CC BY
22Катышев П. А., Князькова Т. В.
ЭВОЛЮЦИЯ НАРРАТИВНОЙ СТРУКТУРЫ В РЕЧАХ А. Ф. КОНИ
Для современного языкознание актуально обращение к социокультурному функционированию языка. Именно этим обусловлен интерес к проблемам прагматики, так как их решение выявляет функциональную значимость определенных языковых средств при реализации речевого взаимодействия.
Важное место в современной науке занимает изучение нарративных текстов, в которых решающая роль отводится изложению точки зрения говорящего на событие. Основы изучения повествовательных текстов были заложены еще в трудах Платона и Аристотеля. Мощный импульс развитию данного текстологического направления дали работы отечественных учёных В. Я. Проппа, В. Б. Шкловского, Б. В. Томашевского, Ю. М. Лотмана, В. П. Тюпы, Е. Г. Трубиной, И. В. Янкова. Эта проблема также нашла отражение в работах зарубежных исследователей (Р. Барт, Ж. Женетт, П. Рикёр, Ф. Кермоуд, В. Шмид и многие другие).
Несмотря на то, что многие нарратологи отмечали вездесущность, универсальность нарратива (П. Рикер, Р. Барт, Е. Г. Трубина), в большинстве работ внимание обращено на изучение нарратива в текстах художественной литературы. В настоящей статье рассматривается нарративная организация судебных речей. В связи с этим мы предлагаем определять нарратив как риторическую форму организации судебной речи, реализующуюся через ряд повествовательных уровней и являющуюся стратегией конструирования точки зрения на событие. Можно сказать, что нарратив представляет собой способ интерпретации события, модус его рассмотрения. Это значит, что «нарратив не просто отображает события, но формируется вокруг событий» [Янков, 1997, 13].
Модель организации судебного нарратива может быть представлена следующим образом:
Данная модель демонстрирует общую схему последовательности нарративных уровней, являющихся функциями оперирования нарративными данными.
На уровне события называется факт, инициировавший судебное разбирательство. Функция данного уровня состоит в назывании оратором своей позиции по отношению к разбираемому делу.
Уровень истории направлен на упорядочение материалов судебного разбирательства.
На уровне анализа сюжетных линий актуализируются те фрагменты истории, которые позволяют квалифицировать событие, благодаря чему нарративные компоненты располагаются не так, как они возникали, а в соответствии с диспозиционной частью статьи.
Уровень событийного целого выполняет функцию сведения сюжетных линий, связанных с рассмотрением правонарушения. Для этого могут быть использованы два способа: рассказ всего события и общий вывод из результатов анализа сюжетных линий.
В целом нарративные уровни можно определить следующим образом: уровень события - это тезис, уровень истории - это предоставленные материалы, на уровне сюжетных линий решаются вопросы о виновности и степени виновности подсудимого. Уровень событийного целого - формирует вывод из ранее проведенного анализа.
Прежде чем рассмотреть эволюцию нарративной структуры речей А.
Ф. Кони, следует уточнить понятие развития. И. А. Бодуэн де Куртене
предлагает следующее определение: «развитие - это непрерывная и
непрестанная протяженность однородных, но разных явлений, связанных
между собой непосредственной причинностью, или же, в следующей степени
110
научного совершенства, развитие - это непрерывная продолжаемость существенных изменений, а не явлений» [Бодуэн де Куртене, 1963, 251]. Развитие предполагает изменение языкового феномена через ряд инстанций, связанных между собой причинно-следственными отношениями. При этом трансформации должны носить принципиальный характер, в результате чего объект изменяется не частично, а коренным образом, имеющим не случайный, а закономерный характер. В результате происходит становление, упрочение системы, выработка более устойчивых структур, обладающих высокой степенью жизнеспособности. Именно фактом развития отмечено обоснование нарративной структуры в речах А. Ф. кони. Для обоснования данного положения обратимся к речам одной тематики, связанной с рассмотрением обстоятельств убийства. Таких речей у А. Ф. Кони шесть, все они были произнесены в период с 1868 по 1874 гг.
В результате анализа стало очевидным, что если в первой речи нарративная структура преимущественно подчинена юридической форме мысли (то есть такой, которая предполагает последовательное подведение казуса под санкцию), то в результате ряда трансформаций последующие речи построены по принципу привычного рассказа. Под «привычным рассказом» понимается раскрытие события в небольшом по объему тексте по принципу: «кто, где, при каких обстоятельствах, что сделал и по какой причине». При этом событие должно разворачиваться в своей временной и логической последовательности. Поэтому в нарративной структуре речей последних лет увеличивается доля уровней истории и событийного целого, и заметно уменьшается значимость уровня анализа сюжетных линий. Проследим эту тенденцию на примерах.
В судебной речи «О нанесении побоев» (26, 27 ноября 1868 года)
юридической оценке подвержен следующий казус: мещанин Дорошенко
нанес побои извозчику Северину. Через 12 дней извозчик умирает. В ходе
первого расследования было установлено, что смерть наступила вследствие
употребления водки. В ходе вторичного следствия, осуществленного
111
прокурором А. Ф. Кони, была выдвинута версия о смерти в результате нанесенных побоев.
Схематически нарративная система может быть представлена следующим образом:
где уровень события отвечает за называние позиции оратора то отношению к разбираемому казусу, история 1 - это анализ результатов первичного следствия, история 2 - разбор свидетельских показаний на предмет достоверности-недостоверности. Анализ сюжетной линии 1 -решение вопроса о том, совершил ли преступление подсудимый, анализ сюжетной линии 2 - решение вопроса о виновности подсудимого в причиненной им смерти. На уровне событийного целого все результаты аналитической деятельности оратора выстраиваются в единую последовательность, демонстрируя событие во всей его полноте. Из схемы становится видно, что соотношение уровней истории и анализа сюжетных линий примерно одинаковое. Важно отметить, что в данной речи уровни в значительной мере автономны по отношению друг к другу.
В речи, где сильна аналитическая составляющая, оратор как бы дает слушателю готовые ответы, фактически лишая присяжных возможности самостоятельного рассуждения. Это проявляется в том, что анализ сюжетных линий четко соответствует вопросам, поставленным перед присяжными. Раздробленность события по уровням изложения, а не по принципу того, что
зачем происходило, приводит к повторению аргументов, что создает впечатление информационной перегруженности речи.
Следующий этап развития нарративной структуры можно проследить на примере речи «По делу об убийстве Филиппа Штрама» (19 октября 1871г.). Суть дела заключается в том, что на чердаке дома был обнаружен труп, в котором был опознан дядя одного из жильцов дома. В ходе следствия Александр Штрам сознался, что убил своего дядю. В задачу прокурора входило определить участников события, выявить их истинные мотивы, определить обстоятельства. Таким образом, внимание говорящего сосредоточивается не столько на определении виновности подсудимых, сколько на том, чтобы проверить и уточнить показания, данные подсудимыми. Поэтому основная часть речи посвящена разбору показаний подсудимого, а также сведений, представленных суду в результате расследования. В целом, схему речи можно представить следующим образом:
Здесь событие - название причин, приведших к данному судебному разбирательству, история 1 - сведения о жизни потерпевшего, история 2 -результаты осмотра тела и места убийства, история 3 - жизнь подсудимого накануне убийства, история 4 - анализ показаний подсудимого с точки
зрения их достоверности-недостоверности, событийное целое охватывает событие со дня убийства по день ареста Штрама. Анализ сюжетных линий нацелен на доказательство того, что Скрыжаков (друг подсудимого) является подстрекателем и укрывателем преступника. Пунктирная линия показывает, на основе какой части события построен уровень анализа сюжетных линий. В данной речи уровень анализа сюжетных линий опирается на характеристику события в целом.
Очевидно, что в рассматриваемой речи внимание говорящего сосредоточено на данных уровня истории, которая обрабатывается на уровне истории. Это связано с тем, что цель оратора состоит в анализе показаний Александра Штрама, а не в решении вопроса о том, совершил ли подсудимый деяние.
В центре внимания прокурора оказываются не отдельные слова и поступки подсудимого, как в речи «О нанесении побоев», а анализ роли каждого из участников события. Поэтому речь разбивается на три части: что известно об убитом, основном обвиняемом и соучастнице. Заметно уменьшение числа свидетельских показаний.
История матери, ее роль в событии дана не отдельно, а в связи с
преступлением сына. Тем самым показывается полная зависимость ее
действий от действий Александра Штрама. За подведением итогов того, что
было совершено Штрамами, следует уровень анализа сюжетной линии,
связанной с участием Скрыжакова в этом деле. В этой речи варианты
ответов на вопросы, поставленные перед присяжными, рассматриваются в
заключении. Вывод о виновности подсудимых присяжные должны сделать
сами, исходя из истории, составленной прокурором. Становится очевидным,
что речь в целом представляет собой набор рассказов, связанных с разными
составляющими одного события. Последовательность этих рассказов
определена не столько хронологическим порядком, сколько необходимостью
последовательно рассмотреть роль в преступном деянии всех участников
события. Логика расположения частей истории, событийного целого и
114
анализа сюжетной линии такова: представить свою точку зрения на событие, потом рассмотреть показания подсудимого, сознавшегося в преступлении, и выявить, что в его показании было ложным, а что - истинностным. Однако эта логика является скорее юридической, чем собственно нарративной. Поэтому, приближаясь к организации нарратива по логике рассказа, речь в целом остается юридическим конструктом. Эта ситуация меняется в последующих речах.
Речь «По делу об убийстве статского советника Рыжова» (март 1873 года) нацелена на анализ следующего казуса: Рыжов убит братом своей жены, Шляхтиным. Задача, встающая перед прокурором, заключается в том, чтобы определить причины убийства и степень виновности подсудимого. Нарративная
структура рассматриваемой речи может быть представлена следующим образом:
Здесь событие называет позицию оратора относительно казуса, история 1 -анализ показаний свидетелей, история 2 - повествование о личности убитого Рыжова, история 3 - анализ данных о душевном здоровье подсудимого. Уровень событийного целого представляет собой рассказ о взаимоотношениях Рыжова и Шляхтина с момента их знакомства до совершения Шляхтиным убийства. Анализ сюжетных линий, основанный на результатах рассмотрения истории - 3, нацелен на доказательство того, что
подсудимый не только совершил преступление, но и виновен в его совершении.
Очевидно, что здесь совмещаются две тенденции: отделение уровня истории от уровня анализа сюжетных линий и стремление к изложению материала в виде целостного рассказа, где событие излагается от начала до логического завершения в единстве и взаимосвязи его компонентов. Структура рассматриваемой речи аналогична структуре речи «По делу об убийстве Филиппа Штрама». В речи реализуется постепенный переход от собственно анализа материалов судебного расследования к рассказам о жизни убитого, о состоянии подсудимого на момент совершения деяния, а уже потом к приведению всех сведений к одному знаменателю через рассказ о произошедшем. Это скорее логика рассказа, чем юридическая логика. Отсюда более четкая логическая линия, упрощающая восприятие и потому доступная для любого слушателя.
Следующий этап развития нарративной структуры - речь «По делу об утоплении крестьянки Емельяновой ее мужем» (12 декабря 1872 года).
В ней рассказывается о том, что было обнаружено тело утопленницы. В результате первого рассмотрения дела установили, что это самоубийство, однако затем появляется слух о том, что Лукерья Емельянова была утоплена своим мужем. Слух был распространен любовницей Емельянова, ставшей свидетельницей убийства. Цель прокурора состояла в том, чтобы доказать правдивость показаний Аграфены, и доказать, соответственно, виновность Емельянова. Эта цель во многом обусловливает способ организации нарратива в речи.
В данном случае событие называет причины, приведшие к настоящему судебному процессу, история 1 - показания Аграфены Суриной, история 2 -рассказ о жизни Емельянова, история 3 - рассказ о Лукерье. История 4 -рассказ о сложившихся к моменту убийства взаимоотношениях между Лукерьей, Егором и Аграфеной, в результате доказывается, что мотив убийства был у Егора. На основе анализа истории 5, заключающей в себе результаты осмотра места убийства, строится уровень анализа сюжетной линии, где доказывается, что именно Емельянов был убийцей своей жены. Тем самым дается ответ на вопрос: совершил ли подсудимый преступное деяние? Истории 6 и 7 представляют собой проверку иных способов решения дела: могло ли это быть самоубийство (история 6) и могла ли Аграфена быть убийцей Лукерьи (история 7). После опровержения указанных версий
прокурор переходит к решению вопроса: осознанно ли было совершено убийство? Этот вопрос решается на основе истории 8, и в результате строится уровень событийного целого. Этот уровень представлен в речи как формулировка обвинения.
Говоря о речи «По делу об утоплении крестьянки Емельяновой» как об
одном из этапов становления нарративной системы, следует отметить, что
данная речь, по задачам напоминающая речь «О нанесении побоев», тем не
менее сильно отличается структурой нарратива. Здесь нет последовательного
опровержения показаний. Решается иная задача - подтвердить необходимые
показания. Поэтому сначала обосновываются показания свидетельницы. А
затем на основе их строится аргументация прокурора, и в завершение
верифицируются иные способы решения вопроса. Данная речь в
значительной мере является экспериментальной: она одновременно есть
попытка обратиться к способу построения, продемонстрированному в речи
«О нанесении побоев», а с другой стороны, попыткой перейти к собственно
повествовательному способу изложения своей точки зрения, через
последовательный рассказ о произошедшем. Поэтому проверка показаний
Аграфены напоминает уровень истории 2 (анализ свидетельских показаний)
в речи первой, а рассказ о Емельянове, Лукерье, Суриной и истории их
взаимоотношений вплоть до момента совершения убийства подобны более
поздним речам. Здесь рассмотрение вопросов о виновности подсудимого не
отделено от анализа фактического материала, а вписано в него, в результате
чего автор избавляется от необходимости повторять аргументы. В то же
время уровень событийного целого дан очень кратко, как формулировка
обвинения. Это обусловлено тем, что уровень событийного целого повторил
бы уровень истории, поэтому в развернутом виде выводы не приводятся.
Этот же способ изложения наблюдается в последних речах А. Ф. Кони. В
результате мы можем сказать, что речь «Об утоплении крестьянки
Емельяновой ее мужем» является переломной: нет еще полного отхода от
ранее выбранных способов изложения мысли, но заложены те принципы,
118
которые будут развиты в последующих речах: стремление изложить свою позицию в целостном рассказе и сокращение объема речи.
Речь «По делу об убийстве иеромонаха Иллариона» (1873 год) продолжает и развивает тенденции, наметившиеся в речи «Об утоплении». В ней рассказывается об убийстве иеромонаха Иллариона. Нарративная структура данной речи может быть представлена следующим образом:
где уровень события называет случай, ставший причиной судебного разбирательства, история 1 - рассказ о жизни иеромонаха Иллариона, история 2 - обстоятельства его смерти, история 3 - рассказ об аресте подсудимого. Уровень сюжетной линии включает в себя анализ события с точки зрения того, насколько осознанно поступал подсудимый. Событийное целое представляет собой рассказ, начинающийся с описания жизни подсудимого, определения мотива и заканчивается описанием убийства. Первая особенность этой речи заключается в том, что уровень истории - это целостный рассказ, начинающийся описанием жизни Иллариона, и заканчивающийся арестом его убийцы. Уровень анализа сюжетной линии логически продолжает рассказ, развитый на уровне истории: дается анализ показаний обвиняемого. На его основе прокурор строит выводы относительно степени виновности подсудимого. Событийное целое в
рассматриваемой речи формирует отдельную часть. Цель этого уровня -показать, как сформировался и как был реализован замысел. На основе рассказа присяжные должны сделать выводы о степени виновности подсудимого.
Отличие данной речи от предыдущих заключается в том, что здесь нет раздробленности на несколько рассказов. Вся структура образована только двумя рассказами, причем первый организуется двумя нарративными уровнями (уровнями истории и анализа сюжетных линий), а второй -уровнем событийного целого. Не юридическая логика, а логика привычного рассказа организует информацию, излагаемую в речи. В результате речь получает такие характеристики, как краткость и простота изложения. Речь организована таким образом, что позиция оратора становится очевидной для слушателя без большого количества аргументов.
Последняя речь «По делу об убийстве коллежского асессора Чихачева» (2, 3 марта 1874 года). Суть разбираемого казуса состоит в следующем: спустя несколько лет после женитьбы жена призналась подсудимому, в том, что якобы была изнасилована Чихачевым до замужества, ее муж ездил к Чихачеву с угрозами, вызывал его на дуэль и, когда Чихачев отказался принять вызов, убил его. Схема речи такова:
Здесь на уровне события называется позиция оратора относительно разбираемого казуса, история 1 рассказывает о знакомстве и женитьбе подсудимых, история 2 - признание подсудимой, история 3 -взаимоотношения Чихачева и подсудимого, история 4 - жизнь подсудимых после признания, история 5 - вызов Чихачева на дуэль, история 6 - рассказ об убийстве Чихачева. Анализ сюжетных линий нацелен на выявление в действиях подсудимых признаков, позволяющих определить степень их виновности. Анализ сюжетной линии, основанный на истории 6, выявляет признаки предумышленного убийства в действиях подсудимого, анализ сюжетной линии, основанный на истории 4 направлен на определение роли подсудимой в преступном деянии. Событийное целое подытоживает все ранее сказанное, и выражено в тексте как формулировка обвинения.
Из этой схемы видно, что анализируемая речь в целом повторяет черты простого рассказа: здесь задействована одна сюжетная линия, раскрывающаяся от начала речи к ее завершению, нет разрывов,
перестановок в порядке последовательности частей события. Решение вопроса о степени виновности подсудимого, данное на уровне анализа сюжетных линий, логически связано с завершающей частью рассказа и как бы становится его продолжением. Анализ виновности подсудимой следует за обоснованием вины подсудимого. В связи с этим получается, что речь «об убийстве коллежского асессора Чихачева» представляет собой единый рассказ, решающий поставленные перед говорящим задачи. Такая нарративная организация упрощает восприятие, так как не возникает необходимость возвращаться к ранее сказанному.
Проведенный нами анализ развития нарративной структуры подтверждает тезис И. А. Бодуэна де Куртене: «Языковая жизнь является непрерывной органической работой... А в органической работе можно заметить стремление к экономии сил и к нерастрачиванию их без нужды, стремление к целесообразности усилий и движений, стремление к пользе и выгоде» [Бодуэн де Куртене, 1963, 226]. Неслучайно поэтому, что на протяжении всех речей А. Ф. Кони стремится к выражению мысли таким способом, который позволял бы экономить как речевые усилия говорящего, так аудиционные усилия слушателя. В результате можно сказать, что на пути ораторского совершенствования А. Ф. Кони достигает того уровня мастерства, когда можно изложить юридический факт при помощи формы, приемлемой для любого слушателя.
Литература
Бодуэн де Куртене И. А. Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963.
Гидзатов Г. Г. Судебные речи XIX и XX вв. как феномены истории языка и культуры (в контексте идей поэтики А. А. Реформатского)// Фортунатовский сборник. - М., 2000.
Кони А. Ф. Собрание сочинений. Т. 3: Судебные речи. М., 1967.
Янков И. В. Нарратив в историческом освещении действительности: феномен обновления и социокультурный смысл: Автореф. дисс. ... канд. филос. наук. Екатеринбург, 1997.
