CC BY
37УДК: 339.924
А. МИГРАНЯН,
зав. Отделом экономических исследований Института стран СНГ
взаимная торговля, экспорт, импорт, структура взаимной торговли, производственная кооперация
Ключевые слова:
А. ГРОЗИН,
зав. Отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ
Keywords:
mutual trade, exports, imports, structure of mutual trade, industrial
cooperation
A. MIGRANYAN,
Head of the Department of Economic Research, CIS Institute
A. GROZIN,
Head of department of Central Asia and Kazakhstan, CIS Institute
ЕВРАЗИЙСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И ГЛОБАЛЬНЫЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ
В экономической части доклада исследованы экономические результаты функционирования Таможенного союза (ТС) во взаимной торговле между странами ТС/ЕЭП, проведена оценка взаимной и внешней торговли Казахстана, выявлены основные направления и тенденции влияния ТС на страны евразийской интеграции. Оценены достижения и потери стран в рамках евразийской интеграции. Предложены меры по развитию интеграционных процессов с учетом выявленных закономерностей экономического развития стран - участниц ЕЭП/ЕАЭС.
EURASIAN INTEGRATION IN CENTRAL ASIA AND THE GLOBAL GEOPOLITICAL TRANSFORMATION
Economic part of Report investigates economic results of functioning of the Customs Union in multilateral trade between countries of the SES/CU,evaluates mutual and external trade of Kazakhstan, identifies main directions and trends of impact of TC on countries of Eurasian integration. Gives estimate of gains and losses of countries in framework of Eurasian integration. Proposed measures on development of integration processes taking into account revealed regularities of the economic development of countries participating in the SES/EAEU.
1. Экономические эффекты интеграции для стран -участниц Единого экономического пространства (ЕЭП)
Функционирование ТС (а также становление ЕЭП) и его экономические результаты сложно отнести к образцовым параметрам интеграционной группировки. Оценка целевых ожиданий стран — участниц интеграционной «тройки» показывает, что данный Союз достаточно противоречив и имеет разновекторную направленность своих устремлений. При этом ТС/ЕЭП обладает крайне сложной структурой экономического и политического базиса участников. С одной стороны, Россия — крупнейшая по своей мощи (и военно-политической, и социально-политической, и ресурсной, и финансовой) держава, с четко выраженными лидерскими амбициями, которые активно подкрепляются финансово-экономическими вливаниями и взаимовыгодным сотрудничеством, а с другой стороны, молодые государства, недавно обретшие суверенитет, совокупный экономический и военно-политический потенциал которых в разы уступает российским возможностям, не имеющие политического опыта, но стремящиеся как минимум к равным партнерским отношениям. Партнеры России по евразийской интеграции имеют совершенно разную экономическую структуру, различны по масштабам и экономической мощи, по характеру ресурсов и институциональным параметрам своих экономик.
Белоруссия (с авторитарным режимом) имеет высокий уровень го-
сударственного сектора в экономике, бюрократизированную систему ее государственного регулирования, низкий уровень развития рыночных отношений и либерализации экономики, высокую долю дотируемых государством отраслей, государственный контроль над ценообразованием, неконвертируемую валюту, практически не имеет корпоративной культуры управления, слаборазвитый сектор малого и среднего предпринимательства. При этом национальная экономика обладает достаточно высоким уровнем технологичности своей промышленности, доставшейся ей по наследству от СССР. Заслугой правительства страны за годы суверенного существования является тот факт, что Белоруссия сохранила весь свой промышленный потенциал, межхозяйственные связи, позволившие республике выжить за счет экспорта продукции. Конечно же, по сравнению с передовыми мировыми технологиями белорусская промышленность выглядит достаточно архаично, особенно если учитывать, что степень износа основных фондов составляет более 80%, а на модернизацию катастрофически не хватает инвестиционных ресурсов, поэтому Белоруссию с трудом можно причислить к технологическим лидерам мирового уровня.
Однако белорусская экономика с 2011 г. пребывает в состоянии латентного кризиса и практически полностью зависит от ресурсной базы России и ее
рынков сбыта. Отличительной чертой экономики Белоруссии является ориентированность на наращивание экспорта, которое и привело к росту отрицательного торгового баланса и внешних долгов. Именно рынок стран ТС/ЕЭП обеспечивает более половины экспортных поставок белорусской продукции.
Казахстан — наиболее экономически крупная страна в Центральной Азии (ЦА) с современной развитой рыночной финансовой инфраструктурой, мощной банковской системой, развитым сектором промышленной переработки сырьевых ресурсов среди стран ЦА, рыночными институтами, высоким уровнем инвестиционных вложений, наличием большого количества совместных предприятий с западными фирмами, что обусловливает опережающее развитие технологий среди стран-соседей.
Экономический потенциал Казахстана базируется на природных ресурсах, особенно нефти, газе и уране; также имеются запасы висмута и кадмия, необходимые для электроники. Казахстан имеет высокую степень авторитарности государственной власти, но при этом либеральную экономику и развитые рыночные отношения с соответствующей институциональной структурой. Отраслевая структура и характер сырьевого экспорта Казахстана фактически дублируют российские, что создает как дополнительные стимулы для углубления интеграции, так и усиливает конкуренцию внутри интеграционной «тройки» ЕЭП.
Достижения казахстанской экономики очевидны, но не имеют прочного,
систематизированного и эффективного механизма саморазвития. Поэтому Казахстану, как и Белоруссии, в ближайшей перспективе придется опираться на государственные финансы, административный ресурс «ручного управления». Идентичность экономических проблем и способов их решения обусловливает необходимость евразийской экономической интеграции для мобилизации ресурсов, решения экономических проблем.
Россия — самая мощная экономическая система в евразийской группировке — обладает крупнейшими в мире разведанными запасами природного газа и является крупнейшим его производителем. При этом она разделяет первое-второе место по объему добываемой нефти, а по объему экспорта занимает второе место. Недра России также богаты железной рудой, бокситами, никелем, оловом, золотом, алмазами, платиной и металлами платиновой группы, свинцом, цинком.
Доля России в производстве конкурентоспособной технологичной продукции в мировом объеме производства составляет менее 1%. Экономическое ослабление страны в период рыночного реформирования и потеря темпов экономического роста в последние два года крайне затрудняют реализацию ее потенциальных преимуществ, в том числе и на евразийском пространстве. Современная экономика России признана рыночной моделью, характеризующейся развитой рыночной инфраструктурой, мощным финансовым рынком, производственным и сырьевым потенциалом, высоким уровнем потребительского
потенциала и человеческого капитала. Характерной особенностью развития российской экономики является ее ориентированность на экспорт продуктов сырьевых отраслей (в основном энергоносителей, металлов и других сырьевых ресурсов) и притока дешевого краткосрочного капитала, который формируется за счет благоприятной конъюнктуры цен на мировом рынке, что и обусловливает уязвимость российской экономики в нынешней ситуации открытого противостояния Евросоюза (ЕС) и США, с одной стороны, и России — с другой.
Таким образом, экономические характеристики стран интеграционной «тройки» свидетельствуют о наличии острой потребности в мобилизации и аккумулировании экономического потенциала для усиления конкурентоспособности, чему в полной мере может способствовать углубление и развитие евразийской интеграции.
Качество и характер развития экономической интеграции в евразийском проекте вызывает неоднозначные оценки. Наиболее ощутимыми являются торгово-экономические эффекты, полученные в результате функционирования ТС, так как полноценную работу в режиме единого рынка и соответствующую правовую базу ЕЭП планируется начать в 2015 г. Первые два—три года уйдут на формирование наднациональных эффективных механизмов регулирования и создание правоприменительных институтов единого рынка товаров и услуг, капитала и труда.
Экономические результаты функционирования ТС/ЕЭП с 2011 по 2013 г.
характеризуются снижением высоких темпов наращивания валовых объемов взаимной торговли, что абсолютно логично с точки зрения исчерпания эффекта масштаба. В 2013 г. наблюдалось сокращение объемов взаимной торговли стран — участниц ТС/ЕЭП на 5,5%, или 4446,1 млн. долл. Снижение темпов и объемов взаимной торговли стало восприниматься частью общества стран «тройки» как свидетельство бесперспективности дальнейшего развития евразийской интеграции. При этом из поля зрения пессимистов и противников евразийской «тройки» выпадают следующие экономические показатели:
— объем внешней торговли стран ТС/ЕЭП с третьими странами также сократился в указанный период на 8355,3 млн. долл. (0,4%);
— несмотря на рост потребления энергетических товаров (минерального сырья и продуктов его переработки) в ЕС и на мировом рынке, экспорт энергоресурсов, металлов и прочих сырьевых продуктов по всем странам ТС/ЕЭП практически остался на уровне 2012 г.;
— существенно сократился экспорт металлов и изделий из них — на 11,5% от уровня 2012 г., или на 4989,1 млн. долл., продукции химической промышленности — на 17,5%, или на 4892,3 млн., продовольственных товаров и сельхозсырья — на 7,9%, или на 1334,5 млн. [10].
Снижение показателей по основным экспортным статьям стран ТС оказывает прямое воздействие на состояние взаимной торговли, так как в большинстве своем именно экспорт-
но-ориентированные отрасли формируют объем потребностей поставок. Данный тезис подтверждается зеркальным отражением статистики взаимной торговли, которые имеют идентичный тренд сокращения поставок между странами евразийской «тройки». Взаимные экспортные поставки в ТС/ЕЭП в 2013 г. по сравнению с 2012 г. сократились прежде всего по инвестиционной и промежуточной группам товаров (используемым в дальнейшей переработке) на 11,1% (6466,6 млн. долл.) и 7,8% (42606,7 млн., из них энергетические товары — на 18375,8 млн.) соответственно [10].
Таким образом, можно констатировать, что падение объемов взаимной торговли связано с сокращением экспорта в третьи страны на 1,4% (на 8,2 млрд. долл.) в целом по ТС/ЕЭП и, в частности, с существенным сокращением экспорта Белоруссии на 32,5% и Казахстана на 4,5%. Очевидна зависимость ТС от мировой конъюнктуры, преодоление которой возможно только при условии наращивания экспорта продукции глубокой промышленной переработки, т.е. повышения удельного веса технологичной и наукоемкой продукции (что распространяется и на энергетическую продукцию, металлы и прочие сырьевые позиции).
Следовательно, именно ухудшающиеся параметры показателей внешней и взаимной торговли ТС/ЕЭП создают дополнительные стимулы для ускорения темпов интеграционного взаимодействия в рамках ЕАЭС. Поэтому без формирования синерге-тических эффектов производственной и технологической кооперации, со-
здания единого рынка товаров, услуг и капитала невозможно преодоление отставания в уровне экономического развития ни одним из участников ТС/ ЕЭП. Без полноценного использования объединенного экономического потенциала нельзя в принципе надеяться устоять в жесткой конкурентной борьбе в условиях нестабильности политической конъюнктуры и меняющихся условиях глобального рынка.
Данный вывод в полной мере подтверждается параметрами взаимной торговли стран ТС/ЕЭП. Именно объединение таможенного пространства при создании ТС позволило его участникам существенно улучшить свой торговый баланс, как в случае с Белоруссией, либо стабилизировать его за счет расширения рынков сбыта и устранения торговых барьеров (РФ и РК). Все это привело к устойчивой тенденции опережающих темпов роста взаимного торгового оборота среди стран ТС по сравнению с темпами роста внешней торговли с третьими странами в 2010 — 2012 г. в 2,7 раза.
Так, в 2012 г. темп роста взаимной торговли стран ТС вырос на 108,7% и составил 68,6 млрд. долл. (в 2011 г. — 62,3 млрд.), а темп роста внешней торговли с третьими странами составил 103,2% (939,3 млрд. долл.) [10]. То есть экстенсивные параметры роста в рамках ТС были использованы в полной мере, был достигнут эффект наполнения рынка ТС/ЕЭП продукцией стран — участниц и подготовлена реальная экономическая и конкурентная среда для перехода к импортза-мещению. За счет проведения единой торговой политики, отсутствия
барьеров во взаимной торговле были созданы благоприятные условия для развития конкуренции. Это, в свою очередь, стимулировало повышение технологичности продукции, о чем свидетельствует ускорение технологической кооперации на приграничных территориях и между государственными корпорациями.
Спад объемов взаимной торговли в 2013 г. в стоимостных показателях лишь свидетельствует о насыщении рынков и исчерпании эффекта масштаба. Так, в 2013 г. темп роста взаимной торговли Белоруссии со странами ТС/ ЕЭП составил 103,4%, у Казахстана снизился на 5,9% (в 2012 г. — на 12,3%), России — на 8,8% по отношению к уровню 2012 г. Снижение взаимной торговли было обусловлено сокращением поставок по минеральным продуктам на 16,7%, а по машинам и оборудованию — на 8,6% [10].
Данная ситуация дает основание для роста недовольства со стороны противников евразийской интеграции именно в Казахстане (из-за сокращения объемов взаимной торговли в 2012—2013 гг.). При детальном исследовании физических объемов поставок, без учета ценового фактора видно, что на самом деле объемы взаимной торговли Казахстана по основным товарным группам не сократились, а по ряду товарных позиций даже выросли.
Так, по самой значимой для Казахстана укрупненной товарной позиции «руды металлические и изделия из них» в 2011—2013 гг. сокращение объемов его экспорта в страны ТС/ЕЭП в стоимостном выражении составило
около 2 млрд. долл., или 37%. Однако физический объем экспорта по данной товарной группе в тоннах снизился несущественно, в среднем на 12—14% за два года. То есть снижение цен на эти товарные позиции обусловило сокращение их экспорта на 25—23% за указанный период. Это еще раз подчеркивает слабость конкурентных позиций казахстанского экспорта [7].
Решение проблем развития промышленной переработки сырья в Казахстане значительно продвинулось именно за счет интеграции в рамках ТС/ЕЭП. Так, за тот же период, 2011—2013 г., у республики появились две новые быстро растущие подотрасли: производство средств наземного транспорта и тракторов, доля экспорта которых в общем объеме казахстанского экспорта достигла 9% при базовом нулевом уровне. При этом экспорт средств наземного транспорта именно в страны ТС вырос в 500 раз, тракторов — в 420 раз. Фактически возможности экспорта в страны ТС/ЕЭП этой продукции позволили создать производственную базу тяжелого машиностроения, которого республика не имела и к чему стремилась в рамках национальной программы индустриализации. Показателен рост объемов экспорта пшеницы в страны ТС/ЕЭП в 7 раз, медной проволоки — в 2 раза.
Суммарный рост импорта Казахстана из стран ТС/ЕЭП (в большей части из России) составил 3,082 млрд. долл., причем основной прирост объема импорта наблюдался в 2011 г., т.е. в начале интеграционного периода, когда ускоренное открытие рынков республики
больно ударило по неподготовленным местным производителям. При этом следует отметить, что основной рост импорта в Казахстан был обусловлен существенным увеличением ввоза по группе наземного транспорта (автотранспорта, тракторов и прочих машин), прирост которого составил 1,7 млрд. долл. Динамика импорта по этой группе товаров представляет собой классический пример действия механизма насыщения рынка, так как основной ввоз пришелся на 2011 г., а затем произошло резкое падение по этой группе товаров.
Очевидна причина всплеска импорта по данной товарной группе — это отсутствие национального производителя.
Ситуации изменилась в 2012 г., когда в Казахстане, в результате промышленной интеграции с Россией в рамках евразийского проекта, наладили выпуск собственной продукции. Немаловажную роль сыграло изменение тарифной политики в рамках ТС: рост таможенных пошлин обусловил конкурентные преимущества российских производителей в сравнении с импортом из других стран и сузил теневой рынок подержанного автотранспорта. В 2012—2013 гг. ситуация стабилизировалась, произошло структурное изменение состояния рынка в пользу новой техники, что пошло на пользу потребителям.
Следующим по значимости является увеличение импорта изделий черной металлургии (на 969,6 млрд. долл.) в 2011—2013 гг., объяснить который можно двумя причинами: ростом потребности промышленного сектора
(создание машиностроения, выполнение программы индустриализации) и потребностями ТЭК.
Рост импорта нефти и нефтепродуктов в 2011—2013 гг. на 374 млрд. долл., очевидно, обусловлен географией трубопроводов и местом добычи, ценовой политикой, структурой потребления и валютным курсом тенге.
Одновременно сокращался импорт сахара, кондитерских изделий, муки, жиров, красок, напитков, бумаги и картона. Прослеживается изменение структуры импорта в пользу увеличения ввоза менее технологичной продукции и сокращения продукции большей глубины переработки.
Учитывая одновременный рост экспорта технологичной продукции машиностроения, сельского хозяйства, можно сделать вывод о том, что участие Казахстана в ТС/ЕЭП способствует улучшению качества отраслевой структуры национальной экономики. Именно благодаря свободному доступу на рынки стран ТС/ЕЭП для республики стало возможным ускоренное наращивание производства технологичной (пусть не самой передовой, но знаковой для экономики страны) продукции. Более того, интеграция в рамках ТС/ЕЭП позволила Казахстану в кратчайшие сроки выйти на уровень производственной, технологической и инвестиционной интеграции, результаты которой трудно переоценить для развития конкурентоспособности экономики Казахстана.
Технологическая интеграция становится базисом развития не только единого экономического пространства, но и Европейского союза. За три
года функционирования ТС/ЕЭП удалось выйти на достаточно высокий уровень технологической кооперации среди государственных компаний. В этой сфере лидерами являются госкомпании атомной промышленности: «Казатомпром», добывающий уран, и «Росатомом», проводящий обогащение урана.
В рамках данного сотрудничества осуществляются проекты по созданию цикла обогащения в Казахстане. Белоруссия также была вовлечена в кооперацию после начала проекта по строительству АЭС. Полноценная корпоративная интеграция «Роса-тома» и «Казатомпрома» могла бы существенно усилить позиции совместной компании в мире, составив серьезную конкуренцию глобальным участникам рынка. Однако степень интеграции пока не позволяет реально оценить эти возможности, что существенно увеличивает затраты обеих компаний, особенно с учетом их пока еще конкурирующих позиций.
В области машиностроения основная технологическая кооперация перспективна по следующим направлениям:
— в области автомобилестроения: со стороны Белоруссии — БелАЗ, МАЗ, со стороны России — силовые машины, КамАЗ, ГАЗ;
— производство дизельных двигателей: со стороны Белоруссии — Минский моторный завод, со стороны России — Тутаевский моторный завод;
— тракторостроение: со стороны Белоруссии — МТЗ, «Гомсельмаш», со стороны России — «Ростсельмаш», «ЧТЗ - УРАЛТРАК».
Среди перспективных проектов технологической кооперации с Казахстаном можно отметить:
— проект создания центра техобслуживания и промышленной сборки вертолетов, где с российской стороны выступают «Вертолеты России», а со стороны Казахстана — «Казахстан Инжиниринг»;
— вхождение в уставный капитал стартовавшего локомотивосборочного завода в Астане со стороны «Трансма-шхолдинга» (Россия);
— проект по производству вагонов на базе Алматинского вагоноремонтного завода.
Сделаны определенные шаги в области промышленной кооперации между Белоруссией и Казахстаном, например, между Минским заводом колесных тягачей и Петропавловским заводом тяжелого машиностроения.
В Казахстане создано около 10 автосборочных производств с участием российских автопроизводителей (ПО «Коекше», СП «Тыныс», СП «Азия-авто Казахстан», СП «КамАЗ-инжиниринг», производство грузовых автомобилей, тракторов, сельхозтехники и т.п.). Именно благодаря этим интеграционным процессам в Казахстане появилось производство полного цикла целого ряда наземных видов транспорта и сельскохозяйственной техники, что крайне важно для аграр-но-индустриальной страны.
В рамках инвестиционной кооперации по проекту Евразийского банка развития (ЕАБР) по созданию на Каспии флота для поддержки морских операций в марте 2013 г. состоялся спуск на воду первых двух буксиров (из
запланированных пяти), построенных по заказу казахстанского ТОО OMS Shipping на Астраханском судостроительном производственном объединении (АСПО). Уральский турбинный завод (УТЗ) проводит модернизацию установленного парка паровых турбин (7 турбин уже модернизировано, 4 — в производстве).
Не менее важна кооперация в сфере нефтяного машиностроения. ГК «Пермская компания нефтяного машиностроения» (ПКНМ) поставляет утяжеленные бурильные трубы ТОО «СпецСнабСистема» для добычи нефти на месторождении Каражанбас на сумму более 8 млн. руб. ГК «Промышленные силовые машины» в сентябре 2013 г. выполнила новый проект для казахстанской национальной нефтяной компании «КазМунайГаз« — энергокомплекса для главной компрессорной станции газопровода Средняя Азия — Центр. ФГУП «Крыловский государственный научный центр» и АО «Казахский научно-исследовательский и проектный институт нефти и газа» планируют сотрудничать в сфере добычи нефти, газа и газоконденсата на морских шельфах, а также по транспортировке углеводородного сырья.
Есть также общие интересы в кооперации космической отрасли, развитии космодрома Байконур.
Можно продолжить перечень примеров технологической и производственной кооперации, успешность которых на данном этапе развития уровня интеграции в большей степени регулируется двусторонними отношениями.
При этом следует понимать, что сохранение и развитие имеющихся интеграционных связей, основанных только на торговом взаимодействии (рынок товаров), недостаточно для выживания на конкурентном мировом рынке. Необходима более тесная финансово-производственная интеграция в рамках ЕЭП/ЕАЭС. Для этого нужно осознавать, что процесс развития евразийской интеграции находится в начале своего пути (только четвертый год). Начальная стадия развития любого интеграционного проекта отличается тем, что резкий рост за счет потенциала ненасыщенных рынков стран-участниц сменяется спадом. Именно в период спада происходят качественные преобразования интеграционного взаимодействия за счет перехода на более тесное взаимодействие на уровне технологической, инвестиционной, а затем и производственной кооперации. Сейчас в ЕЭП/ ЕАЭС наметился такой переход. Более того, успехи торговой интеграции для стран с невысокой степенью технологичности и конкурентоспособности производимой продукции сохраняется высокий уровень зависимости от мировых цен, конъюнктуры мирового рынка, степени интегрированности в мировую финансово-кредитную систему.
Таким образом, следует признать наличие положительных синергети-ческих эффектов на едином таможенном пространстве, стимулирующем взаимный торговый оборот. Однако данные достижения должны перерасти в качественный рост экономик стран ТС/ЕЭП.
2. Интеграционный потенциал постсоветского пространства и мировая политическая конъюнктура
То, что США сделали на Украине, означает де-факто практическую отмену ранее существовавших норм международного поведения. Запад по собственной инициативе перешел «красную черту», и Россия была вынуждена действовать для защиты своих жизненных интересов и сохранения стабильности на постсоветском пространстве.
Продолжающийся украинский кризис и события, которые он потянул за собой, стали своеобразной проверкой существующего ТС на прочность.
Сейчас особую актуальность приобретает ответ на вопрос: оправдал ли себя ТС? Чтобы ответить на него, надо посмотреть, как к нему относятся на Западе и Востоке.
Отношения довольно сдержанные, т.е. масштабного, скоординированного шквала ненависти в адрес ТС и постсоветской интеграции до украинского кризиса не наблюдалось, но в последние месяцы ситуация меняется. Это говорит о том, что ТС по мере укрепления и перехода к Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС)начал все более заметно задевать интересы других мировых центров силы. В мировой экономике и политике успехи одних — это упущенная прибыль и ослабление позиций других.
Как отмечал научный сотрудник Института экономики РАН, политолог Александр Караваев, «сейчас между Россией и Западом наметилась радикализация отношений, и, если в бли-
жайшие несколько месяцев не удастся достигнуть какого-то политического компромисса, она может привести вот к чему: и евразийское пространство, и западный мир постепенно перейдут на рельсы привычного для себя состояния, если не конфронтации, то состояния состязательности по многим вопросам. И в этом случае Москве будут целенаправленно ставить «палки в колеса». И с этим Россия еще не сталкивалась. Да, много говорилось о том, что те или иные действия на постсоветском пространстве не нравятся Брюсселю и Вашингтону, что они ведут какую-то закулисную дипломатию, пытаясь отговорить потенциальных и действующих участников интеграции на постсоветском пространстве от сотрудничества с Москвой. Но, если раньше это было на уровне дипломатии, то сейчас это может перейти на уровень реальных активных действий» [4].
Можно согласиться с тем, что указанная ситуация не будет классической холодной войной, поскольку мы живем в другом мире, но курс политики по созданию трудностей для Москвы и ее ближайших партнеров будет продолжаться.
Сохраняются шансы, что после украинских выборов и возможной федерализации страны, а также после переговоров между РФ и США напряженность в отношениях России и Запада спадет, впрочем, западная позиция оставляет все меньше надежд на подобное развитие событий.
Альтернативы интеграции стран постсоветского пространства не существует.
Стремительно растущая глобальная конкуренция не оставляет выбора между частичным сохранением суверенитетов в формате интеграционного альянса («Евразийский проект») либо их полной потерей и подчинением программам «управляемых конфликтов», «управляемого хаоса» в результате попыток реализации геополитического проектирования, далекого от национальных интересов стран региона («Большая Центральная Азия», «Большой Ближний Восток», «Новая Южная Азия», «Независимый Курдистан», «Восточный Туркестан» и т.п.).
Мы наблюдаем проект погружения постсоветского пространства в хаос с целью реализации ряда макроцелей:
— недопущение оформления стратегического альянса Россия — Китай и раздела между этими державами зон ответственности в Евразии;
— искусственное поддержание спроса на американские углеводороды путем создания угроз действующим и проектируемым трубопроводам (как с востока на запад, так и с севера на юг Евразии);
— сохранение и усиление влияния США в ключевом (сырье, производство, трудовые ресурсы, рынки сбыта) регионе планеты.
Чтобы сломать этот план, необходимо мыслить категориями, выходящими за пределы национальных границ и национальных государств.
Российская международная политика последние 20 с лишним лет
отличалась совершенно неоправданным евро- и америкоцентризмом. Сегодня, когда Запад на Украине в очередной раз действует в ущерб российским национальным интересам, реалии происходящего подталкивают руководство нашей страны к тому, чтобы повернуться в сторону своих естественных союзников. Это в первую очередь страны Юга и Востока. И ведущие из них — Китай и Индия.
Одновременное сдерживание России и Китая Соединенными Штатами и их союзниками объективно работает на укрепление стратегического партнерства РФ и КНР, открывает новые возможности для совместного освоения Сибири и Дальнего Востока, экономического партнерства в ЦА.
Геополитическая переориентация Украины на Евросоюз станет еще одним крупным успехом Запада по сокращению российского жизненного пространства, дроблению «Русского мира».
Разностороннее давление Запада на украинскую элиту подвело Российскую Федерацию к рубежу, за которым ждет геополитическая катастрофа, к «распространению экономических, политических, культурных и военных шаблонов западноевропейской цивилизации на жизненно важное пространство русской цивилизации» [11].
Россия оказалась в новой и еще более неблагоприятной геополитической реальности. У Москвы есть все возможности для компенсации потерь в виде освоения малозаселенных и слабо включенных в экономическую жизнь пространств к востоку от Ура-
ла1, расширить свое военно-политическое и экономическое присутствие в ЦА.
Повышение места Китая среди российских внешнеполитических приоритетов усилило новую российскую стратегию, которую уже называют «Поворот на Восток». Эта стратегия ориентирована не на прямое столкновение с превосходящими силами Запада, а, напоминающий «тарутинский маневр» М.И. Кутузова, на перенос основных государственных усилий и интересов на Восток и в сферу постсоветской интеграции. Маневр, создающий для евроатлантистов угрозу создания оси Москва — Пекин с возможным подключением к ней стран ЦА, Индии, Ирана и других значимых государств континента.
Не раз в момент обострения взаимоотношений между Россией и Западом Китай выражал нам свою осторожную поддержку. Так было и во время войны в Южной Осетии, и в самый пик сирийского кризиса, так произошло и в марте текущего года, когда МИД Поднебесной посоветовал США вести себя по отношению к России в связи с событиями в Крыму сдержанно. В то же время китайцы — народ весьма прагматичный, и Пекин во всех международных конфликтах крайне осторожно поддерживает Москву, чтобы не возникало ненужной ему сейчас международной напряженности.
За годы ускоренного развития Пекин накопил гигантские финансовые излишки, которые он вкладывал в американские ценные бумаги (1,2 трлн. долл. к 2013 г. [5]), а сейчас старательно инвестирует по всему миру в сырьевые, промышленные, сельскохозяйственные активы, по сути дела, обменивая американские «фантики» на реальные ресурсы.
Представляется, что Пекин охотно идет не только на вложение капиталов в развитие российско-китайского партнерства в Центральной Азии, но и уже активно участвует в освоении Центральной Азии.
Пока КНР справляется с этой задачей и без России, но анализ ситуации, складывающейся вокруг Китая в последние годы, подталкивает китайских лидеров к поиску выхода из стратегического окружения, которое является сверхзадачей провозглашенной в 2011 г. американской стратегии «Поворот к Азии». Замедлить или сорвать «мирное возвышение» КНР, противоречащее интересам сохранения глобальной финансово-экономической гегемонии США, американские стратеги надеются за счет масштабного комплекса мер.
В Тихоокеанский бассейн США стягивают две трети сил своего ВМФ, активируются военные договоры со старыми союзниками (Япония, Южная Корея, Австралия), налаживаются
1 Предложения, прозвучавшие в феврале 2014 г. на заседании Правительства РФ (по поводу перевода штаб-квартир ряда крупных корпораций на Дальний Восток и придания Министерству развития Дальнего Востока дополнительных полномочий), свидетельствуют о том, что российское руководство вполне осознает всю серьезность складывающейся ситуации.
новые военные связи (Вьетнам, Сингапур, Филиппины, Малайзия), перетягивают на свою сторону и плетут интриги в пока нейтральных странах бассейна Индийского океана (Индия, Мьянма, Шри-Ланка). Делается попытка оставить Китай вне ускоренно создаваемой Вашингтоном зоны свободной торговли ТТП (Транстихоокеанское торговое партнерство). Будет форсировано создание системы Ази-яПРО, которая призвана «обнулить» ракетно-ядерные силы НОАК. Штаты вплотную подошли к созданию угрозы блокады портов побережья КНР и Малаккского пролива, установлению жесткого контроля над маршрутами в Тихом и Индийском океанах, по которым перевозится до 80% экспортных и импортных товаров Китая и жизненно важного сырья [12]. Во всех спорных ситуация по территориальным вопросам США твердо поддерживают оппонентов Китая — Японию, Филиппины, Вьетнам и т.д.
А в Центральной Азии Россию и Китай наши западные «партнеры» очень хотели бы столкнуть. Стоит заметить, что предположения о неизбежности столкновения интересов России и Китая в Центральной Азии американцами высказываются уже довольно давно. Американцы не только предсказывали/предсказывают российско-китайское столкновение в Центральной Азии, но спят и видят наступление такой ситуации в регионе. Это крайне желаемый с точки зрения их интересов вариант развития «Большой игры» [13], способный похоронить и постсоветскую интеграцию, и двустороннее партнерство
Пекина и Москвы, и поставить под вопрос будущее экономических проектов КНР в Евразии.
На реализацию проекта по созданию конфликта Москвы и Пекина в Центральной Азии работает и то, что сейчас регион превратился в объект столкновения разных геополитических проектов, предлагаемых ключевыми акторами мировой политики. Подобное положение геополитической неопределенности сложилось вследствие проводимой государствами региона «многовекторной» внешней политики с членством в большом количестве международных региональных организаций, некоторые из которых противоречат друг другу, а другие дублируют друг друга.
В Пекине видят все указанные угрозы и считают их вполне реальными. Об этом говорит активный поиск новых источников промышленного и сельскохозяйственного сырья за пределами уже освоенных китайским бизнесом Африки и Ближнего Востока, а также создание альтернативных транспортных маршрутов. Именно сквозь эту призму стоит рассматривать стратегию «Экономического пояса Шелкового пути», провозглашенную председателем КНР Си Цзинь пином в сентябре 2013 г. во время поездки по странам Центральной Азии, интерес Пекина к освоению Северного морского пути, аренду земель на Украине и в Таджикистане и др.
Некоторые эксперты (видимо, по чистому совпадению большей частью западные) пугают Россию тем, что китайские экономические проекты в Центрально-Азиатском регионе
способны подорвать интеграционные процессы в рамках ЕС.
В самом Китае, однако, на ситуацию смотрят совершенно иначе. Как отмечал директор Центра по изучению России и Центральной Азии Фуданьского университета Жао Хуашен, «Пекину и Москве нужно объединить усилия и обеспечить в регионе (в Центральной Азии) стабильность, безопасность и процветание. И это отвечает интересам обоих государств. Экономический интеграционный план Китая по Центральной Азии беспокоит Россию, которая опасается, что он станет помехой ЕС. КНР не намерена препятствовать российскому проекту, основанному на исторических связях между Россией и республиками бывшего СССР. Кроме того, Китаю нечем заменить эту основу. .. .Экономическая интеграция не значит, что страны ЦА попадут под китайский контроль или что там сформируется зона китайского влияния. Под китайский контроль еще не попала ни одна страна, вставшая на путь углубления экономических отношений с КНР. Участие одновременно в нескольких региональных экономических проектах стало популярной практикой. Такое будет и в ЦА» [3].
После продолжающегося украинского кризиса стало очевидно: назрела потребность сделать шаг вперед и в оформлении достигнутого уровня геополитического и геоэкономического взаимодействия Кремля и Чжун нань хая.
Вновь образуемый евразийский транспортный коридор может стать «великим мостом» на пути из Китая в Европу, тем более что предполагается
увеличить пропускную способность станции Достык до 25 млн. т к 2015 г., а также открыть второй железнодорожный переход Алтынколь — Хоргос и протянуть к нему линию от станции Жетыген (298,4 км) [6].
Данные проекты приобретают особую значимость и перспективность в свете озвученной в ходе сентябрьского (2013 г.) визита в страны Центральной Азии Председателя КНР Си Цзинь пина новой стратегии Китая — «Экономический пояс Шелкового пути». Стратегия, провозглашенная Цзинь пином, поначалу вызвала в РФ неоднозначную реакцию. Однако после недавней беседы глав России и Китая в Сочи страны договорились совместно участвовать в реализации стратегии и даже подключить к ней проекты модернизации Транссиба и БАМа.
Интеграция двух масштабных континентальных транспортно-логис-тических проектов способна дать не просто существенный экономический эффект, но и, без преувеличения, создать совершенно новую геоэкономическую реальность в пространстве Евразии, породить новые, максимально благоприятные и отвечающие интересам стран нашего континента условия их хозяйственной и общественно-политической жизни, снизить возможности Запада по давлению на Россию и Китай.
При этом не стоит забывать о том, что вероятность прямого участия КНР в вопросах безопасности ЦА при различных вариантах развития ситуации в краткосрочной и среднесрочной перспективе представляется маловероятной. В случае возникно-
вения серьезных конфликтных зон, даже военного характера, Китай будет придерживаться своей традиционной стратегии — отказа от прямого участия, оказания лишь непрямой помощи (финансовой, военно-технической, политико-дипломатической). Расширение экономического влияния останется доминирующим инструментом реализации китайских интересов в регионе.
Китай, несомненно, является нашим основным партнером на Азиатском континенте и отношения с ним следует считать приоритетными. Однако они не должны идти в ущерб нашим отношениям с традиционными партнерами в Азии — Индией, Вьетнамом, Центрально-Азиатскими странами [1]. Следует помнить о том, что в целом ориентация только и исключительно на Китай — не тот путь, на котором Россия становится сильнее. «Срединное государство» всегда ставило собственную выгоду превыше других соображений, и надо избегать полной зависимости от Поднебесной.
Используя сложившиеся хорошие отношения с китайцами, которые понимают, что Россия является их
энергетическим (и шире — стратегическим) тылом, Россия и страны, составляющие с ней экономический союз, должны активно входить в Восточную Азию в целом, компенсируя недостаток внимания к этому региону
в прошлые годы.
* * *
Все эти соображения, однако, не отменяют (и не перевешивают) того, что в сегодняшних сложных геополитических условиях, возможно, приближается время предложить Пекину масштабное пакетное соглашение о совместном противостоянии натиску одних и тех же глобальных сил, добивающихся устранения российской и китайской угрозы своему глобальному доминированию. В этот пакет могут входить самые разные проекты — от скоординированной реакции на развертывание АзияПРО и наращивание присутствия ВМФ США вблизи берегов России и Китая до совместного развития сырьевой и промышленной базы ЦА, Дальнего Востока и Забайкалья, создания и развития мощных транспортных коридоров.
3. Вызовы безопасности Центральной Евразии и возможности ответа на них
В актуальных условиях главными приоритетами государств — членов ТС все в большей мере становятся вопросы безопасности границ нашего Союза в рамках военной интеграции.
Планируемое сокращение военного присутствия США и их союзников в
Афганистане означает существенное усиление проблем безопасности Центральной Азии. В этой ситуации лишь механизмы ОДКБ сегодня смотрятся реально существующей системой, способной парировать ожидаемые угрозы и вызовы для стран региона [9].
В международных отношениях усиливаются факторы, снижающие глобальную устойчивость, провоцирующие конфликты, сокращающие способность мирового сообщества договариваться по острым, принципиальным вопросам.
Мы становимся свидетелями того, как деградируют ключевые международные институты, идет подмена принципов международного права, нежелание учитывать интересы других становится отличительной чертой политики Запада, что ведет к дестабилизации международной и региональной безопасности.
Существует вероятность того, что в продолжающейся глобальной борьбе против России Запад откроет «второй фронт» в Центральной Азии. Планы западных оппонентов РФ терпят крах, и «вторым фронтом» ее геополитические конкуренты рассчитывают истощить ресурсы России и переломить ситуацию. Киргизия и Таджикистан остаются для этого весьма удобным вариантом, поскольку их армии невелики, политические системы неустойчивы, экономики слабы. Дестабилизировать обстановку в КР и РТ будут пытаться изнутри, но внешний фактор может играть роль катализатора дезин-теграционных процессов в ЦА.
До конца 2014 г. основная часть войск коалиции США и стран НАТО покинет Афганистан. Масштабное сокращение прямого военного присутствия США в Афганистане может привести к дестабилизации этой страны, наподобие того, что имело место в 1990-е годы. Далее, регион подстерегают многие угрозы: распро-
странение исламистского терроризма, увеличение и без того немалого наркотрафика, экспорт различных версий религиозного экстремизма в ЦА и т.д.
Как отмечал советник директора Института внешнеполитических исследований и инициатив Игорь Панкратенко, идеологическая составляющая в деятельности «Талибана» сокращается, уступая место «бытовым вопросам», таким как перераспределение долей в наркобизнесе и передел каналов доступа к финансовым потокам, идущим с Запада и от международных организаций, на «реконструкцию и построение демократии». Крайними по итогам этих межафганских соглашений становятся находящиеся на территории Афганистана бойцы из постсоветской Азии, салафиты Киргизии, Таджикистана, Туркмении, хизбуттахрировцы, члены Исламского движения Узбекистана и Исламского движения Туркестана. Всем им в сложившемся балансе между Кабулом и «Талибаном» места не остается, а потому они готовятся к «возвращению на Родину», что создает угрозу дестабилизации непосредственно членам ОДКБ, Ашхабаду и Ташкенту [2].
Сирия, превратившаяся в полигон, на котором обкатывается людская масса суннитских экстремистских движений, также принимает все большее количество выходцев из стран ЦА. Как и из Афганистана, значительная их часть в недалеком будущем вернется на историческую родину.
Схожесть угроз, с которыми сталкиваются Москва, Астана, Бишкек и Душанбе, наличие традиционного вза-
имопонимания между народами и политическими элитами стран — членов ОДКБ превращают сотрудничество в рамках Организации в основу обеспечения региональной безопасности. Ключевыми взаимосвязанными инструментами реализации этого сотрудничества являются ОДКБ и евразийская экономическая интеграция.
К сожалению, предпринятые за прошедшие годы попытки запуска экономических и оборонных интеграционных проектов, которые бы могли способствовать снижению рисков в Центральной Азии, не принесли успеха. Без внешнего спонсорства страны ЦА неспособны выстроить сколько-нибудь дееспособную систему региональной безопасности даже перед лицом прямых угроз стабильности региона.
В рамках же Центрально-Азиатских стран — членов ОДКБ основной на сегодня смотрится «ось» Москва — Астана.
Это не означает, что России и Казахстану не следует в рамках собственной внешней политики сотрудничать в решении Центрально-Азиатских проблем с другими государствами. Однако не стоит забывать и о том, что за пределами постсоветского пространства, особенно в условиях продолжающегося глобального экономического кризиса, никто не проявляет готовности решать проблемы безопасности ЦА.
Ограниченность ресурсов США и наметившаяся переориентация усилий Вашингтона на Азиатско-Тихоокеанский регион, объявленный основным приоритетом, указывает на то, что у
американцев нет ни свободных ресурсов для поддержания стабильности в Центральной Азии, ни особого желания этим заниматься.
Погрязший в экономическом кризисе и кризисе самоидентификации Евросоюз традиционно не занимается «жесткой безопасностью».
Китай как вторая после США потенциальная сверхдержава мира пока не проявляет большого интереса к обеспечению безопасности в Центральной Азии военными методами. Его усилия в рамках ШОС и различных двусторонних проектов направлены, прежде всего, на экономическое сотрудничество, пресечение распространения трансграничных угроз из ЦА на территорию КНР и на усиление контроля над регионом при помощи расширения и укрепления экономического влияния.
У России же есть исторические, географические, экономические и культурные основания быть ведущим игроком в Центральной Азии.
Для России одно из приоритетных направлений ее внешней политики в ближнем зарубежье представляет Казахстан, что обусловлено рядом геополитических, экономических и военных факторов. Казахстан имеет самую протяженную сухопутную границу с Российской Федерацией. Через казахстанскую территорию проходят наземные коммуникации, соединяющие Россию с Центрально-Азиатскими республиками, а также с Китаем. Без Казахстана, по нашему мнению, ни о каких интеграционных процессах на юге бывшего СССР говорить не приходится.
В условиях нарастания тревожных тенденций в пространстве Евразии на фоне кризиса мировой экономики и появления новых для постсоветского пространства вызовов, дальнейшая выработка взаимоприемлемой линии поведения РФ и РК в отношениях друг с другом и в связях с другими государствами становится насущной необходимостью.
Мероприятиями, способными переломить негативные тенденции, могли бы стать активизация военно-технического и военно-политического сотрудничества; дальнейшее развитие двусторонней интеграции в сфере экономики и финансов; культурно-информационный обмен; более глубокое сотрудничество в области образования и науки.
Как представляется, союзники Москвы по будущему Евразийскому союзу совершенно верно понимают сложившуюся ситуацию и синхронно с Россией выносят вопросы безопасности и обороны в центр политической повестки дня.
Учитывая то, что предстоящее сокращение военного присутствия Запада в Афганистане создаст в регионе ЦА «вакуум силы», приоритетным и политически выигрышным моментом выглядит сегодняшняя политика России по дальнейшему развитию и углублению военно-технического сотрудничества (ВТС) со странами, входящими в Организацию Договора о коллективной безопасности, роль которой как гаранта обеспечения безопасности Центральной Азии, а в перспективе и общеевразийской безопасности значительно возрастает.
Сейчас военные структуры СНГ и ОДКБ в некоторой степени дублируют друг друга, в частности, в сфере ПВО. Учитывая продолжающуюся ориентацию Азербайджана, Грузии, Молдавии, Узбекистана и Украины на Запад, а также сохранение нейтрального статуса Туркменистана, по-видимому, следует ожидать ослабления военных структур Содружества. Вместо них будут действовать аналогичные структуры ОДКБ.
Основными силовыми инструментами, которые ОДКБ может непосредственно использовать на Центрально-Азиатско-афганском направлении, являются Коллективные силы быстрого развертывания (КСБР) и Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР). В настоящее время сценарии учений КСБР и КСОР строятся на отражении предполагаемых прорывов с юга групп террористов.
Наращивается потенциал авиационной компоненты КСБР ОДКБ в Центральной Азии (авиабаза «Кант»), играющей важную роль в обеспечении безопасности в регионе. Ее главные задачи: воздушное прикрытие наземных операций Коллективных сил, поражение живой силы и легкой бронетехники противника в горной местности в полном объеме, во всех условиях.
Дополнительно к этому с целью развития «пояса безопасности» по границам стран ОДКБ с Афганистаном может использоваться создаваемый миротворческий потенциал ОДКБ. Использование миротворческого потенциала ОДКБ связано со стратегией совместного «кризисного
реагирования». Особую актуальность тема миротворчества приобретает в связи с событиями на постсоветском пространстве последних месяцев (украинский кризис, пограничные конфликты в ЦА).
В рамках политики парирования вызовов на максимально дальних от пространства ТС и будущего ЕАЭС рубежах и с учетом роста угроз России (прежде всего по линии ОДКБ) желательно существенно увеличить затраты на поддержку модернизации вооруженных сил и силовых структур государств Центральной Азии (это уже делается применительно к Киргизии и Таджикистану). Казахстан, экономика которого составляет порядка 2/3 ВВП всей Центральной Азии, также может внести вклад в обеспечение региональной безопасности. Приоритетом при этом должно быть укрепление военных инструментов ОДКБ.
В то же время стоит отметить, что весомость, авторитетность и перспективность ОДКБ в условиях отсутствия концепции собственного развития, видения своего места и роли в мировой политике до сих пор под сомнением.
События на Украине (а до этого в Киргизии) показали, что ОДКБ как инструмент обеспечения региональной безопасности недостаточно эффективен, поскольку применение КСОР ограничено различными барьерами. Очевидно, имеет смысл рассмотреть перспективы расширения возможностей Организации, предусматривающих применение КСОР.
Многие эксперты сходятся во мнении, что, несмотря на наличие собственной военной структуры, ОДКБ
как военно-политический союз, в отличие, например, от НАТО, никогда не участвовала в военных операциях. Существуют отдельные мероприятия, нацеленные на конкретные задачи по борьбе с преступностью, однако как военный блок ОДКБ еще ни разу не участвовала в подавлении и устранении конфликта на государственном или региональном уровне. У Организации нет четкого и ясного обозначения функций, задач, механизмов принятия и реализации решений. В подтверждение этого мнения чаще всего приводят в пример июньские события 2010 г. (межэтнические столкновения на киргизском юге), когда президент переходного периода Отунбаева обратилась к Организации, но ее не услышали. Так же было и при инциденте, произошедшем на границе с анклавом Ворух в начале 2014 г., когда председатель ОДКБ Н. Бордюжа приехал спустя несколько дней после конфликта на киргизо-таджикской границе [14].
В этой связи необходимо продумать механизмы содействия в рамках Организации в случае возникновения внутренних конфликтов в странах — участниках ОДКБ.
Анализ взаимоотношений России и азиатских стран — членов ОДКБ в военно-политической и военно-технической областях позволяет сформулировать некоторые рекомендации, выполнение которых могло бы способствовать укреплению интегрированной военной безопасности Центральной Азии.
К рекомендациям теоретического характера могут быть отнесены следующие:
— необходимо продолжить исследование различных аспектов военно-политических отношений РФ, КНР и НАТО с Казахстаном и другими государствами ЦА, что позволит не только полнее изучить состояние и перспективы этих отношений, но и прогнозировать с большей долей вероятности развитие военно-политической обстановки в регионе;
— учитывая особую значимость Центральной Азии для России, напряженность и конфликтогенность региональной ситуации, перспективной, на наш взгляд, представляется координация исследований по различным аспектам военной политики государств ЦА на базе одного из научно-исследовательских учреждений МО РФ.
По проблемам совершенствования военно-политических отношений РФ с Казахстаном может быть сформулирован ряд предложений практического характера:
— потенциальной угрозой ЦА является ухудшение международной обстановки в Южной Азии, на Ближнем и Среднем Востоке. Поскольку ряд стран данных регионов обладают ОМП и средствами его доставки (или близки к этому уровню), то создание и укрепление системы (как минимум) раннего оповещения является насущной необходимостью. В силу этого требуется провести определенную подготовительную работу, связанную с повышением уровня сотрудничества между системами ПВО-ПРО двух стран, проведение постоянных совместных учений;
— дальнейшее развитие системы коллективной безопасности на
постсоветском пространстве (ОДКБ) с обязательным участием России — необходимо совершенствовать механизм применения Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ;
— необходима дальнейшая отработка механизмов переброски группировок войск к южным границам Центрально-Азиатского региона. Данное взаимодействие позволит решить комплекс проблем, связанных с ситуацией в Афганистане;
— основным потребителем оборонной продукции стран ЦА (в первую/ основную очередь Казахстана) является Россия, но ежегодно ее экспортные заказы уменьшаются. Без реализации государственной стратегии стимулирования партнерства ОПК РФ и стран ЦА соответствующими государственными институтами стран имеется опасность дальнейшего разрыва связей наших оборонных комплексов;
— для оснащения казахстанской, киргизской и, возможно, таджикской армий необходимо производство современных средств связи, автоматизированных систем управления (АСУ), радиоэлектронной борьбы (РЭБ), боеприпасов к стрелковому оружию и артиллерийским системам, кораблей, БПЛА. Именно на эти направления оборонного партнерства с Астаной, Бишкеком и Душанбе следует обратить внимание. В данной связи стоит рассмотреть возможность создания в кооперации с оборонщиками стран Таможенного союза не только сервисных центров для данных видов вооружения, но и предприятий с полным циклом производства.
* * *
Итак, в сложившейся сейчас в Центральной Евразии геополитической ситуации развитие сотрудничества России и Казахстана как по линии ОДКБ, так и по линии евразийской
интеграции (ТС, ЕЭП, ЕАЭС) может стать основным инструментом комплексной борьбы с трансграничными угрозами безопасности, прежде всего с религиозным экстремизмом, терроризмом, наркотрафиком и неконтролируемой миграцией.
4. Предложения
Ближайшие годы станут проверкой на прочность будущего Евразийского Союза. Мы создаем наш Союз не в лучшее время, и велики шансы, что в начале своего существования он станет не «билетом в рай», а опорой, которая не даст превратить нас во вторую Африку. А потому насущной необходимостью становятся не только обозначенные выше шаги в области экономического партнерства, геополитического позиционирования и повышения обороноспособности пространства ТС и будущего ЕАЭС, но и некоторые иные практические действия.
Для достижения цели — получения реального экономического эффекта от интеграции в рамках ЕЭП/ЕАЭС, необходимо решить следующие задачи.
1. Создать такой интеграционный механизм, который бы позволил сформировать первичный уровень экономического интеграционного базиса — интеграции на микроуровне на основе прямых экономических связей агентов национальных рынков, национальных производителей и потребителей. Это позволило бы сделать интеграционные связи независимыми от политической конъюнктуры, интересов и воли властей стран, включен-
ных в интеграционную группировку. Решение этой задачи означает формирование устойчивого и завершенного формата интеграции единого рынка товаров, услуг, труда и капитала на евразийском пространстве.
2. Формирование системы стимулов и механизмов, порождающих долгосрочный и устойчивый интерес интегрируемых государств к углублению интеграционного сотрудничества, вовлечение через государственные корпорации (либо при их содействии) частного бизнеса в технологическую и производственную кооперацию.
3. Расширение взаимного инвестиционного присутствия в странах интеграционной «тройки» через систему акционирования, биржевых торгов, совместных финансовых проектов и прямого финансирования экономически выгодных проектов (стимулирование крупного бизнеса к прямым инвестициям в страны ЕЭП с одновременной выработкой системы ответственности по использованию стратегических ресурсов) и государственного финансирования стратегически важных проектов.
4. Увеличение доли взаимного присутствия в экономиках стран — партнеров по интеграции.
5. Вовлечение партнеров по интеграции в совместные экономические проекты по развитию коммуникаций, использованию природных ресурсов всех стран «тройки» на паритетных началах и потребительских рынков (желателен бизнес-формат, возможно государственно-частное партнерство для отраслей промпереработки, для стратегических отраслей, межгосударственное сотрудничество).
6. Развитие интеллектуального и технологического потенциала за счет использования научного и человеческого капитала стран — партнеров ЕЭП/ЕАЭС.
7. Расширение товарных рынков посредством использования принципов разноскоростной интеграции со странами СНГ (использование потенциала зоны свободной торговли, интеграционного потенциала ЕврАзЭС) до уровня свободной торговли со странами Восточной и Западной Европы, Ближнего Востока и странами АТР.
8. Нынешний уровень экономической интеграции (в том числе и совершенно недостаточное информационное обеспечение положительного образа ТС и шире — евразийского интеграционного проекта) не отвечает потребностям национальных экономик РК и РФ. И Россия, и Казахстан должны принять меры, способные стимулировать более глубокий уровень взаимовыгодного сотрудничества (как в рамках ТС, так и по линии двустороннего партнерства и связям с другими странами ЦА). Дальнейшая унификация таможенного, налогового законодательства, единая тарифная политика, создание условий для ре-
ально работающих консорциумов (ТЭК, цветная и черная металлургия, транспорт, космос, атомная энергетика), представление режима благоприятствования для СП — основные направления экономического взаимодействия наших государств.
9. Отдельный вопрос, нуждающийся в коррекции, — сопрягаемость российской и казахстанской программ «инновационно-прорывного» характера. Сейчас шаги по модернизации национальных экономик стран — членов ТС принимают и планируют к реализации зачастую без учета опыта друг друга. Как минимум полезной была бы координация шагов РФ и РК по изменению сырьевого профиля национальных экономик. Вероятно, необходимо создание некоего межгосударственного органа (в рамках ТС или двустороннего) для данной работы. Даже на начальном уровне взаимодействия в рамках подобной структуры можно не только осуществить полезный обмен идеями и научными разработками, но и сэкономить значительные средства.
10. Одним из наиболее проблемных региональных вопросов становится вопрос границ в ЦА. До сих пор не проведена окончательная делимитация и демаркация границ между странами региона. Наиболее сложное положение наблюдается в Ферганской долине. За последнее время противоречия по вопросам принадлежности территории привели к ряду конфликтов между Узбекистаном и Киргизией, Киргизией и Таджикистаном и др. В этой связи важно отметить, что как для России, так и для Казахстана
важным представляется сохранение конструктивных, добрососедских отношений между их южными соседями. В этой связи предлагается рассмотреть возможность создания совместной российско-казахстанской комиссии по предотвращению конфликтов на границе соседей, которая могла бы стать модератором процесса делимитации.
11. Одним из основных средств воздействия на независимость, безопасность и благосостояние государств — членов ОДКБ стали информационные войны. Они велись и ведутся постоянно, втягивая в свои технологии государства, воздействуя на массы с помощью социальных сетей. Ситуация будет усугубляться по мере развития современных средств коммуникации, Интернета в частности. Следствием применения методов информационной войны и информационно-психологического воздействия стало изменение государственного устройства в ряде стран мира. Это наблюдалось и наблюдается на Ближнем Востоке, на Кавказе, в Восточной Европе, а теперь уже и на Украине.
Опасность информационных войн заключается в том, что они ведутся не против отдельных фигур, а против целых стран и народов. Так, например, произошло на Украине. В стране последние два года ангажированные СМИ целенаправленно вели пропаганду против России, которая в конце концов вылилась в Евромайдан. Если не предпринимать адекватные меры, такая ситуация может повториться в странах ЦА.
Информация имеет большую значимость для обеспечения безопасности в странах ЦА, поэтому все страны региона должны вести активную внешнюю информационную работу, которая давала бы объективную оценку ситуации в этих государствах.
Усиление взаимодействия в области информационной безопасности и противодействие внешнему вмешательству в рамках ТС, ОДКБ, СНГ и ШОС является сейчас жизненной необходимостью.
12. Можно полагать, что в перспективе одним из основных партнеров России по ОДКБ и иным межгосударственным объединениям останется Казахстан. Астана интересуется новыми типами и видами российских вооружений: совершенствование системы ПВО, внедрение автоматизированных систем управления войсками и оружием, создание современных военно-морских сил на Каспии. Казахстан может стать одной из первых стран, на вооружение которой поступят новейшие зенитные ракетные системы С-400 «Триумф», но после того, как ими будут обеспечены ВС России.
Другим значительным направлением оборонного партнерства в Центральной Азии является закупка бронетанковой и авиационной техники, а также модернизация вооружения. Техническое состояние даже наиболее современных в ЦА казахстанских вооруженных сил не во всем соответствует современным потребностям обороноспособности и безопасности государства. Например, парк военно-транспортной авиации не вполне обеспечивает выполнение задач по
переброске войск и грузов. Несмотря на проводимую модернизацию с использованием разработок российских, белорусских производителей, а также совместных программ с зарубежными компаниями, физический ресурс советской военной техники, которой преимущественно оснащены ВС РК (не говоря уже о таджикской и киргизской армиях), близок к исчерпанию.
13. Проблема трудовой миграции стоит актуально и для России, и для Казахстана. При этом РК принимает на себя значительный поток как собственно мигрантов, так и их транзита в Россию. В связи с этим предлагается проводить более серьезную координацию усилий по регулированию, легализации потока трудовых мигрантов на уровне профильных ведомств. Предлагается на уровне правительств объединять усилия по мониторингу ситуации, анализу тенденций миграционных потоков.
14. Нужно создавать условия для привлечения молодежи из стран региона к обучению в России и Казахстане. В условиях кризиса науки в большинстве стран ЦА необходимо стимулировать научную кооперацию на уровне ученых, академических институтов. Различные школы, круглые столы, семинары, гранты на исследования,
обучение в РФ и РК Центрально-Азиатской молодежи — все это должно носить системный характер. Параллельно нужно вести работу с лидерами мнений в молодежной аудитории, устанавливать горизонтальные связи.
15. Интерес представляет активизация научного партнерства российского и Центрально-Азиатского (казахстанского в первую очередь) экспертного сообществ. Ослабление внимания к теме партнерства Москвы и Астаны, их отношений с другими республиками ЦА ведет к тому, что в информационном поле ТС и его соседей «всплывают» различные неадекватные точки зрения. В данной ситуации продуктивным было бы налаживание и укрепление двусторонних контактов на уровне экспертов и аналитиков. Такая структура, при реализации издательских программ и использовании Интернета, может заложить основы взаимовыгодного сотрудничества политологов, социологов, историков и политтехнологов РФ и РК. Их взаимодействие позволило бы выработать адекватное представление и оценку процессов, протекающих в ЦА, вывести отношения России и Казахстана из области субъективной и официозной на более прагматичный и научно обоснованный уровень.
Список литературы
1. Виноградов А. Нужен ли РФ союз с Китаем? [Электронный ресурс]. URL:http:// www.odnako.org/blogs/nuzhen-li-rf-soyuz-s-kitaem
2. Если афганская конституция запрещает Карзаю идти на третий срок, то никакие законы не могут помешать ему и его клану быть «теневым» президентом. [Электронный ресурс]. URL: http://www.aloqada.com/News/2014/04/07/esli_afganskaya_konstituciya_
zapreshaet_karzayu_idti_na_tretiy_srok_to_nikakie_zakony_ne_mogut_pomeshat_emu_ i_ego_klanu_byt_tenevym_prezidentom
3. Шэньмин Л. Мир находится на пороге больших перемен и потрясений. [Электронный ресурс]. URL: http://www.inosmi.ru/world/20120924/199624596. html#ixzz2CaQcv3OV
4. Мардасов А. Делимое экономическое пространство. Евразийский союз даст ЕС ближний бой на территории бывшего СССР. [Электронный ресурс]. URL: http:// svpressa.ru/politic/article/84967/?rss=1
5. Мишина Е. Россия стала меньше вкладывать в ценные бумаги США. [Электронный ресурс]. URL: http://www.rg.ru/2013/05/16/bumagi-site-anons.html
6. Официальный сайт АО «НК «Казакстантем1ржолы» [Электронный ресурс]. URL: http://www.railways.kz/ru/node/90
7. По данным исследования А. Кусаинова «Предварительный итог». [Электронный ресурс]. URL: http://www.radiotochka.kz/news/full/2034.html
8. Сессия Совета коллективной безопасности ОДКБ. Сочи, 23 сентября 2013 года. [Электронный ресурс]. URL: http://www.odkb-csto.org/session/detail.php?ELEMENT_ ID=2703
9. Статистические данные Евразийской экономической комиссии. [Электронный ресурс]. URL: http://www.eurasiancommission.org/ru/act/integr_i_makroec/dep_stat/test-trade/tables/extra/Pages/default.aspx
10. Тавровский Ю. Москва-Пекин — новая стратегическая ось? [Электронный ресурс]. URL: http://zavtra.ru/content/view/moskva-pekin-novaya-strategicheskaya-os
11. Тавровский Ю. Запад толкает Россию на Восток. Сейчас самое время предложить Пекину пакетное соглашение о совместном противостоянии натиску одних и тех же глобальных сил. [Электронный ресурс]. URL: http://www.ng.ru/ideas/2013-10-23/5_geopolitics.html
12. Тагиев У. Экс-помощник госсекретаря США: Россия вытесняется из ЦА, Китай же вдвигается туда. [Электронный ресурс]. URL: http://www.zonakz.net/ articles/75647
13. Шамшиев С. Мир в Центральной Азии может обеспечить только Центральная Азия. [Электронный ресурс]. URL: http://www.24kg.org/community/175464-mir-v-centralnoj-azii-mozhet-obespechit-tolko.html
