CC BY
9
DOI 10.26105/SSPU.2020.20.80.011 YAK 94 (470.44) ББК 63
H.B. АЛЕНИЧЕВА
N.V. ALENICHEVA
ЭВОЛЮЦИЯ ПОВЕДЕНЧЕСКИХ ДЕТЕРМИНАНТ СОЛДАТСКИХ МАСС ЛЕТОМ-ОСЕНЬЮ 1917 ГОДА В КОНТЕКСТЕ ПСИХО-СОУИАЛЬНОЙ ДИНАМИКИ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ЭПОХИ (ПО МАТЕРИАЛАМ САРАТОВСКОЙ ГУБЕРНИИ)
THE EVOLUTION OF THE BEHAVIORAL DETERMINANTS OF SOLDIERS' MASSES IN THE SUMMER AND AUTUMN OF 1917 IN THE CONTEXT OF PSYCHO-SOCIAL DYNAMICS OF THE REVOLUTIONARY EPOCH (ON MATERIALS OF THE SARATOV PROVINCE)
В статье предпринят анализ социопсихологической динамики солдатской массы в период политического кризиса 1917 года на примере Саратовской губернии. В рамках социальной истории, а именно «истории масс» рассматривается процесс возвращения к осени 1917 года прежних традиционных устоев в настроениях солдат, не готовых к принятию новых демократических преобразований после свержения монархического строя в России.
The article analyzes the socio-psychological dynamics of the soldiers ' masses during the political crisis of 1917 on the example of the Saratov province. Within social history, and, namely, "the history of the masses", the returning process of the old traditional values in the attitudes of soldiers that are not ready to adopt a new democratic transition after the overthrow of the monarchy in Russia to the autumn of 1917 is examined.
Ключевые слова: армия, гарнизоны, политический кризис, Саратовская губерния.
Key words: army, garrisons, political crisis, Saratov province.
Введение. В отечественных исторических исследованиях с конца прошлого века обозначились новые концепции изучения революционных событий 1917 года. На современном этапе популярным взглядом на революционные процессы начала XX века в России является мнение о том, что революция происходила в первую очередь в сознании людей.
Интересно, что в XX веке в исторической науке массовая психология изучалась, как правило, путем исследования народной ментальности или общественного сознания. Вместе с тем, между этими терминами наблюдаются принципиальные различия: в то время как менталитет народа может основываться на неотрефлексированных, закрепленных в традициях, обычаях и практиках императивах, в основе массового сознания лежит осознанная коллективом, отрефлексированная установка, ценность. В сравнении с ментальностью коллективные настроения отличаются большей динамичностью, подвижностью, а потому лучше передают отношение тех или иных социальных групп к меняющимся событиям социально-политической истории. В современной социально-психологической литературе «массовое сознание» противопоставляется «коллективному сознанию». Во главу угла здесь восходит понятие массы, то есть толпы как специфической социально-психологической общности, в поведении которой большую роль играют стихийные факторы.
Цель исследования - описать эволюцию поведенческих детерминант солдатских масс летом-осенью 1917 года в контексте психо-социальной динамики революционной эпохи, основываясь на материалах Саратовской губернии.
Методы и материалы исследования. В современной исторической науке также перспективным направлением является «история масс» в рамках социальной истории. Ведущим российским исследователем данного направления является В.П. Булдаков, пристальным объектом изучения которого является моральная динамика социального пространства России в революционное время. В частности, автор рассматривает проблемы самооценки общества, его мотивов и настроения, а также дает характеристики поведенческих практик различных элементов городского социума и их взаимовлияние на происходящие общественно-политические процессы [2].
Результаты исследования. При обращении к революционным событиям в России следует особое внимание обращать на то, что они совершались в условиях Первой мировой войны, которая обострила существующие проблемы в российском обществе. Не случайно Э. Хобсбаум связывает с Первой мировой крушение западной цивилизации XIX столетия и начинает отсчет «короткого XX века», а также обращает внимание, что «для людей, родившихся до 1914 г., слово «мир» обозначало эпоху до начала Первой мировой войны» [17, с. 32].
Условия Первой мировой войны привели к возрастанию роли армии в социально-политической обстановке. Солдатские массы различным образом реагировали на происходящие события и, порою, оказывали влияние на ход событий. Настроения «человека с ружьем» беспокоили все общественно-политические силы в России на тот момент. В связи с этим рассмотрение проблемы умонастроений армейских масс в 1917 году представляет важнейший аспект изучения Великой российской революции.
Умонастроения солдатских масс занимали ключевые позиции в сознании социума, неоднократно с их настроениями и взглядами вынужденно считались и прочие категории населения. В армейских массах преимущественно преобладали крестьяне, поэтому социопсихологическая модель солдат определялась, главным образом, особенностями социокультурного облика традиционного русского крестьянства.
После Февраля 1917 года в России не возникла демократия в социально-психологической организации. В массовом сознании, в том числе в восприятии солдат, в большей степени политически неграмотных, эфемерные призывы: «Война до победы - ради торжества революции» или «Дисциплина - во имя революции» не получали поддержки. Напротив, желая окончания войны и решения аграрного вопроса, солдаты жаждали воплощения лозунгов «Мира!», «Земли!», «Воли!». Однако эти потребности не получили отклика в работе Временного правительства. С весны 1917 года в настроениях и взглядах солдатских масс начинался постепенный поворот от революционной романтики к политической апатии и недоверию к власти.
Население Поволжья в годы Первой мировой войны столкнулось с новой реальностью в городской среде - притоком на длительный срок призывников и фронтовиков из запасных тыловых гарнизонов, активно вливавшихся в городское пространство и социум. Это было связано, в первую очередь, с нахождением на территории различных городов Российской империи гарнизонов и запасных частей.
Так, в Саратове, на конец сентября 1917 года Саратовская городская дума отчитываясь о процессе расквартирования войск отметила общее число военнослужащих 51500 человек. Спустя месяц, в этом же году военная секция Саратовского совета предоставила в исполнительный комитет ведомость, в которой общая численность гарнизона определялась в 65696 человек [15, с. 43].
Еще до событий Февраля 1917 года в солдатской массе происходило раскручивание карусели шпиономании, подкреплялся образ предательской государственной верхушки, виновной в бедственном положении страны. Так, в городе Кузнецке, Саратовской губернии, местный пьяный житель еще в июле 1914 года твердил перед собравшимися гостями: «Ему быть не Госуда-
рем, а лапотником, если бы он был хороший Государь, то не открыл бы казенные винные лавки и не распустил бы Россию пьянством» [14, с. 98].
Даже в повседневных, бытовых конфликтах с местным населением применялись имперские символы. В сентябре 1915 года житель Самарской губернии - 30-летний крестьянин, с бранью ругал односельчанина. Тот вынул из-за пазухи солдатскую книжку с изображением Николая II и попросил своего словесного противника не ругаться перед портретом Государя. Однако нецензурная брань немедленно распространилась и на портрет императора, на что, по-видимому, и рассчитывал держатель солдатской книжки, который вскоре совершил донос на своего недруга [14, с. 115].
К октябрю 1917 года, при содействии леворадикальных сил, шпиономания и распространение слухов о верховной власти получили новый этап развития.
В этот период претерпевают изменения и религиозные представления населения, в том числе, солдат. Кризис церкви и идеологии в целом, десакрализировал власть и лишал ее в глазах населения легитимности.
Настроения и желания солдатских масс стали объектом особого внимания партии большевиков, сумевших ориентироваться на их умонастроения и превративших значительную часть армии в собственную ударную силу октябрьского переворота в 1917 году.
С весны 1917 года кризисы Временного правительства углубляли раскол между армией и демократией, вследствие чего первые постепенно приобретали черты аполитичности. Подготовка армии к июньскому наступлению и отправка на фронт запасных частей были отмечены выступлениями и недовольствами в армейской среде, разжигали озлобленность к офицерам, местным властям, демократическим институтам и верховной власти.
Такие недовольства армейских масс против войны носили стихийный характер и сопровождались избиением офицерского состава, погромами в городах.
В условиях разложения порядка и дисциплины в армии зачастую царили пьянство и безделье. Улицы российских городов были наполнены людьми в военной форме, часто находившимися в нетрезвом состоянии.
Так, в г. Петровске беспорядки летом 1917 г. заканчивались применением оружия: «В городе были неоднократные попытки солдат разгромить винные склады и разлить вино. Попытка уничтожить запасы вина и спирта сопровождалась нападением на склад. Пришлось прибегнуть к огнестрельному оружию и дело кончилось поранением 18 человек. После этого попытки прекратились [10, Л. 2].
Провал июньского наступления усилил недоверие к Временному правительству, вследствие чего солдатская масса стала настаивать на отставке правительства и прекращения военных действий.
После июльского кризиса и репрессий по отношению к выступающим против Временного правительства не сохранилось одной из важнейших составляющих патерналистского общества - разделения виновных на «зачинщиков» и тех, кто им поддался, и как следствие, не было наказания первых и прощения вторых [1, с. 240].
Меры, реализуемые силами, находящимися у власти после Февраля 1917 года, не совпадали с умонастроениями солдатских масс, что привело к постепенному отрешению армии от власти.
Более близкой традиционному крестьянскому сознанию стала программа большевистской партии, отличавшаяся простотой и понятностью. Возникшие вновь потребности в крепкой государственной власти, порядке, в избавлении от хаоса были «подхвачены» левыми силами, стремительно захватывающими симпатии солдатских масс, выдвинувшими популистские лозунги и обещания решения главных насущных вопросов.
«Корниловский мятеж» на короткий срок сплотил массы солдат вокруг защиты свободы и демократии. Однако после его подавления попытки
Временного правительства возвратиться к чрезвычайным мерам в армии для введения порядка и дисциплины вновь обращают солдат в отход от демократии. Военный министр А.И. Верховский, характеризуя ситуацию в армии в сентябре 1917 года, отмечал, что в ней функционируют три важные составляющие: первая - командный состав, «потерявший у масс последнюю каплю доверия после выступления Корнилова...»; вторая - войсковые комитеты, «постепенно ставшие на государственную точку зрения» и « потерявшие влияние на массы»; и третья сила - большевики. « С самыми простыми, ясными для масс лозунгами: «Мир, хлеб и земля» [3, с. 114-115].
После подавления «Корниловского мятежа» солдаты, оказавшиеся под арестом, ощутили себя невинными жертвами, обманутыми Временным правительством. Так, сидящие в Бутырской тюрьме в Москве арестованные в Двинске за большевистскую агитацию солдаты Северного и Западного фронтов, не получившие поддержки от Московского совета, объявили голодовку. В результате специальная комиссия Совета 17 сентября постановила освободить около 700 человек. В октябрьские дни именно двинцы сыграли решающую роль в победе большевиков в Москве [1, 250].
К 1917 году в воинских частях скопилось множество солдат, уставших от фронтовой казарменной жизни и не желавших воевать. Беглые солдаты бродяжничали, грабили, мародерствовали, солдаты тыловых гарнизонов являлись инициаторами огромного количества пьяных погромов и беспорядков. Все это вместе возбуждало население, обостряло ситуацию в городах.
Так, в саратовской газете, характеризуя общественную ситуацию в г. Камышин, сообщали, что «дезорганизующий элемент в уезде - солдаты, в особенности дезертиры, допускающие даже вымогательства под угрозой целых карательных экспедиций. Были попытки отправить дезертиров к воинскому начальнику, но отправленные скоро возвращались опять и под угрозами расправой оставались дома. Оказалось, что воинский начальник выдавал дезертирам проходное свидетельство и направлял их в соответствующие части, а дезертиры с первой же станции возвращались домой [11, Л. 3].
К осени 1917 года масштаб погромов не сократился, напротив, расширился. Так, еще в условиях происходившего переворота «на местах», в Карсу-не 3-8 ноября «солдаты в пивном складе разбивали бочки с пивом и пили его. Положение города было «критическое». Комитетом общественной безопасности объявлено положение усиленной охраны» [4, Л. 46-46 об.].
2 октября в г. Николаевск Саратовской губернии толпа солдат местного гарнизона ночью разгромила Жигулевский пивной склад и несколько гастрономических магазинов. Утром были попытки погромов в других частях города с участием тех же солдат. На соединенном заседании всех общественных организаций города и уезда вместе с губкомиссаром и начальником гарнизона со 2 октября в городе введено военное положение. Позже прибыла воинская команда из г. Саратова, к 6 октября порядок был восстановлен [11, Л. 13].
Пропагандистская работа леворадикальных сил активно велась среди солдат запасных тыловых гарнизонов, к осени 1917 года в местных Советах происходило постепенное объединение сил рабочих и солдатских масс. Выступления и митинги последних вносили большое беспокойство в работу местной власти. Так, в сентябре 1917 года из донесений Революционного комитета в Сызрани отмечалось: «В гарнизоне порядок «нормальный», но митинги происходят ежедневно и вносят «большую нервозность», а в октябре «солдаты посещали организованные большевиками митинги» [5, Л. 30-31; Л. 17].
В Бугуруслане 28 сентября 1917 года «В 169-м пехотном запасном полку состоялось переизбрание полкового комитета, в ходе которого присутствовавшие высказывались за прекращение войны, предлагали связаться с солдатскими гарнизонами, действовать «в связи с фронтом», а 15 октября «4 строевые роты полка отказались отправиться в действующую армию, требовали выдавать суточные и отправить на фронт учебную команду» [5, Л. 136].
2 октября в г. Николаевск Саратовской губернии толпа солдат местного гарнизона ночью разгромила Жигулевский пивной склад и несколько гастрономических магазинов. Утром были попытки погромов в других частях города с участием тех же солдат. На соединенном заседании всех общественных организаций города и уезда вместе с губкомиссаром и начальником гарнизона со 2 октября в городе введено военное положение. Позже прибыла воинская команда из г. Саратова, к 6 октября порядок был восстановлен [7, Л. 7].
В Балашове в октябре «взбунтовался гарнизон, производил повальные обыски, занял почту, телеграф, освободил из тюрьмы большевика-матроса. На подавление направлены войска» [6, Л. 5].
К октябрю 1917 года армейская масса разочаровалась в действиях правительства, устав фронтовых тягот и желая мира и земли любой ценой.
В Саратовской губернии в г. Новоузенске в октябре «солдаты расквартированного в городе 247-го полка отказались ехать в действующую армию» [8, Л. 3-4].
Обострялись апатичные настроения, поведение солдат все более ориентировалось на отстранения от революционной борьбы 1917 года и простое выживание.
В Вольске в сентябре-октябре 1917 г. было «недовольство солдат 245-го полка снабжением плохим мясом. Водили офицеров вместе с подрядчиками по городу» [9, Л. 43-43 об.].
В Астрахани в сентябре-октябре происходили погромы с участием солдат [10, Л. 12].
В Петрограде ударной силой большевистской партии в октябре 1917 года стала Красная Армия, в то время как на местах благожелательный нейтралитет основного состава гарнизона армии содействовал захвату власти большевиками.
Во второй половине сентября и в октябре в Саратове и в уездных центрах Саратовской губернии большая работа проводилась по приобретению оружия и вооружению рабочих. Бюро исполкома Совета 7 октября приняло резолюцию о неподчинении Временному правительству. М.И. Васильев-Южин отмечал готовность гарнизона в Саратове к немедленному выступлению. На вопрос Милютина «Поддержат ли рабочие и солдаты Саратова восстание в Петрограде?» - он ответил: «За большинство я ручаюсь. Но солдаты независимо от Петрограда могут поднять стихийное восстание. Мы с трудом удерживаем их от преждевременных выступлений» [12, с. 4].
Большевистский октябрьский переворот был невозможен без солдат тыловых гарнизонов. Порою они фанатично настроенные играли решающую роль в кризисные моменты. В ряде городов солдаты составляли большинство активного населения, что давало возможность организовывать рабочих и крестьян в объединенные Советы.
Так, в Саратове же, по воспоминаниям А.А Минха «к вечеру 27 октября стало ясно, что на стороне Временного правительства большинство офицеров местного гарнизона. Вся же остальная масса солдат примкнула к Совету, вместе с ними и рабочие. Делегаты Совета с трудом сдерживают эти массы готовые хлынуть по городу и разнести, что попадет под руку» [15, с. 59].
Однако нельзя сказать, что в настроениях солдат не проявлялся страх перед большевистской демагогией. Многие военнослужащие склонялись к нейтралитету. По некоторым свидетельствам, накануне Октября в Петрограде солдаты были настроены равнодушно к Временному правительству, при этом, вскоре признав власть ВРК, за введение якобы нового устава, обещавшего мир и землю [1, с. 239].
Интересно, что впоследствии, после большевистского переворота в октябре 1917 года, те же солдатские массы, многие фронтовики устремились в свои деревни, чтобы воспользоваться «достижениями революции». Но этих до предела раздраженных людей устраивало далеко не все. Случалось, что
фронтовики выступали против засилья большевиков. Так, в апреле 1918 г. в Саратове, во время пятидневного восстания фронтовиков с использованием оружия и стрельбой, среди восставших погибло около тысячи человек. Такие события давали понять большевикам, что солдаты «царской» армии - не являются надежной силой: «...Некоторые несознательные солдаты, принесшие со службы трупный запах разложения, так или иначе, хотя, может быть, и бессознательно способствуют предательской деятельности лиц в длинных рясах...», - печатала одна из местных большевистских газет [13, с. 2].
Происходила общая милитаризация общества и властных институтов, выражавшаяся в работе партийных структур в командно-армейском порядке и дисциплине. Саратовский листок 5 ноября сообщал: «27 октября в номера Ялымова ворвалась целая банда грабителей (около 40 человек) в солдатских костюмах, вооруженные револьверами» [15, с. 42].
Выводы. Такое «военизированное» общество характеризовалось и тем, что фронтовики, вернувшиеся в деревню, позднее в значительной массе попали в Красную армию, что и активизировало начальные события Гражданской войны.
В октябре 1917 года солдатские массы стихийно поддержали левых радикалов. Большевики же, уловив умонастроения и желания солдат, умело использовали их в борьбе за власть.
Однако солдаты, недавние крестьяне, являлись угрозой для нового политического режима, один из лидеров меньшевиков писал: «Из окопов и из медвежьих углов повылезли совсем серые и темные люди; а их «социализм» был голодом и нестерпимой жаждой покоя..., но эксперименты с ним были рискованны» [16, с. 334]. Осознавая, что прежняя «старая» армия является нестабильной и представляет реальную угрозу для режима, большевики умело демобилизовали ее и приступили к созданию собственной Красной Армии.
Литература
1. Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия Изд. 2-е, доп. М.: Российская политическая энциклопедия; Фонд «Президентский центр Ельцина», 2010. 967 с.
2. Булдаков В.П. Утопия, агрессия, власть. Психосоциальная динамика постреволюционного времени. Россия, 1920-1930. М., 2012. 759 с.
3. Верховский А.И. 1918. Россия на Голгофе. (Из походного дневника 19141918 гг.). Пг.: б/и. с. 114-115.
4. Государственный архив РФ (далее ГА РФ) Ф. 1791. Оп. 2. Д. 206.
5. ГА РФ Ф. 1791. Оп. 2. Д. 169.
6. Государственный архив Саратовской области (далее ГАСО) Ф. 9. Оп. 1. Д 2484.
7. ГАСО Ф. 1280. Оп. 1. Д. 3559.
8. ГАСО Ф. 1280. Оп. 1. Д. 3909.
9. ГАУО Ф.48. Оп. 2. Д. 27.
10. ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9585.
11. ГАСО. Саратовские ведомости 6 августа 1917 г. № 278.
12. За власть Советов. Саратов, 1957.
13. Известия Глазовского Совета Крестьянских, Рабочих и Красноармейских депутатов. 1918. 14 мая.
14. Колоницкий Б.И. «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны. Режим доступа: https://www.litmir.me/ br/?b=228965&p=1 (дата обращения: 10.05.2020).
15. Кумаков А.В., Симонов А.А. Пролетарская революция, какой мы ее не знаем: в 2 кн. Кн. 1., 2016. 592 с.
16. Суханов Н.Н. 1992. Записки о революции: в 3 т. Т. 3. Кн. 5, 6, 7. М.: Республика. 390 с.
17. Хобсбаум Э. Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век. 1914-1991. М., 2004. 504 с.
References
1. Buldakov V.P. Krasnaya Smuta. The nature and consequences of revolutionary violence-2nd Ed., add. M.: Russian political encyclopedia; Foundation "Presidential center of Yeltsin", 2010. 967 p.
2. Verkhovsky A.I. 1918. Russia on Golgotha. (From the campaign diary of 19141918) PG.: b/I. S. 114-115.
3. State archive of the Russian Federation (hereinafter GA RF) F. 1791. Op. 2. D. 206.
4. GA RF F. 1791. Op. 2. D. 169.
5. State archive of the Saratov region (hereinafter GASO) F. 9. Op. 1. D 2484.
6. GASO F. 1280. Op. 1. D. 3559.
7. GASO F. 1280. Op. 1. D. 3909.
8. GAO F. 48. Op. 2. D. 27.
9. GASO. F. 1. Op. 1. D. 9585.
10. GASO. Saratov Vedomosti August 6, 1917, № 278.
11. For the power of the Soviets. Saratov, 1957.
12. News of the Glazovsky Council of Peasants', Workers ' and red Army deputies. May 1918. 14.
13. Kolonitskii B.I. "Tragic erotica": Images of the Imperial family during the First world war. Access mode: https://www.litmir.me/br/?b=228965&p=1 (accessed 10.05.2020).
14. Kumakov A.V., Simonov A.A. the proletarian revolution as we do not know it: in 2 kN. KN. 1, 2016. 592 p.
15. Sukhanov N.N. 1992. Notes on the revolution: in 3 vols. 3. Books 5, 6, 7. M.: Republic. 390 p.
16. Hobsbaum E. The age of extremes. Short twentieth century. 1914-1991. Moscow, 2004. 504 p.
