ЭВОЛЮЦИЯ РОССИЙСКОЙ ИННОВАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ: НАРРАТИВЫ И ВЛИЯНИЕ НА ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ

Вольчик В. В.; Маслюкова Е. В.; Пантеева С. А.

DOI: 10.29141/2658-5081-2022-23-4-1 EDN: GMFDNB JEL classification: B23, B52, O31

B. В. Вольчик Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону, Россия Е. В. Маслюкова Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону, Россия

C. А. Пантеева Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону, Россия

Эволюция российской инновационной системы: нарративы и влияние на экономический рост

Аннотация. В своем развитии российская инновационная система (РИС) отстает по множеству параметров от стран, занимающих ведущее положение в мировой экономике. Статья посвящена выявлению особенностей и закономерностей эволюции данной системы на основе анализа нарративов ее акторов. В качестве методологической базы исследования использовалась нарративная экономика в синтезе с оригинальным институциона-лизмом. Методы работы - нарративный анализ, глубинное интервью, эконометрический анализ влияния субиндексов ресурсов и результатов инноваций на экономический рост. Информационную базу составили материалы 27 глубинных интервью, проведенных в период с апреля по август 2022 г., а также данные Глобального инновационного индекса (The Global Innovation Index) за 2021 г. Применение модели линейной регрессии с компонентой взаимодействия ресурсов и результатов инноваций позволило установить, что, несмотря на их положительное влияние на экономический рост, при увеличении ресурсной составляющей отдача от результатов инноваций снижается, что свидетельствует о наличии положительных экстерналий. Показано, что факторы «институты», «человеческий капитал и наука», «инфраструктура», «уровень развития рынка и бизнеса», объединенные в Глобальном инновационном индексе в субиндекс ресурсов инноваций, связаны с действием в экономике механизмов возрастающей отдачи. В рамках качественного анализа глубинных интервью выявлены основные дисфункции РИС: отсутствие системности, низкое качество институтов и несовершенство законодательной базы, недофинансирование науки при ее избыточном контроле, избирательность государственной инновационной политики. Обоснована необходимость изучения нарративов для более полного понимания того, как и с помощью каких устойчивых конструкций акторы объясняют проблемы, связанные с формальными и неформальными институтами российской инновационной системы.

Ключевые слова: экономический рост; национальная инновационная система; инновации; нарративная экономика; российская инновационная система.

Благодарности: Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 21-18-00562 «Развитие российской инновационной системы в контексте нарративной экономики» (https://rscf.ru/project/21-18-00562/) в Южном федеральном университете. Для цитирования: Volchik V. V., Maslyukova E. V., Panteeva S. A. (2022). Evolution of the Russian innovation system: Narratives and the impact on economic growth. Journal of New Economy, vol. 23, no. 4, pp. 6-25. DOI: 10.29141/2658-5081-2022-23-4-1. EDN: GMFDNB. Информация о статье: поступила 29 августа 2022 г.; доработана 19 сентября 2022 г.; одобрена 28 сентября 2022 г.

Vyacheslav V. Volchik Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia Elena V. Maslyukova Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia Sophia A. Panteeva Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia

Evolution of the Russian innovation system: Narratives and the impact on economic growth

Abstract. The Russian innovation system is lagging behind the developed countries in terms of many parameters. In the paper, we identify the specificities and patterns of this system evolution by analysing the narratives of its actors. Methodologically, we take advantage of the synthesis of narrative economics and original institutionalism. The methods include narrative analysis, in-depth interview, and econometric analysis of how sub-indices referencing the innovation inputs and outputs influence the economic growth. The data comes in two types: qualitative ones from 27 in-depth interviews conducted from April to August 2022 and quantitative ones from the Global Innovation Index 2021. Based on a linear regression model with an innovation input and output interaction component we find that despite their proven positive impact on the economic growth, the return on innovation outputs decreases with an increase in inputs which indicates the presence of positive externalities. The research findings demonstrate that the factors "institutions", "human capital and research", "infrastructure", "market and business sophistication" combined into the innovation input sub-index of the Global Innovation Index, are associated with the functioning of increasing return mechanisms in the economy. We identified the following main malfunctions of the Russian innovation system based on a qualitative analysis of in-depth interviews: lack of consistency, poor quality of institutions and legislation imperfection, science underfunding along with excessive control, selectivity of the state innovation policy. The results confirm the necessity of studying narratives for gaining a more complete understanding of how and what stable constructions are used by actors to explain the problems related to the formal and informal institutions of the Russian innovation system.

Keywords: economic growth; national innovation system; innovation; narrative economics; Russian innovation system.

Acknowledgements: The research is funded by the grant of the Russian Science Foundation (RNF) no. 21-18-00562 "Developing the national innovation system in Russia in the context of narrative economics" (https://rscf.ru/en/project/21-18-00562/).

For citation: Volchik V. V., Maslyukova E. V., Panteeva S. A. (2022). Evolution of the Russian innovation system: Narratives and the impact on economic growth. Journal of New Economy, vol. 23, no. 4, pp. 6-25. DOI: 10.29141/2658-5081-2022-23-4-1. EDN: GMFDNB. Article info: received August 29, 2022; received in revised form September 19, 2022; accepted September 28, 2022

Введение

Россия имеет богатую историю создания технологических инноваций, но на пути к формированию конкурентоспособной российской инновационной экономики существовали и существуют значительные препятствия. Об этом свидетельствует и название книги Лорена Грэхэма, посвященной истории российских инноваций, - «Сможет ли Россия конкурировать?» [Грэхэм, 2014]. Указанные препятствия исследователь назвал

трехвековой ловушкой. Для российского читателя, а тем более ученого, это не является большой новостью. Однако сама природа таких препятствий заслуживает особого внимания.

В статье обсуждаются следующие вопросы: какие условия и предпосылки должны соблюдаться для возникновения эффективной инновационной системы? как показатели и характеристики национальной инновационной системы (НИС) соотносятся с этими условиями и предпосылками? что могут дать для понимания закономерностей эволюции российской инновационной системы (РИС) нарративы ее акторов?

В рамках экономической науки привычны исследования, где используются количественные данные и осуществляется формальное моделирование инновационных систем во взаимосвязи с экономическим ростом. Однако для понимания закономерностей развития этих систем помимо «объективных» количественных данных необходимы данные качественные, отражающие субъективное восприятие акторами происходящих процессов. Традиционно институциональные экономисты уделяли больше внимания именно таким данным. Интерес к дискурсам акторов особенно характерен для оригинальной институциональной экономической теории (Original (Old) Institutional Economies) в исследовательской традиции Дж. Коммонса [Ефимов, 2016]. На рубеже 2016-2017 гг. возникло новое направление в экономической науке - нарративная экономика (Narrative Economies). Его основателем, предложившим указанное название, был нобелевский лауреат Р. Шиллер. Однако еще до выхода в свет его программной статьи [Shiller, 2017] ключевые концепты этого направления были обозначены Дж. Акерлофом и Д. Сноуером [Akerlof, Snower, 2016].

В исследовании применены подходы нарративной экономики и оригинального ин-ституционализма для объяснения особенностей и закономерностей эволюции РИС. Методологические вопросы нарративной экономики в статье не освещаются, поскольку они детально рассмотрены в зарубежных и российских публикациях [Shiller, 2019a; Shiller, 2019b; Shiller, 2021; Тамбовцев, 2019; Тамбовцев, 2020; Вольчик, Маслюкова, 2019; Воль-чик, 2020].

Цель исследования - выявить, каким образом и с помощью каких устойчивых конструкций акторы объясняют проблемы, связанные с формальными и неформальными институтами российской инновационной системы. Наша главная задача - показать, как современное состояние этой системы может быть описано с использованием нарративов ее акторов.

Нарративная экономика и исследования институтов

Нарративы являются важным источником информации о влияющих на поведение акторов правилах, нормах, идеях и институтах, а также социальных контекстах или условиях, в которых осуществляются социальные взаимодействия. Благодаря изучению наррати-вов мы узнаем о том, какие правила или идеи в определенных условиях акторы считают наиболее релевантными для объяснения социальной или экономической реальности.

Для исследования институтов в современной экономической науке используются как качественные, так и количественные методы. Поскольку институты в самом общем виде представляют собой правила и механизмы инфорсмента, обеспечивающие выполнение этих правил и структурирующие повторяющиеся взаимодействия между людьми [North, 1989], их изучение предполагает понимание содержания и логики регулирующего воздействия правил на различные экономические процессы или последствий такого регулирования. Поэтому эффективность институтов чаще всего оценивается через возможность снижать трансакционные издержки [Wallis, North, 1986; North, 1992; Вольчик,

Нечаев, 2015]. Существуют также альтернативные механизмы измерения эффективности институтов через создание базового индекса социального развития, «совмещающего два функционально разных агрегата - индекса, учитывающего базовые условия жизни (стабильность) с акцентом на базовые гарантии, в том числе личную безопасность, и индекса, учитывающего возможности (динамичность) субъектов, включая их стремление зарабатывать, выражать свое мнение, осуществлять творческие виды деятельности» [Ба-лацкий, 2012; Балацкий, Екимова, 2015, с. 36; Балацкий и др., 2017].

Показатель Глобальный инновационный индекс (ГИИ) базируется на унифицированном подходе к анализу национальных инновационных систем, иначе невозможно было бы проводить сравнения. Существует множество стратегий инновационного развития в таких странах, как США, Германия, Япония, но опыт Китая показал, что для успеха требуются индивидуальные национальные стратегии, согласующиеся с институциональными и ресурсными особенностями конкретной страны [To, 2022].

Развитие НИС стран, принадлежащих к разным блоковым и политическим системам, кардинально различается. Природа этих различий связана как с внутренними, так и с внешними особенностями, которые трудно понять без детальных исследований нарра-тивов акторов, имеющих значительную укорененность (embeddedness) в существующие практики национальной инновационной системы. Применение методологии и инструментария институциональной и нарративной экономики позволяет выявить такие особенности через анализ указанных нарративов.

ГИИ также позволяет косвенно оценить качество институтов, связанных с НИС. Количественные оценки базовых составляющих этого индекса, включающих компонент «институты», могут послужить важным источником данных для объяснения вклада различных факторов инновационной системы в экономический рост. После выявления соответствующих связей мы можем с помощью нарративов интерпретировать логику действия релевантных идей, правил и институтов, а также обозначить условия или социальные контексты, способствующие развитию РИС. Тем самым мы получим содержательные выводы о ее функциях и дисфункциях, сделанные респондентами используемых в данной работе глубинных интервью (представителями академической сферы, связанными с инновационной системой).

В предыдущих исследованиях нарративов о современной РИС были выделены шесть центральных проблем: государственное управление инновационной деятельностью; выбор тематики и направлений исследований; спрос на инновации; институциональная структура и конкурентная среда для инноваций; подготовка и наличие кадров для исследовательской и инновационной деятельности; проблемы, связанные с интеллектуальной собственностью1.

Для того, чтобы на основе обобщений научной литературы и нарративов объяснить саму возможность возникновения и развития национальной инновационной системы, были предложены две предпосылки - развитие рыночной инфраструктуры и системы науки и образования, а также три фундаментальных условия - политическая и экономическая устойчивость, предпринимательская инициатива и механизмы возрастающей от-дачи2. Под возрастающей отдачей в данном исследовании понимается класс социальных

1 Вольчик В. В., Маслюкова Е. В. (2021). Возможности нарративной экономики в исследованиях российской инновационной системы // Terra Economicus. № 4 (19). С. 36-50. DOI: 10.18522/2073-6606-2021-194-36-50; Вольчик В. В., Фурса Е. В., Маслюкова Е. В. (2021). Государственное управление и развитие российской инновационной системы // Управленец. Т. 12, № 5. С. 32-49. DOI: 10.29141/2218-5003-2021-12-5-3.

2 Вольчик В. В. (2022). Фундаментальные условия инновационного развития экономики // Journal of Economic Regulation. № 2 (13). С. 6-21. DOI: 10.17835/2078-5429.2022.13.2.006-021.

(экономических) взаимодействий с положительной обратной связью, позволяющих получать преимущества от расширения масштаба деятельности.

Выделенные предпосылки важны для формирования следующих условий: развитие рыночной инфраструктуры создает условия предпринимательской инициативы и механизмов возрастающей отдачи, а развитие науки и образования обеспечивает условие механизмов возрастающей отдачи. Когда в хозяйственном порядке длительное время не выполняется одно из условий, эффективная инновационная система не формируется, а если уже была сформирована, - деградирует. Безусловно, фундаментальные условия сформулированы предельно кратко и обобщенно, но именно поэтому применение данного концепта позволяет выявить препятствия для создания и функционирования эффективной национальной инновационной системы.

О чем говорят показатели России в Глобальном инновационном индексе

Прежде чем перейти к анализу нарративов о российской инновационной системе, обратимся к ГИИ1 как показателю, наиболее авторитетному и востребованному в сообществе исследователей национальных инновационных систем.

Позиции России в ГИИ в последние пять лет остаются стабильными, колеблясь между 45-м и 47-м местом (табл. 1).

Таблица 1. Динамика позиций России в ГИИ, 2017-2021 Table 1. Dynamics of Russia's positions in the GII, 2017-2021

Показатель 2017 2018 2019 2020 2021

Общий ранг в ГИИ 45 46 46 47 45

Ранг в субиндексе ресурсов инноваций 43 43 41 42 43

Ранг в субиндексе результатов инноваций 51 56 59 58 52

Источник: The Global Innovation Index (GII). https://www.wipo.int/publications/ru/series/index. jsp?id=129.

Представленные показатели являются средними, отражающими довольно сложную ситуацию в области развития отечественной инновационной сферы. Например, в группе стран с уровнем дохода выше среднего Российская Федерация занимает 6-е место, уступая как безусловному инновационному мировому лидеру Китаю, так и Болгарии, Турции, Малайзии и Таиланду (табл. 2).

Таблица 2. 10 ведущих экономик с уровнем дохода выше среднего Table 2. Top 10 upper middle-income economies

Страна Место в рейтинге ГИИ - 2021 Страна Место в рейтинге ГИИ - 2021

1. Китай 12 6. Россия 45

2. Болгария 35 7. Черногория 50

3. Малайзия 36 8. Сербия 54

4. Турция 41 9. Мексика 55

5. Таиланд 43 10. Коста-Рика 56

Источник: WIPO. Глобальный инновационный индекс 2021. 14-е издание. https://www.wipo. int/publications/ru/details.jsp?id=4564&plang=RU.

1 The Global Innovation Index (GII). https://www.wipo.int/publications/ru/series/index.jsp?id=129.

Очевидно, далеко не все страны могут быть сравнимы по признакам системности и комплексности своих инновационных систем. Разумеется, НИС Российской Федерации гораздо сложнее, чем НИС Болгарии. Для понимания места страны в ГИИ важен анализ ее места по отдельным компонентам и субиндексам (рисунок).

Компонент

Человеческий капитал и исследования ^Ж 29

Субиндекс ресурсов инноваций 43

Уровень развития бизнеса 44

Общий рейтинг в ГИИ 45

Результаты в области знаний и технологий ^■ 48 ■ Субиндекс

Субиндекс результатов инноваций 52

Результаты творческой деятельности

Уровень развития рынка ^■ 61

Инфраструктура 63

Институты

Позиции России в ГИИ - 2021 Russia's position in the GII 2021

Россия имеет лучшие показатели по позиции «человеческий капитал и исследования», худшие - по качеству институтов. Наблюдается также значительное отставание по уровню развития рынка, впрочем, как и по результатам творческой деятельности и инфраструктуре.

В ГИИ дается расшифровка всех его компонентов. Так, например, в компонент «институты» входят «политическая среда», «среда нормативно-правового регулирования» (правовая среда), «деловая среда», а компонент «человеческий капитал и исследования» включает «образование», «высшее образование», «исследования и разработки» (НИОКР).

Если соотнести компоненты ГИИ с выдвинутой нами гипотезой о трех фундаментальных условиях и двух предпосылках инновационной деятельности, то получается следующая картина. Условию политической и экономической устойчивости соответствует позиция «институты», условию предпринимательской инициативы - «уровень развития бизнеса», условию механизмов возрастающей отдачи - «инфраструктура», «степень развития рынков» и «результаты в области знаний и технологий», предпосылке развития рыночной инфраструктуры - компоненты «уровень развития бизнеса» и «институты», предпосылке развития образования и науки - «человеческий капитал и исследования» и «результаты в области знаний и технологий».

Согласно ГИИ, в России хуже всего обстоит дело с условием политической и экономической устойчивости, так как именно оно характеризуется качеством институтов. Однако это далеко не однозначный вывод. В российских обстоятельствах часто не применимы критерии, разрабатываемые по шаблонам, которые соответствуют условиям стран, относящихся, согласно классификации Д. Норта, Д. Уоллиса и Б. Вайнгаста, к социальным порядкам открытого доступа [North, Wallis, Weingast, 2009]. Россия, как, например, и Китай, не может однозначно быть оценена по таким шаблонам и критериям. Это объясняется особенностями эволюции политических институтов и культуры, сложным и многонациональным устройством, а также особым положением в области мирохозяйственных связей.

Как уже отмечалось, РФ по рангу человеческого капитала и исследований имеет в ГИИ лучшие для страны показатели. Качество этих составляющих напрямую связано с предпосылкой развития образования и науки и через нее с фундаментальным условием -

механизмами возрастающей отдачи. Высокий уровень человеческого капитала и исследований в России связан с инерцией и потенциалом советского социального порядка. И хотя после крушения СССР прошло более тридцати лет, именно советское наследие в виде существующих школ, научных традиций, ценностей и институтов остается значимым в российских условиях. Безусловно, за период существования новой России появилось множество программ, направленных на развитие науки и образования, но сама возможность их создания и реализации во многом основывалась на традициях и инерции советских институтов. Необходимо также отметить, что в столь больших и сложно организованных странах, как Россия, в ходе эволюции сфер науки, образования и исследований возникают внутренние синергетические эффекты, которые не могут быть адекватно отражены в стандартных показателях ГИИ.

Что говорит ГИИ об экономическом развитии и росте

Современное экономическое развитие тесно связано со степенью развития НИС. Те страны, которым удается построить сбалансированную инновационную систему, получают преимущества в глобальной конкуренции. В экономической науке проблематика исследований инновационного роста рассматривалась прежде всего в работах П. Ромера [Romer, 1986; Romer, 1990; Romer, 1994; Nelson, Romer, 1996].

Используя ГИИ, мы можем продемонстрировать, как составляющие его субиндексы влияют на экономическое развитие и рост. Это позволит углубить понимание специфики функционирования национальной инновационной системы.

ГИИ рассчитывается как среднее двух субиндексов - ресурсов инноваций (институты, человеческий капитал и наука, инфраструктура, уровень развития рынка и бизнеса) и результатов инноваций (развитие технологий и экономики знаний, результаты креативной деятельности)1. При определении влияния данных субиндексов на экономический рост необходимо учитывать их взаимодействие, поскольку эффект от результатов инноваций зависит от ресурсов инноваций. С этой целью осуществляется расширение классической модели линейной регрессии до модели линейной регрессии с компонентой соответствующего взаимодействия, которая является произведением данных факторов:

lnGDPpc, = ß о + ß1 х InputSI, + ß2 x OutputSI, + ß3 x (InputSI, x OutputSI,) + u,, (1)

где lnGDPpc - ВВП на душу населения ($, по ППС, логарифмическая шкала); InputSI, -субиндекс ресурсов инноваций; OutputSI - субиндекс результатов инноваций; ß0, ß1, ß2, ß3 - оцениваемые параметры модели, u - случайные ошибки модели.

Эффект влияния изменения субиндекса ресурсов инноваций InputSI на результирующий показатель экономического роста (lnGDPpc) при постоянном значении субиндекса результатов инноваций (OutputSI) рассчитывается следующим образом:

AlnGDPpc „ „ / ч

= + M outputs:. (2)

Аналогичные вычисления показывают, что эффект влияния изменения субиндекса результатов инноваций (OutputSI) на lnGDPpc при постоянном InputSI равен:

AlnGDPpc

AOutputSI

= ß2 + ß3 х InputSI. (3)

1 Власова В., Гохберг Л. Global Innovation Index - 2021. Результаты проекта «Оценка достижимости национальных целей и целевых показателей в сфере науки» тематического плана научно-исследовательских работ, предусмотренных Государственным заданием НИУ ВШЭ. https://issek.hse.ru/news/507880300.html.

Результаты оценивания регрессии представлены в табл. 3.

Таблица 3. Результаты оценивания регрессии взаимодействия ресурсов

и результатов инноваций Table 3. Results of innovation input and output interaction regression

Переменные модели Коэффициент

const 4,501*** (0,464)

InputSI 0,123*** (0,014)

OutputSI 0,0560*** (0,019)

InputSI x OutputSI -0,001*** (0,0003)

N = 132 F (3, 128) = 152,7294

Л-квадрат = 0,613 Исправленный Л-квадрат = 0,604

Примечания. Зависимая переменная - lnGDPpc МНК, использованы наблюдения 1-132, ро-бастные оценки стандартных ошибок (с поправкой на гетероскедастичность), вариант HC1. Ро-бастные стандартные ошибки указаны в скобках. *** - уровень значимости коэффициентов 1 %.

Оценка параметров модели р0, Ръ в2, Рз осуществлялась на основе данных о 132 странах за 2021 г. Согласно ее итогам, субиндексы ресурсов и результатов инноваций, а также их взаимодействие оказывают статистически значимое влияние на показатель экономического роста. Корректность выбора функциональной формы модели подтверждается тестом Рамсея (КЕБЕТ-тест). Тестовая статистика: F = 0,024561, р-значение = P ^ (1,127) > 0,0245612) = 0,876.

Если субиндекс ресурсов инноваций находится на медиане (¡прШБ = 41,75), угловой коэффициент линии регрессии экономического роста от результатов инноваций оценивается как 0,01425 (= 0,056 - 0,001 х 41,75), то есть при увеличении субиндекса результатов инноваций на один пункт ВВП на душу населения увеличится на 1,425 %. Если субиндекс ресурсов инноваций совпадает с 75 %-м процентилем (1при1Б1 = 50,8), то эта линия оценивается как более плоская с угловым коэффициентом, равным 0,0052 = 0,056 -- 0,001 х 50,8, то есть при увеличении субиндекса результатов инноваций на один пункт ВВП на душу населения увеличится на 0,52 %. Это означает, что, несмотря на доказанную положительную отдачу в области экономического роста как от ресурсов, так и от результатов инноваций, по мере роста ресурсной составляющей отдача от результатов инноваций снижается.

Этот факт можно объяснить тем, что ресурсная составляющая влияет на экономический рост не только прямо, но и косвенно, через положительные экстерналии. К ним относятся ресурсы инноваций (институты, человеческий капитал и наука, инфраструктура, уровень развития рынка и бизнеса), которые влияют на экономический рост гораздо больше, чем результаты инноваций (развитие технологий и экономики знаний, достижения креативной деятельности). Поэтому при росте ресурсной составляющей инноваций, кроме влияния на результаты инноваций, включаются положительные экстерналии и механизмы стратегических инноваций, дополняющих и заменяющих инновации технические [Бошегеп, Бошегеп^а^, 2017]. Полученные результаты говорят о том, что развитие человеческого капитала, институтов и инфраструктуры имеет значительно большее значение для экономики, чем технологии и достижения креативной деятельности.

Именно благодаря тем факторам, которые относятся в ГИИ к ресурсам инноваций в экономике, создаются эффективные механизмы возрастающей отдачи. И именно благодаря доминированию этих механизмов в современных развитых экономиках, основанных на использовании знаний, формируется потенциал экономического роста.

Что рассказывают акторы о российской инновационной системе

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Количественные показатели экономического роста и инновационного развития очень важны для понимания и места определенной страны в мире, и динамических процессов как в отдельной стране, так и во всей мировой экономике. Однако помимо этого чрезвычайно важно объяснение процессов, соотносящихся с экономическим и инновационным развитием, через призму идей, институтов и социальных практик, которые связаны с поведением акторов. Для решения этой задачи наилучшим образом подходят теоретические и аналитические инструменты нарративной экономики.

Значимость академической сферы для инновационной системы объясняется тем, что именно в ее рамках начинается создание нового знания и технологий. В ходе исследования РИС мы развиваем подход нарративной экономики в плане использования нар-ративов как источников информации об идеях, институтах и социальных контекстах. На этом этапе исследования используются данные глубинных интервью акторов РИС, представляющих академическую сферу.

Выбор метода глубинных интервью [Legard, Keegan, Ward, 2003] объясняется тем, что с их помощью можно получить наиболее богатый и разнообразный материал для выявления релевантных нарративов. Всего было проведено и транскрибировано 27 интервью. Респонденты представляли 6 федеральных округов: Приволжский - 8 человек (Нижний Новгород - 7, Казань - 1); Южный - 9 (Ростов-на-Дону - 5, Таганрог - 4), Центральный -4 (Москва), Сибирский - 2 (Новосибирск - 1, Томск - 1), Уральский - 3 (Екатеринбург), Северо-Западный - 1 (Санкт-Петербург).

Возраст информантов - от 21 до 73 лет, из них в возрасте до 35 лет - 15 человек, c 36 до 59 лет - 7 человек, старше 60 лет - 5 человек. Возрастной диапазон связан с разнообразием работников, вовлеченных в академическую сферу. Направления образования всех респондентов соответствуют их текущей деятельности в сфере инноваций и распределены следующим образом: естественные науки (N = 11), технические науки (N = 11) и науки об обществе (N = 5). Степенью доктора наук обладают 4 респондента, кандидата наук - 15, не имеют ученой степени 8 респондентов.

Отбор респондентов осуществлялся до точки насыщения методом построения экспертной сетевой выборки (peer-referrals constituting network sampling), являющейся разновидностью неслучайной целевой выборки (targeted samples) [Watters, Biernacki, 1989; Heckathorn, Cameron, 2017]. Интервью проводились в смешанном формате (очно или с применением системы Microsoft Teams) до достижения точки насыщения, когда количество новой информации делает ее дальнейшее получение нецелесообразным [Квале, 2003].

В ходе анализа нарративов были поставлены две задачи:

1) выявить, как в нарративах отражено отношение акторов к двум составляющим ГИИ - «институты» и «человеческий капитал и исследования»;

2) интерпретировать через призму указанных выше трех фундаментальных условий и двух предпосылок высказывания акторов о прошлом, текущем и будущем состоянии российской инновационной системы.

Традиционно в широком общественном и академическом дискурсах считается, что Россия получила в наследство от СССР хорошо развитую систему высшего образования,

науки и научной инфраструктуры. Вместе с тем развитие этих сфер в постсоветское время оценивается неоднозначно. Например, отмечается, что оно сопряжено со значительным влиянием институциональных ловушек1. Проблемы чаще всего обусловлены плохим финансированием, непрерывным реформированием, различными социальными искажениями, связанными с «работой на показатель», оттоком из отрасли квалифицированных кадров. Однако следует признать, что, несмотря на негативные моменты, за тридцать лет постсоветской истории российская наука и высшее образование сумели сохранить высокий уровень и потенциал для развития. Поэтому в ГИИ компонент «человеческий капитал и исследования» регулярно получает высокие оценки.

Рассмотрим, как в нарративах акторов отражаются проблемы обеспеченности кадрами в сфере науки и образования. Представители академического сообщества придерживаются полярных позиций относительно дефицита специалистов для НИС.

Так, присутствует мнение о том, что нехватка кадров создает серьезные трудности, особенно на региональном уровне: «Это гигантская проблема, на мой взгляд, это одна из базовых вообще наших проблем, потому что я общаюсь с представителями бизнес-сообщества Дальнего Востока... Я могу сказать, что первая базовая вещь, о которой говорили вообще все представители бизнеса, - очень не хватает высококвалифицированных специалистов, особенно с региональной точки зрения. Потому что одно дело вы приезжаете в Москву, вы видите там ВШЭ, МГИМО, разного рода научные центры, технологические парки, вы видите Сколково. Совсем другое дело, когда вы приезжаете куда-нибудь типа г. Дальнегорск в 600 км от Владивостока, там прекрасное производство, которое очень нужно в этом регионе, но которое страдает дичайшей нехваткой высококвалифицированных кадров и научных кадров, которые несли бы некое инновационное развитие этому бизнесу... Конечно, в отдельных регионах это прямо провалы. А без этого невозможен экономический рост, а без экономического роста невозможно привлечение кадров. И вот это, знаете, такая ловушка, такой замкнутый круг, из которого очень тяжело выбраться...» (лаборант, Москва).

Однако отдельные ученые отмечают, что нехватки специалистов нет даже при небольшом предложении высококвалифицированного труда, что связано с низким спросом на него: «Честно говоря, я не совсем понимаю, кто говорит о дефиците кадров. Кто эти люди? Покажите мне их! Дайте адреса, телефоны, мы с ними будем работать, чтобы оснастить кадрами. Здесь опять же, те инноватики, которых мы готовим, куда их направить, на какое предприятие, чтобы они работали с внедрением инноваций? На самом деле таких предприятий очень мало. Те кадры, которые мы готовим, работодатели не сильно готовы хватать. В области инноваций. Надо еще найти промышленное предприятие, которое занимается какими-то новыми разработками, что-то пытается внедрять... Поэтому нехватка кадров, мне кажется, только для университетов и в части именно подготовки есть. Здесь есть нехватка кадров. Но это не очень относится к научно-инновационной системе. Это относится к системе подготовки кадров» (доцент, Ростов-на-Дону).

В то же время среди представителей академической сферы сформировался определенный консенсус относительно возросшей потребности в смежных специалистах для инновационной экономики, которые способны быть связующим звеном между бизнесом и наукой. Исходя из проведенных нами интервью, портрет такого специалиста

1 Вольчик В. В., Корытцев М. А., Маслюкова Е. В. (2018). Институциональные ловушки и новый менеджеризм в сфере образования и науки // Управленец. Т. 9, № 6. С. 17-29. БОЕ 10.29141/2218-5003-2018-9-6-2; Вольчик В. В. (2019). Институциональные ловушки в сфере образования и науки в условиях оптимизации // Журнал экономической теории. № 4 (16). С. 783-795.

предполагает наличие двух образований - по направлению инновационной деятельности (обычно технические или естественно-научные профили подготовки) и по бизнес-направлению (экономические или управленческие профили); в иных случаях предполагается, что это человек, занимающийся продвижением и продажей в специфической инновационной сфере: «Но людей, управляющих проектами, хронически не хватает на всех цепочках и во всех отраслях. Людей, позволяющих выстраивать не вертикальные связи (таких много, там все умные по принципу «начальник - дурак»), не хватает. Недостаточно именно горизонтальных связей и горизонтального взаимодействия, когда ты ведешь проект, и ты этот проект контролируешь по всем этапам технологической, продуктовой или маркетинговой цепочки до его завершения. Дефицит кадров в сфере проектного управления, людей, которые выступают интеграторами, - их сегодня хронически не хватает. Это первейшая необходимость. Не патентные поверенные (сейчас очень много хороших качественных компаний, которые занимаются патентами и ведут патентные поиски), не хватает людей, способных коммуницировать, способных вести цепочки по горизонтали» (доцент, Новосибирск).

Вопрос обеспеченности кадрами тесно связан с трудностями в их привлечении и удержании. Это объясняется разными причинами.

Главной проблемой инноваторы считают недостаточное финансирование науки, в результате чего заработные платы в исследовательском деле (как правило, финансируемом государством) неконкурентоспособны по сравнению с частным сектором. Прямое следствие этого - переток кадров из науки в бизнес: «Другой важный фактор заключается в том, чтобы был такой базовый оклад, чтобы человек, пришедший на работу сюда, не думал о том, как бы ему прожить от зарплаты до зарплаты. Соответственно, не может его зарплата быть меньше зарплаты менее квалифицированных рабочих, например тех же самых продавцов... А так получается, что у нас до прошлого года, например, был оклад 15 300 рублей. Ну как человек, который десять лет обучался всему этому, может прожить на эти деньги? Кто пойдет на 15 000 рублей работать? Человек, который как раз в зрелом возрасте до 30 лет, у которого есть много потребностей? Элементарно, во что он будет одеваться... или он будет в старых вещах ходить? Не будет никакого престижа профессии...» (научный сотрудник, Екатеринбург).

Важную роль играет также общая среда, под которой в данном случае понимаются условия работы и общее качество жизни: «Да нет, дело не в зарплате, точнее не только в зарплате. Дело в условиях труда... Дело в комплексе факторов: это медицинское обслуживание, это жилье, это для семей, например, детсады, школы и все прочее. Это оборудование, которым ты можешь пользоваться в процессе своей работы. Ты можешь, грубо говоря, иметь станок какой-то, который позволит тебе обрабатывать за день 10 каких-то изделий, а можешь иметь станок или не иметь станка, но обрабатывать 2 изделия в день. Монотонный труд, такой долгий, он не сильно полезен... Да, я понимаю, что есть люди, которые любят монотонный труд. Они специально будут делать все. Но это не про бизнес, точно не про бизнес. Поэтому здесь речь не только о зарплате. Здесь речь о комплексе факторов. Грубо говоря, куда я смогу с семьей поехать в отпуск. Или смогу детей я отправить спокойно в школу и знаю, что там будет хорошее образование, они получат знания правильные, а не то, которое нужно и важно данному политическому строю в данный момент времени...» (старший научный сотрудник, Ростов-на-Дону).

Кроме того, представители академической сферы среди проблем в рассматриваемом контексте указывают низкий престиж работы, незаинтересованность соискателей в науке, «утечку мозгов» и даже недостаточную информированность потенциальных исследователей об инновационной и научной деятельности: «Здесь, конечно, основная проблема,

связанная с позиционированием преподавателя и, тем более, исследователя в нашем обществе, особенно среди нашей молодежи. Конечно, это позиционирование невыгодно для нас, и студенты как будущие потенциальные аспиранты, преподаватели и исследователи, они не видят для себя в роли преподавателя того человека, который в их глазах является успешным, тем более успешным в течение жизни. То есть студенты видят уровень жизни преподавателя, они видят уровень его достатка, в том числе и по, извините, автомобилю, одежде, аксессуарам. И особенно на нашем факультете. Он традиционно экономический, так же, как и в других вузах, преимущественно набран из студентов достаточно обеспеченных, по крайней мере, у нас, и это те люди, у которых есть определенные стандарты уровня жизни, и в их восприятие уровня жизни позиция преподавателя не особенно укладывается» (заведующий кафедрой, Казань).

Примечательно, что меньшее внимание представителей академического сообщества привлекает качество подготовки кадров. В данном случае интервьюируемые в основном полагают, что квалификация специалистов достаточна. Это отражает переход научного и бизнес-сообществ от постулата о необходимости обучения конкретных работников к осознанию потребности в подготовке готовых адаптироваться и обучаться специалистов: «Здесь, наверное, вообще очень важный момент, какие запросы у предприятий? Потому что предприятия не могут нам высказать, что именно они хотят от выпускников. У всех свои требования, абсолютно у каждого своя культура сложилась на предприятии еще с времен Союза. Человека по факту, может быть, обучат на месте, и всё упирается в то, насколько он способен адаптироваться к системе управления на предприятии. У нас выпускники за период обучения успевают адаптироваться к самым разным ситуациям в университете. Из-за этого они, может быть, и становятся очень востребованными» (старший преподаватель, Томск).

Следовательно, значимым вопросом является непосредственное погружение молодых исследователей в инновационную и производственную среду. Респонденты солидарны в том, что это критически важный аспект для науки и РИС: «Вот смотрите: если, применительно на нашем примере, ребятишкам, которые учатся на физическом факультете и которые не понимают, зачем они учатся, конечно же, неинтересно быть ни ин-новатором, ни чем-то другим. Если... ну, они, конечно, выучат уравнение Шредингера - и что? То же самое происходит с ребятишками, которые учат классическую немецкую философию, - и что? Те люди, которые во время обучения попадают в места, где реальная происходит работа и реальные инновации происходят... ну то есть вот институт работает, мы бакалавров старших и магистров берем на работу к себе, они участвуют в настоящих проектах, их потом за уши не оттащишь от инноваций и работы... Получается, что чем больше мест, в которых что-то реальное происходит, и чем лучше они интегрированы с настоящим учебным процессом, тем больше мы получим людей, которые в этом понимают. Отдельно инноваторов не надо готовить, потому что человек, который не понимает смысл происходящего и не отсюда, он ничего не продаст... ну, или ничего не сделает. Инноватор в области физики - его надо к физикам. Но он возникнет такой, участвуя в реальном процессе. Практики должны становиться институциями, а не наоборот. Мы не можем учредить институцию инноваторов без практик» (директор, Нижний Новгород).

Институты, согласно ГИИ, являются главной проблемой, связанной с торможением развития российской инновационной системы. Напомним, что в компонент «институты» входят «политическая среда», «среда нормативно-правового регулирования» (правовая среда) и «деловая среда». Всем этим составляющим уделялось большое внимание в ходе проведения глубинных интервью.

Нормативно-правовое регулирование инновационной деятельности в российских условиях осуществляется на федеральном и региональном уровнях. До 2020 г. на федеральном уровне действовала Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года. В настоящее время действует Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации, второй этап которой завершается в 2025 г., а некоторые мероприятия определены до 2035 г. В каждом субъекте федерации существуют разнообразные нормативные акты, в которых прописаны региональные стратегии инновационного развития. Причем в правовой литературе отмечается, что на региональном уровне регулирование ничуть не хуже федерального: «В Российской Федерации не обеспечивается единообразное применение норм права при регулировании инновационных правоотношений, а регулирование инновационной деятельности комплексно осуществляется только на региональном уровне. При этом законодатель использует различные подходы к регулированию инновационной деятельности, что приводит к низкому уровню юридической техники» [Толстова, Трапезникова, 2018, с. 75]. Таким образом, мы видим, что существуют проблемы институционализации единых и согласованных подходов к российскому инновационному развитию.

Безусловно, деловая среда зависит от состояния правовой, но также она зависит от состояния рыночной инфраструктуры и уровня доверия к государственным институтам.

Важнейшая роль институтов заключается в обеспечении среды, в которой повторяющиеся взаимодействия осуществляются с низкими трансакционными издержками. В российских условиях низкое качество институтов является причиной высоких издержек взаимодействия различных акторов, а вследствие неэффективности этого взаимодействия наблюдается отсутствие системы. Это создает препятствия для развития НИС в стране: «Более того, ввиду особых рисков, высоких рисков и высокой неопределенности внешней среды бизнес живет сегодняшним днем. Он не замотивирован вкладывать деньги в фундаментальные исследования, в НИОКР, в собственное развитие. Во-первых, эффект колеи, или path-dependence, очень сильно влияет. Во-вторых, условия институциональной среды, связанные с высокими рисками, с низкой защищенностью прав собственности, с высоким уровнем неопределенности внешней и внутренней среды» (доцент, Новосибирск).

Нормативно-правовое регулирование инновационной деятельности не позволяет многим инноваторам эффективно использовать потенциал, например, прав интеллектуальной собственности. Несовершенство этого регулирования создает дополнительные сложности и препятствия для развития инновационных производств. Особенно это относится к ситуациям, когда «правила игры» непрерывно меняются, прежде всего при изменении законодательства и мер государственного регулирования научной и инновационной деятельности: «Регулярно задачи меняются, при этом изменяются и критерии достижения этих целей, очень часто в противоположную сторону. И, таким образом, пока ты адаптируешься к одним задачам, подстраиваешься, микроклимат и окружающая обстановка становятся ясными и выстроенными, а исходя из этого уже можешь фокусироваться на какой-то конкретной задаче. Пробовать ее решать... Но очень часто проходит какое-то время, и опять меняются "правила игры". Из-за этого очень много времени тратится на адаптацию под новые реалии» (старший преподаватель, Томск).

Одним из следствий несовершенства институтов в РИС является низкое финансирование инноваций со стороны бизнеса. Безусловно, данная проблема существенна для российской экономики и традиционно связана с тенденцией преимущественно государственного финансирования науки и инноваций. Однако почти все респонденты отмечают и его недостаточность: «Государство не дает умереть, понимаете,

но государство, финансируя науку, к сожалению, недостаточно внимания уделяет развитию промышленности, которая могла бы строиться на этой науке» (директор института, Ростов-на-Дону).

Еще одной особенностью российской деловой среды является низкий спрос на инновации. В основном он устойчив у крупных сырьевых компаний, связанных с государством. Малое количество инновационных производств затрудняет приток средств в сферу науки для создания новых технологических решений: «Должно быть производство, ну, тут же еще есть ряд проблем: дело в том, что в Китае это производство уже есть, оно дешевое; если мы сейчас будем пытаться с ними конкурировать, нужно создавать что-то новое, не пытаясь просто сделать дешевле, чем в Китае, мы этого не сделаем. Поэтому в этом вот, наверное, очень большая проблема: надо государству понять, чем заниматься там, куда вложить деньги. Но, если этого не произойдет, если у нас не появится своя кон-курентноспособная промышленность, то наша хорошая, пока еще неплохая наука будет работать на других, в лучшем случае» (директор института, Ростов-на-Дону).

Как уже говорилось, качество институтов в первую очередь связано с трансакцион-ными издержками. При несовершенных институтах возникают как эксплицитные, так и имплицитные трансакционные издержки, например, связанные с преодолением различных бюрократических процедур: «Бюрократия у нас никуда не делась, и она процветает. Наука инерционна, она движется по старинке, привыкла куда-то двигаться. Мы что-то делаем, и так как у нас определенный процент возрастных научных сотрудников, они иначе не работали и не работают. Они работают с бумажками, не работают на компьютерах, еще что-то, то есть это я к тому, что, если бы все ушли на электронный документооборот, то стало бы все намного проще. Я как молодая это понимаю, младше меня ребята только за. Но любая проверка, и для этой проверки требуется кипа бумаг» (старший научный сотрудник, Екатеринбург).

В целом высокая степень «зарегулированности» научной и инновационной деятельности, как отмечают акторы, не только ограничивает формирование целостной системы и стратегии, но и затрудняет развитие этой деятельности даже на базовых уровнях. «Нет, контроль нужен, без контроля никуда нельзя, но контроль должен быть понятный и более-менее логичный. То есть, опять же... как действует наша налоговая в случае: заблокировать счет, пусть придут, дают объяснения, а мы их послушаем. Как действует налоговая в Германии, допустим: приходит налоговый инспектор, говорит: "Слушай, тут что-то я не понимаю, тут какая-то штука, объясните, пожалуйста, что происходит у вас тут с налогами". Если объясняет внятно, показывает прозрачно - "о'кей, хорошо, все, спасибо, понятно, подписывайте, что инспекция выездная проведена, все нормально". ... А у нас как: что-то есть подозрение - заблокируем счет...» (директор центра исследований, Москва); «Есть налоговики с проверками. Налоговики с прокуратурой приходят с проверками ко всем абсолютно. Например, наша локальная компания ***, где против N.N. возбудили уголовное дело. Весь Академгородок ходил в суды, где отстаивали N.N. вместе с его компанией... Среда как была агрессивной по отношению к любому бизнесу, и быстрорастущему в том числе (поглощения, рейдерские захваты, налоговые проверки), - она не изменилась. Заявления о прекращении проверок остались на уровне риторики, мы этого не чувствуем» (старший научный сотрудник, Новосибирск).

Институты также связаны с формированием организационных структур, облегчающих экономическую координацию между, например, наукой и бизнесом. В российских условиях наблюдается недостаток таких структур: «Нам не хватает промежуточного звена между государством, бизнесом и академией. И государство все-таки на законодательном уровне должно привлекать бизнес к инвестированию в научную деятельность,

если сами не могут профинансировать какие-то суперразработки. А бизнес уже вместе с нами должен развивать производство товаров, услуг, внедрять их. По итогу-то нам нужно улучшить жизнь людей, поэтому нужно привлекать государством бизнес для инвестирования наших разработок, самому их инвестировать. И нужно все-таки двигаться в сторону приоритетных направлений. Это не значит, что мы все "хотелки" бизнеса будем выполнять, нужно двигаться в каком-то ограниченном количестве направлений» (старший научный сотрудник, Екатеринбург).

Другой существенной дисфункцией государственной политики остается ее несистемность. Это проявляется в отсутствии согласованности и последовательности в реализации мер: «На самом деле основная проблема в том, что отсутствует мягкая стратегия в реализации инноваций в России и, как следствие, отсутствует возможность ее последовательной внятной реализации, то есть все делается местами, такими очагами. И если говорить про те же самые стартапы, то за 10 лет для стартапов... не знаю, чего просить, по-моему, для стартапов уже ничего сделать невозможно, потому что все, что касается поддержки стартапов, малых предприятий, у нас в России просто блестяще развито... Но проблема в том, что дальше, на уровне средних предприятий, а потом на уровне крупных компаний все начинает проседать. Но это почему? Потому, что отсутствует просто последовательная стратегия действий» (директор исследовательского центра, Москва).

В этом нарративе также явно прослеживается еще одна дисфункция госполитики -ее избирательность. В этом случае, например, отмечается четкий режим благоприятствования малым предприятиям при отсутствии их поддержки на последующих этапах. В других случаях акторы указывают на отраслевую предвзятость мер инновационной стратегии: «Но, по моему мнению, политика в этом направлении имеет избирательный характер. Я считаю, что не нужно выделять определенные области знаний, а нужно стараться всю российскую науку поднимать на высокий уровень... В этой связи у нас в стране был очень хороший пример, когда все стали заниматься нанотехнологиями. И туда проводились огромные денежные вливания, а другие направления не развивались. Я считаю, что такого не должно быть. Если мы развиваем науку, то она должна развиваться во всех направлениях» (научный сотрудник, Екатеринбург).

Избирательность присутствует даже в региональном разрезе: «Вот другое дело, что, на мой взгляд, сегодня мы видим определенное неинвестирование в региональные университеты, научные центры, научные институты, которые занимаются НИОКР на уровне отдельных субъектов. Понятно, что мы являемся подразделением Высшей школы экономики, но у Высшей школы экономики много ресурсов, простите за банальность, достаточно богатый университет в России, в котором мы можем чувствовать себя достаточно комфортно, чем, условно, мои коллеги из Северного арктического федерального университета. И, общаясь с ними, я вижу, что там все немножко не так. А это федеральный университет, а есть и не федеральные университеты, и там все еще менее позитивно и оптимистично. В этом смысле следующим шагом, мне кажется, в том числе и в это десятилетие науки, со стороны государства должна быть какая-то новая стратегия поддержки региональных инновационных центров... потому что недостаточно одного Новосибирска или недостаточно построить один корпус на острове Русский. А у нас 85 субъектов. 3, 4, 5, 6 агломераций не решает эту проблему. Вот это вот недоинвести-рование сегодня в российские региональные научные центры мне кажется очень большим упущением, очень большой проблемой» (лаборант, Москва).

Тем не менее позиция респондентов в отношении институтов и государства соответствует не только негативным коннотациям. Акторы, несмотря на ряд недостатков

политики, отмечают, что положительная функция государства заключается в оказании поддержки инновациям в России: «Можно сказать, что государство видно, что заинтересовано в развитии инноватики. Мы можем видеть, что деньги вкладываются в развитие науки, что стала большая поддержка молодых, которая прямо ощущается для молодых кадров. То есть что-то делается, насколько хорошо это получается - это другой вопрос. То есть насколько оно там, насколько правильно качество мерить количеством статей Scopus первого квартиля, - это другой вопрос. Но то, что государство старается и пытается - это факт» (доцент, Таганрог); «- Как вы оцениваете проводимую государственную политику в области инноваций, которая сейчас реализуется в нашей стране? - Я оцениваю ее положительно, потому что государство, во-первых, верит в науку так, как не верило никогда. Столько, сколько сейчас выделяется бюджета, это очень много. И я согласен с государством, что именно этим и нужно заниматься» (научный сотрудник, Санкт-Петербург).

Заключение

Исследования национальных инновационных систем вносят большой вклад в понимание современных источников экономического роста.

Выводы, сделанные исходя из проведенных нами интервью, в значительной степени согласуются со статистическими данными ГИИ. Так, представители академического сообщества в основном указывают на достаточный уровень подготовки российских кадров. Относительно обеспеченности специалистами мнения несколько разделились: часть респондентов полагает, что дефицит кадров - это проблема для РИС, другие отмечают обратное. Вместе с тем очевидно, что растет потребность в специалистах-интеграторах, которые могут выступить связующим звеном между бизнесом и наукой, - в этом сходится значительная часть интервьюируемых. Причины трудностей привлечения и удержания исследователей сводятся к низкому уровню оплаты труда, качества жизни и трудовых условий, а также непрестижности профессии ученого и недостаточной информированности соискателей.

На основании приведенных суждений респонденты предлагают следующее: наращивание финансирования с целью повышения заработных плат и уровня технического оснащения науки; общее развитие среды (например, инфраструктуры) для улучшения качества жизни; проведение информационных кампаний для расширения осведомленности молодых специалистов об инновациях и формирования образа успешного ученого; внедрение системы обучения на производстве, то есть профильной практики для студентов.

Интервью с представителями академического сообщества также позволяют выделить ряд проблем и характеристик институциональной среды, в том числе деловой, нормативно-правовой, инновационной, и, соответственно, говорить о функциях и дисфункциях российской инновационной системы. Положительная трактовка акторами функций РИС связана главным образом с позитивной оценкой роли государства в развитии инноваций, способствующих росту экономики. Отмечается, что его возросшее внимание к инновационной сфере находит отражение в реализации соответствующей политики. Вместе с тем фиксируется и ряд дисфункций, прежде всего отсутствие системности, низкое качество институтов и несовершенство законодательной базы, которые влекут за собой неопределенность среды и высокие трансакционные издержки взаимодействия. Эти проявления также сопровождаются недофинансированием науки наряду с ее

избыточном контролем. Кроме того, ряд акторов указывает на избирательность государственной инновационной политики, которая неявно устанавливает приоритет отдельных сегментов, отраслей или регионов над остальными.

В этой связи интервьюируемые склонны формулировать рекомендации для РИС, содержательно направленные на наращивание государственного и частного финансирования, большую гибкость в управлении инновациями и предоставление свободы инноваторам, развитие коммуникаций и взаимодействия между акторами РИС, совершенствование рыночных институтов.

Источники

Балацкий Е. В. (2012). Технологическая диффузия и инвестиционные решения // Журнал Новой экономической ассоциации. № 3 (15). С. 10-34.

Балацкий Е. В., Екимова Н. А. (2015). Эффективность институционального развития России: альтернативная оценка // Terra Economicus. Т. 13, № 4. С. 31-51.

Балацкий Е. В., Ушакова С. Е., Малахов В. А., Юревич М. А. (2017). Национальные модели технологического развития: сравнительный анализ // Journal of Institutional Studies (Журнал институциональных исследований). Т. 9, № 4. C. 37-51.

Вольчик В. В. (2020). Нарративы и понимание экономических институтов // Terra Economicus. Т. 18, № 2. С. 49-69. DOI: 10.18522/2073-6606-2020-18-2-49-69.

Вольчик В. В., Маслюкова Е. В. (2019). Реформы, неявное знание и институциональные ловушки в сфере образования и науки // Terra Economicus. Т. 17, № 2. С. 146-162. DOI: 10.23683/20736606-2019-17-2-146-162.

Вольчик В. В., Нечаев А. Д. (2015). Трансакционный анализ сферы государственных закупок. Ростов н/Д: Содействие - XXI век. 144 с.

Грэхэм Л. (2014). Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России. Москва: Манн, Иванов и Фербер. 290 c.

Ефимов В. М. (2016). Экономическая наука под вопросом. Москва: Инфра-М. 354 с.

Квале С. (2003). Исследовательское интервью. Москва: Смысл. 108 с.

Тамбовцев В. Л. (2019). Идеи, нарративы и изменения в экономике // Terra Economicus. Т. 17, № 1. С. 24-40. DOI: 10.23683/2073-6606-2019-17-1-24-40.

Тамбовцев В. Л. (2020). Нарративный анализ в экономической теории как восхождение к сложности // Вопросы экономики. № 4. С. 5-30. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2020-4-5-30.

Толстова А. Е., Трапезникова М. М. (2018). Особенности правового регулирования инновационной деятельности // Вестник Санкт-Петербургской юридической академии. № 3. С. 72-76.

Akerlof G., Snower D. (2016). Bread and bullets. Journal of Economic Behavior & Organization, vol. 126, pp. 58-71. https://doi.org/10.1016/j.jebo.2015.10.021.

Heckathorn D. D., Cameron C. J. (2017). Network sampling: From snowball and multiplicity to respondent-driven sampling. Annual Review of Sociology, vol. 43, pp. 101-119. https://doi.org/10.1146/ annurev-soc-060116-053556.

Legard R., Keegan J., Ward K. (2003). In-depth interviews. In: Richie J., Lewis J. (eds.) Qualitative research practice (pp. 138-169). London: Sage.

Nelson R. R., Romer P. M. (1996). Science, economic growth, and public policy. Challenge, vol. 39, no. 1, pp. 9-21. https://doi.org/10.1080/05775132.1996.11471873.

North D. C. (1989). Institutions and economic growth: An historical introduction. World Development, vol. 17, issue 9, pp. 1319-1332. https://doi.org/10.1016/0305-750X(89)90075-2.

North D. C. (1992). Transaction costs, institutions, and economic performance. San-Francisco: An International Center for Economic Growth publication. 35 p.

North D. C., Wallis J. J., Weingast B. R. (2009). Violence and social orders: A conceptual framework for interpreting recorded human history. Cambridge University Press. 308 p.

Romer P. M. (1986). Increasing returns and long-run growth. Journal of Political Economy, vol. 94, issue 5, pp. 1002-1037. https://doi.org/10.1086/261420.

Romer P. M. (1990). Endogenous technological change. Journal of Political Economy, vol. 98, no. 5, part 2, pp. 71-102. https://doi.org/10.1086/261725.

Romer P. M. (1994). The origins of endogenous growth. Journal of Economic Perspectives, vol. 8, no. 1, pp. 3-22. https://doi.org/10.1257/jep.8.1.3.

Shiller R. J. (2017). Narrative economics. American Economic Review, vol. 107, no. 4, pp. 967-1004. https://doi.org/10.1257/aer.107.4.967.

Shiller R. J. (2019a). Narrative economics. How stories go viral and drive major economic events. Princeton University Press. 400 p. DOI: 10.2307/j.ctvdf0jm5.

Shiller R. J. (2019b). Narratives about technology-induced job degradation then and now. Journal of Policy Modeling, vol. 41, no. 3, pp. 477-488. https://doi.org/10.1016/JJP0LM0D.2019.03.015.

Shiller R. J. (2021). Animal spirits and viral popular narratives. Review of Keynesian Economics, vol. 9, no. 1, pp. 1-10. https://doi.org/10.4337/R0KE.2021.01.01.

Someren T. C. R., van, Someren-Wang S., van (2017). Strategic innovation in Russia. Springer. https:// doi.org/10.1007/978-3-319-41081-4.

To Y. (2022). Contested development in China's transition to an innovation-driven economy. London: Routledge. 228 p. https://doi.org/10.4324/9781003213819.

Wallis J. J., North D. (1986). Measuring the transaction sector in the American economy, 1870-1970. In: Engerman S. L., Gallman R. E. Long-term factors in American economic growth (pp. 95-162). University of Chicago Press.

Watters J. K., Biernacki P. (1989). Targeted sampling: Options for the study of hidden populations. Social Problems, vol. 36, no. 4, pp. 416-430.

Информация об авторах Вольчик Вячеслав Витальевич - доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой экономической теории. Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону, РФ. E-mail: volchik@sfedu.ru

Маслюкова Елена Васильевна - кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры экономической кибернетики. Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону, РФ. E-mail: maslyukova@sfedu.ru

Пантеева София Алексеевна - стажер-исследователь. Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону, РФ. E-mail: panteeva@sfedu.ru

■ ■ ■

References

Balatsky E. V. (2012). Technological diffusion and investment decision. Zhurnal Novoy ekonomich-eskoy assotsiatsii = The Journal of the New Economic Association, no. 3 (15), pp. 10-34. (In Russ.)

Balatsky E. V., Ekimova N. A. (2015). Effectiveness of the Russian institutional development: An alternative assessment. Terra Economicus, vol. 13, no. 4, pp. 31-51. DOI: 10.18522/2073-6606-2015-431-51. (In Russ.)

Balatsky E. V., Ushakova S. E., Malakhov V. A., Yurevich M. A. (2017). National models of technological development: a comparative analysis. Journal of Institutional Studies, vol. 9, no. 4, pp. 37-51. DOI: 10.17835/2076-6297.2017.9.4.037-051. (In Russ.)

Volchik V. V. (2020). Narratives and understanding of economic institutions. Terra Economicus, vol. 18, no. 2, pp. 49-69. DOI: 10.18522/2073-6606-2020-18-2-49-69. (In Russ.)

Volchik V. V., Maslyukova E. V. (2019). Reforms, tacit knowledge, and institutional traps in education and science. Terra Economicus, vol. 17, no. 2, pp. 146-162. DOI: 10.23683/2073-6606-2019-17-2-146162. (In Russ.)

Volchik V. V., Nechaev A. D. (2015). Transaction analysis of the government procurement. Rostov-on-Don: Sodeystvie - XX vek Publ. 144 p. (In Russ.)

Graham L. (2014). Can Russia compete? The history of innovation in tsar, soviet and modern Russia. Moscow: Mann, Ivanov i Ferber Publ. 290 p. (In Russ.)

Efimov V. M. (2016). Economic science is questionable. Moscow: Infra-M Publ. 354 p. (In Russ.)

Kvale S. (2003). A research interview. Moscow: Smysl Publ. 108 p. (In Russ.)

Tambovtsev V. L. (2019). Ideas, narratives and economic change. Terra Economicus, vol. 17, no. 1, pp. 24-40. DOI: 10.23683/2073-6606-2019-17-1-24-40. (In Russ.)

Tambovtsev V. L. (2020). Narrative analysis in economics as climbing complexity. Voprosy ekonomiki = The Issues of Economics, no. 4, pp. 5-30. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2020-4-5-30. (In Russ.)

Tolstova A. E., Trapeznikova, M. M. (2018). Features of legal regulation of innovative activity. Vestnik Sankt-Peterburgskoy yuridicheskoy akademii = Bulletin of the Saint Petersburg Law Academy, no. 3, pp. 72-76. (In Russ.)

Akerlof G., Snower D. (2016). Bread and bullets. Journal of Economic Behavior & Organization, vol. 126, pp. 58-71. https://doi.org/10.1016/jjebo.2015.10.021.