CC BY
65
УДК 39::316.334.54(=512.111) ББК Т521(=635.1)-423
В.Г. РОДИОНОВ
ЭВОЛЮЦИЯ ПРОСТРАНСТВА ВНУТРЕННЕГО ЖИЛИЩА ЧУВАШЕЙ
И ИХ ПРЕДКОВ
Ключевые слова: «почетное место», жилище, тюркские народы, духи предков, реконструкция, родовое дерево.
Пратюркское внутреннее жилище как максимально освоенное человеком круговое пространство Вселенной имело свой центральный локус (очаг), от которого в противоположную от входа сторону располагалось самое почетное и священное место @6г). Там хранились изображения духов предков рода и племени, а также находился столб, символизировавший вертикальное пространство Вселенной. В результате эволюции форм хозяйственной деятельности и типов жилища его центр переместился ближе к двери. К печке был привязан и столб, символ вертикального пространства и место временного пребывания душ умерших родственников. После христианизации чувашей утвердилось их новое представление о «почетном месте» внутреннего жилища. При строительстве дома они перестали ориентировать дверь на восток, появились новые понятия (окно, передняя стена, внутренний угол жилища). «Почетное место» с середины передней стены переместилось в угол мужской половины дома, где появились божница, иконы. Главная функция хранения в «почетном месте» жилища прутиков из веток родового дерева заключалась в желании семьи постоянно получать жизненные силы от центра родовой Земли и Воды.
Попытку реконструкции символических, религиозно-мифологических аспектов жилища восточных славян в отечественной этнографии впервые успешно осуществил, на наш взгляд, А.К. Байбурин [2], методы которого на тюркском лингвистическом материале обогатила А.В. Дыбо [16]. Семантика чувашского традиционного дома рассмотрена в ряде интересных научных изданий, но в них преобладает горизонтальный срез (XIX - первая половина XX вв.) [20. С. 149-152; 14]. Целью данной статьи является изучение эволюции семантики «почетного места» Ц6г) пространстве внутреннего жилища чувашей, начиная с пратюркской эпохи вплоть до XIX в. Словосочетание «пратюркское жилище» автором используется в значении «жилище общих предков всех тюркских народов, в том числе и огуро-булгарской подгруппы» [16. С. 460]. Чувашские ученые предпочитают называть данный исторический этап прототюркским, верхняя хронологическая граница которого условно датируется серединой I тысячелетия до н.э. [8. С. 212]. Под «семантикой жилища» следует понимать различные (социально-функциональные, мифологические, символические) значения отдельных частей традиционного внутреннего жилища всех исторических эпох этносов.
В первую очередь следует в общих чертах описать пратюркское жилище. В состав очерков по реконструкции картины мира пратюркского этноса по данным языка включен раздел «Материальная культура. Жилище», написанный А.В. Дыбо [16. С. 455-476]. В нем для пратюркского состояния восстанавливается два типа основного жилища: стационарное (зимнее) *ди! и переносное (летнее) *еЬ (оно же общее наименование дома). Кроме того, упоминаются временные постройки *&аг «шатер, палатка» и а!асид «чум, постройка из жердей и какой-либо покрышки» (первое жилище воспринималось как «богатое», второе - бедное) [16. С. 470]. Ситуация с двумя функциональными названиями жилища, как полагает автор, указывает на отгонно-скотовод-
ческий образ жизни этноса-носителя. В чувашском и якутском языках название первого типа жилища до настоящего времени находится в активе (чув. кил «жилище, двор», «дом», «подворье»; кил-йыш «семья»; кил-вут «домашний очаг, семья»; кил пудё «хозяин, глава дома»; як. кауулэ «сени, крытый ход в помещении» [18. Т. I. С. 291-292]). Между тем другое пратюркское название дома (*еЬ > чув. *ав), хотя когда-то было в лексическом активе, в современном чувашском языке сохранилось лишь в составе некоторых сложных слов (например, в лексемах авлан «жениться», досл.: «обзавестись домом»; арам < ав + -ра- + -ам «жена», досл.: «находящаяся в моем доме» [18. Т. I. С. 57]. Данные факты позволили А.В. Дыбо выдвинуть предположение, что предки чувашей перешли к оседлому образу жизни раньше остальных родственных этносов. В языках последних, наоборот, *ди! вытесняется «на периферию лексико-семантической микросистемы, а *еЬ, опять же в связи с изменениями в образе жизни этноса-носителя, остается главным функциональным словом, применяющимся, в первую очередь, к переносному жилищу (юрте?)» [16. С. 469].
Пратюркское стационарное жилище по своей форме, как и переносное, первоначально было круглым. В нем имелась печь продолговатой формы (катеке; сравните чув. камака) со сводом и небольшой трубой, при наличии дымового отверстия уиц!ик; сравните чув. тёнё). Очевидно, в более древнем переносном жилище функционировал лишь осак (в современном чувашском языке имеются оба названия). А.В. Дыбо полагает, что в пратюркскую эпоху «технология юрты в ее нынешнем (и общетюркском) виде еще не была известна этносу-носителю пратюркского языка и их переносное жилище представляло собой род чума» [16. С. 472]. Но вполне допустимо, что часть терминологии деталей каркасного жилища в языке предков чувашей просто исчезла (из четырех подобных терминов в смещенной семантике сохранились два названия: дунат «отдельное звено решетки юрты» и кёреке «низ деревянного остова юрты, ее решетчатые стены»). Отсутствие этих терминов в якутском языке тоже объяснимо с их ранней переменой среды былого обитания (предки якутов и чувашей не позднее конца I тысячелетия н.э. переселились в более холодные районы Сибири и Поволжья). Не случайно в их языках сруб-ные дома имеют нетюркские названия (чув. пурт, як. балага). Часть лингвистов считает первое слово заимствованием из марийского языка, Н.И. Егоров в частной беседе с автором высказал мнение о более раннем проникновении данного термина балто-славянского происхождения [18. Т. I. С. 462].
Появление в хозяйстве предков чувашей срубной избы можно объяснить влиянием на них носителей местной именьковской культуры (УИ-УШ вв.). Быть может, у предков чувашей бревенчатое жилище существовало еще до их массовой миграции в восточные части Европы? Если так, то оно могло быть похоже на зимнее жилище якутов (бревенчатая юрта трапециевидной формы с плоской крышей и земляным полом. Его вход находился с восточной стороны, перед входом устраивали навес [средненизовые чуваши словом пурт умё (ум < др.-тюрк. оц «перед», «восток») называли сени, навес перед входом [1. Т. X. С. 88], что указывает на былую восточную ориентацию входа чувашского жилища], справа от двери (северо-восточный угол) ставили камелек - примитивный очаг из жердей и бревен, обмазанных толстым слоем глины. Почетный угол находился в юго-западном углу [6]. Представление о внутреннем угле жилища у тюркских народов сложилось, как известно, значитель-
но поздно. В Поволжье оно сложилось под влиянием «соседних языков, русского и волжских финно-угорских, вместе с их реалиями» [16. С. 471].
Границы внутреннего пространства дома призваны объективировать социальную структуру семьи, они являются выражением особенностей религиозной, ритуально-мифологической, хозяйственно-экономических и других видов деятельности человека [2. С. 134]. Жилище, как самый малый и более реальный концентрический круг освоенного пространства, с самых древних времен имело свой центр. В пратюркском жилище функцию такого структурообразующего элемента выполнял очаг, и к нему была приспособлена вся конструкция первобытного жилого сооружения, в первую очередь световое и дымовое отверстие над очагом. Следует согласиться с Н.К. Даниловой, которая утверждает, что по отношению к данному центру производилось и пространственное членение жилища [4. С. 20].
В эпоху матриархата и тотемизма в жилище пратюрков утвердился культ родового огня, который выражался в поклонении Огню жилища и рода. Хозяйкой огня в очаге, затем и жилища в целом была женщина. Не случайно наиболее древнее название духа домашнего огня в чувашском языке называется Ыра Вут ама «Святая Мать-огонь». По мере укрепления в обществе патриархальных отношений, возвышения положения мужчины как главы семьи в чувашской мифологии появился новый образ (Вуташ < вут «огонь» + аш «нутро», «то, что находится внутри вут «огонь»). Трансформируясь в условиях христианизации (во второй половине XVIII в.), данное слово стало означать «благотворное божество воды». Пребывая в воде, это божество делало ее полезной (питьевой) из-за своего огненного начала. Сварив свадебный суп, невеста освящала воду своим родовым огнем [12. С. 270].
Одной их наиболее детально и наглядно описанных работ структуры древнего жилища тюрков (на материале чадыр, жилища оседлых алтайцев до XIX в.) следует считать статью С.Н. Тихонова [17]. Ученый справедливо отмечает, что внутренний объем данного жилища условно делился на функциональные зоны, с которыми связаны различные ограничения и запреты. В центре чадыр'а, на специальной подставке таган, над огнем устанавливали большой чугунный котел казан. За очагом, примерно на равном расстоянии от него и противоположной от входа стены, вкапывали столб чакы диаметром 10-15 см, высотой до 180 см. На верху столба устанавливалась поперечная планка длиной от 80 до 110 см. Две параллельные жерди крепили одним концом к каркасу чадыр'а над входом, другим они опирались на поперечную планку, а на них укреплялась решетка из тонких палочек для копчения сыра и другой еды. Между очагом и столбом (они, несомненно, символизировали Мировое древо пятого концентрического круга [4. С. 13-14]) находился «специальный ящик аптра, где хранились семейные идолы чалу. Присутствие идолов делало место тор дьер не только почетным, но и священным» [17. С. 59]. На рисунке-схеме С.Н. Тихонова почетное место тор дьер (оно по ширине примерно соответствует ширине части перед входом ирги дьер) расположено прямо против двери от очага до противоположного каркаса жилища. Образуя треугольник, острым концом он примыкает к очагу. Внутри этой почетной и сакральной территории, как уже было упомянуто, находились столб и ящик с семейными идолами чалу, которые изображали и символизировали духов предков, конкретного предка шамана [9. С. 169].
Другими локусами пространственной структуры тюркского жилища, в том числе и алтайского, являлись мужская и женская половины, расположенные по разные стороны очага и «почетного места». Если учесть, что у тюрков мужской стороной являлась, как правило, правая, а вход в жилище был ориентирован на восток, то нетрудно определить ее местонахождение: южная сторона жилища. Противоположная (северная) сторона (стена) являлась женской половиной. При такой ориентировке жилища его «почетное место» находилось в западной части жилища. Именно там располагалась «голова» for: for basï [5. С. 580]. Данный факт провоцирует исследователя на поиски олицетворенного субъекта в лежащем положении (при этом он смотрит на родовой очаг, а сквозь открытую дверь - на восток, т.е. на солнце).
В тюркоязычных памятниках VII-XIII вв. слово for имеет семантику «место против двери, почетное место» [5. С. 580]. Согласно М. Рясянену, от исчезнувшей праформы for были образованы мифонимы foz > хак. fos «духи» [18. Т. I. С. 264]. Очевидно, древнетюркский for не случайно обозначает место обитания духов предков в жилище. Этимологи считают, что ряд слов, образованных от родственных корней fer и fes, имеют следующие значения: «происхождение» (древнеуйг.), «основание, корень» (тув.), «основание, начало» (алт.), «появляться вновь, увеличиваться» (тур.) и т. д. [15. С. 284]. В.Г. Егоров относит к ним чув. турту, туртам «родня», «родство», «родственная связь», хак. тoри «рождаться», тoрит «родить», тoргин «приезд невесты за получением своей доли приданого»; кирг. тoркyн^, каз. тoркин «родня жены»; якут. тoрoo «рождаться», «рождать», тoрyт «род», «колено», «предок» и т.д. [7. С. 261]. Из всего сказанного можно заключить, что первичная семантика тюркского тoр, несомненно, связана с духами родовых предков, которые оберегали жилище потомков. Сравнительный материал показывает, что в for, как и в ocuq / ofcuq, пребывали родовые духи жилища родителей невестки [12. С. 270].
Чувашский мифоним тур / турё сохранился в форме туркёлли «название духа»: тур + кёлли «молитва тур» [1. Т. XIV. С. 225]. Весьма интересно объяснение происхождения данного духа. Как известно, чувашские девушки при замужестве увозили с собой материнскую йарах / йёрёх (куклу в родовом коробе, изображение из дерева). Если подобные культовые атрибуты сохранялись путем передачи по женской линии до седьмого колена, то они становились туркёлли «название духа» [21. С. 148]). Здесь несомненна связь йарах/йёрёх с тур, а также, как убедимся ниже, с турёш (> тураш).
Выявленная Д.К. Зелениным параллель между культом онгон'ов (изображений душ умерших предков) в Сибири и йарах / йёрёх в чувашской мифологии успешно дополнена удмуртским этнографом В.Е. Владыкиным. Он считает, что в этом ряду необходимо изучать и марийский кудо-водыш [3. С. 274]. Его описания удмуртского воршуда [3. С. 274-289] и различные ипостаси чувашского ириха (йёрёх) совпадают полностью. Удмуртский этнограф выделяет в этом культе следующие «религиозно-мифологические комплексы»: «а) "родовая" или семейная святыня, хранящаяся в святилище-куа (чаще всего это воршудная коробка с ее содержимым -символической моделью мира); б) божество-покровитель "рода" или семьи, совокупность идей, обрядов, связанных с ним; в) зоо-, орнито- или антропоморфное изображение божества; г) экзогамное объединение родственников, имеющих одного покро-вителя-воршуда» [3. С. 289].
Ряд семантик чувашского тур /турё соответствует древнетюркскому №г «ровный, плоский», «равный, одинаковый», «верный, истинный» [5. С. 602] (сравните тат. тез «прямой», «прямо», «меткий», «метко» [18. Т. II. С. 263]). Как сообщает Л.П. Потапов, раньше «каждый алтайский род имел своего тося-покровителя» [11. С. 147]. Духи-предки умерших шаманов тоже назывались тос [11. С. 67]. Символические изображения предка-шамана в виде маленького бубна или ленты из ткани подвешивали в «переднем углу» (тор) юрты, которые требовали систематического «кормления» (приношения жертвы домашних животных, кропления вином) [11. С. 99].
У шорцев духи-предки по женской линии или родоначальниц, покровительниц очага носили названия орекеннер, куртуяк, тор-кижилер, ене-кижи. Они, как и чувашские йарах / йёрёх и тур / турё, передавались дочерям по наследству. Данные изображения предков-покровителей хранились в берестяной коробочке на печке, на полке, под крышей дома либо в амбаре [9. С. 10]. По внешнему виду и материалу хакасские тос'ы были весьма разнообразны. Кроме нарисованных на кусочках ткани и деревянных дощечках были тос'ы в виде целых шкурок или высушенных тушек мелких животных. Как и у удмуртов, среди них встречались как антропоморфные, так и зооморфные существа [9. С. 126].
Итак, в мифологии сибирских тюрков духи предков и их изображения назывались как словом тос, так и словом тор (С.В. Иванов последнее слово объясняет как «передний угол дома» [9. С. 10]). Но тосы считались, как правило, мифическими главами отдельных ызых'ов [19. С. 404-405] (/Яид «священный, святой» > йарах > йёрёх [9. С. 43]). Если вспомнить, что чувашские ирихи через семь колен превращались в турё, то мы можем утверждать, что настоящими (старшими) духами предков-покровителей (фактически божествами) являлись последние. Рассмотренный материал показывает, что первоначально изображения духов-предков у тюрков действительно хранились на «почетном месте» внутреннего жилища.
Самым ранним и достоверным описанием традиционной культуры чувашей считается труд Т.Г. Масленицкого «Топографическое описание Симбирского наместничества» (1780), в который о чувашах включены два очерка: землемера К. Мильковича («Чуваши»,1783) и самого автора («О чува-шах»,1785) [10]. Примечательно то, что в данной работе имеется самое первое и замечательное описание как божества (Тур / Турё ), так и его изображения (турёш). При этом о названии изображения наиболее точно написал Т.Г. Масленицкий: «А чуваши деревни Три Избы-Шемурши вместо изображений скотских голов на малых дощечках, называемых тюряш'и (о чем в описании чувашского народа обстоятельно значится), имеют в полях построенные хоромины вместо окон с длинными слухами, в которых они разных скотов мяса приносят в жертву и там же кладут деньги, называют тюря'ми» [10]. Здесь слово турёш, как и вуташ, образовано с помощью добавления к названию почетного и священного места в доме (тур) лексемы аш «то, что находится внутри тур).
По наблюдениям Е.Е. Ерагина, мифоним в фонетическом облике Йёрёх чаще всего встречается в ареале проживания верховых чувашей, а Турё с ее вариантами - среди низовых чувашей [21. С. 138]. В этом плане весьма информативны следующие замечания К. Мильковича: «О творце разумеют они, что он подает им хлебородие, одождевает их поля и всякое счастье ниспосы-
лает. Ему приписывают отца и мать, но понятия о них не имеют. А сказывают, будто навыкли они сперва творцу приписывать отца и мать, слыша от россиян, а потом в последующие времена и прочим, так как и Ирихи введены к ним от чуваш, происшедших от породы черемисской» [10].
Как известно, христианство распространилось и утвердилось прежде всего среди верховых чувашей, поэтому в их среде традиционная мифологическая система начала разрушаться раньше, чем в других этнографических группах чувашей. Очевидно, именно они, имеющие в своем составе немалый финно-угорский субстрат, фонетически изменили исконно булгаро-чувашское Йарах. В дальнейшем в процессе продвижения христианства в восточные районы Чувашского края (с помощью переселенцев из верховых чувашей) данный палатальный вариант (Йёрёх) обрел противоположную семантику -«злой дух».
В описании турёш К. Милькович описывает весьма важные подробности. Во-первых, данный предмет есть «на двух небольших дощечках некоторые изображения, подобные коровьей голове» (рамочное обрамление головы крупного домашнего животного, скорее всего быка). Во-вторых, эти изображения «также бывают у них в клетях» [10. С. 135]. Слово «также» указывает на место хранения описанных чуть выше ирихов. Чувашские клети являлись летним жилищем чувашей, поэтому следует полагать, что все эти священные предметы до крещения находились в избах в пространстве тур и свои первичные названия сохранили полностью. В структуре избы чувашей-неофитов произошли некоторые изменения. Прежде всего «почетное и священное место» со столом (тур) переместилось от середины стены в левый угол (там располагалась божница - полка с иконами). Например, «красный угол» по-удмуртски тбро сэрег (сэрег - угол), тбршор (шор - середина); по-чувашски тур кётесси (кётесси - угол, а тур «бог» - трансформированный под воздействием христианства тур). У татар-мусульман центр избы сохранился в древнем виде. Сравнение лексем со значением «икона» дает такую картину: у татар (тэре < Тэцре «бог»), у чувашей (тураш < турёш «то, что находится внутри тур») и у удмуртов (мудор «священное дерево в лесу» > «его ветки в куале» > «икона» [3. С. 147]). Они образованы, скорее всего, путем трансформации старых терминов (этимология мокша-мордовского шкай /шкайня нам неизвестна). Марийские (у горных статя < рус. «статуя», а у луговых юмо «бог» + ока «доска» > юмока «божественная доска») и эрзя-мордовское (пазава «мать бога) названия следует зачислить к новообразованиям.
Здесь уместно привести ценное сообщение Т.Г. Масленицкого о наличии двух видов ирихов: «<...> сверх обыкновенных домовых идолов, называемых ирихами, имеют лесных, называемых Хорн-Ирих. Они изображают сие вещество следующим образом: вливают в дубловатое дерево свинец и подпоясывают оное сучеными красными нитками или другим чем. Ему в жертву приносят уже не саламату, но мелкую животину и птиц, и, почитая его злотворным духом, просят, дабы их пчелы невредимы были. Впрочем, они и о нем такого ж понятия, как о домовом, коих также они у себя в домах держат. Разделяют они их только одними наименованиями: Кильди-Ирих, Хорн-Ирих, то есть домашний и лесной Ирих. Они помещают их в деревах близ своих домов и в рощах, посвященных Кереметям» [10. С. 105-106]. Весьма любопытна информация о связи лесного Ириха с Киремет. Если второй мифоним проник в языки народов Поволжья через посредство мусульман не позднее XV в.
[13. С. 313], то первый является исконно тюркским (< ïduq «священный, святой»). Есть основания полагать, что Йёрёх как одинокое дерево на опушке леса (в середине поля) до влияния ислама было основным названием центра третьего (родового) круга культурного пространства. У якутов подобное дерево называлось Ытык мас «Священное дерево [рода]» [4. С. 13-14]. По этой модели (прилагательное + существительное) древний чувашский мифоним следует восстановить как Йёрёх Хурён «Священная [родовая] Береза». Такое изменение можно объяснить потерей первичной семантики определяющего слова йёрёх («священный» > «название духа»). Подобным образом первичный порядок слов в Килти Йёрёх следует восстановить как Йёрёх Турё «Священное Турё», т.е. «Дух Священного предка». Он, являясь главным мифологическим персонажем, находящимся на самом почетном месте жилища, поддерживал жизненные силы путем общения как с родовым огнем, так и с родовым Древом жизни (прутики Йёрёх Хурён хранились в «почетном месте»). Там соединялись Земля, Вода и Огонь рода.
Вышеперечисленные представления о чувашских ирихах в основном совпадают с описаниями удмуртского воршуда и мудора [3. С. 144-151]. Эти этнокультурные параллели, с одной стороны, предков удмуртов и чувашей, а с другой - поволжских народов и народов Сибири, являются не только типологическими и контактными, но и, следует полагать, генетическими. Не случайно же в регионе выделяются удмуртские, башкирские и чувашские предания о водяном быке, описания его сражения с мифологическим оленем, предания о легендарном быке (олене)-путеводителе и первопредке. В тюркских языках, как известно, слова со значениями «бык» и «река» звучат одинаково: öküz [8. С. 266]. В некоторых родовых святилищах удмуртов хранились пластины или идолы, сходные с чувашским турёш [3. С. 82]. Да и само древнее название огур (этноним предков р-язычных булгар, соответствующее чувашскому вёкёр «бык») в этнониме оногур имеет значение «бык». Вполне допустимо, что часто встречающееся в чувашских молитвословиях Вёлё (< др.-тюрк. ulï со значениями «большой» и «великий») представляет собой осколок древнего словосочетания Вёлё вёкёр - «Великий первопредок Вёкёр». Быть может, именно он изображен в описанном Т.Г. Масленицким турёш.
На основе анализа семантики отдельных частей жилища пратюрков, а также современных сибирских тюрков и чувашей необходимо реконструировать следующее основное направление их эволюции:
1. Пратюркское внутреннее жилище как максимально освоенное человеком круговое пространство Вселенной имело свой центральный локус (очаг), от которого в противоположную от входа сторону располагалось самое почетное и священное пространство - tör, где хранились изображения духов предков рода и племени (töz / tör), а также находился столб, символизировавший вертикальное пространство Вселенной.
2. В результате эволюции форм хозяйственной деятельности и типов жилища (появление печки и срубного жилища, а также прямых стен и потолка) центр жилища многих тюркских народов переместился ближе к двери, но остался в женской же половине. К печке был привязан и столб, как место временного пребывания душ умерших родственников [14. С. 42-45].
3. После христианизации чувашей утвердилось их новое представление о «почетном месте» внутреннего жилища. В первую очередь при строительстве дома перестали ориентировать дверь на восток, появились новые поня-
тия (окно, передняя стена, внутренний угол жилища). «Почетное место» с середины передней стены переместилось в угол мужской половины дома, где появились божница, иконы. Там же располагался стол, во время приема дорогих гостей превратившийся в самое почетное место для мужчин (кёреке). Двоеверцы-чуваши свои древние культовые объекты прятали от глаз священников в разных строениях двора (чаще всего в клети и лачуге).
4. Главная функция хранения в «почетном месте» жилища прутиков из веток родового дерева Йёрёх Хуран (или кукол с остовом из них же) заключалась в желании семьи постоянно получать жизненные силы от центра (дерева) родовой Земли и Воды.
1. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Казань; Чебоксары: Чувашгосиздат, 19281950. Вып. 1-17.
2. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л.: Наука, Ле-нингр. отд-ние, 1983. 188 с.
3. Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск: Удмуртия, 1994. 384 с.
4. Данилова Н.К. Якутское традиционное жилище: пространственные и ритуальные измерения: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Томск, 2010. 25 с.
5. Древнетюркский язык. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1969. 676 с.
6. Жилище народов Сибири [Электронный ресурс]. и^: Мр://республика-саха-якутия.рф/ 81а11/киКига/2Ь|Ш8сЬ|е-паго<^оу-81ЫгШт (дата обращения: 11.03.2019).
7. Егоров В.Г. Этимологический словарь чувашского языка. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во,
8. Егоров Н.И. Избранные труды по этнолингвогенезу и этнической истории чувашского народа: в 2 кн. Чебоксары: Новое время, 2017. Кн. 1. 428 с.
9. Иванов С.В. Скульптура алтайцев, хакасов и сибирских татар (XVIII - первая четверть XX в.). Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1979. 195 с.
10. Масленицкий Т.Г. Топографическое описание Симбирского наместничества. 1785 г. [Электронный ресурс]. 1^1.: http://ulrqo.ru>reqion/elibrary/books/Maslenitskiy_T.Q. (дата обращения: 28.11.2018).
11. Потапов Л.П. Алтайский шаманизм. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1991. 321 с.
12. Родионов В.Г. Семантическая и хронологическая стратификация названий духов-покровителей в чувашской мифологии // Вестник Чувашского университета. 2018. № 2. С. 268-276.
13. Родионов В.Г. Хронологическая стратификация названий духов предков и святых в чувашской народной религии // Вестник Чувашского университета. 2017. № 4. С. 311-321.
14. Салмин А.К. Семантика дома у чувашей / ЧГИГН. Чебоксары, 1998. 64 с.
15. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на буквы «В», «Г» и «Д». М.: Наука, 1980. 395 с.
16. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка / под ред. Э.Р. Тенишева и А.В. Дыбо. М.: Наука, 2006. 912 с.
17. Тихонов С.Н. Традиционные жилища алтайцев // Этнография народов Сибири. Новосибирск: Наука, Сибир. отд-ние, 1984. С. 55-64.
18. Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка: в 2 т. / ЧГИГН. Чебоксары,
1996.
19. Фольклор саянских тюрков XIX века. Из собрания Н.Ф. Катанова: в 2 т. / сост., переводы, стихотв. перелож., лит. обраб., заключит. статья и коммент. А.В. Преловского. М.: Новый ключ, 2003. Т. 1. 576 с.
Список сокращений названий языков
алт. - алтайский др.-тюрк. - древнетюркский древнеуйг. - древнеуйгурский каз. - казахский кирг. - киргизский рус. - русский
тат. - татарский тув. - тувинский тур - турецкий хак. - хакасский чув. - чувашский як. - якутский
Литература
1964. 356 с.
20. Чуваши. Этнографическое исследование: в 2 ч. Ч. 2. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1970. 308 с.
21. Ерагин Е.Е. Йёрёх. Шупашкар: фёнё вахат, 2017. 188 с.
РОДИОНОВ ВИТАЛИИ ГРИГОРЬЕВИЧ - доктор филологических наук, профессор кафедры чувашской филологии и культуры, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары (vitrod1@yandex.ru).
V. RODIONOV
EVOLUTION OF INNER DWELLING SPACE OF THE CHUVASH PEOPLE AND THEIR ANCESTORS
Key words: "place of honor", dwelling, the Turkic peoples, ancestral spirits, reconstruction, ancestral tree.
A proto-Turkic inner dwelling as a circular space of the Universe, maximally mastered by a man, had its central locus (fireplace), from which in the direction opposite to the entrance the most honorable and sacred place (tor) was located. Images of familial and tribal ancestors' spirits were stored there, as well as there was a column symbolizing the vertical space of the Universe. As a result of evolution in economic activity's and housing type's forms, the center of the dwelling moved closer to the door. A pillar was attached to the stove, the former being a symbol of vertical space and the place where the souls of deceased relatives temporarily stayed. After Christianization of the Chuvash, their new idea of the "place of honor" in the inner dwelling established. When building a house, they stopped orienting the door to the east; new concepts (a window, the front wall, the inner corner of the dwelling) appeared. The "place of honor" moved from the middle of the front wall to the corner of the male half of the house, where an icon-case and icons appeared. The main function of keeping twigs from the family tree branches in the "place of honor" in the house was the desire of the family to constantly receive vital forces from the center of ancestral Earth and Water.
References
1. Ashmarin N.I. Slovar' chuvashskogo yazyka [Chuvash language Dictionary. 17 vols]. Kazan, Cheboksary, Chuvashgosizdat Publ., 1928-1950, vol. 1-17.
2. Baiburin A.K. Zhilishche v obryadakh i predstavleniyakh vostochnykh slavyan [Dwelling in the rites and performances of the Eastern Slavs]. Leningrad, Nauka Publ., 1983, 188 p.
3. Vladykin V.E. Religiozno-mifologicheskaya kartina mira udmurtov [Religious and mythological picture of the world of Udmurts]. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1994, 384 p.
4. Danilova N.K. Yakutskoe traditsionnoe zhilishche: prostranstvennye i ritual'nye izmereniya: avtoref. dis. ... kand. ist. nauk [Yakut traditional dwelling: spatial and ritual measurements. Cand. hist. sci. diss. abstracts]. Tomsk, 2010, 25 p.
5. Drevnetyurkskiiyazyk [Ancient Turkic language]. Leningrad, Nauka Publ., 1969, 676 p.
6. Zhilishche narodov Sibiri [Dwelling of the peoples of Siberia]. Available at: http://respublika-sakha-yakutiya.rf/stati/kultura/zhilische-narodov-sibiri.htm (accessed 11 March 2019).
7. Egorov V.G. Etimologicheskii slovar' chuvashskogo yazyka [Etymological dictionary of the Chuvash language]. Cheboksary, Chuvash Publ. House, 1964, 356 p.
8. Egorov N.I. Izbrannye trudy po etnolingvogenezu i etnicheskoi istorii chuvashskogo naroda: v 2 kn. [Selected works on ethnolinguagenesis and the ethnic history of the Chuvash people. 2 books.]. Cheboksary, Novoe vremya Publ., 2017, book 1, 428 p.
9. Ivanov S.V. Skul'ptura altaitsev, khakasov i sibirskikh tatar (XVIII - pervaya chetvert' XX v.) [Sculpture of Altai, Khakas and Siberian Tatars (XVIII - the first quarter of the XX century]. Leningrad, Nauka Publ., 1979, 195 p.
10. Maslenitskii T.G. Topograficheskoe opisanie Simbirskogo namestnichestva. 1785 g. [Topographical description of Simbirsk governorship. 1785]. Available at: http://ulrqo.ru>reqion/elibrary/bo-oks/Maslenitskiy_T.Q. (Accessed 28 November 2018).
11. Potapov L.P. Altaiskii shamanism [Altai shamanism]. Leningrad, Nauka Publ., 1991, 321 p.
12. Rodionov V.G. Semanticheskaya i khronologicheskaya stratifikatsiya nazvanii dukhov-pokrovitelei v chuvashskoi mifologii [Semantic and chronological stratification of the names of the spirit-patrons in the Chuvash mythology]. Vestnik Chuvashskogo universiteta, 2018, no 2, pp. 268-276.
13. Rodionov V.G. Khronologicheskaya stratifikatsiya nazvanii dukhov predkov i svyatykh v chuvashskoi narodnoi religii [Chronological stratification of the names of the spirits of ancestors and saints in the Chuvash folk religion]. Vestnik Chuvashskogo universiteta, 2017, no 4, pp. 311-321.
14. Salmin A.K. Semantika doma u chuvashei [Semantics of the house in the Chuvash]. Cheboksary, 1998, 64 p.
15. Sevortyan E.V. Etimologicheskii slovar' tyurkskikh yazykov. Obshchetyurkskie i mezhtyurkskie osnovy na bukvy «V», «G» i «D» [Etymological Dictionary of Turkic Languages. Common Turkic and inter-Turkic bases on the letters "V", "G" and "D"]. Moscow, Nauka Publ., 1980, 395 p.
16. Tenisheva E.R., Dybo A.V., eds. Sravnitel'no-istoricheskaya grammatika tyurkskikh yazykov. Pratyurkskii yazyk-osnova. kartina mira pratyurkskogo etnosa po dannym yazyka [Comparative historical grammar of Turkic languages. Pra-Turkic language basis. Picture of the world of pra-Turkic ethnos according to the language]. Moscow, Nauka Publ., 2006, 912 p.
17. Tikhonov S.N. Traditsionnye zhilishcha altaitsev [Traditional dwellings of the Altaians]. In: Etnografiya narodov Sibiri [Ethnography of the Siberia peoples]. Novosibirsk, Nauka Publ., 1984, pp. 55-64.
18. Fedotov M.R. Etimologicheskii slovar' chuvashskogo yazyka: v 2 t. [Etymological dictionary of the Chuvash language. 2 vols]. Cheboksary, 1996.
19. Prelovskii A.V., ed. Fol'klor sayanskikh tyurkov XIX veka. Iz sobraniya N.F. Katanova: v 2 t. [Folklore of the Sayan Turks of the XIX century. From the collection of N.F. Katanova. 2 vols]. Moscow, Novyi klyuch Publ., 2003, vol. 2, 576 p.
20. Chuvashi. Etnograficheskoe issledovanie: v 2 ch. [Ethnographic study. 2 parts]. Cheboksary, Chuvash Publ. House, 1970, part 2, 308 p.
21. Eragin E.E. lerekh [Idol]. Cheboksary, Novoe vremya Publ., 2017, 188 p.
RODIONOV VITALIY - Doctor of Philological Sciences, Professor of Chuvash Philology and Culture Department, Chuvash State University, Russia, Cheboksary (vitrod1@yandex.ru).
Формат цитирования: Родионов В.Г. Эволюция пространства внутреннего жилища чувашей и их предков // Вестник Чувашского университета. - 2019. - № 2. - С. 136-145.
