CC BY
28
вещь перешла в порядке универсального правопреемства (например, при наследовании) или же на основании договора.
Присоединение времени владения предшествующего владельца не происходит с переходом вещи к новому незаконному владельцу в порядке одностороннего первоначального приобретения. В таких случаях право на иск возникает вновь, а следовательно, вновь начинает течь исковая давность. Это происходит, например, при находке потерянной вещи или похищении ее [4]. Против нашедшего вещь, против вора или грабителя право на иск возникает заново, а потому и исковая давность начинает течь со времени, когда собственник узнал или должен был узнать о завладении ими данной вещью.
Начавшееся течение срока исковой давности продолжается также в случаях переме-
ны лиц в обязательстве, как на активной стороне, так и на пассивной. Это относится прежде всего к случаям перехода обязательственных требований и обязанностей в порядке универсального правопреемства. В полном объеме преемство в течение сроков исковой давности по обязательствам имеет место при реорганизации юридических лиц. То же самое происходит при наследовании прав требования и при переходе к наследнику долгов наследодателя независимо от того, что требования кредиторов должны быть заявлены под страхом утраты права требования в течение шести месяцев со дня открытия наследства.
Исковая давность продолжает течь также в случаях сингулярного правопреемства в обязательстве, в частности при уступке требования и переводе долга.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Юдельсон, К.С. Советский гражданский процесс [Текст] / К.С. Юдельсон. — Госюриздат, 1956. - С. 286.
2. Зейдер, Н.Б. Пределы действия законной силы судебного решения [Текст] / Н.Б. Зейдер // Учен. зап. Сарат. юр. ин-та. — Вып. VII. — Саратов, 1959. - С. 50-54.
3. Эннекцерус, Л. Курс германского гражданского права [Текст]. Т. 1, полутом 2. / Л. Эннекцерус. — М.: Иностр. лит., 1950. — С. 91.
4. Черепахин, Б.Б. О начальном моменте течения исковой давности [Текст] / Б.Б. Черепахин // Вестн. Ленингр. ун-та. — № 5. — Сер. экономики, философии и права. — Вып. 1. — Л, 1959. — С. 116—117.
УДК ВВ0.1
К.В. Привалов
ЭВОЛЮЦИЯ ВОСТРЕБОВАННОСТИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В ПРАВОВОМ РЕГУЛИРОВАНИИ ЭКОНОМИКИ
Идея прав человека и места государства в их обеспечении впервые обрела свою четкую, адекватную современному пониманию форму в XVII веке в трудах английского философа Дж. Локка. По Локку, государство создано общественным соглашением для гарантии естественных прав человека: свободы, равенства, собственности. Практическая реализация этой идеи началась в годы французской буржуазной революции путем принятия Национальным собранием Франции 27 августа 1791 года Декларации прав чело-
века и гражданина. Ее преамбула провозгласила: «Представители французского народа, образовав Национальное собрание и полагая, что невежество, забвение прав человека и пренебрежение к ним являются единственными причинами общественных бедствий и пороков правительств, приняли решение изложить в торжественной декларации естественные, неотъемлемые и священные права человека, чтобы такая декларация, неизменно пребывая перед взорами всех членов общественного союза, постоян-
но напоминала им их права и обязанности...» [4, с. 112]. Далее в тексте Декларации сформулированы основные политические и гражданские права людей.
Вскоре, 15 декабря 1791 года, была завершена ратификация предложенного конгрессом США Билля о правах в качестве десяти поправок к конституции. К их числу было отнесено следующее: свобода слова и печати; право на защищенность личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков и арестов; никто не может быть лишен жизни, свободы или имущества без должной юридической процедуры; частная собственность не может быть изъята для общественного использования без справедливой компенсации; по всем уголовным делам обвиняемый имеет право на скорое и гласное судебное разбирательство беспристрастными присяжными из того штата и округа, где было совершено преступление, и др.
В юридически четких формулировках американский Билль возвел права человека первого поколения в ранг конституционных положений, а зафиксированные правила судебной процедуры создали основы конституционно-правового механизма, способного обеспечить защиту индивида от посягательств и произвола властей.
Таким образом, оба документа — Декларация прав человека и гражданина и Билль о правах — юридически воплотили и закрепили идеи эпохи Просвещения о том, что люди не являются достоянием государственной власти. Они имеют права, которые государство обязано соблюдать и защищать. Однако эта востребованность прав человека в политике зарождавшихся буржуазных государств была основана на рационализме, абстрактно реалистических схемах, разумном, рассудочном отношении к общественной жизни. В силу этого представители основных политических идеологий того периода (либерализма, консерватизма и социализма) по-разному понимали и трактовали проблему прав человека.
Сторонники либерализма считали, что общество получит наибольшую выгоду, если каждый в рамках свободной конкуренции на рынке товаров и услуг попытается удовлетворить свои собственные интересы. Об-
щественный экономический порядок, базирующийся на экономической свободе, личной инициативе и личной заинтересованности, должен, по их мнению, обеспечить достижение максимальных производственных возможностей и максимального индивидуального удовлетворения потребностей. Поскольку либерализм ставил на первый план индивида, его правовые требования были направлены прежде всего к частной собственности. Она должна быть защищена всеми возможными средствами, а свобода распоряжаться принадлежащим объектом — каким бы он ни был — максимально полной.
Представители консерватизма, появление которого связано с реакцией на террор и разрушительность французской революции в ее заключительной стадии, относились весьма скептически к способности человека успешно и быстро реформировать общество. Ведущий философ консерватизма, основатель этой идеологии английский политик партии вигов Э. Берк в своих рассуждениях приблизился к мистике. Он утверждал, что народ состоит из цепи поколений, составляющих единое целое из мертвых, живущих и тех, кто придет в будущем. Иными словами, народ составляет органическое единое целое во времени и пространстве. Задача политики — беречь это органическое единство, особенно защищать интересы тех, кто придет в будущем, не теряя исторического наследия. Теория организма также имела большое значение для формирования правового регулирования экономики. Она способствовала узакониванию буржуазных институтов права собственности, и особенно права наследования.
Принципиально иной взгляд на права человека был у идейных лидеров социализма. К. Маркс и Ф. Энгельс считали, что частная собственность ведет к усилению эксплуатации человека человеком, обострению основного противоречия капиталистического способа производства — между общественным характером производства и частной формой присвоения. Это обостряющееся противоречие может быть разрешено только уничтожением частной собственности и установлением общественной собственности на средства производства
при политической власти рабочего класса в форме диктатуры пролетариата.
Если либерализм был выражением интересов и взглядов промышленников и торговцев, а консерватизм — дворянства, высокопоставленных служащих и зажиточного крестьянства, то социализм был таким же естественным выражением интересов, представлений о действительности рабочих. Причина страстной борьбы за толкование и реализацию прав человека между либералами, консерваторами и социалистами в XIX веке была, конечно, не только в уверенности в своей правоте. Это обычно для сторонников различных политических движений. Фактически все были правы, так как соответствующие идеологии являлись выражением того, что эти социальные группы испытывали в сложнейший период промышленной революции и должны были воспринимать как рациональное, правильное и справедливое.
Но уже в XIX веке обнаружилось, что идеология естественного права, основанная на рационализме, несла большую опасность для ответственной политики, особенно для стран, где были сильны феодально-монархические традиции. В результате того, что авторитетные ученые и законодатели считали возможным выводить за письменным столом при помощи разума идеальные правовые положения, вкладывая разный смысл в понятие прав человека, имелся риск отхода права от реальных потребностей общественного развития, необходимости поиска компромисса между социальными силами, представлявшими остатки феодального способа и становящийся капиталистический способ производства, которые сосуществовали в первой половине XIX века в ряде европейских государств.
Решающую роль в критике естественного права конца XVIII — начала XIX века сыграл И. Кант. Важнейший критический заряд в учении Канта по данной проблеме — его «критика чистого разума» — убедительное доказательство недопустимости выдвижения постулата, как это делали мыслители естественного права того периода, содержащего правовые положения, считавшиеся абсолютно правильными, поскольку
они даны природой. Путем сведения постулатов естественного права к ряду произвольных и недоказуемых утверждений Кант дискредитировал теорию естественного права.
Взгляды Канта оказали большое влияние на формирование в Германии исторической школы права, сторонники которой утверждали, что необходимо учитывать правовые источники прежних времен и путем их исторического рассмотрения соединять действующее настоящее право со старым правом. Именно специфические условия Германии, выразившиеся в осуществленном компромиссе буржуазии и юнкерства, непоследовательном характере буржуазной революции, определили длительное господство исторической школы права, широкое распространение органического учения о государстве.
Общественная практика как критерий истинности социального знания уже к концу XIX века во многом разрешила спор между основными идеологиями в пользу сторонников либерализма. Не случайно американцы, реально первыми положившие в основу своей государственной политики идеологию естественного права, добились максимальных экономических и социальных результатов в развитии своего общества. Эмпирика убедительно доказывала эффективность их политики, основанной на уважении и защите прав человека. Так, патентное законодательство — правовая форма защиты важнейшей формы интеллектуальной собственности эпохи промышленной революции, технических изобретений — было одним из самых ранних в США. Закон 1790 года предоставил изобретателям исключительное право на использование полученных патентов и продажу изготовленных на их основе товаров на всей территории США в течение 14, а в последствии — 17 лет. Американские изобретатели в соответствии с ним в 1790—1799 годах получали ежегодно в среднем 306 патентов. В дальнейшем количество патентов увеличивалось, изменяясь по десятилетиям в среднем за год следующим образом, тыс. шт. [9, с. 35]:
1840-1849 - 5,9;
1860-1869 - 11,7; 1870-1879 - 20,2; 1880-1889 - 33,2; 1890-1899 - 39,8; 1900-1909 - 53,6; 1910-1919 - 69,5; 1920-1929 - 87,8.
По мнению многих специалистов, активная защита патентных прав граждан была одной из главных причин стремительного промышленного развития США. Благодаря новым техническим методам, при которых новые источники энергии могли использоваться для приведения в действие машин, неизмеримо повысили производительность труда. Впервые в истории человечества люди увидели возможность избавления от массовой бедности и голода. В развитых странах эта цель будет достигнута лишь в XX веке.
Эти и другие эмпирические факты во многом лишь убедительно подтверждали правоту теоретиков и практиков либерализма в Соединенных Штатах, хотя основы их правовой политики по-прежнему покоились на рационализме, на абстрактно реалистических постулатах. Благодаря мудрости, здравому смыслу американских политических лидеров, конституционные нормы, опережая развитие реальных общественных отношений, поощряли их динамику. Только к концу XIX века стали складываться объективные экономические условия, выразившиеся в резком нарастании деструктивных процессов, подрывавших основы функционирования рыночного хозяйства, приведшие к реальной востребованности естественных прав человека в правовом регулировании экономики.
Таким деструктивным феноменом стало образование американских трестов в результате действия самих объективных законов развития капиталистического производства в силу громадного роста промышленности и сосредоточения производства во все более крупных предприятиях. Хозяйничанье капиталистических монополий, образование сложных форм монополистической деятельности: картелей, синдикатов, трестов, концернов — привело, по меткому замечанию П. Лафарга, к своего рода «капиталистиче-
скому феодализму» [6, с. 33]. Система монополистических союзов упраздняла конкуренцию, уничтожала свободу отдельного капиталиста и торговца, разрушала свободу ценообразования, нарушая тем самым права граждан на свободу предпринимательства и потребительского поведения.
Неправовые последствия деятельности трестов стали испытывать все социальные слои общества. Как велико было число буржуа, чьи кровные интересы были задеты трестами в период их бурного образования, можно судить по тому факту, что в связи с деятельностью только одного американского табачного треста понесли убытки, не считая плантаторов: 27 тыс. фабрикантов, занимавшихся производством сигар; 3 тыс. фабрикантов, чьи предприятия выпускали курительный и жевательный табак; 400 фабрикантов, связанных с выпуском папирос; 2 тыс. импортеров иностранного табака и 60 тыс. розничных торговцев, которых начал вытеснять новообразовавшийся под покровительством треста «Союз сигарных лавок» [6, с. 64-65].
Тяжелые негативные последствия деятельности монополий почувствовали на себе и лица наемного труда. В результате реорганизации производства поглощенных соперничавших фабрик тресты выбрасывали рабочих на улицу тысячами. Устраивать стачки для защиты прав рабочего класса стало гораздо труднее. Трестам стали не страшны локальные стачки. Работа, прекращенная стачечниками в каком-либо регионе на одном из заводов треста, могла выполняться на других его заводах в других регионах. Крупные тресты, монополизировав производство и сбыт продукции ведущих отраслей промышленности, стали устанавливать монопольно высокие цены на свою продукцию и монопольно низкие цены на закупаемое сырье, собирая тем самым своеобразную «дань» со всех граждан общества.
Таким образом, под воздействием развивавшихся негативных тенденций социально-экономической жизни в США в конце XIX века сложилось всеобщее понимание необходимости нормативно-правовой защиты от неправовой экономической деятельности монополий одного из фундаменталь-
ных гражданских прав человека — свободы экономического поведения: свободы предпринимательства и потребительского выбора. Наивысшей точкой острого общественного возмущения неправовыми действиями трестов стало принятие в 1890 году конгрессом США первого антитрестовского закона, получившего название закона Шермана.
Закон состоял всего из семи статей. Его суть воплощена в двух первых пунктах. В статье первой говорится: «Всякий договор, объединение в виде треста или в иной форме, а также сговор с целью ограничения промышленности либо торговли с различными штатами или с иностранными государствами настоящим объявляется незаконным». Во второй статье подчеркивается: «Всякое лицо, монополизирующее или пытающееся монополизировать либо вступающее в союз или сговор с любым другим лицом или лицами с целью монополизировать любую часть промышленности или торговли между различными штатами либо с иностранными государствами, предполагается виновным в правонарушении...» [3, с. 197]. Нарушители данного закона наказывались штрафом до 5 тыс. долл. или тюремным заключением на срок до 1 года, или тем и другим по усмотрению суда.
Закон Шермана с самого начала преподносился общественному мнению как отражение реальной необходимости защиты естественного права человека на экономическую свободу, поскольку, защищая свободную конкуренцию от неправовых действий монополистов, закон тем самым поддерживал основанную на ней политику экономического либерализма. В одном из решений Верховного суда США говорилось, что цель конгресса по закону Шермана состояла в том, чтобы «сохранить от не должных ограничений свободное течение конкуренции» [5, с. 26].
Несмотря на всю важность закона Шермана для регулирования антиконкурентных действий трестов, само принятие которого явилось вехой в становлении антимонопольного права, отсутствие в нем определений монополии и монополизации торговли не давали судам достаточного основания для принятия решения о том, какие действия
являются законными, а какие представляют собой состав преступления. Ведь собственно монополия как таковая не является обязательно незаконной. Кроме того, она наряду с неправовыми последствиями дает желательные для общества конструктивные экономические результаты (повышение качества продукции, рост эффективности производства, расширение фронта научных исследований и т. п.). Несоответствие между правовой формой и целями закона Шермана оказалось удобным для крупных монополистических союзов, которые без труда стали обходить антитрестовские запреты и выигрывать судебные процессы. Появилась потребность более четкой формулировки того, что являлось законным или незаконным в деятельности монополий.
Необходимое уточнение закона Шермана было осуществлено в 1914 году с принятием закона Клейтона. Этот закон вносил ясность в то, какие именно монополистические действия являются преступлением. Так, например, статья вторая закона Клейтона запрещает принудительные соглашения, в соответствии с которыми производитель продавал бы некий товар покупателю только при условии, что последний приобретает другие товары у того же самого продавца, а не у его конкурентов. А статья седьмая запрещает приобретение акций конкурирующих корпораций, если это может привести к ослаблению конкуренции. Были предприняты и другие шаги в направлении государственного правового регулирования неправовых действий монополий. В том же 1914 году был принят закон об образовании Федеральной торговой комиссии. Комиссия, являясь административным органом, осуществляет надзор и контроль за исполнением всеми субъектами рынка антитрестовского законодательства в области торговли. Ей предоставлены полномочия по проведению расследований и возбуждению уголовных дел.
Эти три закона — Шермана, Клейтона и о создании Федеральной торговой комиссии — составили основу ныне действующего антимонопольного законодательства США. В процессе развития экономики и конкурентных отношений названные законодатель-
ные акты неоднократно изменялись и дополнялись. В частности, в 1974 году в закон Шермана была внесена поправка, согласно которой максимальный размер штрафа за попытку монополизировать рынок был увеличен до 100 тыс. долл. для физических лиц и до 1 млн долл. для юридических лиц. Максимальный срок лишения свободы за данное преступление был увеличен до трех лет. Американская система антитрестовских законов послужила основой для создания антимонопольного права в Японии, Аргентине, Канаде, России и целом ряде других стран.
Анализ становления антимонопольного права позволяет сделать вывод, что право человека на экономическую свободу, необходимое для развития рыночного хозяйства, поддержанное американским законодателем на основе рационализма в момент прихода буржуазии к власти, в период формирования трестов, создавших монополию на производство и сбыт товаров, потребовало де-факто законов, с помощью которых можно было бы нейтрализовать неправовые действия трестов, помешать их возникновению и развитию. Антитрестовским законодательством была положена развивающаяся тенденция реальной востребованности естественных прав человека в правовом регулировании экономики.
В подтверждение сделанного вывода о появлении эмпирической востребованности прав человека первого поколения в правовом регулировании экономики США в конце XIX века отметим принятый в Соединенных Штатах в 1906 году Закон о чистых пищевых продуктах и лекарствах. Этот закон и многочисленные поправки к нему являют собой великолепный пример непосредственной правовой защиты прав человека на жизнь, свободу потребительского выбора. Согласно требованиям закона, введены правила поведения, которыми должны руководствоваться производители в своих отношениях с потребителями. Они запрещают продажу фальсифицированных или с поддельной маркой пищевых продуктов и лекарств, требуют обозначения на упаковке чистого веса и ингредиентов продукта, устанавливают стандарты качества, ко-
торые необходимо обязательно указывать на этикетках консервированных пищевых продуктов, воспрещают помещать ложные сведения на этикетках патентованных лекарств. Все эти правовые меры преследуют цель предотвратить обманные, неправовые действия производителей и одновременно защищают естественные права человека.
Мировой опыт правового регулирования неправовой экономической деятельности наглядно показывает ограниченность существующей в России трактовки сути гражданских и политических прав, сводимых к ограничению роли государства в духовном, социально-экономическом и политическом регулировании. Этот подход в значительной степени был адекватен концу XVIII и XIX веку. Хотя и в тот период и значительно раньше существовала в зародышевой форме патронажная роль государства. Она выражалась в правовой защите граждан от насильственных и мошеннических действий деструктивных субъектов социально-экономической жизни. На рубеже XIX—XX веков стремительно разросшаяся неправовая экономическая деятельность различных субъектов предпринимательства превратила эту исходную форму в очевидную тенденцию. Конечно, становление патронажной роли государства по отношению к членам общества происходило при одновременном сохранении исходного принципа необходимости ограждения личности от произвола властей.
Тенденция усиления патронажной роли государства под воздействием развития неправовой экономической деятельности резко возросла на рубеже 1920-х—1930-х годов. Рыночная экономика привела ведущие страны мира к необходимости ее глубоких качественных преобразований. Однако сама она этого сделать не смогла и только породила самый разрушительный экономический кризис 1929—1933 годов. Западное общество столкнулось с ситуацией, когда потребности, возникшие в начале XX века, поставили перед ним два предела. Первый — насыщение традиционных материальных потребностей в продуктах питания, одежде, обуви, которые составляли законную сферу деятельности частной фабричной индустрии. Ему сопутствовало стремительное на-
полнение и насыщение рынка различными новшествами — автомобилями, домашней техникой, ресторанами, кино, бытовыми услугами и пр.
Второй предел был поставлен появлением в массовом масштабе потребностей в социальной защите человека, названных впоследствии правами человека второго поколения. Они включают в себя право на труд, права на социальную защищенность, включая социальное обеспечение, право на защиту и помощь семье, матери и ребенку, право на доступное медицинское обслуживание, достаточный уровень жизни, приобщение к культурным ценностям и т. д. Потребности, лежащие в основе этих прав, принципиально отличались от вышеупомянутых традиционных потребностей. Они не могли превратиться в эффективный спрос и, значит, удовлетворяться обычным рыночным способом.
Особую остроту новым социальным потребностям придало разрушение традиционных механизмов самообеспечения в период индустриализации и урбанизации. Прежде эти функции брала на себя семья. Но к началу XX века большие семьи стали распадаться. Значительно увеличилось число лиц преклонного возраста, нуждавшихся в помощи. Продолжительность жизни росла беспрецедентными темпами: 1850 год — 38,3 года; 1890 год - 46,1; 1930 год - почти 60 лет [2, с. 37]. Городским семьям, жившим исключительно на зарплату, тоже необходима была социальная защита, так как в случае потери работы или кормильца они оставались без средств к существованию.
Стремительно развивавшееся общественное производство столкнулось с насыщением спроса на товары, удовлетворяющие материальные потребности, а формирующиеся социальные потребности не могли в должной степени финансироваться населением, и поэтому их удовлетворение мало интересовало бизнес и не поощряло его структурную перестройку. Ограниченность платежеспособного спроса в конечном счете ударила по прибылям предпринимателей. В Соединенных Штатах с 1902 по 1929 год норма прибыли корпораций (до выплаты налогов) снизилась с 13,6 до 7,9 % [8, с. 40]. Стихий-
ное рыночное регулирование, доведя до крайности перенакопление капитала, не позволяло ему устремиться в социальную сферу. В результате экономика ведущих капиталистических стран погрузилась в трясину тяжелейшего экономического кризиса 1929-1933 годов.
Если в XIX и начале XX века деструктивный вектор развития экономики проявлялся в становлении неправовой экономической деятельности отдельных субъектов предпринимательства, то в конце 1920-х годов деструктивность нашла свое выражение в неспособности рыночных механизмов осуществить финансирование удовлетворения социальных потребностей граждан. Крах многих компаний и финансовых учреждений в годы Великой депрессии привел к потере сбережений многих миллионов граждан, породил невиданную безработицу. В США количество безработных достигло 13 млн человек, в Германии — 6 млн, в Великобритании и Италии — по 3 млн. В Японии была закрыта половина заводов и фабрик, а в Австралии два из трех рабочих были выброшены на улицу [2, с. 6]. В итоге резко сузился платежеспособный спрос и на традиционные товары первой необходимости. Тем самым были затушеваны, скрыты истинные причины произошедшей экономической катастрофы.
В ряде европейских стран, прежде всего в Италии и Германии, выход из социально-экономического тупика был найден в создании военно-государственно-монополистического капитализма. Усилиями государства при подавлении практически всех прав человека был создан мощный военный потенциал, направленный на развязывание агрессивных захватнических войн, дававших ресурсы для удовлетворения потребностей населения своей нации. Германия и Италия втянули народы в кровопролитнейшую Вторую мировую войну, разрушившую дотла практически всю Европу.
В противоположность этому в США в ходе кризиса всем обществом была осознана необходимость реализации в государственной политике прав человека второго поколения. Администрация демократической партии во главе с Т. Рузвельтом приступила
к разработке масштабной программы государственного страхования населения. Главная проблема, которая стояла перед американским государственным управлением в те годы, заключалась в том, чтобы обеспечить эффективную социально-экономическую политику, увязать и определенным образом примирить решение экономических и социальных задач.
Однако острый конфликт между широкими массами и бизнесом делал маловероятной разработку данной стратегии. Положение изменилось лишь тогда, когда массовые выступления трудящихся продемонстрировали реальность революционной ситуации. В этих условиях корпорациям пришлось пойти на компромисс, а президенту Рузвельту удалось доказать, что компетентная команда в союзе с учеными и прогрессивными силами страны может воплотить в жизнь программы широкомасштабного социального регулирования, направленные на реализацию прав человека второго поколения.
Значение политики президента Рузвельта состоит в том, что она открыла дорогу объективно созревшему закону социализации общественного прогресса, выразившемуся в сформировавшейся потребности признания и защиты прав человека второго поколения. Их реализация в государственном правовом регулировании экономики внесла необходимые коррективы в юридическую модель отношений личности и государства. Наряду с укоренившейся патронажной функцией государства в отношении граждан, связанной с необходимостью защиты прав первого поколения, появилась еще и патерналистическая функция, определенным образом связывающая человека с государством, обязывающая последнее создавать всем гражданам примерно равные условия в возможности осуществления их социально-экономических и культурных прав. Подобная политика создавала предпосылки для более полного раскрытия способностей всех членов общества и повышения динамики социально-экономического прогресса, снимая деструкцию, заложенную в самой рыночной экономике, проявляющуюся на определенном этапе ее развития.
Патерналистическая функция государства может быть реализована лишь за счет тех членов общества, которые оказались более эффективными экономическими субъектами. В современном праве на Западе сложилось твердое убеждение, что в технологической цивилизации, появившейся в результате индустриализации, цель правовой политики «все больше переносится на справедливое распределение возросших ресурсов. Помимо гражданского и уголовного права, которые и раньше регулировали конкуренцию за дефицитные ресурсы, появились новые в форме социального законодательства, со временем приобретавшего все большее значение для благосостояния отдельного человека» [1, с. 278].
Новый курс Рузвельта положил начало формированию социального государства, ставшего феноменальным явлением нашего времени. В послевоенные годы он получил всеобщее признание и поддержку в форме принятия Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года Всеобщей декларации прав человека «в качестве задачи, к которой должны стремиться все народы и государства» (преамбула). Всеобщая декларация провозгласила, в частности, что «каждый человек как член общества имеет право на социальное обеспечение и осуществление необходимых для поддержания его достоинства и для свободного развития его личности прав в экономической, социальной и культурной областях через посредство национальных усилий и международного сотрудничества и в соответствии со структурой и ресурсами каждого государства» (ст. 22) [7, с. 14, 18].
Новая социальная политика, направленная на реализацию прав человека второго поколения, постепенно стала осуществляться во всех ведущих странах мира, включая побежденную Германию. «Мы не отрицаем того, — отмечал Л. Эрхард в середине 1950-х годов, — что даже самая лучшая экономическая политика в современных индустриализированных государствах должна быть еще дополнена мерами социальной политики» [9, с. 231]. Продолжилось ее осуществление и в Соединенных Штатах в период президентства Кеннеди, Джонсона и Фор-
да. Был взят курс на еще более широкие и глубокие социальные преобразования, включая высшее образование, здравоохранение, решение национально-этнических проблем, не получивших достаточного финансирования в 1930-е годы. Социальная справедливость была признана проблемой, имеющей общенациональную значимость. Социальные расходы, начиная с 1980-х годов, твердо заняли первое место в бюджетах правовых государств (США, Япония, Германия, Франция и др.), превысив по объему финансирования все прочие статьи вместе взятые.
Со второй половины 1960-х годов правовая политика ведущих государств мира в условиях разрушительных последствий для природы функционирования умножающегося применения традиционных индустриальных технологий стала формироваться с учетом реальной востребованности еще и прав человека третьего поколения. Речь идет о естественном и неотъемлемом праве человека на благоприятную среду обитания. Забота об окружающей среде впервые проявилась в отдельных государствах. Она привела к принятию многочисленных законодательных актов по защите окружающей среды в целом или ее различных компонентов, таких как воздух, вода и леса. Так, уже к началу 1990-х годов в США насчитывалось 19 законодательных актов о защите атмосферы, 6 — о борьбе с шумом, 32 — по проблемам океана и т. д. [8, с. 140].
Однако довольно быстро было осознано, что только национальной политики в области охраны окружающей среды недостаточно по причине масштабности и транснационального характера многих проблем окружающей среды и что необходимо принять международные нормы. Поэтому вопрос о защите и охране окружающей среды был включен в повестку дня многих организаций, действующих в области международного права. Их усилия завершились принятием значительного и постоянно увеличивающегося свода правил, известных как международное экологическое право. Эти нормы охватывают широкий круг вопросов, включая предотвращение ущерба окружающей среде и развитие международного сотрудничества в ликвидации его последствий.
Более чем сорокалетняя деятельность национальных правительств и мирового сообщества по защите права человека на благоприятную среду обитания в сочетании с рядом экономических факторов, главным из которых в данном случае является удорожание энергоносителей, привели к важному позитивному результату — произошел переход к новой, ресурсосберегающей модели развития экономики в развитых капиталистических странах. Однако угроза экологической безопасности народов по-прежнему является одной из глобальных проблем человечества. Обеспокоенная экологической обстановкой общественность ширит «зеленое» движение, настоятельно требует усилить ответственность за совершение неправовых антиэкологических действий.
Усилиями интеллектуалов мирового сообщества выработано новое понятие — «устойчивое развитие». Его суть сводится к переходу к такой модели движения человечества, при которой удовлетворение жизненных потребностей нынешнего поколения людей должно достигаться не за счет лишения такой возможности будущих поколений. Защита права человека на благоприятную окружающую среду обитания — одно из главных слагаемых политики государств по переходу к устойчивому развитию.
Реальная востребованность прав человека третьего поколения в правовом регулировании экономики развитых стран укрепляет обе ранее выделенные функции государства по отношению к личности: патронажную и патерналистическую. Государство, осуществляя правовое регулирование сохранения окружающей среды, выступает защитником (покровителем) граждан от экономических субъектов, разрушающих природу. Меры по этой защите самые решительные, вплоть до закрытия предприятий хозяйствующих субъектов, не способных выполнять нормативные экологические требования.
В этой связи следует обратить внимание на то, что в США для защиты своих граждан все чаще прибегают к политике «экологического протекционизма», используя национальные природоохранные стандарты в качестве нетарифных торговых барьеров, преграждающих поступление ряда иностранных
товаров на внутренним американским рынок. Суть этой политики сводится к преднамеренному повышению экологических требований, предъявляемых к иностранному капиталу и продукции с зарубежной маркой, по сравнению с предложениями, адресованными американским корпорациям. В первую очередь это касается продукции сельскохозяйственной, автомобильной и некоторых других отраслей. Импортируемые товары подлежат маркировке с указанием экологических свойств и должны отвечать требованиям безопасности при их применении потребителем.
Осуществляя патронажную функцию, государство вместе с тем на основе перераспределения доходов принимает самое активное участие в финансировании целого ряда экологических программ, оказывая тем самым патерналистическую услугу своим гражданам. Из данных приведенной таблицы [10, с. 238] видно, что природоохранные расходы правительства США с 1972 по 1992 год увеличились в текущих ценах в 7,5 раза, а их доля в общих природоохранных расходах повысилась с 20,2 до 24,9 %.
Таким образом, возникшая на рубеже XIX—XX веков и укрепившаяся в течение XX века под воздействием развития неправовой экономической деятельности реаль-
Структура природоохранных расходов в США в 1972—1992 годах в текущих ценах, млрд долл.
Природоохранные расходы 1972 1980 1990 1992
ВСЕГО 17,0 51,5 92,9 101,9
В том числе государственные 3,4 11,2 21,2 25,4
НИОКР 0,8 1,8 3,1 2,0
ная востребованность прав человека всех трех поколений в государственном правовом регулировании экономики заложила объективные, необратимые основания в новые отношения государства и личности. Наряду с защитой прав граждан, ограждающих личность от произвола властей, обеспеченных в конце XVIII—XIX веке, исходя из рационализма, они для нейтрализации набиравшего силу деструктивного вектора экономического развития стали строиться на основе эмпирически вынужденных действий государства по осуществлению патронажной и па-терналистической функций в защите прав человека первого, второго и третьего поколений. Тем самым были сделаны важные реальные шаги по пути формирования правовых государств.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аннерс, Э. История европейского права [Текст] [пер. со швед.] / Э. Аннерс. — М., 1996.
2. Аргументы и факты [Текст]. — 1997. — № 47.
3. Грагвданское, торговое и семейное право капиталистических стран [Текст]: сб. нормативных актов: законодательство о компаниях, монополиях и конкуренции: учеб. пособие / под ред. В.К. Пучинского, М.И. Кулагина. — М., 1987.
4. Документы истории Великой французской революции [Текст] Т.1 / под ред. В.А. Адо. — М., 1990.
5. Жидков, O.A. США: Антитрестовское законо-
дательство на службе монополий [Текст] / O.A. Жидков. — М., 1976.
6. Лафарг, П. Американские тресты [Текст] [пер. с фр.] / П. Лафарг. — СПб., 1906.
7. Международная защита прав и свобод человека [Текст]: сб. документов. — М., 1990.
8. Роль государства в социально-экономическом развитии США [Текст]. — М., 1997.
9. Эрхард, Л. Благосостояние для всех [Текст] / Л. Эрхард. — М., 1991.
10. Statistical Abstract of the U.S. [Text], — 1995.
