка, Я — единицы производимой продукции)
На рис. 3 в упрощённой форме показано условие равновесия фирмы: МС = MR. Предприниматель прекращает выпуск продукции тогда, когда предельные затраты уравниваются с предельной выручкой, что максимизирует прибыль.
В макроэкономике маржиналистский принцип обязательной окупаемости затрат результатами получает дальнейшее подтверждение и развитие (рис. 4). На рис. 4 представлена обычная модель формирования спроса на труд в коротком периоде в масштабах национального хозяйства. На нижнем графике горизонтальная линия показывает реальную заработную плату рабочих. По мере найма дополнительных рабочих, капиталист выплачивает каждому одинаковую дополнительную сумму заработной платы (ш) за определённый отрезок времени. Линия у'0_), как известно, демонстрирует убывающую предельную производительность нанимаемых рабочих. Здесь опять виден тот же принцип, что и в микроэкономике, и у Кларка: все предприниматели в совокупности нанимают рабочих до тех пор, пока продукт, производимый каждым рабочим (у'О-)), превышает затраты на каждого из них (ш). Как только результат уравнивается с затратами (у'(-) = ш) найм дополнительных рабочих прекращается и, что самое важное, наращивание производства тоже прекращается. На верхнем графике (рис. 4) величина национального дохода (у1) при фиксированном капитале определяется числом занятых (Ц). Иначе говоря, выпуск за пределами точек А (А1) на рис. 4 не нужен и невозможен.
Обратите специальное внимание на тот факт, что на рис. 4 мы двигаемся не от верхнего графика к нижнему, а наоборот. На нижнем графике рынком определяется цена труда (ш). Эта цена, в свою очередь, определяет, сколько рабочих для своего капитала наймёт капиталист (Ц). Соединение же капитала и труда обеспечивает конкретный объём производства национального дохода (у1). То есть объём (у1), вытекает из цены (ш), а не наоборот. Объём вторичен и производен от цены.
Почему же объём во всех рассмотренных теориях вытекает из цены? По одной очень простой причине. И Кларк, и Госсен, и современные курсы микро- и макроэкономики, и вообще маржинализм исходят из молчаливой и никак не доказанной предпосылки: объём, сформированный ценами, оптимален для рассматриваемого ими сообщества людей. Например, национальный доход у1 в модели на рис. 4 оптимален по размеру и никакого другого национального дохода и быть не должно.
У*
dy dL '
L
O
Li
L
Рис. 4. Формирование спроса на рабочую силу в коротком промежутке времени (у — национальный доход, L — количество занятых, ш — ставка реальной заработной платы)
Вернёмся к нашей исходной модели на рис. 1. Только что рассмотренная маржиналистская доктрина говорит нам о том, что для рассматриваемого в этой модели сообщества людей гибель пятого, шестого и седьмого субъектов — не проблема. Люди вполне удовлетворены тем объёмом производства, который обеспечили им первые четыре экономических субъекта.
При этом всё же следует признать, что система, которая так работает, — неоптимальна. Несмотря на удовлетворённость общества объёмом произведённого продукта, система недоиспользует имеющийся потенциал. Если на рис. 1 просуммировать величины, отражающие затраты ресурсов, то получится величина равная 28 стоимостным единицам. То есть в начале производственного процесса данное сообщество обладало производственным потенциалом 28 единиц. Однако реализовать свой потенциал смогли только первые четыре субъекта, которые истратили в сумме всего 10 единиц ресурсов. 18 единиц ресурсов пропали, потому что они принадлежали трём отбракованным системой субъектам. Соответственно и продукт, если соотносить его с потенциалом, тоже недопроизведён.
Итак, мы рассмотрели ситуацию рынка (капитализма), отражённую в маржиналистской теории, когда экономика формирует цены, а объёмы из цен вытекают.
Теперь рассмотрим противоположную ситуацию. Ситуацию, когда для некоего сообщества людей очень важен либо общий объем производства и потребления совокупного продукта, либо какой-либо его существенной части. при этом система рыночных цен экономику на этот объем производства и потребления не выводит. Тогда в головах членов данного сообщества объем как независимая экономическая переменная все более актуализируется, рыночные же цены воспринимаются как зло, препятствующее достижению желаемого объема. Именно здесь заканчивается маржинализм и в свои права вступает евразийская политическая экономия. Допустим, например, что в условной стране, недостаточен объем передового промышленного производства, а бизнес в промышленность не идет потому, что цены там не приносят должной прибыли. Дело может дойти до того, что люди в этой стране станут настолько одержимы объемом промышленного производства, что насильственно подавят бизнесменов и поставят в экономике во главу угла не цены, а объем. Цены же начнут вытекать из задачи достижения определенного объема и будут соответствующим образом зафиксированы.
Посмотрим на рис. 1 с этой новой, «евразийской» точки зрения. В маржиналистском варианте, который рассмотрен выше, общество из семи условных субъектов решило, что в их экономике главное — окупать себя или, выражаясь иначе, оплачивать своим результатом все издержки собственной деятельности. В евразийской теории хозяйствующие субъекты сосредоточенны на другом. Для них самое главное — сохранить и реализовать весь имеющийся в их распоряжении производственный потенциал.
Напоминаю, что к началу хозяйственного цикла сообщество из семи субъектов имело совокупные ресурсы в размере 28 единиц. Эти ресурсы были созданы в предшествующем хозяйственном цикле, на них, в свою очередь, были израсходованы ресурсы, и рассматриваемые 7 субъектов решили, что растрачивать впустую то, во что уже вложены средства нецелесообразно. Для сохранения и реализации имеющегося экономического потенциала необходимо, чтобы производимый совокупный продукт, как минимум, покрывал затраты на него. Тогда этот продукт в следующем хозяйственном цикле станет ресурсами, сохранёнными в таком же объёме.
Однако в отличие от маржиналистской теории, в евразийской концепции производимый продукт должен покрывать затраты не у каждого отдельного субъекта, а в масштабе всей экономики, то есть, у всех субъектов вместе. Это очень существенное отличие. Если, как отмечалось выше, каждый субъект сам определяет соотношение своих результатов и затрат (мар-жиналистский принцип), то экономика основывается на ценах. Отдельные производители либо вписываются в рыночную цену, либо не вписываются. В экономике евразийского типа основную роль играют не цены, а стоимостные объемы. Евразийскому сообществу из семи хозяйствующих субъектов на рис. 1 важен общий объем ресурсов, которые они хотят задействовать и общий объем продукции, которую они за счет этих ресурсов получат.
Чем характеризуется результат в евразийском случае в отличие от западного? Во-первых, если в экономике западного типа три последних субъекта были ликвидированы, то в экономике евразийского типа они остались живы. В этом типе хозяйства прибыльные и убыточные производства существуют рядом. Но за счет чего они остались живы? Ведь своего продукта им не хватает. Ответ один: они остались живы за счет перераспределения избыточного продукта субъектов № 1, № 2 и № 3. Причем, для сохранения субъектов № 5, № 6, № 7 масштабы перераспределения должны быть таковы, что субъектам № 1, № 2, № 3 продукта остается столько, чтобы только покрыть затраты. Избытка уже никакого нет (рис. 5).
На рис. 5а штриховка на столбиках № 1, № 2 и № 3 показывает масштабы изъятия продукта у соответствующих экономических субъектов. Это изъятие равно заштрихованной области на столбиках № 5, № 6, № 7, которая демонстрирует получение ресурсов другими субъектами условной экономики. Рис. 5Ь иллюстрирует результат указанного перераспределения: все семь субъектов покрыли затраты и не имеют в своём распоряжении никакого стоимостного избытка над этими затратами.
Во-вторых, провозглашая принцип индивидуальной эффективности, западная экономика ресурсы недоиспользует. В евразийском же варианте индивидуальной эффективности может не быть (субъекты № 5, № 6, № 7 убыточны), зато ресурсы используются полностью. В результате сохранения субъектов № 5, № 6 и № 7 все 28 единиц ресурсов оказались втянутыми в постоянный хозяйственный оборот.
01234567 Э
Рис. 5. Масштабы перераспределения продукта в упрощённой модели хозяйственной системы
Итак, бизнесмены подавлены, цены зафиксированы, господствует стоимостный объем, индивидуальные торговые сделки не работают. Как же осуществлять связь между отдельными производителями и потребителями? Связь можно осуществлять одним способом: дезагрегированием объема в номенклатуру, и агрегированием номенклатуры в объем. Этот процесс
называется планированием. На смену капиталу пришел план. Смысл азиатского способа производства — план. Или, точнее, примитивная, древняя планомерность, постепенно развивающаяся до уровня плана. А кто же господствует в такой экономике? Господствует тот, кто разрабатывает и утверждает план и требует его выполнения, то есть бюрократия.
Таким образом, капиталу (экономике цен) противополагается план (экономика объемов). Переход объема в номенклатуру и номенклатуры в объем и есть суть азиатского способа производства.
Конечно, план — это азиатский способ производства в чистом виде. В реальности план всегда смешан с капиталом (рынком). Однако применительно к азиатскому способу производства это «смесь» особого рода: «смесь», где план доминирует по отношению к капиталу, а не наоборот.
Спрашивается, есть ли что-либо подобное в маржиналист-ской теории? В целом, конечно, нет. И это одна из важнейших причин, почему претензии маржинализма на некую всеобщность и универсальность совершенно беспочвенны. Чтобы объяснить евразийскую реальность, маржинализм должен был бы двинуться дальше точки D на рис. 2, дальше точки А на рис. 3 и дальше точки А на рис. 4. Но он не двинется.
Маржинализм смыкается с евразийской политической экономией только в некоторых кейнсианских положениях. Если вернуться к рис. 4 и рассмотреть рынок труда с кейнсианской точки зрения, то не национальный доход будет определяться ценой труда и занятостью, а занятость и цена труда попадут в зависимость от объёма национального дохода. То есть в кейнсианской версии макроэкономики в смутной и непоследовательной форме начинают «проклёвываться» принципы, лежащие в основании евразийской политической экономии и получающие в ней теоретическое развитие.
В научном и, в целом, общественном сознании сегодня господствует взгляд, согласно которому азиатский способ производства — это нечто ужасное и неэффективное.
Чтобы дать оценку этому взгляду вернемся к тому, чем, с точки зрения Маркса, обусловлен азиатский способ производства. Маркс пишет о больших территориях пустыни, где необходима сеть ирригационных каналов и дамб. Необходимая система ирригации настолько обширна, что может быть создана и поддерживаться только силой государства [1, с. 132]. Таким образом, Маркс связывает существование азиатского способа производства с характером развития производительных сил и выражающим его характером разделения труда.
С точки зрения марксизма, если данная система отношений обусловлена данным уровнем и характером развития производительных сил, то может ли она считаться хорошей или плохой? Сама постановка вопроса представляется нелепой. Если данная система экономических отношений обеспечивает простор развитию обусловившим ее производительным силам, то оно целесообразна и объективна. Следовательно, экономические отношения могут быть дурными только если а) они тормозят развитие собственных производительных сил страны; б) просто не соответствуют производительным силам, т.е. искусственно навязаны; в) перестают соответствовать привнесенному извне развитию производственных сил.
Применительно к азиатскому способу производства Маркс, по всей видимости, держался третьего варианта. Он полагал, что азиатский способ производства сформировался в древности в
условиях архаичной аграрной экономики. Именно этот аграрный характер азиатского способа производства обусловил, по Марксу, зависимость его возникновения и существования от климата и ирригационных систем. Когда возникает эра машинного производства, производительные силы уже не могут генерировать деспотические отношения и они должны уйти в небытие. Машинное производство, по мысли Маркса, всегда обуславливает капитализм. Поэтому британцы, внедряя в Индии либо само машинное производство, либо его продукты, уничтожали материальную базу азиатского способа производства и способствовали прогрессивной капиталистической трансформации Индии [1, с. 135-136].
Возникает вопрос, действительно ли только аграрной стадии с ее зависимостью от климата и оросительных систем соответствует азиатский способ производства? Не могут ли индустриальные производительные силы объективно вызвать к жизни азиатский способ производства, то есть план?
Для ответа надо сравнить два эффекта, порожденных системами капитала и плана, — эффект стимуляции и эффект регуляции [11].
Положительный эффект стимуляции означает стремление хозяйствующего субъекта увеличивать свой результат и снижать затраты. Положительный эффект стимуляции свойственен капиталу с присущим ему стремлением субъектов экономики к максимизации прибыли. План, наоборот, порождает отрицательный эффект стимуляции, подталкивая хозяйствующих субъектов к завышению затрат и занижению результата.
Положительный эффект регуляции основан на способности к концентрации результатов и затрат в нужном для социума направлении, в необходимом объеме, независимо от прибыли. Очевидно, что положительный эффект регуляции свойственен плановой экономике. Для рынка характерен отрицательный эффект регуляции.
Теперь предположим, что страна, которая отстала от конкурентов, должна в исторически короткий срок достигнуть конкретного объема индустриального производства. Допустим также, что она пытается нарастить необходимый объем промышленного производства, используя капитал. Однако положительный эффект стимуляции не перекрывает отрицательный эффект регуляции и достигнуть необходимого объема промышленного производства не удаётся.
Тогда рассматриваемая гипотетическая страна может попытаться использовать план (азиатский способ производства). Если попытка сопровождается мощным положительным эффектом регуляции и относительно слабым отрицательным эффектом стимуляции, то план окажется более эффективным для индустриального рывка, чем капитал.
Какие можно сделать выводы?
1) Азиатский способ производства возможен не только на аграрной, но и на последующих стадиях развития производительных сил, то есть сегодня.
2) Маржиналистская экономическая теория не имеет теоретического аппарата для объяснения азиатского способа производства. Этим аппаратом обладает только евразийская политическая экономия.
3) Евразийская интеграция если и имеет шанс на успех, то только используя «смесь» рынка и плана с существенно большей долей плана, чем в странах Европейского Союза. Эта существенно большая, доминирующая роль плана в смешанной экономике и образует современный азиатский способ производства.
Литература
1. Маркс К. Британское владычество в Индии // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд-е 2-е. — Т. 9. — М.: Госполитиздат, 1957.
2. Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд-е 2-е. — Т. 13. — М.: Госполитиздат, 1959. — С. 7.
3. Маркс К. Революционная Испания // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. — Изд-е 2-е. — Т. 10. — М.: Госполитиздат, 1958. — С. 432.
4. Энгельс Ф. Эмигрантская литература // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд-е 2-е. — Т. 18. — М.: Госполитиздат, 1961. — С. 544.
5. Благих И.А., Малюшин И.И. Евразийские идеи П.Н. Савицкого и современность: континентальное и океаническое разделение труда // Проблемы современной экономики. — 2015. — № 1 (53). — С. 46-50.
6. Евразийская политическая экономия: учебник / Под ред. И.А. Максимцева, Д.Ю. Миропольского, Л.С. Тарасевича. — СПб.: Изд-во СПбГЭУ, 2016. — 767 с.
7. Семенов Ю.И. Политарный («азиатский») способ производства: сущность и место в истории человечества. Россия. — М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2014. — 382 с.; Семенов Ю.И. Происхождение и развитие экономики: От первобытного коммунизма к обществу с частной собственностью, классами и государством (древневосточному, античному и феодальному). — М.: КРАСАНД, 2014. — 720 с.
8. Миропольский Д.Ю. Очерки теории продукта: потенциальные формы капитала и плана эпохи после разделения труда. — СПб.: Изд-во СПбГЭУ, 2015. — С. 229-236.
9. Кларк Дж. Б. Распределение богатства. — М.: Экономика, 1992.
10. Цит. по: Блюмин И.Г. Критика буржуазной политической экономии. — Т. 1. — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — С. 601.
11. Миропольский Д.Ю. Взаимодействие стимулирующей и регулирующей функций хозяйственной системы // Актуальные проблемы развития экономики и финансов: опыт России и Германии: сборник докладов (на нем. языке). — СПб.: Изд-во СПбГЭУ, 2013. — С. 41-49.
ПОЧЕМУ ВОСТОК И ЗАПАД НИКОГДА НЕ ПОЙМУТ ДРУГ ДРУГА?
В.Е. Чабанов,
профессор физики Санкт-Петербургского политехнического университета им. Петра Великого,
доктор технических наук vtchabanov@mail.ru
В статье рассмотрены кардинальные различия Западной и Восточной цивилизаций, вследствие чего не могут существовать экономические системы, одинаково продуктивные для каждой из них. В этой связи как та, так и другая цивилизации нуждаются в посреднике, способном их примирить, гармонизировать противоположности и согласовать их достоинства. Родить новый подход к культуре, к экономике, к духовности и к качеству жизни, стимулирующий единство, а не разделение, гармонию, а не какофонию. К такому идеалу ближе всего подошла русская философская мысль. Поэтому совершить это способна только Россия. Никакая другая цивилизация не обладает требуемыми для этого качествами.
Ключевые слова: Западная цивилизация, Восточная цивилизация, цивилизация, культура, религия, нравственность
УДК 316.6 ББК 65.01
«Запад есть Запад, а Восток есть Восток.
И никогда им не быть вместе»
Р. Киплинг
Разнообразие и единство цивилизаций неизбежно, поскольку каждая из них не может полноценно существовать без других. И это внушает оптимизм. Именно так проявляет себя богатство Мира, возникает обогащающее всех многообразие Его красок и образов. Все народы исполняют предназначенную им партию во Всемирной Симфонии Жизни, формируют гармоничный образ Вселенной. А поэтому если какие-либо нации или народности начинают утрачивать собственную культуру, забывают историю, корни, стремятся всемерно подражать другим, они становятся ненужными и вымирают. При этом исчезновение любой цивилизации ведёт к духовному обнищанию всех. Оно вносит дисгармонию в Мир, делает его ограниченным, ущербным, а значит уродует душу каждого человека, вселяет в неё не всегда осознаваемое им беспокойство, чувство неполноты вне зависимости от того, к какой нации или народности он принадлежит, где и в какой стране живёт. То есть в действительности человечество представляет собой нечто целое, а поэтому разрушение одной его части с неизбежностью обедняет все.
Это тем более справедливо, когда речь заходит о таких глобальных явлениях, как цивилизации и их хозяйственная практика. В самом деле, тезис о единстве цивилизации, о превосходстве или об отсталости какой-либо из них является спорным. В действительности «То, что в Европе вызывает восторг, в Азии карается. То, что в Париже считается пороком, на Азорских островах признаётся необходимостью. Нет на Земле ничего прочного, есть только условности, и в каждом климате они различны» (Оноре де Бальзак). В этой связи утверждение о безусловном превосходстве какого-либо народа или превознесение образа его жизни, взглядов, хозяйственных приёмов, ценностей или культуры является весьма сомнительным. На самом деле нет и не может быть ареала проживания, климата, опыта и истории, которые были бы одинаковы для всех наций и народностей. А поэтому и не могут быть единые для всех наилучшие формы хозяйствования, труда и повседневной жизни, культуры, творческих и духовных ценностей. Поэтому столь модное ныне деление стран на культурные и некультурные, цивилизованные и не очень, рассуждения о глобальном прогрессе или о регрессе человеческой расы в большей мере указывают на ограниченность авторов, на их зашоренность и расизм, чем на подлинное отображение реальности. Оно служит лишь оправданием агрессии одних идеологий, государств и народов по отношению к другим, не более того.
Для демонстрации изложенного рассмотрим объективные отличия таких цивилизаций, как Восточная и Западная.
Их наиболее яркими представителями являются Европейская и Индийская культуры. Это не значит, разумеется, что другие цивилизации, в том числе китайская, японская или мусульманская, менее значимы. На самом деле, в отличие от западного, достаточно стандартизированного мышления, восточное во всех своих проявлениях сохранило присущую ему индивидуальность. И, тем не менее, наиболее контрастными здесь являются именно культуры Индии и Запада. В чём заключается их кардинальная несовместимость?
Европейская культура является сравнительно молодой. Она сформирована рационализмом Рима, подкреплённым греческим романтизмом. В самом деле, «вынь Рим — и рухнет всё европейское здание» (Вал. Иванов). Поэтому, если рассматривать карту Римской Империи начала нашей эры, включая территории воевавших с нею германских племён, тогда нетрудно видеть, что она охватывает именно те страны, которые ныне образуют Западную Европу. И поэтому высокая культура, язык, порядок и сам образ дисциплинированного римского мышления не могли не оказать громадного влияния на все проживающие здесь племена. Они не могли не унаследовать существовавшую в Империи культуру, систему организации, её стройность, рациональность, демократизм, внутреннюю однородность. И одновременно эгоизм, цинизм, жестокость, высокомерие и прагматизм Рима того времени, которые, в конечном итоге, и привели его к гибели. Так, именно в его недрах расцвели языческие культы насилия, геоденизма, тяги к роскоши и вседозволенности. Возникли двойные стандарты, которыми столь грешит нынешний Запад. В нём добром считалось лишь то, что полезно Риму, а злом — что идёт ему вразрез.
Цивилизация Индии более древняя. Она базируется на оккультных знаниях, на манускриптах и культурных памятниках, оставшихся, по преданиям, от древней цивилизации атлантов. Поэтому все её понятия прошли проверку временем, являются более глубинными и выверенными. И в то же время, как наследница погибших цивилизаций, она сохраняет в себе элементы тупиковости и трагизма. В этой связи, как отмечал признанный авторитет по Восточной и Западной культурам немецкий учёный К.Г. Юнг [9], не только образ жизни, но и характер отличия западного мышления и видения мира от восточного носит принципиальный характер.
В самом деле, западный ум считает мысль, интеллект и логику высшим средством постижения истины. Результатом этого явилось воспитание строгого западного ума, не допускающего отклонений и бездоказательных допущений. И одновременно ограничило сферу его рационального применения. Там верят в точные наблюдения и исследования природы, но чураются
