CC BY
65
УДК 93.3(2РОС-4ВОР)
ЭВОЛЮЦИЯ СОЗНАНИЯ НАСЕЛЕНИЯ ВОРОНЕЖСКОЙ ГУБЕРНИИ И ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С ВЛАСТЬЮ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
© Вадим Викторович Нигматов
Воронежский экономико-правовой институт, г. Воронеж, Россия, преподаватель,
e-mail: nigmatov.vadim@yandex.ru
В статье делается попытка изучения общественных настроений в Воронежской губернии в годы Первой мировой войны, от полной поддержки правительства в начальный период войны до появления антивоенных настроений, проявлявшихся по мере роста социальных и экономических трудностей. Автор приходит к следующим выводам. К осени 1917 г. в губернии происходит ослабление властных структур, отсутствие в продаже продуктов первой необходимости и прогрессирующая инфляция, социальная разобщенность, во многом обесценивается чувство патриотизма.
Ключевые слова: настроение масс; Первая мировая война; патриотический подъем.
Первая мировая война потребовала максимального напряжения всех материальных и духовных сил государства, став великим испытанием на прочность существующего строя. В рассматриваемый период явственно обнаруживается взаимосвязь событий на фронте и настроений в тылу. На настроение масс влияли как победы и поражения, так и взаимоотношения народа и власти.
Всестороннее изучение общественных настроений в Воронежской губернии в годы Первой мировой войны показывает их сложную эволюцию и дает основание говорить об основных этапах данного процесса.
Как и по всей стране, в Воронежской губернии объявление Германией войны всколыхнуло общественное мнение, вызвав небывалый патриотический подъем. Со всех уездов на имя царя посылались телеграммы «о любви и беспредельной преданности» существующему режиму. На какой-то период вокруг верховной власти сплотились все слои населения. На этом этапе наблюдалась не просто лояльность к режиму, но и всплеск проправительственных настроений.
О том, как восприняло население Воронежа начало войны, отмечается в рапорте воронежского полицмейстера к губернатору: «День 18 июля (1914 г. - В. Н.) прошел спокойно. Вечером с 10 часов в Городском саду, на Большой Дворянской улице, Семейном и Общественном садах проходили патриотические манифестации, закончившиеся к 2 часам ночи без каких-либо нарушений порядка. Усиленные наряды полиции и патрули до окончания манифестации имели неослабное наблюдение за порядком в городе» [1]. В со-
ветской историографии долгое время господствовало мнение, что мобилизация вызвала ряд выступлений крестьянства, и это являлось проявлением антивоенных настроений. Основная причина недовольства народа была вызвана закрытием винных магазинов из-за вступления в действие сухого закона. Вообще, введение сухого закона сыграло огромную роль в общественной жизни. За первый год войны происходит массовое отрезвление, и в первую очередь деревни. В городах его значение было намного меньшим в связи с подпольным производством и потреблением алкогольных напитков и их суррогатов. Вместе с положительной стороной запрет на «продажу питей» лишил казну многомиллионных доходов, т. к. налоги от продажи алкоголя стояли на первом месте среди всех поступлений в бюджет.
Единодушная поддержка правительства свидетельствует о прочном положении власти в начале войны, чему в немалой степени способствовала пропагандистская работа режима с населением.
На территории Воронежской губернии в исследуемый период развернулось интенсивное формирование воинских подразделений. И, хотя в качестве наказания за уклоне -ние от призыва на военную службу, согласно ст. 389 Устава о воинской повинности, предполагалось всего 3-4 месяца заключения в военной тюрьме [2], примечательно, что случаев нежелания выполнить свой священный долг в начальный период войны практически не наблюдалось. Присутствие войск на территории губернии играло важную роль в формировании общественного мнения. В
контексте общего направления патриотической работы следует оценивать проведение разного рода торжественных мероприятий.
Освящение знамен воинских частей происходило в торжественной обстановке. Воинским подразделениям, формируемым на территории Воронежской губернии, вручали знамена частей, участвовавших в Крымской войне 1853-1856 гг. Церемониал, ритуалы, традиции играли важную роль в формировании особого воинского духа как в армии, так и у населения.
Даже через полгода после начала войны патриотический настрой населения был еще очень высок. Вот что пишет губернатор в Департамент полиции: «Главное внимание населения, как и в предыдущее время, сосредоточено на военных событиях... население, без различия сословий, национальностей и общественного положения, проявляет исключительную чуткость к переживаемому моменту и единодушное желание быть полезным государству в трудное для него время. Патриотическое воодушевление общества, полное единение его с правительственными органами и отсутствие партийной розни наблюдалось повсеместно... Различные благотворительные сборы, лекции и спектакли, устраиваемые на потребности, связанные с войной, происходят с выдающимся успехом. . Нельзя не отметить, что патриотическому порыву не остались чужды даже заключенные в тюрьмах: от арестантов Бобровской тюрьмы поступило несколько прошений о зачислении их добровольцами в действующую армию» [3].
Всего за годы войны из Воронежской губернии было мобилизовано в армию 380,4 тыс. человек [4] и это при населении губернии 3 млн 700 тыс. Согласно далеко не полным данным генерала И.Н. Головина, «кровавые потери» (выражение самого И.Н. Головина. -В. Н.) среди уроженцев губернии составили за войну - 9805 человек, в плен попало 6197 [5]. Только к ноябрю 1916 г. в губернии остались сиротами из-за гибели родителей 15606 детей, еще у 15317 детей отцы стали инвалидами на войне [6].
Мы считаем, что вопрос о социальной защите населения в условиях войны, как со стороны государства, так и земских организаций, нуждается в детальном исследовании и заслуживает внимания, т. к. психология
масс во многом зависит от чувства социальной защищенности.
Семьи мобилизованных в армию, а также семьи убитых на войне или изувеченных воинов не были оставлены на произвол судьбы. Как со стороны государства, так и со стороны общественных организаций оказывалась всесторонняя помощь. С первых дней войны был организован учет семей, имевших право на пособие согласно закону от 25 июля 1912 г. Ежемесячный паек со стороны казны семьям призванных в армию выдавался продовольствием или денежным пособием и состоял из 1 пуда 28 фунтов муки, 10 фунтов крупы, 4 фунтов соли и 1 фунта постного масла на человека. Дети до пяти лет получали половину пайка [7]. А так как к 1917 г. почти в каждой семье имелись ушедшие в армию, то к январю этого года льготами пользовалось 2911811 человек населения губернии [8].
Инвалиды войны по закону делились на 5 категорий, и в зависимости от потери трудоспособности получали пенсию от 30 до 216 руб. в год [6, с. 327]. Кроме казенного пайка со стороны земства семьям мобилизованных в армию выдавались пособия на осеменение полей, уборку урожая, в крайних случаях - закупку продуктов питания, топлива, на окончание постройки жилья. Кроме того, дополнительно от земства выдавались пособия наиболее бедным семьям. Что реально представляла эта помощь для отдельной семьи, рассмотрим на примере. Так, в частности, Бобровское уездное земство 7 августа 1914 г. принимает постановление выделить до конца года 10 тыс. руб. на помощь семьям призванных в армию, количество которых составляло по уезду 14007 семей. Число беднейших произвольно определили в одну пятую от всех призванных - 2801 человек. А так как средняя семья имела трех детей, то и помощь оказалась чисто символичной -
1 рубль на ребенка до 13 лет [9].
В большей степени оказались социально защищенными служащие. Так, за чиновниками, призванными на военную службу, сохранялись их должности, а кроме того их семьям выдавались пособия, размер которых одними уездными земствами определялся выплатой жалования призванных полностью, другие поставили это в зависимости от состава семьи (50-100 %). Некоторые земства
выдавали единовременное пособие в размере 2-х или 3-х месячных окладов [7, л. 236].
Воины, отличившиеся в сражениях, пользовались рядом льгот. Дети георгиевских кавалеров получали стипендии и бесплатно учились в средних учебных заведениях. Для орденоносцев существовали бесплатные сеансы в заведениях массовой культуры и т. д. В это время в городах открываются общества помощи солдатам и их семьям. И хотя инициатива их создания принадлежала властям, вся практическая деятельность осуществлялась на энтузиазме самого народа.
В годы войны происходит ужесточение контроля со стороны государства над общественной жизнью в губернии. В течение всей войны Воронежская губерния находилась на чрезвычайном положении, что давало губернской власти особые полномочия. Запрещалось оглашение любых сообщений, возбуждающих враждебное отношение к правительству или к должностным лицам, сбор денег против государственного режима и в пользу забастовщиков. В условиях войны запреты коснулись и немцев, проживающих в губернии. Теперь они не имели права разговаривать на родном языке в публичных местах и по телефону.
Вводится ряд мер торговой регламентации. Запрещалось повышение квартирной платы и скупка продуктов оптом. Наказание за нарушение данных постановлений определялось заключением в тюрьму сроком до трех месяцев или штрафу в размере до 3 тыс. руб. [10]. Отметим, что введение административного диктата не изжило спекуляцию, но парализовало рыночные отношения.
Основываясь на фактах, приведенных выше, можно сделать вывод, что определенные меры по защите широких слоев населения, как со стороны государства, так и общественных организаций, были.
На втором этапе - примерно с середины 1915 г. и до осени 1916 г. - под воздействием ситуации на фронте происходит изменение в общественном настроении. Этому способствуют как военные неудачи, так и снижение жизненного уровня. Об ослаблении единения между различными группами населения свидетельствует также появление в 1915 г. экономических забастовок, а также их значительный рост в 1916 г., тогда как в начале войны забастовок практически не было. Не-
довольство народа в основном выливается на спекулянтов, растет неприязнь к немцам-со-отечественникам. В этой связи представляет интерес доклад губернатора министру внутренних дел: «Слухи о враждебных действиях лиц немецкого происхождения в Воронежской губернии, как и повсеместно в Империи, приняли особенно значительные размеры летом прошлого (1915. - В. Н.) года в период наших неудач на фронте. Народ знает истинных виновников тяжелой войны. Известны ему и те недостойные приемы борьбы, к каким прибегает неразборчивый в средствах враг. Все это вместе взятое, в связи с проникновением в печать сведений о широко развитом среди немцев шпионстве, о покушениях на заводы, работающие для нужд государственной обороны и попытками разными преступными способами нарушить правильное течение в других областях общественной жизни внутри государства, создало весьма благоприятную почву для преувеличенной подозрительности. Под влиянием повышенного настроения население нередко склонно даже видеть опасность со стороны немцев там, где ее не существует, чем объясняется громадное число заявлений о вредной деятельности их, которые при проверке очень редко подтверждаются» [11].
В этот период среди крестьян высказывается твердое убеждение, что все без исключения немцы будут изгнаны из России, а принадлежащая им земля полностью перейдет к крестьянам за их жертвы в войну.
Любопытен доклад секретного агента «Кантика» в ВГЖУ, датированный декабрем 1915 г.: «Политическим событиям, вообще в обществе, как-то мало уделяется внимания. ... Попытки городского самоуправления продавать по нормальной расценке муку бедной части населения встречено с некоторым удовлетворением, как первые наконец шаги в борьбе с торговыми спекулянтами. ...Все же возрастающая дороговизна продолжает волновать население, и на почве неудовольствия очень возможны какие-либо выступления бедноты в отношении торговцев-мародеров» [12].
Как видно из приведенных выше документов, в своих бедах народ склонен был винить торговцев, немцев, других врагов, но государство, органы власти пока в этот список не входили.
Третий этап, начавшийся примерно осенью 1916 г., можно охарактеризовать как кризис системы управления. На этом этапе главной мишенью ненависти простых людей становится режим, а в обществе теперь циркулируют слухи о предательстве в высших эшелонах власти, о немецких шпионах, проникших в окружение царя, о том, что вся тяжесть войны лежит на простом народе, а господам и при войне живется хорошо. Если исходить из жалоб населения, рапортов уездных исправников, донесений секретных агентов, отчетов ВГЖУ и рапортов губернатора в министерство внутренних дел, то видно, что изменения в настроениях общества происходят сначала в городах, а затем распространяются на деревню. Крестьянству, воспринявшему войну как народное бедствие, как борьбу добра со злом, религиозность была присуща, пожалуй, более чем другим слоям населения. С начала XX в. и в рапортах исправников, и в массовых печатных изданиях, в т. ч. церковных, отмечается падение религиозности населения. Однако в начале войны крестьяне одной из причин защиты Отечества видят и в защите православной веры: «Мы, православные люди, не допустим, чтоб надругались над нами и нашим царем эти изверги. А что будет с нашими церквями, а? ...Ведь турки и немцы давно хотят нас православных забрать и прекратить всю веру... Мы не должны своей веры дать на поругание басурманам» [13], - так, по воспоминаниям крестьянина Новохоперского уезда, а в войну солдата 175 Воронежской дружины ополчения И. Щацкого, восприняли в деревне известие о начале войны. Тяжелые испытания, выпавшие на долю народа, позволили церкви на короткое время вернуть утраченные позиции. Но довольно быстро настроение общества меняется. В 1916 г. в рапорте Павловского уездного исправника отмечается, что «Во многих селениях стана замечено, что крестьяне во время Богослужения в праздничные дни собираются около церкви и занимаются праздными разговорами, а в церковь не идут. Такое явление объясняется уменьшением вообще в массе религиозных чувств» [14].
Примечательно, что в этот период крестьяне перестают воспринимать войну как народное дело, о чем свидетельствует содержание целой серии доносов. Так, например, в
рапорте бобровского исправника в ВГЖУ от 19 октября 1916 г. говорится, что староста деревни крестьянин Д.В. Бабкин «в присутствии других лиц произносил оскорбительные слова... говоря, зачем царь начал войну? Только людей убивать за панскую землю, так пусть сам царь с панами и воюет. Разве это право царя и правительства последних людей забирать на войну... Если бы никто не пошел и войны не было» [15].
Несмотря на то, что общая картина взглядов среди различных слоев населения была неоднородной, тем не менее усталость от войны чувствовалась во всех классах. В целом, к концу 1916 г. можно говорить о переломном отношении как крестьянства, так и других слоев населения к войне, это и стало причиной, в общем, положительного отношения общества к Февральской революции, с которой связывались надежды на реальное решение жизненных проблем.
Губернскую администрацию известие о революции застало врасплох. Наличие в губернии крупных воинских подразделений сыграло значительную роль в революционном процессе. Гарнизон Воронежа с ликованием встретил весть о победе революции. Воронежский губернатор сообщил военному министру, что солдаты снимают посты, разоружают полицейских, требуют выдачи архива ВГЖУ» [16].
О том, как восприняли Февральскую революцию в крестьянской среде говорится в «Известиях Воронежского губернского исполнительного комитета» от 21 марта 1917 г.: «Настроение крестьян в большинстве случаев спокойное, хотя бывали и тревожные моменты. Первое время среди крестьян господствовало стремление к захвату частновладельческих земель. Но в конце концов восторжествовало другое мнение - о необходимости отложить окончательно решение земельного вопроса до созыва Учредительного Собрания» [17].
Присутствующая первоначально революционная эйфория довольно быстро прошла. Как отмечает газета «Воронежский рабочий»: «После первой горячки и буйного подъема рабочих, которая в течение первых 4-5 дней прошла в ежедневных митингах... замечается какое-то успокоение среди рабочих, последние митинги уже не так многолюдны: рабочие думают, как будто бы уйти
опять в себя, как это они делали во время реакции» [18].
Армия является частью общества, и любые изменения в общественном сознании проявляются и в ней. Если летом 1916 г. губернатор получает доклад, что случаи дезертирства уроженцев Воронежской губернии единичны, то к концу 1916 г. в приказе командира 8-й пехотной запасной бригады, части которой состояли из местных уроженцев и были расквартированы по Воронежской губернии, говорится о «весьма значительном числе бежавших; с требованием донесения причин побега и мер, принятых для их прекращения» [19].
После Февральской революции процесс разложения армии резко ускорился. О глубине морального падения лучше всего свидетельствуют архивные документы. Из приказа от 27 августа 1917 г. по 157-й Воронежской дружине: «Товарищи! Кровавыми слезами хочется плакать при виде той разрухи, которая происходит во внутренней жизни Родины, того разложения, которое имеет место во многих частях и губит армию» [20]. Приведем еще отрывок из приказа по 8-й пехотной запасной бригаде от 19 сентября 1917 г.: «В городе Острогожске разгромлен винный склад. Громилами оказались солдаты 2 кавалерийского запасного полка. Позорное дело, неведомо каких побуждений совершенное, имело место свои печальные последствия: 22 человека опились и умерли от разрыва сердца, 36 человек сгорело во время взрыва спирта, находящегося в цистернах, 60 солдат лежат раненые и обожженные в госпиталях и 9 человек зарегистрировано убитыми» [19, л. 47].
В 1917 г. на фоне углубления социальнополитического кризиса, как во всей стране, так и в Воронежской губернии усиливаются пацифистские настроения среди населения, уставшего от длительной войны. Отдельные мероприятия, направленные на возрождение патриотизма, как, например, создание «батальона смерти», состоявшего из женщин-добровольцев, летом 1917 г. при 59-м запасном полку [21], уже не могли существенно повлиять на общественное сознание. В условиях нестабильности, когда старые управленческие структуры уже не функционировали, а новые находились на стадии становления, усилились и противоречия в обществе.
Подводя итоги вышесказанному, можно сделать следующие выводы. В целом отношение населения к войне за 1914-1917 гг. претерпело медленную эволюцию - от безусловной, полной поддержки правительства в начальный период войны до появления антивоенных настроений, проявлявшихся по мере роста социальных и экономических трудностей. К осени 1917 г. в губернии накопился ряд проблем, которые были связаны с ослаблением властных структур, отсутствием в продаже продуктов первой необходимости, инфляцией, социальной разобщенностью, обесцениванием чувства патриотизма.
1. ГАВО (Гос. арх. Воронежской области). Ф. И-6. Оп. 1. Ед. хр. 1992 . Л. 10.
2. ГАВО. Ф. И-19. Оп. 1. Ед. хр. 2974. Л. 81об., 92.
3. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 2. Ед. хр. 405. Л. 80-80об.
4. Труды Центрального статистического управления. Т. 5. Вып. 1. Отдел Сельско-Хозяйст-венной переписи. Погубернские итоги Всероссийской Сельско-Хозяйственной и поземельной переписи 1917 г. по 52 губерниям и областям. М., 1921. С. 47.
5. Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне. Париж, 1939. Т. 1. С. 174.
6. Журналы Нижнедевицкого уездного земского собрания. Очередной сессии 1916 г. Нижне-девицк, 1917. С. 318.
7. ГАВО. Ф. И-21. Оп. 1. Ед. хр. 2155. Л. 234об., 235.
8. ГАРФ. Ф. 6831. Оп. 1. Ед. хр. 509. Л. 2.
9. ГАВО. Ф. И-21. Оп. 1. Ед. хр. 2152. Л. 190-190об.
10. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 1. Ед. хр. 1991. Л. 251.
11. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 2. Ед. хр. 420. Л. 91-91об.
12. ГАВО. Ф. И-1. Оп. 1. Ед. хр. 1453. Л. 2-2об.
13. ГАОПИВО (Гос. арх. общественно-политической истории Воронежской области). Ф. 5. Оп. 1. Короб. 56. Ед. хр. 849. Л. 6.
14. ГАВО Ф. И-6. Оп. 2. Ед. хр. 549. Л. 2-2об.
15. ГАОПИВО. Ф. 5. Оп. 1. Короб. 18. Ед. хр. 278. Л. 1.
16. Борьба за Советскую власть в Воронежской губернии в 1917-1918 гг. (Сборник документов и материалов). Воронеж, 1957. С. 15.
17. ГАОПИВО. Ф. 290. Оп. 2. Ед. хр. 44. Л. 5.
18. ГАОПИВО. Ф. 290. Оп. 2. Ед. хр. 73. Л. 4.
19. ГАОПИВО. Ф. 5. Оп. 1. Короб. 22. Ед. хр. 331. Л. 2.
20. ГАОПИВО. Ф. 5. Оп.1. Короб. 22. Ед. хр. 335. Л. 31-32.
21. Воронежский телеграф. 1917. № 138. 29 июня. Поступила в редакцию 10.09.2010 г.
UDC 93.3(2РОС-4ВОР)
EVOLUTION OF POPULATION'S CONSCIENCE IN VORONEZH REGION AND RELATIONSHIPS WITH POWER DURING WORLD WAR I
Vadim Viktorovich Nigmatov, Voronezh Law and Economics Institute, Voronezh, Russia, Lecturer, e-mail: nigmatov.vadim@yandex.ru
The article considers the research of social tendencies in Voronezh region during World War I. Taking all facts into account, the article shows complex evolution that the population had from the absolute support of the government at the beginning of the war to appearing antiwar tendencies, which are manifested development of social and economic difficulties. The author makes up the following conclusions: by the autumn 1917 the dilution of the power structures, a shortage in commodity and progressing inflation, social isolation and mostly derogation of a patriotic feeling in the region was shown.
Key words: mood of mass; World War I; patriotic rise.
26S
