CC BY
136
2. Римашевская, Н.М. Население России и социально-экономические трансформации: взгляд в 21 век [Текст] // Власть. — 1997. - № 12. - С. 24-30.
3. Дмитричев, И.И. Статистика уровня жизни населения [Текст] — М.: Госкомстат РФ ,1995. — 320 с.
4. Жеребин, В.М., Романов, А.Н. Уровень жизни населения [Текст] - М.: Юнити, 2002. - 305 с. - ISBN 5-238-00318-8.
5. Айвазян, С.А. Эконометрическое моделирование. Меж-страновой анализ интегральных категорий качества жизни населения [Текст] - М.; МЭСИ, 2002. - 307 с.
6. 5 Омские торгово-экономические чтения: Материалы Международной научно-практической конференции. [Текст]-Омск: издатель ИП Васильев В.В., 2007. - 447с. - ISBN 978-5-91280044.
7. Сен, А. Об этике и экономике. [Текст] / Пер. с англ. — М.: Наука, 1996. - 160с. - ISBN 5-02-0122297-1.
АЛЕКСАНДРОВА Елена Сергеевна, преподаватель кафедры «Основы экономической теории» Омского государственного технического университета. КОСЬМИНА Елена Анатольевна, кандидат экономических наук, доцент Омского филиала Академии бюджета и казначейства.
ЧЕПУРНОВА Елена Валерьевна, преподаватель кафедры «Основы экономической теории» Омского государственного технического университета.
Статья поступила в редакцию 20.03.08 г.
© Е. С. Александрова, Е. А. Косьмина, Е. В. Чепурнова
УДК 3164 Л. Н. КИБАРДИНА
Омский государственный технический университет
ЭВОЛЮЦИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О СОЦИАЛЬНОЙ ПРИРОДЕ БЮРОКРАТИИ
В статье анализируется эволюция представлений о социальной природе бюрократии в социальной философии и социологии, начиная от К. Маркса с его классовым подходом в определении бюрократии; преодоление классового подхода в социологии М. Вебера, который рассматривает бюрократию как идеальный тип господства, дающий право распоряжения «собственно человеческими» ресурсами, а так же интерпретацию тезисов К. Маркса и М. Вебера в современных индустриальных технократических концепциях.
В современной России достаточно остро стоят не только проблемы демократизации политической власти, и повышения эффективности систем государственного управления. Политическая власть — это канал двунаправленной связи между государством и обществом, который соединяет общественные потребности и их реализацию в управленческом процессе. Для государственного управления принципиальными вопросами являются институциональный (система сдержек и противовесов между ветвями власти), коммуникационный (их координация и взаимодействие) и социальный (улучшение жизни людей) аспекты в целях реального управления социальными процессами. Эти аспекты управления в российской истории развивались неравномерно: институциональный аспект с его эффектом усиления исполнительной власти преобладал в ущерб коммуникационному и социальному.
В свою очередь, институциональный аспект оставался в тени «харизматических» лидеров — вождей революции и контрреволюции, «гениальных» руководителей партии и правительства, реформаторов и т. п., что вело к разгулу субъективизма и утрате смыслового содержания истории. Традиционно при анализе и оценке функций социального управления в нем обнаруживается наличие противоречий бюрократии. Еще В 1905 г. Л. А. Тихомиров писал, что «при безмерном количестве «дел» всепроникающего бюрократического строя, упраздняющего самостоятельную работу граждан и нации, сознательное участие во всех
этих миллионах дел фактически совершенно невозможно... В результате — единственной действительной властью страны является канцелярия».
Начавшаяся во второй половине XX в. научно-техническая революция ознаменовала новый качественный скачок в развитии производительных сил общества. Современная наука и техника оказывают непрерывно возрастающее воздействие на жизнедеятельность каждого человека и всего общества, что наглядно проявляется на течении всех социальных, экономических и политических процессов. Поэтому исследование проблем взаимосвязи научно-технического прогресса и социального управления имеет большое теоретическое и практическое значение. Понятие бюрократии и бюрократизации как процесса отчуждения социального управления прошло довольно большую эволюцию от К. Маркса к М. Веберу, от индустриальной социологии к неомарксизму.
Уже в ранних работах «К еврейскому вопросу», «Оправдание мозельского корреспондента» бюрократия составляла для Маркса предмет, который он глубоко знал. Несмотря на абстрактность общественнополитического идеала Маркса, у него появляется основополагающая категория «отчуждения», которую ранее применил Л. Фейербах для раскрытия сущности религии как мистифицированной, иллюзорной формы отражения действительности в сознании человека. Маркс использовал категорию отчуждения для выявления социальной природы бюрократии и анализа сознания и психологии бюрократа.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 3 (67) 2008 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (67) 2008
Маркс проводил аналогию между религиозным и «бюрократическим сознанием», бюрократы для него — «иезуиты государства и его теологи» [1, с. 271].
В этих статьях он обосновывает вывод, что в существующей государственной организации действуют механизмы, отчужденные от поведения людей. В свою очередь, мышление и действия индивидов, как и деятельность государственных институтов, обусловлены требованиями этих механизмов, так как государство всегда служит индивидам и определенным группам в качестве орудия достижения их собственных целей. В своих рассуждениях Маркс приходит к мысли о том, что привилегированное положение бюрократии служит источником мистификации ее сознания, а бюрократическая рациональность приводит общество в иррациональный тупик, проявляя стихийные силы ее социальной ограниченности.
Эти частные интересы и цели, обусловленные расколом общества на отдельные группы (классы, корпорации, сословия), обособлением администрации и чиновничества как определенного сословия, порождают постоянные коллизии между «действительностью и принципами управления» и характерные отношения «как внутри самого организма управления, так и между ним и управляемым организмом» [2, с. 205]. То есть Маркс делит бюрократические отношения на две разновидности: внутри администрации (воспроизводство управления как процесс) и применительно к объекту управления (воспроизводство управления как отношение).
Характер первой определяется отношениями иерархии и принципом «бюрократической рациональности», согласно которому низшие административные власти доверяют высшим, которые в свою очередь, будучи уверенными в правильности общих принципов, «доверяют своим подчиненным органам в том, что те имеют правильное .... суждение о каждом случае в отдельности...» [2, с. 203]. В результате нижестоящие чиновники стараются скрыть расхождения между действительностью и принципами управления, а вышестоящие оценивают действия нижестоящих не на основе эффективности, а с точки зрения их соответствия инструкциям. На этом порочный круг замыкается, возникает агси1ш уШовш, когда верхи и низы «взаимно вводят друг друга в заблуждение» [1, с. 271]. Эту систему принципов и действий М. Вебер считал идеальным типом господства.
Характер второй разновидности определяется отношениями администрации к объекту управления и зависит от того, что «граждане государства делятся на две категории — на категорию активных, сознательных граждан, которые управляют, и пассивных, несознательных граждан, которыми управляют...» [2, с. 202]. В соответствии с этим убеждением с просителями (клиентами) бюрократы обращаются как с пассивными объектами — формально и бездушно, не вникая в их действительные нужды и интересы. Для бюрократии, писал Маркс, «государственные задачи превращаются в канцелярские задачи, или канцелярские задачи — в государственные» [1, с. 271-273].
В работе «К критике гегелевской философии права» Маркс значительно продвинулся в раскрытии социальной сущности и противоречивости социальнополитического феномена бюрократия, дал образец его комплексного изучения. Маркс критиковал Гегеля, стремящегося выдать бюрократию за идеальный способ администрации, и отмечал, что узость и метафизическая односторонность взглядов Гегеля на бюрократию проявилась в том, что он принял ее формальную организацию за действительную. Как отме-
чал Маркс, в условиях господства бюрократии «всякая вещь приобретает двойственное значение: реальное и бюрократическое...» [1, с. 272]. Термин «бюрократия» применялся им здесь для обозначения уже трех взаимообуславливающих социальных явлений:
1) определенной социальной группы; 2) особой системы администрации; 3) одной из форм сознания, выступающей в качестве идеологии.
В противоположность гегелевскому противопоставлению государства личности и народу как «бесформенной массе», Маркс в качестве общественнополитического идеала выдвигает тезис преодоления отрыва государства от народа в виде установления демократии, более последовательно подходил к оценке бюрократии с классовых позиций. Придя к власти, буржуазия не ликвидирует прежний административный аппарат, а приспосабливает его к своим потребностям и интересам, более того, именно его она и стремиться присвоить в первую очередь как определенную функцию и механизм власти. Маркс при разборе конкретных социально-политических ситуаций все же отмечал относительную самостоятельность бюрократии, стремящейся к автономии в реализации собственных интересов.
К проблеме бюрократии Маркс обращался в работах, обобщающих опыт классовых битв 1848- 1850 и 1871 гг.: «Морализирующая критика и критизиру-ющая мораль», «Буржуазия и контрреволюция», «Положение в Пруссии», «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», «Гражданская война во Франции» и др. В них он рассматривал бюрократию как косную, консервативную, подавляющую силу, преграду на пути исторического прогресса, объясняя такое положение недостаточным развитием буржуазного общества, считая, что основной причиной поражения революции 1848 г. в Германии была непоследовательность преобразований, которые оставили «нетронутыми все ее основы — старую бюрократию, старую армию, старую прокуратуру, старых... судей» [3, с. 247].
В работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» Маркс отмечает, что бюрократизация власти идет рука об руку с процессом укрепления исполнительной власти во Франции. При анализе ее развития выясняется, что при Наполеоне I она была лишь средством подготовки классового господства буржуазии; при парламентской республике бюрократия была орудием господствующего класса и только при втором Бонапарте она становится вполне самостоятельной. Как правило, политическое влияние бюрократии обратно пропорционально зрелости и силе основных социальных классов, составляющих общество: чем сильнее позиции этих классов, тем меньше самостоятельность бюрократии, и, наоборот, при определенном равновесии социальных сил создаются благоприятные условия для установления бюрократических и военно-бюрократических режимов.
Маркс находит социальные причины, поставившие у руля тогдашней Франции именно личность Луи Бонапарта, которая представлялась ему карикатурной и ничтожной, и делает вывод, что государственная власть не висит в воздухе. Бонапарт — представитель самого многочисленного класса малоземельного парцельного крестьянства. Эта громадная масса людей, изолированных друг от друга и неспособных защищать свои классовые интересы, нуждается в вожде, представляющем их и стоящем над ними, и «по своей природе представляет собой почву для всемогущей и бесчисленной бюрократии» [4, с. 212]. Взаимосвязь между ростом бюрократического аппарата и существованием многочисленного класса мелких производи-
телей отмечал А. Грамши: «существует. широкий социальный слой, для которого бюрократическая карьера (гражданская и военная) является чрезвычайно важным элементом его экономического положения и утверждения на политической арене» [5, с. 177].
Маркс выделяет три группы причин, обусловливающих эту взаимосвязь: экономические — существование мелкотоварного производства наряду с капиталистическим способом производства, что создает незанятое избыточное население; политические — расширение бюрократического аппарата за счет промежуточных классов и слоев позволяет господствующим классам превращать их в сторонников, союзников; идеологические — психология преклонения перед властью, которой, как правило, проникнуты представители промежуточных классов. Таким образом, бюрократия есть, во-первых, «государственный формализм» гражданского общества, во-вторых, она составляет особое, замкнутое, общество в государстве; в-третьих, бюрократия есть мнимое государство наряду с реальным государством, она есть «спиритуализм» государства.
Бюрократия, при всех ее положительных и отрицательных сторонах и противоречиях, выступает как особый способ осуществления власти. Рост бюрократического аппарата в современном мире связан с увеличением политических и социальных функций государства и величины тех слоев общества, которые зависят от него. Сегодня в экономике «свободная конкуренция заменяется бюрократическими методами управления, а в политике налицо типичное явление — усиление исполнительной власти за счет законодательной» [6, с. 153]. Это усиление означает делегирование господствующим классом политической власти группам профессиональных администраторов, что создает видимость «надклассовости» государства.
Впоследствии на содержание категории бюрократии оказала индустриальная социология, берущая свое начало от М. Вебера и технократическая идеология с ее оптимизмом, основанным на вере во всемогущество науки и техники, и убежденностью в том, что интенсификация производства и потребления автоматически приведет к исчезновению всех существенных социальных противоречий. Для Вебера «социальное пространство», в котором бюрократия утверждает свое господство благодаря «технизации» (рационализации) производственных процессов, это предприятие как иерархически организованный аппарат— «бюро» в самом широком смысле слова: организационно-управленческое, финансовое, конструкторское, превращающее все остальные его службы и звенья в подчиненные органы, в свое собственное «неорганическое тело».
Таким образом, процессы рационализации и технизации современного мира утрачивают свой фатально-необходимый характер, их источник усматривается в специфическом типе структурирования социальной деятельности, протекающей преимущественно в различных «бюро» — прежде всего, на производственном предприятии с его управленчески-фи-нансово-конструкторским «ядром» в центре. Здесь эта деятельность «институционализируется», бюрократизируется, что и обусловливает социальную динамику и противоречивость нашей цивилизации. Именно эти «субсистемы целерационального действия» определяют далеко идущую «рационализацию» нашего мира, в них происходит борьба различных социальных групп за «господство в бюро» и человеческое действие «институционализируется», получая общественно значимое осуществление.
Свое продолжение эта борьба находит и в единоборстве социальных слоев за подчинение государственного аппарата, опираясь на который, группы, господствующие в «бюро», укрепляют свои позиции, узаконивают свои устремления. За процессами развития современной техники стоят определенные социальные группы, «руководящие инстанции», извлекающие выгоды из того, что процесс совершается именно в такой, а не в иной форме, таком, а не ином направлении. Распоряжение «опредмеченной» собственностью (постоянным капиталом) открывает возможность распоряжаться собственностью «неопред-меченной» (переменным капиталом), в том числе человеческими и управленческими ресурсами.
Поэтому М. Вебер, в отличие от К. Маркса, «видел подлинный источник «отчуждения» не в отношениях собственности, а во всесилии бюрократических структур господства, в расширяющихся масштабах воспроизводящих современную систему индустриального капитализма» [7, с. 157]. В связи с перемещением проблематики «отчуждения» в сферу «бюрократических структур» раскрывается и другое отличие марксовой «социологии индустрии» от веберовской. Хотя и К.Маркс, и М.Вебер связывали будущее человечества с усилением технико-экономической рационализации, первый делает упор на средства производства, а второй на — средства руководства производственными процессами, дающего право распоряжения как «вещественными», так и «собственно человеческими» ресурсами, т.е. реальную власть.
Если К. Маркс связывал упомянутую перспективу с дальнейшим обобществлением «средств производства», то М. Вебер — с обобществлением «средств администрирования», находящихся в руках всех тех, кого можно причислить к «индустриальной бюрократии». «Измерение господства», играющее важнейшую роль в социологии М. Вебера, предстает во всей своей полноте и значимости именно в понятии предприятия, толкуемого как «кузница» технического прогресса и современной ему рациональности.
Изменения социально-профессиональной структуры современного общества, повышение удельного веса профессий «белых воротничков» приводят к бюрократизации общества. Социальное положение этого слоя двойственно: объективно они занимают положение наемных работников, однако, будучи выходцами из буржуазной среды, сохраняют субъективное ощущение своего отличия от пролетариата. Идеология собственников оказывается для них неадекватной; идеология пролетариата — неприемлемой. Они обращаются к технократической идеологии, «отрицающей доминирующую роль собственности при доступе к политической власти и провозглашающей важность специализированного знания как основания для доступа к принятию социально значимых решений» [8, с. 16].
В технократической идеологии существует три аспекта: а) соотношение знания и власти и определение движущей силы исторического прогресса;
б) определение роли и места научного знания в технократической идеологии и его социального значения;
в) выявление социальных факторов бюрократизации процессов управления. Проблема соотношения знания и власти рассматривается с точки зрения участия в принятии политических решений. Выделяют три концепции: консервативную, радикальную и промежуточную. Консервативная концепция ограничивает принятие решений функциями специалиста во вверенных ему звеньях управления. Техническая интеллигенция, соглашаясь на роль наемного труда, отдает
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 3 (67) 2008 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 3 (67) 2008
свои знания в обмен на тот ограниченный объем власти (управления), который представители буржуазии считают для нее допустимым.
Радикальная концепция утверждает, что политическое руководство должно принадлежать технократам, поскольку только знания могут служить критерием для отбора лиц, принимающих социально значимые решения на всех уровнях управления. «Технократия» должна стоять у власти потому, что «провозглашая идентификацию развития и социального прогресса, она идентифицирует интересы общества с интересами больших организаций», — отмечал А. Турен [9, с. 24]. Выдвижение политических руководителей выступает как социальный «естественный отбор», который способствует установлению «мери-тократии», «достойных власти» и дает шанс наиболее талантливым и знающим подниматься на вершину социальной иерархии благодаря своей социальной полезности. Развитие общества в таких условиях организуется наилучшим образом, ибо все решения принимаются в соответствии с критерием рациональности.
Промежуточная точка зрения рассматривает технократа в качестве специалиста-консультанта. Эта позиция оказывается выгодной и техническим специалистам, и крупной буржуазии: стороны принимают во взаимодействии друг с другом стратегию торга, где экономически и политически приемлемые для крупной буржуазии решения вырабатываются специалистами в обмен на определенную долю власти в сфере управления крупномасштабными социальными процессами. Выражая распространенное мнение, Д. Белл отмечает, что те, кто располагает социально значимыми знаниями — ученые, инженеры, менеджеры, должны «либо конкурировать с политиками, либо становиться их союзниками» [10, с. 13].
Ни одна из сциентистских и технократических концепций не направлена на фундаментальные структурные изменения капиталистического общества. Каждой из них свойственна идея сохранения элитарного слоя — существующего или нового, имеющего полное право принимать все значимые социальные решения. Эта концепция подразумевает стремление ее сторонников образовать новую политическую элиту, оправдать свое право сменить тех, чья власть основывалась на крупной собственности. Наличие любой идеологии рассматривается в концепциях технократии как негативное явление, тормозящее социальный прогресс, основным критерием которого считается техницистски понимаемая эффективность. Эти концепции связаны с защитой и оправданием существующего в капиталистическом обществе социального и политического неравенства.
В связи с этим Д. Белл подвергал критике концепции «демократии участия», которая продвигала идею вовлечения общественности в процессы выработки социально значимых решений. По этому поводу он писал: «Расширение политической арены и вовлечение большого числа людей означает просто, что для достижения решения и для осуществления чего-либо требуется больше времени и больше издержек... Увеличение участия ведет к умножению числа групп, которые контролируют друг друга, и, следовательно, заводит в тупик» [10, с. 469]. То есть увеличение участия, как это ни парадоксально, всегда ведет к дисфункции политической системы.
В современных условиях социальные функции науки выступают как средство рационализации способов воспроизводства капитала. В рамках технократизма «деидеологизация» и свобода от оценочных
суждений превращаются в средство решения утилитарных задач, обеспечивая их формальные обоснования. Формально-логические критерии эффективности человеческой деятельности становятся социальной ценностью и приобретают статус нормативов взаимоотношений людей с природой и друг с другом. Система современной социальной организации, в рамках которой человек функционирует как часть машины, ведет к усилению бюрократических тенденций, изменяет соотношение в пользу антирационализма. Это является следствием повышения в современном обществе уровня отчуждения индивида от собственного труда и от самого себя.
Выявляется связь между техницистским подходом к процессам организации человеческой деятельности и бюрократизацией управления, которая возникает как результат, с точки зрения Г. Шмидта, линеаризации веберовского «тезиса о рационализации», который превращался в мифологему» и отражал «завороженность», «загипнотизированность» техникой, рационализация в технически-организационном смысле ставилась в один ряд с рациональностью, понятой как «социально-материальная рациональность» [11, с.175]. В теоретическом осмыслении «пионеров» индустриальной социологии социальное развитие представало как «вещественно» обусловленная связь техники, производства и формы труда, при этом труд оказывался пассивным приспособлением к технике. Возникает тезис о передаче машине функций «начальства», «опредмечивании» господства и «деперсонализации» функций надзора и контроля за рабочими.
Эта идея воспринималась как реализация прогноза К. Маркса о необходимой отмене «управления людьми», заменяемого «управлением вещами». «Линеарное» понятие рационализации отвечало потребности соединить техницистские и технократические надежды с бесклассовой «моделью» индустриального общества, с понятиями «плюралистическое общество», «нивелированный средний слой», что «порождало иллюзию «параллелизма» углубляющейся («формальной») технико-экономической рационализации, с одной стороны, и с другой — возрастающей («материальной») социально-политической рациональности» [12, с. 118].
В настоящее время сциентистские и технократические идеи получили весьма широкое распространение. Идеи о том, что людьми можно управлять так же, как физическими объектами, что критерии эффективности кибернетических систем подобны критериям эффективности систем социальных, упрощают представления о закономерностях социальных явлений. Сторонники технократической идеологии, развивая концепции «модернизированного», «развитого индустриального» общества, «в конечном итоге снимают вопрос о необходимости классовой борьбы, считая, что все социальные преобразования автоматически совершатся техническими, а не политическими средствами [8, с. 14].
Сциентистская и технократическая идеология распространяет и укрепляет такую систему ценностей, при которой в развитии производительных сил и производстве материальных благ теряется их гуманистическая сущность. Сегодня, когда в нашей стране встала проблема перехода к инновационным технологиям, возник вопрос не только об экономическом, но и социальном стимулировании научно-технического прогресса. Поэтому марксистские оценки бюрократии и ее социальных оснований не утратили своей актуальности, они служат надежной теоретико-
методологической базой для анализа процесса бюрократизации общественно-политической жизни, в том числе и современного российского общества. Весьма немаловажны поставленные проблемы для всех уровней власти, в том числе местных и региональных, в целом для разработки концепций социального развития.
Библиографический список
1. Маркс, К. К критике гегелевской философии права // Сочинения. Т. 1. — 2-е изд. — М., 1955. — С. 219-368.
2. Маркс, К. Оправдание мозельского корреспондента // Сочинения. Т. 1. — 2-е изд. — М., 1955. — С. 187-217.
3. Маркс, К. Судебный процесс «№ие Rheinsche Zeitung» // Сочинения. Т. 6. — 2-е изд. — М., 1957. — С. 235-253.
4. Маркс, К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Сочинения. Т. 8. — 2-е изд. — М., 1957.— С. 115-217.
5. Грамши, А. Тюремные тетради : избранные произведения в 3-х т. — Т. 3. — М. : Политиздат, 1959.
6. Зверев, А.Ф. Анализ социальной природы буржуазной бюрократии в работах К. Маркса // Социологические исследования. - 1986. - № 1. - С.149-154.
7.Mommsen, W. Max Weber. — Frankfurt-a-M., 1957.
8. Осипов, Г.В. Технократические концепции управления в современной социологии // Социологические исследования. — 1978. - № 3. - С. 13-20.
9.Tourain, A. The Post Industrial Society. — N. Y., 1971.
10. Bell, D. The Coming of Post Industrial Society. — N. Y., 1973.
11. Sprondel, W. M., Sayfarth, С. Hg. Max Weber und die Rationalisierung sozizlen Handelns // Technik und kapitalistischer Betrieb. Max Webers Konzept der Industriellen Entwicklung und Rationalisierungsproblem in der neueren Industriesoziologie. — Stuttgart : Ferdinand Enke Verlag, 1981.
12. Давыдов, Ю.Н. Техника и бюрократия // Социологические исследования. — 1988. — № 5. — C. 116-127.
КИБАРДИНА Людмила Николаевна, кандидат философских наук, доцент кафедры социологии, социальной работы и политологии.
Статья поступила в редакцию 20.03.08 г.
© Л. Н. Кибардина
УДК 316 О. Б. БЕЛЫХ
Специализированное муниципальное учреждение
«Социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних», п. Ракитное Белгородской области
ТЕХНОЛОГИИ
СОЦИАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ___________________________________
В условиях роста безнадзорности детей, подростков в России важное значение приобретает их социальная реабилитация. Одним из направлений повышения эффективности этой деятельности выступает ее технологизация. Выделено и рассмотрено десять реабилитационных технологий: программно-целевая, коммуникативная, релаксационная, оценочная, трудовая, тьюторская, тренинговая, патронатная, а также технологии формирования новой жизненной среды и формирования нормативной среды.
Недостаточное внимание к детям со стороны общества и государства приводит к значительному росту безнадзорности, беспризорности, жестокому обращению с ними, вовлечению их в антиобщественную деятельность. В этой ситуации особо важное значение приобретает социальная реабилитация несовершеннолетних (детей и подростков). Одним из направлений повышения эффективности этой деятельности выступает ее технологизация.
Технология (социальная технология) — определенный способ осуществления деятельности, связанный с ее расчленением на отдельные операции (действия), соблюдением их определенной последовательности, выбором наиболее рациональных способов (методов) их выполнения.
Из всего операционного и инструментального разнообразия социальной реабилитации детей и подростков, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, можно выделить, на наш взгляд, десять социальных технологий: 1) программно-целевую технологию,
2) технологию формирования новой жизненной сре-
ды, 3) технологию формирования нормативной среды, 4) коммуникативную технологию, 5) релаксационную технологию, 6) оценочную технологию, 7) трудовую технологию, 8) тьюторскую технологию, 9) тренинговую технологию, 10) патронажную технологию.
Программно-целевая технология получила широкое распространение в системе управления социальной реабилитацией. Об этом свидетельствуют, в частности, результаты Общероссийского конкурса на лучший инновационный проект в социальной сфере. Участниками конкурса были учреждения социального обслуживания населения, в том числе специализированные учреждения для несовершеннолетних, оказавшихся в трудной жизненной ситуации и находящихся в социальной реабилитации. Свои программы на конкурс представило 171 специализированное учреждение. Программы 10 учреждений были признаны победителями, программы 91 учреждения стали лауреатами, остальные отмечены как участники конкурса.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 3 (67) 2008 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
