CC BY
76
18. Известия Московской губернской земской управы [Текст]. 1915. № 7. С. 51-52.
19. Вестник кооперации [Текст]. 1916. Кн. 6. С. 75.
20. Вестник сельского хозяйства [Текст]. 1915. № 2. С. 13.
21. Костромской кооператор [Текст]. 1913. № 1. С. 13; 1915. № 4-6. С. 4-5.
22. Кабанов, В. В. Крестьянская община и кооперация России XX века [Текст] / В. В. Кабанов. М., 1997. С. 32-35.
23. Кабанов, В. В. Судьбы кооперации в Советской России [Текст] / В. В. Кабанов // Кооперативный план; иллюзии и действительность. М., 1995. С. 22.
24. Экономический обзор Рязанской губернии за 1912 г. [Текст]. Вып. 1. Рязань, 1913. С. 38.
25. Корелин, А. П. П. А. Столыпин. Попытка модернизации сельского хозяйства России [Текст] / А. П. Корелин, К. Ф. Щацилло // Деревня в начале века: революция и реформа. М., 1995. С. 31.
26. Хейсин, М. Л. Исторический очерк кооперации в России [Текст] / М. Л. Хейсин. Пг., 1918. С. 100.
27. Вестник кооперации [Текст]. 1916. Кн. 6. С. 65.
28. Морогин, К. В. Столыпинская аграрная реформа в Костромской губернии [Текст] / К. В. Морогин // Вестник Костромского государственного педагогического университета им. Н. А. Некрасова. 1997. № 2. С. 40.
29. Речь [Текст]. 1914. 30 июля; Кооперативная жизнь [Текст]. 1914. № 15-16. С. 121-123.
30. Кооперативная жизнь [Текст]. 1916. № 2. С. 66.
31. Китанина, Т. М. Война, хлеб и революция (продовольственный вопрос в России. 1914 - октябрь 1917 г.) [Текст] / Т. М. Китанина. Л., 1985. С. 74.
32. Известия Костромского губернского земства [Текст]. 1914. № 12. С. 20.
33. Чаянов, А. Может ли война повлиять на изменение организационных основ русского крестьянского хозяйства [Текст] / А. Чаянов // Вестник сельского хозяйства. 1915. № 16. С. 7; Он же. Кооперативные начинания в области льняного дела [Текст] / А. Чаянов // Костромской кооператор. 1915. № 7-8. С. 3.
34. Кооперативная жизнь [Текст]. 1915. № 17-18. С. 145.
35. Вестник кооперации [Текст]. 1917. Кн. 2-3. С. 86-87.
36. Там же.
37. Отчет общества потребителей «Кооперация» в Москве за второй операционный 1917 год [Текст]. М., 1917. С. 4-6.
38. Туган-Барановский, М. И. Указ. соч. С. 428-429.
39. Там же. С. 432-433.
40. Протокол Центрального Комитета конституционно-демократической партии. 1912-1914 [Текст]. М., 1997. С. 219.
41. См. подробнее: Лубков, А. В. Война. Революция. Кооперация [Текст] / А. В. Лубков. М., 1997. С. 115-126.
42. Кильчевский, В. Кооперация и революция [Текст] / В. Кильчевский. М., 1917. С. 13.
43. Вестник кооперации [Текст]. 1917. Кн. 9-10. С. 61.
44. Там же. С. 65.
45. Власть народа [Текст]. 1917. 15 окт.; 10 ноября.
46. Там же [Текст]. 19, 20 окт.
47. Там же [Текст]. 24 ноября.
48. Там же [Текст]. 1; 24 окт.
49. Политические деятели России. 1917 [Текст] : биографический словарь. М., 1993. С. 392-397.
Т. И. Лыпка
ЭВОЛЮЦИЯ СОЦИАЛЬНЫХ И ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИХ ИДЕЙ В. РАТЕНАУ
Статья посвящена эволюции историко-философских и социальных идей Вальтера Ратенау. Многообразная предпринимательская деятельность, прекрасное знание различных сторон капиталистического производства давали Ратенау богатейший материал для осмысления общественных проблем и разработки социально-экономических и политических концепций. Ратенау писал о перемещении экономического центра из аграрного сектора в индустриальное хозяйство, об общественных и политических последствиях этих изменений.
Имя Вальтера Ратенау вошло в мировую историю. Ратенау занял почетное место в истории российско-германских и международных отношений. Заметную роль он играл в Германии уже перед Первой мировой войной, а особенно в годы войны и послевоенный период. История германского бизнеса знает В. Ратенау как крупного инженера, предпринимателя, главу всемирно известного электротехнического концерна АЕГ. Серьезный вклад внес В. Ратенау в развитие немецкой общественной мысли, в частности впоследствии его идеи были использованы для обоснования политики «социализированного капитализма» в ФРГ. По всем этим причинам интерес к личности, воззрениям и деятельности В. Рате-нау в Германии и на Западе не исчезает, временами принимая форму своеобразного «ренессанса Ратенау». В Германии широко и торжественно отмечали 100-летие, а в сентябре 1992 г. - 125-летие со дня его рождения. Много пишут о личности Ратенау - своеобразной, яркой, разносторонней. В то же время он был натурой исключительной сложности и противоречивости, многогранной и в чем-то трагичной. Интерес к Рате-нау поддерживает его драматическая судьба. Еврей, вращавшийся в верхах германской экономической и политической элиты; выходец из буржуазной семьи, принятый при дворе императора Германии Вильгельма II; политик и дипломат, старавшийся под огнем критики возродить свою страну после поражения в Первой мировой войне и Версальского договора; патриот Германии, погибший от пули националистов на 55-м году жизни, - все это представляет достойный внимания, поучительный сюжет для исторического исследования. В биографии Ратенау отразилось все своеобразие, драматичность эпохи, одной из важнейших в мировой истории: назревание ми-
ЛЫПКА Татьяна Ивановна - кандидат исторических наук, зав. кафедрой государственно-правовых дисциплин ВятГГУ © Лыпка Т. И., 2007
ровой войны, сама грандиозная война, поражение Германии, германская, австрийская и две русских революции, три огромной важности договора - Брест-Литовский, Версальский и Ра-палльский. Не случайно современники так настойчиво хотели проникнуть в «тайну» Ратенау [1]. О нем писали многие журналисты, политологи. В качестве героя он появился на страницах произведений таких известных писателей, как Стефан Цвейг и Роберт Музиль [2]. По подсчетам немецкого ученого Кранца, в различных странах мира написано о Ратенау более 200 книг [3]. Среди них есть работы, в которых Ратенау представлен «феноменальным выразителем» многих сторон своего времени. Ратенау зачисляют в разряд оригинальных философов, указывая в числе его идейных предшественников таких разных мыслителей, как А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, К. Маркс, М. Вебер, П. Кропоткин и др. Много внимания исследователи уделили дипломатической деятельности Ратенау, отметив его безусловные заслуги в возрождении Германии после 1918 г. [4] В отечественной литературе специально В. Ратенау посвящено несколько работ [5].
Вальтер Ратенау представлял собой разностороннюю и противоречивую личность. Биографы В. Ратенау отмечают, что его произведения воспринимаются непросто, что читатель затрачивает существенные усилия, чтобы выявить заложенный в тексте скрытый смысл. Сложность изучения наследия Ратенау обусловлена также тем обстоятельством, что в его трудах в равной мере представлены научно-технические, философские, политические и экономические проблемы.
Американский историк Т. Хаджес в конце 1980-х гг. ввел в научный оборот концепцию системности мышления В. Ратенау [6]. Т. Хаджес рассматривает В. Ратенау как одного из «строителей системы» современного западного мира. Возможно, с некоторым преувеличением, но и с долей истины он отмечает «протокибернетичес-кий» характер мышления Ратенау.
Широту взглядов Ратенау на окружавший его мир начала ХХ в. можно объяснить тем, что ему хорошо были известны принципы одной из самых прогрессивных тогда отраслей знания -электротехники, он был также специалистом в области управления и сторонником рационализации в индустрии. Правда, под внешней оболочкой Ратенау - инженера, теоретика индустрии и «системотворца» - мы видим перспективу, в которой по крайней мере отчасти разрешается очевидная амбивалентность его личности. Загадочность станет понятнее, если мы уясним себе, какие представления, какая система отношений опосредованы его образованием и профессиональным опытом. Клиффорд Герц показал, что все люди живут и мыслят в сплетенной ими са-
мими сети значений [7]. По нашему мнению, мы должны рассмотреть у Ратенау троякую систему отношений: во-первых, ему были хорошо известны принципы и функции современной электротехники и современного менеджмента. Во-вторых, он был убежден в том, что техника обусловливает революционное изменение мира в истории. В-третьих, растущий технологический детерминизм, по мнению Ратенау, способствовал усилению контроля над личностью, что входило в противоречие с основополагающими либеральными принципами. Это обусловило пессимистический взгляд Ратенау на перспективы дальнейшего политического и культурного развития Европы. Пессимизм, как показала история, оказался оправданным. Мы будем представлять Ратенау в рамках этой троякой системы отношений, стремясь в то же время учитывать то, как он сам представлял себя в своих сочинениях, предназначенных для широкой общественности.
Х. Штрандманн констатирует, что большинство биографов Ратенау упускают из виду его интерес к индустрии и его опыт работы на предприятиях, хотя в этом лежит ключ к пониманию идей, представленных в его сочинениях [8]. Специфика мышления В. Ратенау была в значительной степени обусловлена тем обстоятельством, что он уже в молодые годы состоялся как специалист в области физики, химии и техники. Экономические, социально-политические и внешнеполитические проблемы познавались им уже в более зрелом возрасте и по мере необходимости. Первоначально именно научно-технические задачи толкали его к познанию экономико-политических вопросов. Образ мыслей Вальтера сформировался в 1884-1889 гг., когда он в качестве студента-физика учился в Страсбурге и Берлине, а также когда в 1889-1890 гг. изучал химию и инженерное дело в высшей технической школе в Мюнхене. На основе этого образования он в дальнейшем освоил управление крупными электрохимическими предприятиями и начал разработку сложных технических систем в электрификации. Создание подобных систем предполагало развитие комплексной инфраструктуры, включавшей наряду с техническими элементами экономические, социально-политические факторы.
В литературе Ратенау изображается большей частью просто как типичный промышленник и капиталист. Некоторые авторы почти полностью упускают из виду его роль в экономике, поскольку у них речь идет в первую очередь о его провокационных взглядах на так называемые особенности пруссов и немецких евреев; менее сенсационная деятельность Ратенау в качестве «строителя системы» и технократа поэтому, по их мнению, вторична [9].
Анализируя его рассуждения о человеческой душе, отдельные биографы не всегда учитывают в нужной мере постулируемую им полярность между душой и механизацией [10]. Нам представляется, прежде всего, необходимым осознать, что «механизация» была для Ратенау комплексным понятием, что именно в этой комплексности лежит ключ к осмыслению его понимания души, которое не понять без знакомства с Ратенау как инженером и «строителем системы». Мы защищаем далее точку зрения, что негативные высказывания Ратенау о технике и индустрии отнюдь не означают полного отказа от мира технологии и системы, а касаются рутинных и лишенных фантазии аспектов образования и профессиональной практики инженеров.
Характер мышления Вальтера Ратенау можно более полно понять, соотнеся его деятельность с достижениями отца, Эмиля Ратенау. В. Ратенау был предпринимателем второго поколения, для которого роль отца не была второстепенной и который хотел достичь следующей фазы в «строительстве системы». Э. Ратенау, по сути, менеджер-предприниматель, который испробовал рудиментарные средства создания экономической империи [11]. Перед В. Ратенау, представляющим второе поколение предпринимателей, встала еще более широкая задача: увязать деятельность АЕГ с государственными приоритетами Германии, которые естественным образом имели как внутренний, так и международный характер. Массовое производство электротехнических товаров, строительство связывающих различные регионы Европы линий электропередач, масштабный экспорт товаров, создание зарубежных филиалов и связанный с этим экспорт капитала, - все эти стороны деятельности АЕГ с неизбежностью превращали Вальтера Ратенау в человека, мыслящего системными категориями. Он постепенно становился аналитиком, «обреченным» комплексно оперировать техническими, экономическими, социальными и внешнеполитическими факторами. Подобная эволюция была характерна для многих предпринимательских династий конца Х1Х -начала ХХ в. с той разницей, что, как правило, она проходила в три этапа, а не в два, как в случае с семейством Ратенау. Первый этап - это инженер-изобретатель, являющийся владельцем мастерской, второй - это менеджер производства, обеспечивающий финансирование промышленного процесса, третий этап - это организатор сложной системы, инфраструктура которой включает связи с банками, государством, а также гибко реагирует на международные события и внешний рынок.
Развитие промышленной империи Ратенау в Германии во многом напоминает аналогичные процессы в США, например эволюцию американ-
ской компании Форда. Неудивительно, что Ратенау выступал за ассоциативные экономические методы, что предполагало позитивно-конструктивный характер его мышления. Он рассматривал весь мир в качестве единой промышленной ассоциации. Сегодня мы назвали бы это стремление к экономической и политической интеграции. Отсюда увлечение Ратенау либеральным вариантом концепции «Срединной Европы», популярным в Германии в годы Первой мировой войны.
Катализатором интеграционного процесса, с точки зрения Ратенау, должен стать постоянно ускоряющийся технический прогресс, который он называл «механизацией». В своем произведении «К критике времени» ("Zur Kritik der Zeit") он представил будущее мира в виде системы, включающей в себя свободный обмен сырьем, капиталами, товарами, идеями, то есть либеральной политической и экономической системы, соответствующей единому свободному рынку [12].
Понятие «механизация», которое использовал в своих работах Ратенау, можно легко истолковать неверно. Он не подразумевал под ним механику как таковую, а связывал с этим понятием холистическое представление о мире и роли в нем крупного современного производства. Системы массового производства могли точно так же подчиняться «механизации», как трудовые сообщества, средства коммуникации, исследования, движение капитала и политическая экономия.
Ратенау полагал, что механизация ведет к политической, хозяйственной, общественной и духовной революции, которая может привести мир к единой системе, благодаря чему сформируется «единая неделимая экономическая общность» [13].
Ратенау во время военной службы в кирасирском полку (1890-1891) хотел стать кадровым офицером. Но некрещеный еврей не мог быть офицером в прусском государстве, крещение также являлось входным билетом и при поступлении на государственную службу. Ратенау подвергает критике данное положение дел, но критика не мешала ему в то же время рекомендовать евреям крещение для того, чтобы приспособиться к стилю жизни и ценностям «милитаристски воспитанной и породистой расы» [14]. «В юности любого еврея, - писал он позднее, - наступает мучительный момент, который запомнится ему на всю жизнь; это момент, когда он по-настоящему осознаёт, что вступил в этот мир гражданином второго сорта, и от этого чувства его не смогут освободить никакие способности и достижения» [15]. Но Ратенау верил в ассимиляцию. Он считал, что немецкий антисемитизм в основе своей порождён аристократией и исчезнет тогда, когда на смену аристократии придёт новый правящий класс -промышленники. Это позволит еврейскому эле-
менту в финансовой и промышленной областях внести решающий вклад в создание нового общества. Для Ратенау и крещение, и сионизм были не решением главной задачи, а трусливым бегством от неё. Евреи, по его мнению, должны были выработать в себе такие качества, как германизм и гуманизм, и способствовать выдвижению Германии во всех областях.
Важным периодом в творчестве Ратенау были 90-е гг. XIX в., которые прошли в борьбе индустриального сообщества с аграрным государством. Ратенау высказался за индустриальное государство. Он писал о перемещении экономического центра из аграрного сектора в индустриальное хозяйство, об общественных и политических последствиях этого объективного процесса. Ратенау использовал расовую теорию Ж. Гобино для теоретического обоснования своей концепции новой аристократии. На рубеже веков расовая теория, социал-дарвинизм были на подъёме. Показательно, что уже в зрелые годы В. Ратенау писал: «Задачей грядущих времён является спасение, воспроизводство и воспитание благородных рас, которые необходимы миру. Нужно встать на путь, уже пройденный природой, путь нордификации. Грядёт новая романтика, романтика расы. Она будет прославлять северные ландшафты и создаст новое понимание добродетелей и пороков» [16]. Он предлагал путём духовного развития побороть буржуазно-капиталистический мир, сферу экономического рационализма и материализма. Рате-нау считал, что индустриализация и экономическое развитие не должны быть самоцелью, а только средством для создания широкой экономической основы для роста духовности. Он ощущал себя представителем новой элиты, которая для себя установила определенные нормы и ценности. Его идеал состоял в служении Отечеству. Только намного позднее он соединил требования политических реформ со своими элитарными представлениями. Он пытался соединить принципы, выработанные в индустрии, с принципами раннего дворянства и надеялся на фундаменте промышленных успехов построить иерархию сознания. Рате-нау рассматривал индустрию как платформу всех политических дел, хотел сделать промышленность школой нации.
В первой главе книги «К критике времени» ("Zur Kritik der Zeit", 1912 г.), посвященной драматургу Герхарту Гауптманну, Ратенау не критиковал, а исследовал время. Со сменой столетий наступил перелом в истории, и автор попытался объяснить изменения, которые произошли в эпоху империализма. Он отмечал, что история происходит только там, где существует сословное деление народа, и, опираясь на этот тезис, развивал теорию возникновения и становления современного мира. Развитие происходит тогда,
когда разделенный на сословия народ, составляет «общую сущность (общество) при господстве верхнего слоя, который поддерживается разноплеменным нижним слоем» [17].
Сословное общество было результатом захвата, в результате которого род сильных людей (человек мужественный) господствовал над одним или несколькими родами слабых людей (человек страха). По истечении времени происходило медленное смешивание обоих слоев, в итоге, когда смешение состоялось, прежний нижний слой, обладая численным превосходством, приобретал новые качества. Социальное неравенство веками воспринималось как нечто естественное [18]. Более того, неравенство истолковывалось как первопричина прогресса, поскольку с точки зрения большого бизнеса лишь жажда наживы и стремление к власти стимулируют развитие цивилизации.
В. Ратенау писал, что в Германии, и в частности в Пруссии, процесс становления классового средневекового общества шел так же, как и на севере и в центре Европы: «Мы знаем, что вся остэльбская Германия возникла путем захвата и колонизации в виде общества, имеющего двухслойную структуру. Победителями были германцы, побежденными - славяне. Эти события произошли между XII и XIV столетиями» [19]. Завоеватели силой захватили власть и в процессе институционализации силой утверждали свое господство, они должны были также адаптировать к новым условиям жизни нижнее сословие, обладающее огромными способностями. Однако «рабочий инстинкт, сноровка и чувство страха, свойственное угнетенным людям» [20] доказывают их преимущество по отношению к верхнему сословию. Дальнейшее расширение страны происходит путем освоения новых земель и увеличения сельскохозяйственных посевных площадей, это было выгодно для нижнего сословия. Нижнее сословие смешивалось с германским высшим сословием и этим истощало его. Этот процесс «дегерманизации» шел параллельно с процессом «концентрации населения». Быстрое увеличение численности населения требовало создания «в реальном мире компенсации, которую я хочу назвать механизацией, благодаря которой перенаселенная планета получит возможность пропитания и существования непредвиденных масс людей» [21]. Процесс механизации может завершиться быстрее, если в результате «дегерманизации» возникнет избранный человеческий материал», - отмечает Ратенау [22]. Необходимо дополнить, что благодаря «дегерманизации» люди страха могут прийти к господству, их благоразумие будет направлено на будущее, на создание рациональных методов, которые бы отвечали научным направлениям техники, являющейся основой механизации. «Германские господа фе-
одальной эпохи были не способны развивать этот процесс», - утверждает Ратенау. И этот постулат он завершает лаконичным выводом: «...механизация построена целесообразно» [23].
Эпоха господства «мужественных людей» безвозвратно ушла в прошлое, так как без механизации современный мир был бы обречен на уничтожение: «...механизация вызвана экономической необходимостью: увеличившееся в десятки раз народонаселение на неизменных земельных площадях требует новых методов экономики» [24].
Ранние работы Ратенау представляли собой смесь расовой теории и историко-философских рассуждений. Что его побудило к созданию этих теорий? Даже полное изучение его работ не дает ответа на этот вопрос.
Путь, который он прошел до 90-х гг. XIX в., можно воспринимать как попытку бегства из мира торговли и промышленности. Этот период простирался от протеста, выразившегося в формировании антибуржуазного идеала в ранних работах до признания факта, что современный мир принадлежит эпохе индустрии. Антибуржуазный идеал становится достоянием прошлого в «О слабости, страхе и цели». В книге «К критике времени» главное содержание составляют доказательства необходимости индустриального развития.
Ратенау сложился как успешный промышленник и организатор производства к 1897 г. Взгляд Ратенау на прусское дворянство и его роль в обществе изменится. В его новых трансцендентных воззрениях не идеализировалось прусское дворянство, а проявилось позитивное буржуазное сознание. С 1906 г. Ратенау осознал, что в Германии просто необходимо усиление политических позиций буржуазии, что чрезмерное господство консервативного дворянства в правительстве не соответствует логике всеобщего европейского развития.
Ратенау объясняет происхождение антибуржуазного идеала, который он разделил со многими представителями своего поколения, в письме Герману Пахникке в конце 1908 г. «как защиту от буржуазного мира отца и как возвращение к реакционному молодому идеалу, который воплощен в офицерстве». Он также в письме указывает на причины, по которым он отказался от этого идеала: «...беспрецедентный экономический взлет сделал население страны более интеллектуальным и создал условия для усиления буржуазии, которая сегодня командует другими армиями, как лейтенант резерва» [25].
Названный беспрецедентным экономический взлет середины 90-х гг. XIX в. коснулся, прежде всего, химической и электротехнической индустрии, то есть тех областей, где себя проявил В. Ратенау. В ряде своих газетных статей и в сочинениях он повторяется, обращая внимание
на факты, доказывающие, что экономический взлет буржуазии не был связан с политическим взлетом. «Так мы должны, - резюмировал он в «К критике времени», - отметить парадоксальный факт, что Пруссия - Германия, ведущая страна механизации и техники, сильнейшая индустриальная страна старого мира, страна самых успешных деловых людей, в политическом порядке которой не произошло изменений, а только новый порядок мог обеспечить условия для механизации» [26]. Далее Ратенау пишет, что в Германии господствует сегодня «политически и милитаристически тот остаток руководящего верхнего слоя, который сохранился в лице помещичьего дворянства» [27].
Ратенау был обеспокоен тем, что среднее сословие, которому присущи деловитость и целеустремленность, лишено политической власти, а монополия на политическую власть принадлежит дворянству, он предвидел, что вытеснение остатков «мужественного германского верхнего слоя» целеустремленной буржуазией и захват ею руля политической власти остается только вопросом времени: «Противоположные силы традиций и старых убеждений смешиваясь, взаимно уничтожаются и исчезают навсегда» [28]. «Однако, прежде чем это положение станет господствующим, -говорил Ратенау, - произойдет еще кое-что... Германская аристократия вовсе не в том положении, которое могло бы привести к ее падению. Скорее аристократия вынуждена будет привлечь к управлению расчетливых целеустремленных людей», то есть представителей буржуазии [29].
Либерал Ратенау отрицает не идею аристократии как таковой, а правомерность отнесения к аристократии людей, обладающих внешними признаками статуса, определяемого заслугами предков, титулами, которые дают им привилегии. В вопросах такого рода Ратенау ориентирован исключительно на настоящий момент, его интересуют достижения конкретных личностей. Аристократом, лучшим среди прочих может быть тот и только тот, кто здесь и сейчас доказывает свою наибольшую компетентность. В XX в. именно в этом смысле стало употребляться понятие «меритократия», обосновывающее социальную иерархию.
Эти слова свидетельствуют о прощании Рате-нау с идеалом - прусским дворянством. Хотя господство германского верхнего слоя безвозвратно обречено на падение, благодаря альянсу с поднявшейся из нижнего слоя общества буржуазией, формируется верхний слой германской нации, который будет господствовать. Вальтер Ратенау в течение многих лет должен был констатировать, что господствующий класс общества не был еще готов к этому альянсу и он эту недостаточную готовность испытал на себе [30].
Интеллектуальные искания нашли отражение в ряде публикаций, в которых Ратенау требовал предоставления промышленной буржуазии права участия в правительстве и управлении государством в соответствии с ростом ее экономического значения в стране. Это никоим образом не означает того, что Ратенау заботился, прежде всего, о своем личном интересе. Во всех его произведениях мы прослеживаем тесную связь личного опыта и наблюдений за изменениями в обществе. В письме к Герману Пахникке он указывал, что отказ правящего класса пойти на альянс с буржуазией был препятствием для реализации его идеи формирования аристократии нации. Этот отказ, по его мнению, являлся ошибкой и сказывался на международном положении Германии, «особенно в том смысле, что внешнеполитические цели страны не были четко оформлены» [31]. Хотя «в течение последних 100 лет имеет место раздел мира, Германия как ничего не имела, так ничего и не получила» [32]. В то время как Франция и Англия смогли расширить свои колониальные владения, Германия была исключена из второго раздела мира, не расширила свои границы [33]. Прусский аристократ не обладает теми качествами, которые должны быть присущи современному политическому деятелю, «качествами, которые отличают людей цели»: тщеславием, стремлением к ответственности, свободой мысли, творческим потенциалом, умением приспосабливаться. И, хотя «большими преимуществами прусского дворянства» были непоколебимое чувство чести, мужество, выносливость, неудовлетворенность [34], идеальный политический деятель, по мнению Ратенау, должен был обладать всеми положительными качествами, присущими и дворянству, и буржуазии [35]. Единственным выдающимся государственным деятелем во внешней политике Пруссии он считал Отто фон Бисмарка, полагая, что такие, как Бисмарк, рождаются один раз в 100 лет [36]. Бисмарк пришел в политику необычным путем: это еще не буржуазный специалист в правительстве, но это уже его предшественник. Более того, именно Бисмарк олицетворял своей персоной союз дворянства и буржуазии, его отец был аристократом, а мать происходила из буржуазной среды [37].
Ратенау в своей работе «Государство и еврейство» (1911 г.) указывал на нежелание прусского государства допустить приход евреев в бюрократический аппарат и вооруженные силы. В. Рате-нау отмечал: «Невозможно отрицать, что торговля и промышленность - решающие факторы нашей экономики, которые основываются на буржуазии, в большей степени на еврейской буржуазии. И поэтому могли бы элементами, на которых держится экономика, не отказывать продолжительное время в сотрудничестве в области управления». Далее он продолжал, что нежелание дво-
рянства допустить буржуазию к управлению государством проистекает из «страха господствующего класса в Пруссии перед либеральной конкуренцией» [38]. Ясно, что Ратенау осознавал пренебрежение к немецким евреям только как выражение всеобщего немецкого недостатка, как политико-общественное пренебрежение буржуазией, её предпринимательской деятельностью и либеральными претензиями. Прусское правительство не могло решить традиционными методами «задачи, преимущественно делового характера, вытекающие из колониальных, иностранных и финансовых проблем», поэтому «есть и будет нестандартно думающий человек, желающий устранить главенствующее участие прусского дворянства в решении высочайших государственных задач», - писал Ратенау [39].
Годы, непосредственно предшествовавшие Первой мировой войне, сыграли в жизни Ратенау важную роль. Именно тогда он стал конкретизировать свои социальные идеи. В «Критике времени» он пишет об эпохе, наступлению которой способствовали такие факторы, как «ассоциация, организация и инструмент» [40]. В его интерпретации бурный рост населения земного шара в конце Х1Х - начале ХХ в. и грандиозные успехи науки и техники привели к значительному улучшению общественных коммуникаций, что, в свою очередь, породило концентрацию промышленности и капитала и быстрые темпы развития производства. Одновременно этот процесс привел к всеобщей «механизации», то есть к деперсонизации индивидуума и превращению человеческого общества в чисто механическое объединение [41].
Ратенау считал основным пороком «механизированного общества» «ущемление прав пролетариата» [42]. Положение, по его мысли, следовало исправить путем проведения социальных реформ. В первую очередь он предлагал ограничить право наследования с целью избежать «чрезмерной концентрации имущества в руках отдельных лиц» [43]. В этом Ратенау, подобно некоторым представителям возникшей в последней трети Х1Х в. новой исторической школы в германской политической экономии, также видел один из главных пороков капитализма. В философском трактате «К механике духа, или О царстве души» он призывал пролетариев отказаться от классовой борьбы, а буржуазию - вести умеренный образ жизни. Таким путем, считал философствующий монополист, можно будет прийти в «царство души», которое виделось ему антитезой механизированному обществу: «В нем труд будет не самоцелью, а человеческим долгом. В нем будет царить принцип солидарности: один за всех, и все за одного» [44].
Он высказывает прогрессивные мысли об автоматизации деятельности людей, при этом скло-
няется к пессимизму, говорит о падении культур и рас, хотя отрицает неизбежность заката. Прогресс человечества был его надеждой. Ратенау рисует пугающую картину механизированного общества, отмечает, что будущее должно выглядеть иначе. Он считал, что изменение взглядов людей намного важнее, чем изменение государственных институтов, что переход к новому будущему полностью зависит от воззрений. Вопрос: может ли измениться суть человека - он оставляет открытым. Но он приводит пример из последнего столетия немецкой истории, когда развивалось классовое самосознание буржуазии и рабочих, вышедшее из верноподданнического крепостного сознания. Дальнейшее одухотворение механизированного мира кажется ему более простым делом, чем развитие сознания сословий прусского чиновничества и офицерства.
Ратенау пишет об интеллигенции, её роли в обществе. «Западная этика - это этика образа мыслей. Образ мыслей можно передавать по наследству, прививать воспитанием и навязывать. Его противница - интеллигенция, которая... является самой активной частью народных масс. В обществе, где народ разделён на два социальных слоя, высшие круги отстаивают свои взгляды, так как это помогло им прийти к власти, нижний слой борется благодаря интеллигенции, которая вытащила его из-под гнёта» [45].
Ратенау, будучи всем сердцем на стороне «сильных» и «отважных», обдумывает, как помочь нижним слоям. Важнейшим шагом на этом пути должно было стать нарушение «монополии на образование». Как истинный либерал, Рате-нау верит в потенциальную рациональность всех людей, в рациональность не предопределённую, а достигаемую посредством образования. Поэтому он призывает к совершенствованию образования, активизации социальных реформ. Образование может формировать просвещённых граждан, наделённых гражданскими добродетелями. Если для индивидуального воплощения рациональности требуется компетентность, то для создания гармоничного общества необходима гражданская культура, которая давала бы специалистам ощущение собственной значимости.
Образование Ратенау рассматривал как серьёзнейшую социальную проблему: «Высшая несправедливость и сумасбродство сегодняшнего общества состоит в том, что оно ежегодно методично губит тысячи умов. Оскорбляя людей, общество создаёт легионы одарённых и непримиримых врагов, так как каждый из них осознаёт существующую несправедливость. Устранить затруднения можно только благодаря селекции талантов. Это тяжело и разорительно, но возможно, если провести реорганизацию просвещения. Для этого надо произвести отбор одарённых детей и подростков
в элементарной школе и целенаправленно готовить их в высшие и специализированные учебные заведения. Технические, научные, практические и художественные способности раскрываются благодаря дальнейшему образованию. Выдающиеся таланты получили бы политехническое, гуманитарное и академическое образование, и, наконец, необходима стипендия для самостоятельных занятий наукой и искусством» [46].
В трактатах «Наше наследие» и «Политическая селекция» [47] Ратенау обращается вновь к этой теме. Он пишет: «Эпоха юридических наук, корпоративных и карьерных амбиций стоила Германии поколения образованнейшей интеллигенции» [48]- и далее даёт совет: «...не создавайте серию крупных центров, а способствуйте интерактивному обмену между городом и деревней». Эти слова написаны за десять лет до публикации его работы «Новое общество», в которой он высказал мысль об уравнивании города и деревни. Это было очень актуальным для Германии в связи с высоким уровнем молодежного движения. Ратенау написал об этом почти за четверть столетия до «Крови и земли» - волны нацистского движения 30-х гг. XX в.
Как воспринимать эти публикации Ратенау? Считать ли их попыткой создания оригинальной историко-философской системы, в которой история послужила материалом для обоснования его идей о «дегерманизации», «народном перенаселении», «механизации» и «рождении души»? Безусловно. Следует лишь добавить, что Германия переживала период глубинных изменений в экономике, социально-политической сфере, в процессе осмысления Вальтером Ратенау этих перемен формировались его теории. Взгляды Ратенау - это отражение в общественном сознании новых явлений общественной жизни, в ходе жизни некоторые положения его теории менялись вместе с ним, от иных он впоследствии отказался.
Произведения В. Ратенау - это своеобразный сплав общественных утопий, философских концепций, мечтаний историко-культурологического характера, анализа конкретных явлений, реальных требований, пророческих высказываний. Большинство критиков Ратенау указывали, что мало кто из современников находился под влиянием его идей, притом, что многие из них глубоко уважали его как выдающегося промышленника, который писал книги по культурологии, философии, проблемам политики и экономики [49].
Примечания
1. Scheirer, E. Rathenau - brevier [Text] / E. Scheirer. Jena, 1918; Sternberg, K. W. Rathenau der Kopf [Text] / К. Sternberg. Berlin, 1924; Bribckmeyer, H. Die Rathenaus [Text] / H. Bribckmeyer. München, 1922; Federn-Kohlhaas, E. W. Rathenau. Sein Leben und Wirken [Text] / E. Federn-Kohlhaas. Dresden, 1927;
Kessler, H. G. W. Rathenau. Sein Leben und sein Werk [Text] / H. G. Kessler. Berlin, 1926; u.a.
2. Musil, R. Der Mann ohne Eigenschaften [Text] / R. Musil // Gesammelte Werke in neuen Banden. Hamburg, 1978. Bd. 1; Zweig, S. Die Welt von gestern [Text] / S. Zweig. Stokgolm, 1942.
3. Kranz, H. W. Die sozial und geselschaftspolitischen Vorstellungen W. Rathenaus [Text] / H. W. Kranz. Köln, 1976.
4. Laubach, E. Die Politik der Kabinette Wirth [Text] / E. Laubach. Berlin, 1966; Schieder, T. Die Entstehungsgeschichte des Rapallo-Vertrages [Text] / T. Schieder // HZ. Bd. 204. 1967. S. 545-609; u.a.
5. Розанов, И. В. Вальтер Ратенау - монополист, политик, идеолог буржуазии [Текст] / И. В. Розанов // Новая и новейшая история. 1986. № 3; Садовая, Г. М. Вальтер Ратенау и Рапалльский договор [Текст] / Г. М. Садовая. Самара, 2001; Молодчик, А. В. Социально-экономические и политические взгляды и концепции В. Ратенау (1912-1922 гг.) [Текст]: дис. ... канд. ист. наук / А. В. Молодчик. Пермь, 2001; Лып-ка, Т. И. В. Ратенау и его время: личность в экономической, политической и интеллектуальной истории Германии конца XIX - первой трети XX в. [Текст] : дис. ... канд. ист. наук / Т. И. Лыпка. Ярославль, 2006.
6. Hudges, T. P. Walther Rathenau: "System Builder" [Text] / T. P. Hudges // Ein Mann vieler Eigenschaften. Walther Rathenau und die Kultur der Moderne. West Berlin, 1990; Hudges, T. P. Networks of Power Elektrizfcation in Western Society. 1880-1930 [Text] / T. P. Hudges. Baltimore, 1990.
7. Geertz, C. The Interpretation of Cultures [Text] : Selected Essays / С. Geertz. New York, 1973. S. 5, 27.
8. Strandmann, H. P. v. Rathenau zwischen Politik und Wirtschaft [Text] / H. P. v. Strandmann // An Wendpunkt der europischen Geschichte. Gottingen; Zurich, 1981. S. 89-90, 90-101.
9. Darre, R. W. Walter Rathenau und das Problem des nordischen Menschen. Walther Rathenau und die Bedeutung der Rasse in der Weltgeschichte. Zwei Aufsatze [Text] / R. W. Darre. Munchen, 1933. S. 1-18; Loewenberg, P. J. Walther Rathenau and German Society. Dissertation [Text] / P. J. Loewenberg. University of California. Berkeley, 1966; Felix, D. Walther Rathenau. The Bad Thinker and Nis Uses [Text] / D. Felix // European Studies Review V (1975). S. 69; David Felix in seiner Besprechung von Paul Letourneaus Walther Rathenau ou le reve prometheen. Pensee politique et economique (1867-1922) [Text]. Quebec, 1967 // American Historical Review 94 (April 1989). S. 472-473.
10. Felix, D. Walther Rathenau. The Bad Thinker and Nis Uses [Text] / D. Felix // European Studies Review V (1975). S. 69, 71; Kessler. Op. cit. S. 77.
11. Strobel, A. Die Grunding des Zurihkes Elektrotrust. Ein Beitrag zum Unternehmer-geschaft der deutschen Elektroindustrie [Text] / А. Strobel // Geschichte in Wirschaft, Gesellschaft. Festschrift fur Clemens Bauer zum 75. Geburgstag/hg. v. E. Hassinger, J. Heinz Muller und Hugo Ott. Berlin, 1974. S. 305, 329.
12. Rathenau, W. Zur Kritik der Zeit [Text] / W. Rathenau. Berlin, 1912.
13. Schulin, E. Walther Rathenau. Repräsentant, Kritik und Opfer seiner Zeit [Text] / E. Schulin. Gottingen, 1979. S. 28.
14. Rathenau, W. Höre, Israel! [Text] / W. Rathenau. 1897. Imp. S. 12.
15. Rathenau, W. Briefe [Text] W. Rathenau. Bd. 1. S. 188-189.
16. Günther, H. Die nordische Gedanke unter den Deutschen [Text] / H. Günther. München, 1927.
17. Rathenau, W. Zur Kritik der Zeit [Text] / W. Rathenau // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Berlin, 1929. Bd. I. S. 29.
18. Форд, Г. Моя жизнь и мои достижения [Текст] / Г. Форд. М., 1925. С. 4.
19. Rathenau, W. Zur Kritik der Zeit. S. 33.
20. Ibid. S. 35f.
21. Ibid. S. 37.
22. Ibid. S. 37.
23. Ibid. S. 70.
24. Ibid. S. 95.
25. Rathenau, W. Briefe. An Herman Pachnicke [Text] / W. Rathenau. Neujhar, 1908. B 1. № 30. S. 57.
26. Rathenau, W. Zur Kritik der Zeit. S. 90.
27. Ibid. S. 61.
28. Rathenau, W. Von Schwachheit, Furcht und Zweck. S. 22.
29. Ibid. S. 23.
30. Schulin, E. Op. cit. S. 32.
31. Rathenau, W. Zur Kritik der Zeit [Text] / W. Rathenau // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Bd. 1. S. 90.
32. Rathenau, W. Deutsche Gefahren und neue Ziele [Text] / W. Rathenau // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Bd. 1. S. 269.
33. Rathenau, W. Parlamentarismus [Text] / W. Rathenau // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Bd. 1. S. 237.
34. Rathenau, W. Zur Kritik der Zeit [Text] / W. Rathenau // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Bd. 1. S. 88.
35. Rathenau, W. Politische Auslese [Text] / W. Rathenau // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Bd. 1. S. 225.
36. Rathenau, W. England und wir [Text] / W. Rathenau // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Bd. 1. S. 215.
37. Rathenau, W. Von kommenden Dingen [Text] / W. Rathenau. Berlin, 1918. S. 329.
38. Rathenau, W. Staat und Judentum [Text] / W. Rathenau // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Bd. 1. S. 197.
39. Rathenau, W. Staat und Judentum [Text] // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Bd. 1. S. 200.
40. Rathenau, W. Zur Kritik der Zeit [Text] // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Berlin, 1929. Bd. 1. S. 280.
41. Ibid. S. 290-295.
42. Ibid. S. 77.
43. Ibid. S. 119.
44. Rathenau, W. Zur Mechanik des Geistes [Text] // Rathenau W. Gesammelte Schriften. Bd. 2. S. 313-314.
45. Rathenau W. Von Schwachheit, Furcht und Zweck. S. 27f.
46. Rathenau W. Von Schwachheit, Furcht und Zweck. S. 106.
47. Rathenau W. Unser Nachwuchs [Text] // Neue Freie Presse. Wien., 25.12.1909; Rathenau W. Politische Selektionen [Text] // Neue Freie Presse. Wien. 16.5.1912.
48. Rathenau W. Nachgelassene Schriften [Text]. 2 Bd. Berlin, 1928. Bd. 2. S. 351f.
49. Strandmann, H. P. Rathenau zwischen Politik und Wirtschaft [Text] / H. P. Strandmann // An Wendpunkt der europischen Geschichte. Gottingen; Zurich, 1981. S. 95.
