CC BY
153
УДК 82.0; 82.09
© Ю. Г. Бабичева
ЭВОЛЮЦИЯ НАУЧНОЙ РЕЦЕПЦИИ ТВОРЧЕСТВА И.А. ГОНЧАРОВА В ОТЕЧЕСТВЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX в.
Обозначена проблема рецепции творческого наследия И.А. Гончарова в отечественном литературоведении второй половины XX века. Дан анализ работ известных гончарововедов Н.К. Пиксанова, Н.И. Пруцкова, Ю.М. Лощица, В.А. Недзвецкого, М. В. Отрадина и О. Г. Постнова, в которых нашли отражение как традиционные подходы к интерпретации произведений писателя, так и новейшие методологии, способствующие раскрытию новых граней его творчества.
Ключевые слова: методологический плюрализм, рецепция, типологический метод, диалог культур, мифопо-этика, этико-эстетический идеал, художественность, интертекстуальность, «сверхзамысел».
Y. G. Вabicheva
THE EVOLUTION OF SCIENTIFIC RECEPTION OF I. A. GONCHAROV IN RUSSIAN LITERATURE STUDY OF THE SECOND HALF OF THE 20TH CENTURY
The article highlights the problem of reception of I. A. Goncharov's creative heritage in Russian literature study of the second half of the 20th century. The author analyzes works of well-known scientists such as N. Piksanov, N. Prutskov, Y. Loschic, V. Nedzvetskiy, M. Otradin and O. Postnov, who represent both traditional approaches to the interpretation of the novelist's works and the latest methodologies which reveal new facets of the writer.
Keywords: methodological pluralism, reception, typological method, cultural dialogue, mythological method, ideal of ethics and aesthetics, artistry, intertext, «superidea».
Гончарововедческие работы 30-х - первой половины 50-х гг. XX в., отмеченные феноменом «эстетической монофонии», проявившейся в концентрации внимания исследователей на узкосоциальном аспекте художественного произведения, породили ряд тенденциозных положений, мало соотносящихся с богатством творческого мира И.А. Гончарова, со сложной структурой его романов. Существенный же сдвиг в изучении наследия художника обозначился лишь в начале 1960-х гг. во многом, на наш взгляд, в связи со 150-летием со дня рождения известного романиста. Отметим, что процесс ре-интерпретации творчества автора «Обломова» вследствие почти тридцатилетнего научного застоя был длительным, не лишенным противоречий и радикально контрастных суждений; однако именно гончарововедение второй половины XX в. вывело научную рефлексию наследия великого романиста на принципиально новый уровень.
Важно отметить, что магистральная линия рецепции наследия романиста в обозначенный период шла по пути методологической демократизации и внимания к формально-художественной стороне произведения, была связана, как мы полагаем, во многом с бурным развитием эстетических взглядов структуралистов и общим смещением исследовательского акцента с сугубо содержательного компонента текста.
Так, попыткой преодолеть некоторую методологическую односторонность гончарововедения предыдущих десятилетий стала работа Н.К. Пиксанова, ставившего в своих исследованиях, а конкретно - в монографии об «Обрыве» Гончарова, задачей «отбор и анализ некоторых существенных особенностей романа и осмысление их социально-исторических закономерностей» [Пиксанов, с. 3]. Интер-претаторская осторожность ученого, проступающая, с одной стороны, в исторически необходимой приверженности учению В.И. Ленина с его требованием «воссоздать ...борения, социальные и идейные...» и, с другой - достаточно четком осознании отсутствия «полной характеристики мастерства романиста», сугубо художественных сторон его, отражает понимание назревшей необходимости выхода за узкие рамки социологических исследований [Пиксанов, с. 4, 6]. В соответствии с рецептивной установкой уловить «произведения природы и искусства .в их возникновении» для литературоведа первоочередным являлось осмысление основных черт литературно-исторического движения эпохи и уточнение состава участников социальной борьбы на том этапе русской истории, когда зарождались, росли и завершались произведения Гончарова [Пиксанов, с. 14].
Показательно, что исследователь анализирует последний роман Гончарова в границах идеи творческой эволюции писателя, отмечая усиление религиозного духа в общей направленности «Обрыва», его открытой публицистичности и яркой драматичности [Пиксанов, с. 60-61, 173].
Некоторые замечания Пиксанова представляются несколько категоричными и недостаточно аргументированными. Так, он утверждает примат прямой сатиры Гончарова в обрисовке образа Райского, обвиняет художника в отстранении от разработки больших социальных тем, а роман ставит в целом в один ряд с так называемыми «охранительными» произведениями литературы. Вместе с тем, нельзя пройти мимо и прогрессивных тенденций интерпретации литературоведа, которые активно начнут развиваться и углубляться на современном этапе развития гончарововедения. В частности, стремление установить принципиально важные связи «Обрыва» со знаковым произведением Гончарова — книгой путевых очерков «Фрегат "Паллада"», многие образы которой органично проецируются на последний роман писателя [Пиксанов, с. 63-65], улавливание тонкой грани психологического и социального в творчестве романиста, его бытописательской, реалистической и гуманистической направленности, а также своеобразия типизации образов, поднимающейся до уровня символизации.
Одной из наиболее удачных попыток анализа художественной стороны творчества Гончарова явилась работа Н.И. Пруцкова «Мастерство Гончарова-романиста» (1962), в которой рассматривается своеобразие писательских приемов, эстетических принципов в их связи с идейным содержанием и проблематикой романов. Методологической установкой исследователя стало рассмотрение мастерства художника «в широких связях с современной ему литературой, с действующими в ней традициями» [Пруцков, с. 3]. Однако важно то, что исследователь не ограничивается культурно-историческим вектором анализа. Вскрывая «сложную диалектику отношений между мировоззрением и мастерством Гончарова», он последовательно проводит в монографии мысль о том, что мастерство писателя подсказывается еще и индивидуальными мировоззренческими установками [Пруцков, с. 8].
В работе, на наш взгляд, выражена очень важная для исследования творчества любого художника идея рецепции произведений в формально-содержательном аспекте, помогающая избежать часто одностороннего взгляда на концепцию писательства в целом. Н.И. Пруцков рассматривает Гончарова как художника, обогатившего «реализм русской литературы новыми способами и средствами типизации», своеобразно ассимилировавшего и развивавшего «пушкинские и гоголевские художественные принципы», создавшего «новый тип общественно-психологического романа» [Пруцков, с. 4, 19].
Однако некоторой односторонности и противоречивости исследователю избежать не удалось. Так, Н.И. Пруцков видит в обломовщине сугубо социальное явление, не затрагивая психологический аспект, хотя образ самого героя интерпретирует намного шире, выводя за рамки «своего» времени. Кроме того, исследователь не вписывает в романное творчество «Фрегат "Палладу"» Гончарова ни в формальном, ни в общем идейном контексте. Но в целом же, для начала 1960-х гг. монография Пруц-кова имела огромное значение в отношении смены угла зрения на рецепцию русского романиста, во многом подготовив крупные исследования гончарововедения конца XX в.
Одной из наиболее яркой и свежей струи в раскрытии глубинных граней писательства И. Гончарова послужила книга Ю.М. Лощица «Гончаров» (1977), в которой достаточно аргументировано отражена идея «мифологического реализма» писателя, в соответствии с которой пересматривается все гончаровская историософия. Методологическая установка ученого позволила наиболее глубоко раскрыть мифологическую подоплеку романного творчества писателя, а также вписать его в общий контекст мировой литературы, обнаруживая важнейшие связи и корреляции.
Необходимо отметить, что Ю. Лощиц не проходит и мимо наиболее актуальных и нерешенных вопросов гончарововедения. Так, он предлагает свою интерпретацию художественного метода романиста. Наперекор мнению многих критиков и исследователей творчества писателя того времени, он полагает, что «реализму Гончарова свойственна высокая степень исповедальности», когда «писатель без колебаний и сомнений отдает лучшую часть души своему больному, но любимому детищу, зная...что детище его будет подвергнуто суровому общественному суду» [Лощиц, с. 165-166]. Как мы думаем, подобные суждения небезосновательны и свидетельством тому - неоднозначные оценки, прямые и косвенные нападки на романиста в эпоху 50—70-х гг. XIX в., требующие от писателя не внутреннего сочувствия, но активных действий. Кроме того, элемент исповедальности, близкий гон-чаровскому творчеству, видимо, во многом является следствием внимания и личной привязанности автора к эпохе Просвещения с ее сильным нравственно-воспитательным компонентом и к следующему за ней сентиментализму. Вписывая Гончарова в круг новаторов в области формы, Ю.М. Лощиц
отмечает такую уникальную структуру его последнего крупного произведения, как «роман в квадрате», роман, «зеркально отраженный в другом романе», который явился предтечей романного жанра XX в. и намного опередил свое время [Лощиц, с. 267]. Отметим, что для гончарововедения 70-х гг. XX в. это явилось значительным шагом вперед.
В конце 1980-1990-х - сложный период методологического плюрализма в науке, во многом обусловленный, на наш взгляд, активным оживлением разнородных исследовательских школ зарубежного литературоведения и бурным процессом сближения отечественной науки о литературе с критикой, естественным образом сказавшимся на уровне объективности исследовательской позиции, - появилась тенденция, с одной стороны, поиска в наследии Гончарова новых частных аспектов рецепции, углубления в подтекст на уровне достижений современной гуманитарной науки (социология, психология, философия), с другой - ориентация на обобщение авторской концепции, попытку найти и объяснить единый замысел романного творчества.
В свете обострившегося в это время интереса к творчеству Гончарова все большее внимание исследователей, как отмечал В.А. Недзвецкий, привлекают «этико-эстетический идеал писателя, своеобразие его художественности и поэтики, а также вклад гончаровского романа в русскую общеевропейскую историю жанра, что .. .органично коррелирует с актуальной на сегодняшний день тенденцией вписывания творчества художника в широкий культурный контекст [Недзвецкий, с. 4]. В этом отношении огромную научную значимость представляет монография В.А Недзвецкого «И.А. Гончаров - романист и художник» (1992), в которой предпринимается попытка с современной позиции рассмотреть содержательно-жанровое своеобразие романной «трилогии» Гончарова и его идею художественности в тесной связи с представлением писателя о строе и характере современной ему действительности.
Исследуя причины обращения писателя к основному жанру реалистической прозы, ученый строит концепцию возникновения и развития гончаровского романа, осмысленного в контексте литературно-эстетических понятий 30-40-х годов XIX столетия (обыкновенности, прозаичности), которые, по наблюдениям В.А. Недзвецкого, Гончаров и генерирует в соответствии со своими художественными исканиями, подвергнув «всестороннему анализу и воплотив в оригинальной литературной форме» [Недзвецкий, с. 10]. Манифестируя «романоцентричность» гончаровского писательства, исследователь достаточно обстоятельно объясняет подобную особенность «самой новой прозаизированной действительностью с ее невидимыми механизмами, скрытыми пружинами» [Недзвецкий, с. 27].
Преодолевая интерпретационную односторонность, Недзвецкий расширяет диапазон толкования художественных образов Гончарова. В частности, в Александре Адуеве из «Обыкновенной истории» он видит не только подмечаемое многими исследователями средоточие романтических установок, но и целого сплава «многих патриархальных укладов - от идиллических до средневеково-рыцарских», а образ Ильи Обломова в соответствии с дружининской трактовкой выводит за узкие рамки социологического подхода, утверждая в нем черты «вечных типов» [Недзвецкий, с. 29, 49]. Таким образом, мы может констатировать, что в демонстрируемый ученым типологический метод анализа вторгаются и некоторые мифопоэтические установки, значительно расширяющие общую рецепцию романиста.
Особую оригинальность и самобытность исследованию В.А. Недзвецкого придает разработанная им авторская концепция эволюции жанра русского романа XIX в. Вписывая произведения Гончарова в этот контекст, ученый причисляет их к жанру социально-философского романа (общественно-универсального) в его второй фазе - «персональному роману» с ярким личностным уклоном [Не-дзвецкий, с. 63]. Ограничение жанрового своеобразия гончаровского романа подобными рамками спорно, однако встраивание произведений романиста в определенную классификацию способствует систематизации и аналитико-синтетическому взгляду на художественное творчество с точки зрения его научного освещения. Кроме того, ученому удается достаточно аргументированно проиллюстрировать моноцентричность гончаровской прозы.
Значительная часть монографии В.А. Недзвецкого отведена анализу граничащей с принципами гончаровской эстетики системы стилевых элементов. Заметим, что их выделению и интерпретации гончарововеды посвящали отдельные статьи и исследования до В.А. Недзвецкого, однако следует признать, что ученому удалось продемонстрировать особый ракурс рецепции и аргументированность отдельных положений. Так, отмечая уникальную по интенсивности оснащенность повествовательной ткани прозы Гончарова «прямыми и косвенными аналогиями и мотивами литературы и искусства
русских .и западноевропейских», он констатирует их возможность не только высветить «для читателя их потенциальные смыслы и обертоны, .но и раздвинуть свою вневременную и социальную определенность до общечеловеческой семантики [Недзецкий, с. 108]. В этом же русле вневременно-сти и универсальности проходит трактовка ученым своеобразия типизации Гончарова как «поиска непреходящего начала современных характеров, обстоятельств и ситуаций» и уяснения способа их сочетания и «известного воздействия условий "временных"» [Недзвецкий, с. 121]. Заметим, что подобная рецепция типизации романиста во многом и обусловила вневременную актуальность его творчества.
В целом, работа В.А. Недзвецкого представляет собой важный этап не только в обобщении и подведении некоторых итогов рецепции творческого наследия Гончарова, связанных с утверждением художественной эволюции реалиста, но и в постановке непрямого вопроса, связанного с развитием идеи о наличии оригинального сверхзамысла романной трилогии, мысли о котором не покидают современных гончарововедов, в том числе зарубежных, и который тесно связан с художественными воззрениями самого автора «Обломова».
Важной вехой современного гончарововедения стала монография О.Г. Постнова «Эстетика Гончарова», в которой предпринимается попытка обозначить взаимодействие между эстетикой И.А. Гончарова и его художественным творчеством и тем самым определить каждый новый этап его писательской эволюции как результат осмысления предыдущего. Заметим, что О.Г. Постнов таким образом достаточно органично вписывается в общую парадигму современной рецепции романиста, связанную с системным взглядом на творчество писателя, стремлением обнаружить интегральные формально-содержательные компоненты единого творческого процесса художника.
В соответствии с актуальной в современном литературоведении методологической установкой ученый рассматривает творчество романиста в его многообразных корреляциях и пересечениях с этико-эстетическими представлениями эпохи, выявляя уникальность его художественного метода, утверждаемого как «синтез противоположностей» [Постнов].
Особой ценностью монографии О.Г. Постнова является, на наш взгляд, общий идейный пересмотр последнего романа художника «Обрыв». Литературовед достаточно аргументировано констатирует, что цели, поставленные Гончаровым перед собою в процессе работы над «Обрывом», явно не соответствовали всей системе художественных средств, сложившейся в рамках реалистической традиции в русской литературе 19-го столетия, что привело писателя в своеобразный эстетический тупик, выразившийся первоначально в отказе от детального исследования окружающей действительности с необходимой для этого долей объективности, затем в предпочтении «идеала» «типу» и в признании недостаточности методов реализма, который, по его словам, выродился после Гоголя в «отрицательное направление» литературы [Постнов]. Подобное заключение ученого подтверждает бытующую в современном гончарововедении мысль о сложности и синкретичности художественного метода романиста, позиционировании романистики писателя как предтечи романных установок уже XX в. Кроме того, важно заметить, что результатом написания «Обрыва» явилась тотальная перестройка Гончаровым всей своей философско-эстетической системы, обнаруживающая необходимость поиска основ действительности, не требующих какого-либо анализа или рефлексии, на которых могла бы зиждеться его новая система взглядов.
Одним из наиболее плодотворных направлений в современной науке является поиск точек пересечения литературоведения и культурологии, разработка метода культурологического анализа, когда явления художественной литературы воспринимаются в контексте культуры. В соответствии с данной установкой большинство исследователей в настоящее время посвящает свои работы биографической или текстологической проблематике творчества Гончарова. Среди них особую ценность представляет монография М.В. Отрадина «Проза И.А. Гончарова в литературном контексте», отличающаяся тонким культурно-историческим анализом произведений романиста. Важно подчеркнуть, что в работе устанавливаются типологические параллели главных характеров Гончарова с литературными архетипами и, что особенно показательно в свете «диалога культур», проводится интертекстуальное сближение прозы Гончарова с произведениями русской и мировой литературы.
Особую значимость в работе ученого, как нам представляется, занимают положения, касающиеся творческого метода и поэтики Гончарова, органично связанные с идеей включения его наследия в широкий культурный контекст. Опираясь на работы В.И. Мельника, П. Тиргена о связи Гончарова с воззрениями Ж-Ж. Руссо и Шиллера, исследователь проводит параллели между его романным твор-
чеством и установками литературы сентиментализма с ее поэтизацией обыкновенного, негероического, вниманием к миру чувств и сердца [Отрадин].
Как можно заметить, в рецепции Гончарова М.В. Отрадиным ощущается проникновение постмодернистской техники анализа текста - ссылок, цитат, аллюзий на другие произведения отечественной и зарубежной классики, опосредованных во многом принципом рассмотрения творческого наследия романиста в общелитературном контексте эпохи.
Пожалуй, наибольшее внимание работа гончарововеда заслуживает в методологическом аспекте. М.В. Отрадин анализирует тексты романиста «прежде всего в плане читательского восприятия», обнаруживая влияние «рецептивной эстетики». Вполне закономерно, что с позиции читателя конца XX в. М.В. Отрадин в большей степени видит в творениях Гончарова не столько конкретный социально-бытовой план или реакцию на какие-либо актуальные для современников романиста общественные события, сколько пытается «выявить максимально обобщенное, почти универсальное содержание» [Отрадин]. Отметим, что подобный угол восприятия не единичен и, пожалуй, отражает общую линию рецепции творчества И.А. Гончарова в современной науке.
К сожалению, в рамках данной статьи не представляется возможным детально остановиться на работах других не менее известных гончарововедов (В.И. Мельника, В.Н. Криволапова, В.К. Кантора). Однако анализ рассмотренных нами монографий, в целом, уже позволяет констатировать, что эволюция рецепции творчества И.А. Гончарова к концу XX в. сводится к репрезентации взгляда на произведения художника не просто как отдельные законченные творения, но, прежде всего, самобытную художественную систему. Если в ранней рецепции творчества русского романиста акцент делался на социально-исторических и сугубо национальных чертах образов, то к концу 20-го столетия мы констатируем попытку ученых расширить и углубить понимание содержания его творчества до универсального, бытийного уровня, что, как нам кажется, во многом связано с осознанием всемирного значения творчества Ивана Александровича Гончарова.
Литература
1. Лощиц Ю.М. Гончаров. - М.: Молодая гвардия, 1977.
2. Недзвецкий В.А. И.А. Гончаров - романист и художник. - М.: Изд-во МГУ, 1992.
3. Отрадин М.В. Проза И. А. Гончарова в литературном контексте [Электронный ресурс]. - URL: http://www. goncharov.spb.ru/otradin_proza/
4. Пиксанов Н.К. Роман Гончарова «Обрыв» в свете социальной истории. - Л.: Наука, 1968.
5. Постнов О.Г. Эстетика И. А. Гончарова [Электронный ресурс]. - URL: http://www.goncharov.spb.ru/ postnov/
6. Пруцков Н.И. Мастерство Гончарова-романиста. - М.; Л., 1962.
Бабичева Юлия Геннадьевна, доцент кафедры русского языка и литературы Алтайской государственной академии образования имени В. М. Шукшина.
Тел.: +7-9039917761, (3854)329677; e-mail: Felixjul@yandex.ru
Babicheva Yulia Gennadievna, аssосiаtе рrofessor, department of Russian language and literature, Altai State Academy of Education Shukshin.
