CC BY
14
ИСТОРИЯ ВСЕМИРНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ЛИТЕРАТУРА XVП-XVIII вв.
УДК 821.133.1 DOI: 10.31249Лй/2023.01.05
ПАХСАРЬЯН Н.Т.1 ЭВОЛЮЦИЯ ПАСТОРАЛЬНОГО ИДЕАЛА В СЕНТИМЕНТАЛИЗМЕ: «ГАЛАТЕЯ» И «ЭСТЕЛЛА» ЖАН-ПЬЕРА КЛАРИ ДЕ ФЛОРИАНА
Аннотация. Предмет анализа в статье - пасторальные романы некогда популярного французского писателя Жан-Пьера Клари де Флориана, созданные в конце эпохи Просвещения. Эти произведения появляются на фоне активной рефлексии о пасторальном жанре и фиксируют процесс натурализации пасторального идеала в сентиментализме. Начав с перевода-переделки испанского пасторального романа эпохи Возрождения - «Галатеи» Сервантеса, Флориан затем рисует идиллическое прошлое родного края в романе «Эстелла». Герои его пасторалей - не благородные господа, как в образцовом барочном пасторальном романе «Астрея» О. д'Юрфе, не рефлексирующее сообщество ренессансных интеллигентов, как в «Галатее» Сервантеса, а простые сельские жители, безмятежному существованию которых завидуют горожане. Чувствительность и морализация выходят в сентименталистских пасторалях Флориана на первый план.
Ключевые слова: метажанр; пасторальный роман; идиллия; сентиментализм; руссоизм.
Для цитирования: Пахсарьян Н.Т. Эволюция пасторального идеала в сентиментализме: «Галатея» и «Эстелла» Жан-Пьера Клари де Флориа-
:Пахсарьян Наталья Тиграновна - доктор филологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник отдела литературоведения ИНИОН РАН, e-mail: npakhsarian@gmail.com
на // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 7: Литературоведение. - 2023. - № 1. - С. 81-90. DOI: 10.31249/lit/2023.01.05
PAKHSARIAN N.T.1 Evolution of the pastoral ideal in sentimentalism: Galatee and Estelle by Jean-Pierre Clary de Florian
Abstract. The paper analyzes some pastoral novels by the once popular French writer Jean-Pierre Clary de Florian, created at the end of the Enlightenment against the background of active reflection on the pastoral genre and fixing the process of naturalization of the pastoral ideal in sentimentalism. Starting with the translation-alteration of the Spanish pastoral novel of the Renaissance Galatea by Cervantes, Florian then draws the idyllic past of his native land in the novel Estelle. The heroes of his pastorals are not noble gentlemen, as in the exemplary Baroque pastoral novel Astree by H. d'Urfe, not a reflective community of Renaissance intellectuals, as in Cervantes' Galatea, but simple villagers, envied by townfolk because of their serene life. Sensibility and moralization come to the fore in Florian's sentimentalist pastorals.
Keywords: meta-genre; pastoral novel; idyll; sentimentalism; Rousseauism.
To cite this article: Pakhsarian, Natalia T. "Evolution of the pastoral ideal in sentimentalism: Galatee and Estelle by Jean-Pierre Clary de Florian", Social sciences and humanities. Domestic and foreign literature. Series 7: Literary studies, no. 1, 2023, pp. 81-90. DOI: 10.31249/lit/2023.01.05 (In Russian)
Вопреки устоявшемуся среди большинства отечественных литературоведов мнению о том, что в XVIII столетии происходит угасание пасторального метажанра, именно в эту эпоху осуществляется интенсивное теоретическое осмысление пасторалистики и параллельно - активное развитие пасторали и в живописи, и в музыке, и в различных литературных жанрах. Особенно насыщенными рефлексией о пасторали для французской литературы оказываются рубежи XVII-XVIII вв. и XVIII-XIX вв.: достаточно назвать
1Pakhsarian Natalia Tigranovna - Ds in Philology, Professor, Leading Researcher of the Department of Literary Studies, Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences, e-mail: npakhsarian@gmail.com
«Трактат о природе эклоги» Б. де Фонтенеля (1688) и «Рассуждение о пасторальной поэзии, или Об идиллии и эклоге» (1707) аббата Жене, за которыми последовали «Несколько размышлений о пастушеской поэзии и пастухах в эклогах» (1719) аббата Дюбо, «Критическое выступление о пасторальной поэзии» (1724) Вайана, переводчика Вергилия и преподавателя в коллеже д'Аркур, «Размышление об эклоге» (1727) П.Ш. Руа, поэта, драматурга и либре-тиста, а в конце XVIII - начале XIX столетия - «Эссе о пасторали» (1783) Флориана и «Пасторальную библиотеку, или Курс сельской поэзии» (1803) Шоссара. «Именно у Флориана можно найти самую развернутую рефлексию о пасторали», - справедливо замечает К. Леруа [Leroy, 2022]
Что же касается художественных произведений, то пасторали на протяжении всего века в изобилии представлены как в поэзии, так и в драматургии и прозе, не говоря уже о живописи и музыке. При этом мы можем найти в этих произведениях образцы и классицизма, и рококо, и сентиментализма. Но к концу столетия на первый план выходят сентименталистские пасторали.
Сентиментализм дал широкую возможность развитию художественной пасторалистики, поскольку тяготел к изображению персонажей невысокого сословного положения, «чистых душ», живущих на лоне природы, что особенно проявилось в руссоистский период развития литературы: Руссо, критикуя цивилизацию, провозглашая нравственное превосходство «добродетельного дикаря», ратуя за идиллическую естественную жизнь вдали от городских соблазнов наряду с Гесснером, весьма способствовал натурализации пасторальной образности во французской литературе последней трети XVIII в. Как писал в предуведомлении читателю автор «Сельских сцен» (1782) Ж.-А. Перро, «какое французское сочинение в прозе подходит больше этого по вкусу, вдохновленному простой и прекрасной природой, пробуждает размышления чувствительного человека, заставляет его любить добродетель и рождает в его сердце тот драгоценный источник чистых удовольствий, каковой создал Творец и который был заглушен странными установлениями нашего общества» [цит. по: Leroy, 2022, p. 4]. Рожденная в Античности, пастораль хранила в себе наследие язычества, эстетизированное и опоэтизированное Ренессансом и потому вполне мирно соединившееся с христианскими пасторальны-
ми мотивами, восходящими к Библии. По мнению Ф. Флао, в XVIII столетии «после недолговечного союза чувственного неоэпикуреизма и пасторального воображаемого, руссоистское, а затем и романтическое течение попытались согласовать языческое наследие с христианством» ^1аЬаиЙ, 2012, р. 503], что органичнее всего могло быть осуществлено как раз в метажанре пасторали.
Одним из тех, кто активно развивал жанр пасторального романа, был Жан-Пьер Клари де Флориан (1755-1794). Его наследие довольно разнообразно: он сочинял басни и комедии, новеллы на сюжеты средневековых рыцарских романов и исторические романы в стихах, издал перевод-переделку романа Сервантеса «Дон Кихот». Собственно, его первый пасторальный роман «Галатея» (1783) был также переводом-переделкой сервантесовской пасторали. Исследователи творчества Сервантеса обычно уделяют этому сочинению меньше места, чем бесспорному шедевру испанского писателя - «Дон Кихоту», однако в истории становления жанра пасторального романа «Галатея» (1585) сыграла важную роль.
Сервантесовская «Галатея» вливается в русло испанских пасторалей, вошедших в моду с середины XVI в., однако, когда в начале следующего столетия эта мода уходит, писатель оставляет замысел и не завершает вторую часть романа. К тому же, как полагает Б. Куаду, Сервантес играет с установившейся к тому времени жанровой нормой, ставит под сомнение фундаментальные правила жанра [Couadou, 2013, р. 225]. Моделью романной пасторали была «Диана» Х. де Монтамайора (1559), выдержавшая до 1594 г. больше двадцати переизданий и, безусловно, хорошо знакомая автору «Галатеи». Однако в качестве своих предшественников писатель называет не Монтемайора, а Вергилия, Саннадзаро, Гарсила-со де ла Вегу, и в отличие от автора «Дианы» избирает в качестве жанрового определения своей книги не «пастораль», а «эклогу», тем самым, возможно, желая подчеркнуть большую поэтичность своего текста. Цель сервантесовской пасторали - прежде всего, эстетическая и ренессансная - в духе «защиты и прославления родного языка»: эклоги «открывают перед поэтом богатства его родного языка и учат его пользоваться им для прекрасных своих и возвышенных целей...» [Сервантес, 1973, с. 47]. Но, кроме того, Сервантесу важно подчеркнуть этические преимущества его персонажей - по существу, содружества гуманистов в пасторальном
обличии, он не смущается «обвинением в том, что я перемешал философические рассуждения пастухов с их любовными речами и что порою мои пастухи возвышаются до того, что толкуют не только о деревенских делах, и притом с присущей им простотою» [Сервантес 1973, с. 48].
Флориан, создавая перевод-переделку (réécriture), меняет содержание и порядок некоторых историй, вставляет новые, существенно сокращает текст «Галатеи» Сервантеса. Из многообразного фабульного лабиринта сервантесовского романа писатель XVIII в. оставляет лишь четыре главные любовные истории: Теолинды и Артидора, Тимбрио и Нисиды, Элисио и Галатеи, Бланки и Силе-рио (меняя в последнем случае имя пастуха на Фабиана). Кроме того, переделывая на сентименталистский лад пасторальный роман Сервантеса, Флориан значительно изменяет его замысел. В «Эссе о Сервантесе», служащем предисловием к «Галатее», Флориан уточняет причину внесенных изменений, поминая и «Диану»: «В то время, когда он [Сервантес. - Н. П.] писал ["Галатею". - Н. П. ], Испания была самой галантной нацией в мире, любовь составляла единственное занятие испанцев и была сюжетом всех их книг. Монтемайор, знаменитый поэт, незадолго до этого издал роман о Диане, который перевели на французский язык. Сочинение сие имело огромный успех, в некотором отношении заслуженный: стиль чистый, много ума, нежности, чувства, порой чарующая поэзия и особенно - трогательная наивность, что царит в новелле о мавре Абендараесе, искупают в глазах знатоков неправдоподобие фона, магические истории и отсутствие действия, за которые упрекали Монтемайора. Сервантес, хорошо знавший об этих недостатках (...) вовсе не избежал их сам» [Florian, 1784, p. 30]1. Упрекая Сервантеса в дурном вкусе, Флориан все же обнаруживает в «Галатее» «очаровательные идеи, хорошо выраженное подлинное чувство, привлекательные ситуации, сердечные порывы и трепет» [Ibid, p. 33]. Однако если испанский писатель, развивая традицию ренессансной пасторали, создает опоэтизированный образ гуманистического сообщества с его интеллектуальным досугом на лоне природы и подчеркивает, что его персонажи - «пастухи только по одежде» [Сервантес, 1973, с. 48], то писатель-
1 Здесь и далее перевод мой. - Н. П.
85
сентименталист объясняет свой замысел желанием «описать нравы деревни» и сразу же поясняет свое желание идилличностью деревенской жизни: «Если бы я мог жить в деревне! Если бы я был обладателем домишка, окруженного вишневыми деревьями! За ними сразу же располагались сад, огород, поле и улья; ручей, обсаженный ореховыми деревьями, окружал бы мое царство, а мои желания не распространялись дальше этого ручья» [Florian, 1784, p. 79]. Идиллическая модальность, ставшая доминирующей в сентименталист-ской поэзии и прозе, хотя временно и нарушается по ходу развития сюжета, однако мгновенно восстанавливается в силу сердечности персонажей и их готовности щадить чувства других. В ренессанс-ной пасторали - у Монтемайора, Сервантеса, тем более - в барочной пасторали XVII в., у д'Юрфе - происходило взаимодействие пасторального и рыцарского, «людей войны» и «людей мира» [Tei-xeira Anacleto, 2022], тогда как сентименталистская пастораль Флориана исключает изображение людей и событий войны, сосредоточившись на описании безмятежной жизни простых поселян. Художественное воплощение идеи спокойного существования на лоне прекрасной природы через оппозицию «деревня / город» принимает у Флориана иную форму не только в сравнении с барочной пасторалью д'Юрфе, акцентирующей преимущества мирного существования благородных господ вдали от ловушек тщеславия и военных конфликтов, но и в сравнении со своей «моделью» - романом Сервантеса, рисующим в «Галатее» рефлексирующих персонажей, жаждущих не сельской идиллии, а гармо-нии1. Герои флориановской «Галатеи» не ведут ученых бесед о любви, не философствуют, поскольку «лучше умеют чувствовать, чем объясняться в чувствах» [Florian, 1784, p. 30]. Нежные сердца пастухов открыты друг другу, персонажи - равно мужчины и женщины - не стесняются слез, причем французская «Галатея» оказывается причастна к передаче того варианта меланхолии, который К. Юханнисон определяет как «наслаждение унынием» [Юханнисон, 2012, с. 99]. Потому незавершенная фабула «Галатеи» Сервантеса заменяется у Флориана благостно счастливой развязкой, в которой четверо влюбленных заключают брачный союз «с благо-
1 «Возрожденческая гармония - принцип более богатый и сложный, чем традиционно понимаемая идилличность» [Чеснокова, 2000, с. 17].
Словения неба»: «Все их замыслы исполнились, они были счастливы, жили долго и всегда любили друг друга. Память о них еще чтят в том прекрасном краю, где они жили» [Florian, 1784, p. 171].
Процесс идиллизации и натурализации пасторального идеала продолжился и в романе «Эстелла», где действие перенесено из Испании во Францию. Как признался автор в зачине произведения: «Я славил пастухов Тахо, описал их невинные нравы, их верную любовь и счастье, которое дано людям с чистой и нежной душой. Впервые мои неуверенные персты коснулись деревенской флейты, мой дрожащий голос попробовал спеть новые для него арии, а беспокойный слух мой вопрошал лесное эхо, могут ли услышать меня нимфы. Сегодня, менее несведущий, но не менее смущенный, я задумал в душе более нежные песни, хочу прославить свой край, описать его прекрасный климат, где зеленая олива, красная ежевика и золотистый виноград сплелись друг с другом на голубом небосводе, где на веселых холмах, усеянных фиалками и ас-моделями, бродят многочисленные стада...» [Florian, 1788, p. 33]. Этот акцент на поэтическом описании родного края, как и само описание явно носят характер подражания «Астрее» д'Юрфе. Сравним: «Близ древнего города Лиона, с той стороны, где заходит солнце, расположен край, именуемый Форе, каковой на крохотном пространстве своем содержит все, что есть наиболее редкого во всей остальной Галлии. [...] В самом сердце этого края есть прекраснейшая долина, опоясанная, словно укреплениями, довольно близко стоящими горами и омываемая почти в центре рекой Луарой, чье верховье совсем не далеко, а потому течение еще не бурно и горделиво, а спокойно и мирно» [d'Urfe, 1607, p. 1]. - «На берегах Гардона, у подножия высоких Севеннских гор, между городом Андузом и деревней Масан есть долина, на которой природа, кажется, собрала все свои сокровища» [Florian, 1788, p. 97]. Однако красочный пейзаж у Флориана не столь подробен, как у д'Юрфе, да и прошлое, им описанное, не столь отдалено от настоящего: речь идет о времени правления Людовика XII, т.е. о первых десятилетиях XVI в. В то же время в «Эстелле» читатель неожиданно сталкивается с темой войны и «людьми войны», и здесь тоже можно увидеть влияние «Астреи». Но имеет значение, по-видимому, и предощущение революционных сражений 17891794 гг., поскольку эта пастораль появилась в 1788 г. Шарль де
Лакретель младший, произнося речь во Французской Академии о Флориане [LacreteПe, 1812], высоко оценивая талант писателя, заметил тем не менее, что политические тревоги, описанные автором в его втором пасторальном романе, оказались слишком близки читателю, а потому произвели меньший эффект, обусловив меньшую популярность этого сочинения. В этом романе присутствует исторический пласт, затрагивающий реальные исторические события прошлого, хотя их изображение подчинено основной пасторальной тематике произведения, подчеркивая противостояние безмятежно-мирной жизни вдали от городов и властей политическим бурям большой Истории. Гастон де Фуа, племянник Людовика XII, зовет пастухов сражаться за французского короля против короля Арагона, и мирные пастухи, согласившись на это, переживают трудности военного времени: мужчины сражаются, совершают подвиги, получают ранения, женщины лишаются крова, пытаются спастись бегством. Благополучие восстанавливается лишь тогда, когда короли заключают мирный договор. Влюбленные Эстелла и Неморен проходят через двойное испытание: поначалу - это твердое намерение отца Эстеллы выдать дочь за того, кому он дал слово, реализация им замысла разлучить влюбленных, покорность Эстеллы и одновременно - невозможность для нее забыть возлюбленного; затем - война, во время которой герои не могут найти друг друга, лишаются крова, тщетно пытаются укрыться за городскими стенами, гибель Мериля, которого отец Эстеллы предназначил ей в мужья, и т.п. Только после того, как Гастон де Фуа просит вдову осчастливить Неморена и стать его женой, одаряет героя золотом для восстановления разоренных деревенских хижин, а главное - после возвращения в родную деревню герои флорианов-ской пасторали обретают счастье и покой. Лирико-ностальгичес-кое завершение романа погружает читателей в меланхолические воспоминания автора об утраченном счастье жить в родном краю, вести пастушеский образ жизни, актуализируя характерную для руссоистской пасторали оппозицию города и деревни.
По мнению А. Нидерста, «пастораль умирает в тот момент, когда она приближается к реальности» [Niderst, 1987, р. 106], и происходит это, полагает ученый, в конце XVIII столетия, в эпоху сентиментализма. Думается, однако, что идиллический хронотоп сентиментализма представляет читателю хотя и натурализован-
ную, но опоэтизированную реальность, художественно преображает ее, оставляя возможность пасторальному жанру продолжать свое развитие и в XIX в., например - в романтических «сельских повестях» Ж. Санд, которую исследователи верно считают наследницей Гесснера, Руссо и Флориана.
Список литературы
1. СервантесМ. де С. Галатея. - Москва : Художественная литература, 1973. - 390 с.
2. Чеснокова Т.Г. Шекспир и пасторальная традиция английского Возрождения. -Москва : Диалог-МГУ : МАКС Пресс, 2000. - 215 с.
3. Юханнисон К. История меланхолии. - Москва : Новое литературное обозрение, 2012. - 313 с.
4. Couadou B. La Galatée de Cervantès : relecture des notions de norme et de création au sein du roman pastoral [«Галатея» Сервантеса : пересмотр понятий нормы и творчества в тексте пасторального романа] // Normes et transgressions dans l'Europe de la première modernité. - Rennes : Presses univ. de Rennes, 2013. - P. 219-231.
5. D'Urfé H. Les douze livres d'Astrée [Двенадцать книг Астреи]. - Paris : Toussainct du Bray, 1607. - 420 p.
6. FlahaultF. L'imaginaire pastoral. Un héritage païen en milieu chrétien [Пасторальное воображение. Языческое наследие в христианском окружении] // L'Homme. - 2012. - N 203/204. - P. 501-544.
7. Florian J.-P.C. de. Galatée, roman pastoral imité de Cervantès [Галатея, пасторальный роман в подражание Сервантесу]. - Paris : Didot l'aîné, 1784. - 171 p.
8. Florian J.-P.C. de. Estelle, roman pastoral [Эстелла, пасторальный роман]. -Paris : Bailly, 1788. - 235 p.
9. Lacretelle Ch. Eloge de M. de Florian, prononcé dans la séance publique du 10 septembre 1812 [Похвала Флориану, произнесенная на общем заседании от 10 сентября 1812 г.] // Académie française [electronic resource]. - URL: https://www.academie-francaise.fr/eloge-de-m-florian (date of access: 17.10.2022)
10. Leroy Chr. Entre crise du vers classique et logique(s) de la prose : le genre pastoral en prose français (de la fin du XVIe siècle au premier romantisme) [Между кризисом классического стиха и логикой прозы : французский прозаический пасторальный жанр] // Etudes Epistémè. - 2022. - N 41. - URL: https://journals. openedition.org/episteme/14473 (date of access: 17.10.2022)
11. Niderst A. La pastorale au XVIIIe siècle, théorie et pratique [Пастораль в XVIII веке, теория и практика] // CAIEF. - 1987. - N 39. - P. 97-108.
12. Teixeira Anacleto M. Territoires instables de la fiction pastorale : entre les «hommes de paix» et les «gens de guerre» [Неустойчивые территории пасторальной литературы : между «людьми мира» и «людьми войны»] // Malice. -2022. - N 15. - URL: https://cielam.univ-amu.fr/malice/articles/territoires-instab les-fiction-pastorale-entre-hommes-paix-gens-guerre (date of access: 17.10.2022).
