CC BY
100
ЕВРАЗИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ
ЕВРАЗИЙСКАЯ дОКТРИНА В ПРАКТИЧЕСКОЙ РЕАЛИЗАцИИ
и в перспективах развития
Н.И. Атанов,
Научный руководитель Института экономики и управления Бурятского государственного университета (г. Улан-Удэ),
доктор экономических наук, профессор, ведущий научный сотрудник
Статья посвящена вопросам сопряжения и гармонизации проектов Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и Экономической зоны Великого шелкового пути (ЭЗВШП). Дана экспертная характеристика программы создания экономического коридора Китай — Монголия — Россия для Великого шелкового пути. Рассмотрена региональная проекция ЭЗВШП на Байкальской территории России с позиций ее готовности к реализации программы.
Ключевые слова: глобализация, Евразийский экономический союз, всеобъемлющее Евразийское партнерство, интеграция, новая региональная нормальность, Северный экономический коридор Великого шелкового пути, экономическая зона Великого шелкового пути.
УДК 339.94 ББК 65.5
Положение на западном фланге Евразийского континента
Евразийский суперконтинент после некоторой паузы, с момента ухода в историю стран социалистической ориентации (за исключением Китая, Вьетнама и Северной Кореи), вновь наполняется все новыми региональными инициативами интеграционного характера.
На западном фланге первенец мирового многостранового интеграционного сообщества — Европейский Союз (ЕС) приращивает свои ряды за счет восточных соседних стран, включая прибалтийские республики бывшего Советского Союза. Параллельно обозначился процесс внутренней дезинтеграции, о чем свидетельствует решение выхода из состава ЕС Соединенного королевства Великобритании.
Сигнал, поданный Великобританией, следует рассматривать в плоскости амортизации действующих наднациональных институтов управления ЕС. Чтобы дезинтеграционные процессы не привели к внутренней энтропии, остается надеяться на мудрость руководства ЕС по скорейшей модернизации институтов управления, а также преодолению долгового и миграционного кризисов.
Если модернизационные усовершенствования не станут достаточными для нового интеграционного сплочения ЕС, то причины изъянов следует искать глубже, в том числе в идеологии «демократизма» — своеобразного и однобокого соединения политического либерализма, концепции «фундаментальных прав человека», просвещенского секурализма и колониальных теорий превосходства» [15, с.18].
Знаковым событием в расширении рамок внешнего взаимодействия ЕС является проект соглашения между ЕС и США о торговом и инвестиционном партнерстве, создании зоны свободной торговли. В случае успеха Трансатлантическое партнерство ЕС и США охватит до 60% мирового валового продукта и 33% мировой торговли.
значимость Европейского интеграционного Союза для мирового сообщества, по нашему мнению, заключается в том, что в мировой истории XX века — это единственный прецедент полной интеграции национальных государств по конфедеративному принципу, а также пример для заимствования други-
ми государствами, находящимися на интеграционных стадиях сотрудничества институтов и механизмов управления с учетом пройденных испытаний, ошибок, накопленного опыта и успехов первенца.
Догоняющая активность интеграционных инициатив на Азиатско-Тихоокеанском фланге
На Азиатско-Тихоокеанском фланге Евразийского континента, наряду с «ветеранами» интеграционных группировок АТЭС и АСЕАН, создаются новые образования. Наиболее значимые из них в проектах «Транс-тихоокеанское партнерство (ТТП, Trans-Pasific Ра^пе^р)1 и «Азиатско-Тихоокеанская зона свободной торговли» (АТзСТ). первый проект является инструментом реализации Американской концепции «поворот к Азии». 5 октября 2015 г. в США состоялось подписание Соглашения, юридически скрепляющего ТТп. подписантами выступили США, Япония, Малайзия, Сингапур, Вьетнам, Бруней, Австралия, Новая Зеландия, Канада, Мексика, Чили и Перу, без участия Китая и России.
Лидером второго проекта является Китай, в контексте концепции « Азиатско-Тихоокеанской мечты». Суть (АТЗСТ) озвучил председатель КНР Си Цзиньпин на пекинском саммите АТЭС: «опережение глобального развития и внесение большего вклада в благополучие человечества, на усиление жизнеспособности экономики, стимулирование свободной торговли и упрощения процедур в области инвестиций, улучшение дорог и укрепление обменов между народами» [22, с. 184].
АТЗСТ станет крупнейшим в мире пространством свободной торговли: на него будет приходиться 40% населения земли, 48% мирового ВВП, 56% глобальной торговли. Идея ее создания родилась в 2004 г., однако последние 10 лет так и оставалось умозрительным проектом вплоть до саммита АТЭС в Пекине в ноябре 2014 г. [17].
Заметим, что начиная с 2010 г. между Китаем и 10 странами — членами АСЕАН создается зона свободной торговли (АСЕАН+1). И вполне очевидно, что начатый проект получит развитие в АТЗСТ.
Кроме того, Китай является активным участником другого регионального интеграционного объединения, также без
6
© ПСЭ, 2017
участия США — Всеобъемлющего регионального экономического партнерства (ВРЭП, Regional Comprehensive Economic Partnership, RCEP) в составе стран — участниц АСЕАН+ 6 (Китай, Австралия, Индия, Новая Зеландия, Республика Корея, Япония).
Кроме двух альтернативных проектов ТТП и АТЗСТ, существует третий, выдвинутый Японией на уровне концепции Регионального всестороннего экономического партнерства. «В случае успеха Азиатско-Тихоокеанская зона свободной торговли может стать первым интеграционным объединением, включающим в себя два полюса «глобальных дисбалансов» — США и Китай, а также Россию» [1, с.69].
Интеграционные процессы на континентальном пространстве
На центральном и восточном пространстве Евразии (Восточная Европа, Центральная, Восточная и Южная Азия) начало XXI века ознаменовалось образованием некоторого множества интеграционных сообществ, основными из которых являются Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), БРИК/БРИКС и Евразийский экономический союз (ЕАЭС).
Вновь образованные страны Центральной Азии — Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан по инициативе Китая и России шестнадцать лет назад вошли в состав учредителей Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), целью создания которого стало объединение действий по борьбе с терроризмом, религиозным экстремизмом, наркобизнесом, транснациональной преступностью, развитию торгово-экономического сотрудничества и региональной безопасности. За прошедший период ШОС доказала свою дееспособность и устойчивость. Россия и Китай делят между собой лидерство в торговле и инвестициям со странами Центральной Азии — членами ШОС.
На уфимском саммите ШОС 10.07.2015 г. ее члены приняли Стратегию развития организации на период до 2025 г. Принято решение о начале процесса присоединения к организации Индии и Пакистана. На Ташкентском (июнь 2016 г.) саммите оба кандидата были приняты в состав ШОС.
В 2009 году самые крупные государства Евразийского континента — Китай, Индия и Россия составили костяк группы стран БРИКС, с потенциалом около 3-х млрд человек (43% к населению планеты), производящего, по оценкам Мирового банка, около 20% мирового валового продукта.
Прародителями БРИКС являются РИК (Россия, Индия, Китай) и ИБСА (Индия, Бразилия, Южно-Африканская Республика). Первый образован в 2000-2001 гг., второй — в 2002-2003 годах.
На быстрое становление БРИК/БРИКС повлияли концептуальные наработки РИК: обкатанные на практике технологическая цепочка стимулов (общность приоритетов), целей (новый миропорядок), принципов (неконфронтация, ненаправленность), а также серия встреч глав МИД, саммиты, «вторая дорожка», секторальные переговорные площадки и др. [20, с.90].
Институты сотрудничества стран БРИКС постоянно совершенствуются. Сформирована многоуровневая структура, в основе которой встречи глав государств — членов БРИКС, министров иностранных дел, создание Банка развития стран БРИКС и формирование фонда резервов на случай непредвиденных обстоятельств. 8 и 9 июля 2015 г. в г. Уфа состоялась 7-я встреча лидеров с девизом «Партнерство стран БРИКС — мощный фактор глобального развития». По итогам работы саммит принял Уфимскую декларацию, план действий, стратегию развития экономического партнерства стран БРИКС и другие документы.
Особость Уфимской встречи состоит в том, что в одном месте, в одни сроки проведены встречи лидеров государств, составляющих основу трех интеграционных объединений (ШОС, БРИКС и ЕАЭС), со схожими целями, задачами и предметом деятельности, на одном географическом пространстве плюс Южная Америка (Бразилия) и Южная Африка (Южно-Африканская Республика).
Такая однородность акторов ШОС, БРИКС и ЕАЭС имеет ряд достоинств и преимуществ, прежде всего, в выработке стра-
тегической миссии, целей и задач, линии поведения, институтов и механизмов реализации достигнутых договоренностей, в повышении статусности организаций в мировом сообществе и влияния на глобальные и региональные политические, экономические, гуманитарные и экологические процессы. Очевидным доказательством этого служит поддержка лидерами стран — участниц ШОС и БРИКС Евразийского экономического союза и положительное восприятие и одобрение Китайской концепции «Один пояс и один путь», воплощаемый в проектах «Экономическая зона Великого шелкового пути» и «Морской шелковый путь XXI века» (МШП-ХХ1) [12, с. 17-22].
Естественно-географическое местоположение России, Казахстана и Белоруссии в самом центре евразийского суперконтинента, исторически вобравших в себя и соединивших в единое духовное, культурное и экономическое пространство цивилизации Запада и Востока, выдвинуло их на роль основателей новой интеграционной нормальности в формате Евразийского экономического союза. Вместе с тем, не умаляя значение Белоруссии и Казахстана в данной инициативе, считаем, что системообразующим ядром ЕАЭС все же является Россия.
Россия — это не только государство на двух континентах. Россия, прежде всего, — это особая совокупность исторических уроков по преодолению возникавших противоречий и неустой-чивостей, а также достижений культур этносов, населяющих евразийское пространство. Именно поэтому евразийство как учение зародилось в России в трудах П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого, Н.Н. Алексеева, Л.П. Карсавина и др. [9; 19].
Исходя из вклада России в мировую и евразийскую цивилизацию за тысячелетнюю историю социальной, политической и экономической эволюции можно заключить, что создание Евразийского экономического союза — это не дань модному интеграционному течению и не только реакция на современные глобальные вызовы, но вызревшая историческая самоценность, которую следует содержательно наполнить и организационно обустроить. Евразийская идеология и политика для России, Белоруссии, Казахстана и других стран — членов ЕАЭС (настоящих и потенциальных) является единственным шансом не только для выживания, но и будущего восхождения на первую линию самых продвинутых мировых держав.
Евразийская Хартия — Кодекс стратегического всеобъемлющего партнерства
Идеологическим, цивилизационным и институциональным конструктивом Евразийской интеграции могла бы выступить «Евразийская Хартия» — документ, альтернативный «Атлантической Хартии», с самостоятельной, оригинальной трактовкой будущего для Евразийской мегацивилизации [2, с.15]. В отличие от Атлантической Хартии, с ее сугубо прагматичными ценностями, Евразийская Хартия по своему гуманистическому, экологическому, экономическому, духовно-нравственному содержанию, будет превосходить западно-европейскую и американскую концепцию развития общества, т.к. в ней будут учтены интересы всех «больших и малых» народов Евразии, традиций политической, экономической и экологической культуры каждого из них. Другими словами, в Евразийской Хартии следует аккумулировать и прописать механизмы консолидированного взаимодействия великого многообразия культурных и религиозных общностей, образующего духовно-этническую «вертикаль» Евразийской мегацивилизации. На этих ценностях (индивидуальных, групповых, национальных, институциональных, социальных, цивилизационных и т.д.) строится любой вид деятельности и, прежде всего, хозяйственный. Именно они, через механизмы мотивации, влияют на производительность и эффективность экономики. Идейно-моральный кризис, переживаемый мировым обществом, выдвигает на авансцену проблему переоценки ценностей, в частности относительно неспособности господствующей западной неолиберальной экономической школы генерировать рекомендации для решения острейших социально-экономических диспропорций в мировой экономике. Стало ясно, что замедление темпов роста мировой экономики обусловлено в основном не экономическими факторами, а «спрятаны» в культурно-цивилизацион-
ных слоях стран золотого миллиарда. Вторым, «непаханным полем», является проблема институализации глобализацион-ных процессов, следствием которой становится нарастающая неустойчивость из-за дефицита координации. Как замечает известный польский ученый-экономист Гж. Колодко — «миром править невозможно ни демократически, ни авторитарно... Но влиять на то, что и как происходит, — можно», имея в виду выработку регулятивных решений в сфере контроля и надзора, стандартов и норм [13, с.227]. Для разработки Евразийской Хартии необходимо привлечь самые передовые умы из стран — членов ЕАЭС и ШОС.
Необходимость подготовки и принятия такого основополагающего документа становится еще более насущной в свете российской инициативы о создании всеобъемлющего (большого) Евразийского партнерства, о чем заявил президент Путин В.В. на Петербургском международном экономическом форуме — 2016: «Предлагаем подумать о создании большого Евразийского партнерства с участием Евразийского экономического союза, а также стран, с которыми у нас уже сложились тесные отношения, — Китая, Индии, Пакистана, Ирана и, конечно, имею в виду наших партнеров по СНГ, и другие заинтересованные государства и объединения». Президент также добавил, что проект мировой евразийской интеграции открыт и для европейских государств. При этом он напомнил, что к 2025 году в ЕАЭС будут созданы единый рынок энергетики и углеводородов, а также единой финансовый рынок [18].
Создание срединного суперконтинентального Евразийского объединения между Трансатлантическим и Транстихоокеанским партнерствами логично встроится в триаду полицентрического глобального экономического и политического миропорядка. В отличие от своего западного и восточного блоков новое Евразийское всеобъемлющее партнерство предложит совершенно открытый характер членства.
По поводу активизации восточного вектора сотрудничества России и затухания западного направления Е.М. Примаков дал исчерпывающий ответ: «Можно ли говорить о переориентации России на Восток? Отвечаю: это не так. Россия хотела бы нормализовать отношения с США и Европой, но игнорировать быстровозрастающее значение Китая и других стран, входящих в Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество, было бы неразумно. Нас часто запугивают тем, что нам грозит стать сырьевым придатком Китая. Россия уже в силу своих возможностей никогда ни чьим сырьевым придатком быть не может и не будет» [16].
Сравнительные признаки ЕАЭС и ЭЗВШП
Конкурентный потенциал экономической прагматики Евразийского экономического союза (ЕАЭС) во многом зависит от стратегического видения цели на длительную перспективу и правильной ее декомпозиции на этапы реализации. Те же действия следует продумать относительно китайского проекта Экономической зоны Великого шелкового пути (ЭЗВШП): например, что Россия хочет и может вписать в свой актив от
участия в ней, какое содержание могут вложить регионы в данный проект?
Поиски ответов на эти жизненно важные вопросы побудили рассмотреть базисные характеристики ЕАЭС и ВШП и провести их сравнительный обзор. И вот что получилось (см. табл. 1).
По научно-прикладному базису ЕАЭС имеет серьезную философско-методологическую проработку, тогда как ЭЗВШП чисто прагматический проект. Если ВШП имеет глубочайшую историческую основу, почти с двухтысячелетним периодом деятельности, то ЕАЭС в своем историческом багаже имеет Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ) с 25 летней историей во второй половине XX века.
По основным предметам деятельности специализация у обоих проектов схожа, но у ЕАЭС более высокий уровень экономических взаимодействий. В механизмах реализации целевых функций у ЕАЭС ориентация на многосторонние договоренности и единое экономическое пространство, у ВШП — упор на двусторонние взаимодействия и ориентация на зоны свободной торговли. В финансовой инфраструктуре и емкости рынка существенное превосходство за ЭЗВШП.
С определенной долей оптимизма можно заключить, что у ЕАЭС лучшие позиции в отношении долгосрочной перспективы, нежели у ЭЗВШП, подверженного влиянию глобальных конъюнктурных колебаний политического и экономического характера. Кроме того, евразийское философское учение имеет под собой реальную основу мультикультурной, хозяйственной и поликонфессиональной идентичности в отличие от ЭЗВШП, преследующей сугубо экономические интересы.
Для стран-участниц ЕАЭС, последний является единственным гарантом того, чтобы первые в проекте ЭЗВШП не оказались в роли «младших партнеров» по отношению к Китаю путем коллективного отстаивания своих интересов через институты таможенного союза и единого экономического пространства.
Практика торгово-экономического сотрудничества постсоветских государств с Китаем показала, что последний не идет на многосторонние взаимодействия, а четко следует фарватером двусторонних отношений, предоставляя партнерам кредиты (в основном связанные), а первые, испытывающие хронический инвестиционный дефицит, также легко идут на предлагаемые Китаем условия. Фактически паритетных партнерских отношений нет. Более того, китайские бизнес-партнеры создают конкурентную среду не только между странами-поставщиками одноименной продукции, но и между компаниями одной страны, умело манипулируя ценами и кредитным «пряником». Такое положение сложилось между экспортерами лесо-сырьевых ресурсов, угля, металла, нефти и т.д. Эту асимметрию можно преодолеть только в рамках ЕАЭС, сообща встраиваясь в Экономическую зону Великого шелкового пути и используя ее также для выхода на рынки третьих стран. В этом смысле стратегически значимо, на наш взгляд, вхождение в ЕАЭС Монголии для защиты своих экспортных позиций на китайском рынке по концентратам черных, цветных и редкоземельных металлов, углю, урану, а также по таким важным позициям, как экологи-
Таблица 1
Характеристика сравнительных признаков мегапроектов Евразийского экономического союза и Великого шелкового пути
№ п/п Признаки ЕАЭС ВШП
1 Научно-прикладной базис Евразийская доктрина — это философское учение, практическая реализация которого потребует длительного исторического периода из-за множественности факторов ВШП — прагматичный проект, сроки реализации которого продиктованы экономическими интересами и потенциалом, но период действия проекта подвержен множеству рисков
2 Историческая основа Евразийское учение возникло в России на рубеже Х1Х-ХХ веков ВШП просуществовал почти две тысячи лет (со II века до н.э. по XV век н.э.)
3 Исходные пункты Центральная Евразия Восточная Азия
4 Инициаторы Россия, Казахстан, Белоруссия Китай
5 Направленность проектов Из Восточной Европы в азиатском направлении Из Восточной Азии в Европу, Африку и Переднюю Азию (Ближний Восток)
6 Специализация Взаимная торговля, инвестиционное сотрудничество, экономическая интеграция Взаимная торговля, инвестиционное сотрудничество и экономическая интеграция
7 Масштаб в географических границах От Белоруссии на Западе до Монголии включительно на Востоке От Тихого до Атлантического океанов
чески чистые продукты животного происхождения и изделия легкой промышленности, сырьем для которых является пастбищный скот. Вхождение Монголии в ЕАЭС открывает новые горизонты кооперации с ней приграничных регионов Южной Сибири — Республики Бурятия, Забайкальского края, Иркутской области, республик Хакассия, Тыва, Алтай, Алтайского края, Кемеровской области. Заметим, что Байкальский регион не ограничивается только Республикой Бурятия, Забайкальским краем и Иркутской областью. Монголия также является его частью, т.к. входит в водосборную зону озера Байкал. Река Селенга, несущая свыше 60% водных ресурсов в озеро Байкал, на 46% формирует свой потенциал на территории Монголии. Следовательно, вовлечение ее в Евразийский экономический союз, помимо только экономических интересов, имеет также и экологическую основу.
Значение ЕАЭС в расстановке сил на Евразийском пространстве
Кроме постсоветских государств с ЕАЭС сотрудничают в режиме зон свободной торговли Вьетнам, Черногория и Сербия (до вступления в члены ЕС). Среди потенциальных партнеров рассматриваются Камбоджа, Индонезия, С. Корея, Тунис, Сирия. Переговоры ведутся еще с 9 странами [11, с. 20-21]. На Восточном экономическом форуме (1-3 сентября 2016 г., г. Владивосток) желание о сотрудничестве в режиме свободной торговли высказала президент Южной Кореи г-жа Пак Кын Хе.
В настоящий период ЕАЭС представляет собой региональный рынок с охватом около 182,7 млн человек (2,5% от мировой численности), с совокупным ВВП — 2,2 трлн долл. США (3,2% в структуре мирового ВВП), считается крупнейшим игроком в энергетическом, минерально-сырьевом секторах, в военной промышленности и агропромышленном производстве. По итогам 2014 года, ЕАЭС произвел свыше 18,4% мирового природного газа, 14,6% нефти, 5,1% электроэнергии и 5,9% угля, 10,8% минеральных удобрений, 5,5% сельскохозяйственной продукции [10].
В ЕАЭС в полном объеме работает общий рынок товаров, единая система антимонопольного регулирования, государственных закупок, приняты общие ограничения по промышленным и сельскохозяйственным субсидиям, выравнивающим условия конкуренции. За 2011-2014 гг. товарооборот Таможенного Союза вырос на треть. По оценкам Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, ожидается, что интеграция только трех стран: России, Белоруссии и Казахстана обеспечит прирост экономической активности примерно на 750 млрд долл. к 2030 году в ценах 2011 года. Из них две трети обеспечит совместная деятельность по развитию высокотехнологичных производств [6].
Хроника формирования новых межстрановых интеграционных образований на всем Евразийском пространстве может свидетельствовать либо о незавершенности строительства нового экономического миропорядка в условиях однополяр-ного политического гегемонизма, либо — это новая тенденция поиска путей создания постбиполярного миропорядка, восстановления баланса сил как альтернативы американскому монополизму. Предпочтительность второго вывода, на наш взгляд, более очевидна. Глобальный и региональные рынки находятся в поиске оптимальных пропорций, обеспечивающих устойчивость и стабильность национальных экономик. По всей очевидности тенденция переформатирования взаимодействий в направлении декомпозиции глобальных группировок в региональные и укрупнения локальных содружеств в мак-рорегиональные и глобальные сохранится и в предстоящей среднесрочной перспективе. Таким образом, Евразийский суперконтинент вновь наполняется параллельными и пересекающимися экономическими блоками, взаимодействующими и конкурирующими между собой.
Повышенным интересом к себе со стороны государств — мировых лидеров, прежде всего США, Евразия обязана своим геостратегическим значением, так как «превосходство над Евразийским континентом служит центральной основой для глобального главенства» [5, с. 56-57].
Евразийскую территориальную опорность как «сердцевину земли» Харольд МакКиндер воплотил в следующий афоризм:
«Тот, кто правит Восточной Европой, владеет Сердцем земли; тот, кто правит Сердцем земли, владеет Мировым островом (Евразией); тот, кто правит Мировым островом, владеет миром» [там же].
Заметим, что автор афоризма в Евразийскую «опорную территорию» включал также всю Сибирь и большую часть Средней Азии.
действуя по такой логике, США свою Евразийскую геостратегию строят по следующей схеме: «в ближайшей перспективе — сохранение своей глобальной власти, а в далекой перспективе — ее трансформацию во все более институционализирующееся глобальное сотрудничество» [там же, с.59].
Альтернативу американскому устремлению к гегомонии над «Мировым островом» могут составить Евразийский экономический союз и мегапроект «Экономическая зона Великого шелкового пути».
Маршруты и потенциал шелковых стратегий Китая
Из всех значимых внешних интеграционных образований наибольший, для судьбы Евразийского континента в целом и для российских регионов от Охотского моря до Балтийского, в частности, представляет трансрегиональный евразийский проект «Экономический пояс Великого шелкового пути» (ЭПВ-ШП), предложенный Китаем в рамках концепции «Один пояс и один путь». Второй проект — «Морской шелковый путь ХХ1 века» пройдет по маршруту: Китай — Юго-Восточная Азия — Южная Азия — страны Индийского океана и для России не представляет особого практического интереса.
Маршрут ЭПВШП проляжет от порта Ляньюньган на востоке Китая через центральный Китай, провинцию Синьцзян на Казахстан. Северо-Западный коридор по территории России пройдет на Урал — Москву — Санкт-Петербург — до Балтийского моря. По замыслу некоторых проектировщиков, по новому мосту через Керченский пролив трасса пройдет к глубоководному порту в Крыму. Оттуда контейнеры будут грузиться на корабли и развозиться через Черное и Средиземное моря, Гибралтарский пролив и Суэцкий канал по Западной Европе, Ближнему Востоку и Северной Африке [22, с. 180].
Опираясь на крупные международные пути, заручившись поддержкой центральных городов вдоль Шелкового пути, и рассматривая в качестве главных площадок для развертывания сотрудничества важные торгово-экономические индустриальные парки, Китай будет стремиться к созданию нового Евразийского континентального моста и коридоров экономического сотрудничества, в том числе Китай — Монголия — Россия [14, с. 17].
Роль дублеров центрального маршрута сыграют модернизированные, с китайским участием, Транссиб и БАМ. Растет интерес Китая к Северному морскому пути. Лежащую в центре Евразии Россию не минуют также новые шоссейные дороги, которые станут частью трассы Западный Китай — Западная Европа. Прежний Великий шелковый путь тоже имел несколько дублирующих маршрутов, хотя и отстоявших друг от друга на сотни и тысячи километров, но представляющих целостную систему торговых путей между Востоком и Западом.
Таким образом, в случае успеха два «шелковых» проекта Китая покроют Евразийский суперконтинент коридорами торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества подобно щупальцам спрута. Но в отличие от спрута, «щупальца» ВШП и МШП-ХХ1 откроют новую эру глобального, трансрегионального Евразийского общего рынка. Открытыми остаются лишь два вопроса. Первый — о «Главных действующих лицах — игроках» на этом рынке. Будет ли им инициатор в лице Китая или США в интеграции с Европейским Союзом, либо неизвестный пока третий игрок, например, из арабского мира, покажет время. Всё или почти всё будет зависеть от достаточности экономических сил Китая, дипломатической и управленческой мудрости и то-
лерантности ее руководства, от политической обстановки на континенте на всех этапах становления ЭЗВШП и МШП-ХХ1.
Второй вопрос — о судьбе ныне действующих и архитектонике будущих интеграционных сообществ, прежде всего, Евразийского экономического союза в условиях продвижения ВШП на запад и ЕС на восток.
По масштабам и потенциалам проект ЭЗВШП значительно превосходит ЕАЭС: по числу стран — членов на порядок, а по численности населения — на два порядка. Несопоставимы географические параметры и инвестиционная база.
Инвестиционную инфраструктуру ЭЗВШП составляют:
- Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) с акционерным капиталом 50 млрд долл. и с уставным — до 100 млрд долл., со штаб-квартирой в Пекине;
- Фонд шелкового пути с капиталом 40 млрд долл.;
- Частный фонд развития энергетики объемом в 20 млрд долл. Фонд будет дополнять финансирование проектов Фонда шелкового пути [22, с. 182-183].
Если древний Великий шелковый путь действовал свыше 2-х тысячелетий и историческая память о нем служит сильнейшей опорой для ренессанса ЭЗВШП, то предшественник ЕАЭС — Совет Экономической Взаимопомощи, просуществовал всего лишь четверть века. Таковы основные различия между ЕАЭС и ЭЗВШП.
Их общность состоит в единстве географического и экономического пространства, глубокая история добрососедских отношений. Однотипны и принципы их деятельности, основанные на открытости, комплиментарности, взаимовыгодности и взаимодополняемости, невмешательстве и т.д. Кроме того, страны — члены ЕАЭС (кроме Армении и Белоруссии) и Китай сотрудничают в формате ШОС, а Россия и Китай — члены БРИК/БРИКС.
Обобщая изложенное, можно констатировать, что на данном этапе декларируемых инициаторами целей и задач, условий и механизмов реализации проекта, ЭЗВШП не является альтернативой и конкурентом ЕАЭС, между ними нет антаго-нистских проявлений. Гарантией этому служат договоренности между Россией и Китаем о всеобъемлющем партнерстве и стратегическом взаимодействии, подкрепленные устными заявлениями глав России и Китая, вначале на «полях» зимней олимпиады в Сочи, затем на апрельской, 2014 г., встрече в Шанхае, а затем на саммите АТЭС в Пекине в ноябре 2015 г.
ЕАЭС и ЭЗВШП будут сообща формировать торговую и ценовую политику, селектировать лучшие мировые практики и стратегических партнеров. Скорее всего, ЕАЭС займет определенные сегменты евразийского общего рынка в рамках экономической зоны ВШП.
Для китайцев ЭЗВШП — это инструмент для доступа к огромной емкости рынка сбыта на всем пространстве Евразии и ресурсам для развития национальной экономики; это механизм тиражирования логистических, технологических, правовых, институциональных норм и стандартов во всех экономических коридорах ВШП; это удобная форма миграционной диффузии и создания китайских диаспор на приоритетных для Китая территориях. Наконец, это создание общего Евразийского рынка и закрепление на нем своих лидерских позиций.
Для России ЭЗВШП (не вдаваясь в геополитическую сферу) — это внешний катализатор и дополнительный источник инвестиций для подъема инфраструктуры, прежде всего дорожно-транспортной, логистической, торговой, информационно-коммуникационной и промышленной. Во-вторых, ЭЗВШП сама послужит инфраструктурой для ЕАЭС, каналом межстрановых взаимодействий как внутри Союза, так и в их межрегиональных отношениях со странами ЮВА, Ближнего Востока и Европы. В-третьих, это реальная практика постижения регионами науки торговать в режиме открытости и конкуренции, заимствование управленческих новаций, технологии и организации международной деятельности, новая эра встраивания в международное разделение труда и глобальную экономику, в образовательное, научное и культурное пространство. В-четвертых, открытость ЭЗВШП и ЕАЭС послужит движущей силой для создания всеобъемлющего Евразийского партнерства.
Программа создания экономического коридора Китай — Монголия — Россия для ВШП
Для гармонизации проектов ЕАЭС и ЭЗВШП руководители России и Китая в Москве 8 мая 2015 г. подписали совместное заявление о старте переговоров по их сопряжению. Уже через год, 23 июня 2016 г. в Ташкенте главы России, Китая и Монголии утвердили совместную программу создания экономического коридора Китай — Монголия — Россия для ВШП. Программа рассчитана на 5 лет с дальнейшей пролонгацией по согласованию сторон. Программа декларирует развитие и расширение трехстороннего сотрудничества путем реализации совместных проектов по 7 направлениям:
- содействие взаимосвязанному развитию транспортной инфраструктуры;
- развитие проектов пропуска, совершенствование таможенного и карантинного контроля;
- укрепление сотрудничества в сфере промышленности и инвестиций;
- углубление торгово-экономического сотрудничества;
- расширение гуманитарных обменов и сотрудничества;
- укрепление сотрудничества в сфере охраны окружающей среды и экологии;
- продвижение регионального и приграничного сотрудничества.
Ключевым является слово «сотрудничество» и этим предопределена целевая ориентация программы. Суммарно предусмотрено 32 проекта, с приоритетом развития транспортной инфраструктуры (13 проектов). Заметим, что практически все они «перекочевали» из китайской стратегии «Восьми дорог», принятой в конце нулевых годов и ориентированной на прокладку транспортных путей к месторождениям полезных ископаемых Монголии и приграничных регионов Сибири и Дальнего Востока России.
Осевыми являются 2 маршрута, входящие в сферу интересов Байкальского региона — автомобильный и железнодорожный в направлении Улан-Удэ — Улан-Батор — Пекин — Тяньцзинь, а также Чита — Маньчжурия — Харбин и создание телекоммуникационной инфраструктуры, площадок обеспечения безопасности и управления технологическими процессами транзитных транспортных коридоров на этом маршруте. Предусмотрено также изучение перспектив строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва — Пекин через территорию Монголии.
Параллельно, с развитием транспортно-коммуникационной инфраструктуры, существенной модернизации подвергнутся сегодняшние «узкие места» в трансграничных взаимодействиях — пункты перехода государственных границ Монголии и России, а также пограничная, таможенная, инспекционная и карантинная инфраструктура.
Критически важным для Байкальского региона, особенно для Республики Бурятия и Забайкальского края представляет раздел 2, пункт III, «изучение экономической целесообразности строительства нефте- и газопровода из Российской Федерации в Китай через территорию Монголии в случае формирования конкретных предложений». Такой случай назрел, а именно — повысить энергоэффективность экономики территорий бассейна озера Байкал и с экономических, и с экологических, и с социально-бытовых назначений может только газификация. Причем не любая, а именно газификация из магистрального газопровода. Все другие варианты газификации не конкурентоспособны по отношению к традиционным видам энергоносителей (дрова, уголь, электричество, сжиженный газ) по ценовым ограничениям. Геостратегическое значение прокладки нефте- и газопровода в Китай через территорию Монголии состоит в том, что этот проект станет достойной альтернативой строительству в Монголии ГЭС на р. Селенга. Последствия от строительства ГЭС для экосистемы бассейна озера Байкал подсчитать количественно можно только в динамике лет, но очевидно одно, что нарушение водного баланса бассейна р. Селенга нанесет непоправимый ущерб всей экосистеме. Газификация индустриальных коридоров и городов Монголии снимет проблему
энергодефицита и с ним отпадет необходимость строительства гидроэлектростанции.
Вызывает вопросы раздел «Сотрудничество в области энергетики». Он состоит только из одного пункта «Изучение возможности участия китайских предприятий в модернизации электросетей Монголии и России.. ? (пункт 7 приложения). А про экспорт из России в Монголию и Китай электроэнергии, участие российских энергомашиностроителей в строительстве атомных электростанций в Китае и других видах энергетического сотрудничества ни слова. Важнейший энергетический «козырь» во внешнеэкономическом сотрудничестве России оставлен пока невостребованным.
Промышленное сотрудничество в программе сведено к созданию образцово-показательных зон экономического сотрудничества, создание производственного кластера в треугольнике Китай — Монголия — Россия преимущественно с приграничными регионами Хэйлунцзян и Автономным районом Внутренняя Монголия, надо полагать, по китайскому предложению.
Раздел «научно-техническое и образовательное сотрудничество» сформулирован таким образом, что предоставляет каждой из сторон возможность творческого его наполнения. Гуманитарное сотрудничество ограничилось развитием туристических обменов, в т.ч. в треугольнике Великих озер Байкал — Хубсугул — Хулунбуир и на «Великом чайном пути», а также организацией совместного кинопроизводства и коммерческого обмена фильмами.
Раздел «Сельское хозяйство» иллюстрирует взаимодействие ветеринарных и фитосанитарных служб трех стран, а раздел «Медицина и здравоохранение» и вовсе — только организацию совместных семинаров и охраны здоровья.
«Новая нормальность» для Байкальского региона
Мы убеждены в том, что для сибирских регионов в целом и Байкальского — в частности, северный экономический коридор ВШП — это внешний мощный катализатор и движущая сила в дополнение к внутренним источникам для создания современной транспортной, информационной, коммуникационной и социальной инфраструктуры. Это шанс для нового содержания развития, в том числе «умной» и «зеленой» экономики. Это новая эра встраивания в международное разделение труда, в образовательное, научное и культурное сотрудничество с Евразийскими странами — партнерами. Успех на этом пути зависит от решения великого множества внутренних проблем, главной из которых считаем демографическую. Мы солидарны с мнением г-на Ли Куан Ю — «отцом» сингапурского экономического чуда, считающим, что «демография, а не демократия станет наиболее решающим фактором обеспечения безопасности и роста в XXI веке...» В понятие демография Ли Куан Ю вкладывал мысль о том, что стратегические перспективы развития будет определять качество народонаселения, в том числе уровень образования и культуры, способность к владению иностранными языками и коммуникациями, что в совокупности облегчит восприятие и реализацию инновационных идей [8].
Потенциальны три варианта развития сотрудничества. Первый — с доминантой местных акторов. Мы его не рассматриваем по причине его виртуальности. Второй — паритетный, на взаимовыгодных и взаимодополняемых условиях. Третий — под диктовку транзитеров в роли «младшего брата». Чтобы не оказаться в третьем варианте нужно иметь достаточное количество высококвалифицированных специалистов, умеющих работать на зарубежных рынках, знающих внешний мир, мировую экономику, международное право, владеющих как минимум двумя иностранными языками — английским и китайским. Обойтись только одними переводчиками не удастся. Требуются специалисты, умеющие вести деловой разговор с партнерами в своей профессиональной области, которые верят в то, что модернизация возможна, потому что они своими глазами видели, как это делается на примере Гонконга, Сингапура, Сан-Франциско, Токио, Шанхая и т.д. Поскольку подготовка таких специалистов занимает продолжительный период, решать эту проблему надо уже сейчас.
Наряду с узловой проблемой «кадры решают всё», у Байкальского региона в составе Республики Бурятия, Забайкальского края и Иркутской области исходные условия для вхождения в программу северного экономического коридора ВШП скорее ближе к нулевой отметке, чем готовность к высокому старту. Кроме разведанных запасов полезных ископаемых, древесины и нескольких высокотехнологичных товарных позиций, региону предложить экономическому коридору ВШП нечего. Причина — неразвитость внутреннего рынка с простейшей структурой товарооборота из-за ограниченных возможностей развития, прежде всего, демографических. Индивидуальное предпринимательство в форме челночной торговли также стремительно сокращается. Сколько угодно можно аргументировать и обосновывать объективные и субъективные, внешние и внутренние факторы (они всем известны), от этого судьба Сибирских и Дальневосточных регионов не улучшится, а рискует превратиться в товарно-сырьевую провинцию Китая.
На наш взгляд, для восточных малозаселенных регионов с разреженным экономическим пространством действующая модель экономики и управления не способна привнести дополнительные импульсы для развития. Необходима новая политика, назовем ее «новой региональной нормальностью». Смысл новой нормы в том, что надо решительно уйти от парадигмы постоянной работы над исправлением ошибок, недостатков, перелатанием латанного, совершенствованием несовершенствуемого.
Нужно, по нашему мнению, переключиться на свои достоинства и преимущества, наполнять их адекватным содержанием, оптимальной структурой и квалифицированным управлением. Какие это достоинства и преимущества? Байкальский регион пока еще сохраняет в первозданном виде те природные ресурсы, без которых невозможно существование всего живого. По факту регион является мировым донором по кислороду и пресной воде. Это два геостратегических возобновляемых ресурса, которыми регион обязан по хозяйски грамотно распорядиться, снабжая Евразийский общий рынок питьевой водой родникового качества и принимая туристов из загазованных мегаполисов на рекреацию.
Для общественного признания Байкальского региона в статусе мирового донора по кислороду и пресной воде и получения соответствующей природной ренты, необходима кропотливая и продолжительная работа. Она включает расчетные обоснования, брендирование, политическую поддержку, обустройство территорий и благоустройство населенных пунктов, инфраструктуры и т.д.
Известно, что XXI век является веком здоровья человека. Важнее проблем нет. И в этом смысле вся территория Байкальского региона и Монголии начинена целебными минеральными источниками от множества человеческих недугов: около 300 — в Забайкальском крае, свыше 300 — в Республике Бурятия; около 200 — в Иркутской области, столько же в Монголии. По сути оба региона — мировая бальнеологическая лечебница, требующая инвестиционного вмешательства (активизации) для введения в коммерческий оборот.
Здравоохранение Республики Бурятия нацелено на развитие интегративной медицины, вбирающей в себя все лучшее из западной классической и восточной традиционной медицины. Ведется подготовка врачей по данной специальности в медицинском институте Бурятского госуниверситета. Формируется биофармацевтический кластер. С середины 1980-х годов открыто и успешно действует лечебное учреждение «Центр восточной медицины», лечебную практику по тибетской методике ведут ламы-монахи традиционной буддийской Сангхи.
Другим дарованным достоинством от исторического хозяйственного уклада коренного народа и русских-старожилов является наличие в регионе условий для развития «зеленой» экономики на возобновляемых ресурсах, прежде всего в сельском и лесном хозяйствах, в акваэкономике. Байкальский регион является северно-восточной оконечностью Внутренней Азии, Монгольского мира, Великой степи (по Л.Н. Гумилеву). Здесь сохранилась (в меньшей степени, чем в Монголии) номадная культура ведения животноводства — существенная
часть этноэкономики бурятского народа. Принципы ведения этноэкономики и «зеленой» экономики идентичны. Различия в организационно-технологических инструментах, но это вопрос технический, т.е. решабельный. Единство в главном дает шанс монгольскому этносу (куда входят буряты) занять важный сегмент на евразийском общем рынке с экологически чистой продукцией животного происхождения. К тому же, участие в совместном проекте Байкальского региона России аймаков Монголии и АРВМ Китая является реальным вкладом в сопряжение ЕАЭС и ЭЗВШП.
Перспективным направлением является экологический проект «зеленого» экспорта из Байкальского региона саженцев засухоустойчивых деревьев и кустарников, в т.ч. ягодных, в Китай, Монголию и в страны Центральной Азии, где проблема борьбы с диффузией пустынь приобрела особую остроту. Решение этой проблемы — повестка и для ЕАЭС, и для проекта ЭЗВШП2.
Нами приведены предложения по якорным проектам, с чем Байкальский регион представит ЕАЭС в экономической зоне ВШП и на евразийском общем рынке. В процессе дальнейшего сотрудничества в оборот включатся другие проекты.
Завершим обзор происходящих сдвигов в расстановке сил экономических объединений и групп на Евразийском пространстве выводом о том, что вектор тренда экономической активности смещается на его восточный фланг. Здесь формируется очередной вековой цикл накопления капитала: после американского, английского, голландского, испанского и т.д., имеющего почти тысячелетнюю историю.
Азиатский цикл зарождается на собственных принципах, идеологии и институтах, концептуальной основой которых является «новая нормальность», ядром движущей силы выступает Китай, а инструментами реализации — Азиатско-Тихоокеанская зона свободной торговли, Экономическая зона Великого шелкового пути и Морской шелковый путь ХХ1 века.
Литература
1. Арапова Е. Интеграционный потенциал АТЗСТ // Мировая экономика и международные отношения. — 2016. — Т. 60. — № 1. — С.68-81.
2. Атанов Н.И., Абаев Н.В., Мункуева И.С. Роль Байкальского субрегиона и Республики Бурятия в Евразийской цивилизаци-онной и экономической интеграции // Вестник Бурятского гос. ун-та. Экономика и менеджмент. — 2015. — №3. — С.14-19.
3. Атанов Н.И. Евразийская платформа как основа симметричного сотрудничества постсоциалистических стран // Сб. научных статей междунар. научно-практ. конф. «Проблемы и перспективы сотрудничества стран в Евразийском пространстве» / Науч. ред. Н.И. Атанов (Улан-Удэ, 26-28 марта 2014 г.). — Улан-Удэ: Изд-во Бурят.гос.ун-та, 2014. — С. 5-9.
4. Атанов Н.И. Янтранов А.Е. Потенциал «зеленого развития» Республики Бурятия // ЭКО. — 2015. — №11 (497). — С. 111-119.
5. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. — М.: Международные отношения, 2009. — 280 с.
6. Глазьев С. Настоящее и будущее Евразийской интеграции [Электронный ресурс] URL: http://www.izborsk-club.ru/content/ articles/1299/ (дата обращения 25.03.2015).
7. Глазьев С., Ткачук С. Перспективы развития евразийской экономической интеграции: от ТС-ЕЭП к ЕЭС (концептуальный аспект) // Российский экономический журнал. — 2013. — №1. — С. 3-12.
8. Graham A., Blackwill R. Lee Kuan Yew: the Grand Master's. Insights on China, the United States and the World. Interviews and Selection. Cambridge Mass., 1MT Press, 2013, 186 c.
9. Гумилев Л.Н. История Евразии. — М.: Алгоритм; ЭКСМО, 2009.
10. Евразийский экономический союз: общая информация [Электронный ресурс] URL: http://www.eaeunion.org/#about (дата обращения 25.03.2015).
11. Зоны свободной торговли: курс на Азию // Стандарты и качество. — 2016. — №2 (944). — С. 20-21.
12. Ключевой элемент управления // Китай. — 2015. — №8(118). — С. 17-22.
13. Колодко Г.В. Куда идет мир: политическая экономия будущего. — М.: Магистр, 2014. — 544 с.
14. Ло Цзе. К сообществу единой судьбы // Китай. — 2015. — №5(115) — С. 17.
15. Лукин А. Постбиполярный мир: мирное сосуществование или хаос? // Мировая экономика и международные отношения. — 2016. — Т. 60. — №1. — С. 17-25.
16. Примаков Е. Не просто работать, а знать во имя чего // Российская газета. Столичный выпуск №6574 (3) [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://rg.ru/2015/01/13/primakov-site.html.
17. Российская газета, 5.12.2014 г. — №278(6550).
18. Российская газета. Видеотрансляция: Выступление Владимира Путина на ПМЭФ-2016 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://rg.ru/2016/06/17/reg-szfo/videotransliaciia-vystuplenie-vladimira-putina-na-pmef-2016.html.
19. Савицкий П.Н. Континент Евразия. — М.: АГРАФ, 1997.
20. Севастьянов С. Интеграционные проекты Китая в АТР и в Евразии // Мировая экономика и международные отношения. — 2016. — Т. 60. — № 4. — С. 8.
21. Стратегический партнерский диалог между Россией и Китаем. Современное состояние, проблемы и предложения. В 2-х т. Кн. 1. — М.: ИД «Форум», 2014. — С. 90.
22. Тавровский Ю., Си Цзиньпин: по ступеням китайской мечты. — М.: Эксмо, 2015. — 272 с.
1 Первоначально инициаторами создания Транс-тихоокеанского партнерства (ТТП) являлись Новая Зеландия, Сингапур, Чили и Бруней в целях стимулирования либерализации торговли в АТР. В 2002 г. началась подготовка многостороннего Соглашения о свободной торговле. Затем в 2011 г. Япония вступила в переговоры о вхождении в ТТП. Но из-за существующих разногласий между США и Японией в основном в области торговли сельхозпродукцией, подписание Соглашения затянулось до октября 2015 г.
2 Подробно о потенциале «зеленого развития» Республики Бурятия см. [4, с. 111-119 ].
Изложенные в статье позиции по зеленому развитию экономики Республики Бурятия ретранслируемы и на соседние Забайкальский край и Иркутскую область в виду единства и однородности природной среды и климата.
