CC BY
137
Литература
1. Березкина Е.П. Художественное воплощение гендерной оппозиции феминность/маскулинность в русской литературе второй половины XIX в. (на материале романа Н. Д. Хвощинской «Большая медведица») // Вестник Бурят. гос. ун-та. - 2011. - Вып. 10.
2. Власенко Е.Ю. Функции архетипов и архетипических образов в произведениях П.В. Засодимского: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Ульяновск, 2005.
3. Ковалевская С.В. Воспоминания детства. Нигилистка. - М.: Советская Россия, 1989.
4. Кусков В.В. Связь времен: о связях древнерусской литературы и литературы Нового времени - XVIII - первая половина XIX века // Вестник МГУ. Сер. 9: Филология. - 1996. - № 4.
5. Лопарев XM. Греческие жития святых VIII и IX веков // Труды Отдела древнерусской литературы. - М.: Наука, 1997. - Т.50.
6. Лотман Ю.М., Минц З.Г., Мелетинский Е.М. Литература и мифы // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. Т. 2: К-Я / гл. ред. С. А. Токарев. - М.: Советская энциклопедия, 1994.
7. Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - Т. I.
8. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. - М.: Московский рабочий, 1990.
Березкина Елена Петровна, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Бурятского государственного университета, кандидат филологических наук.
Beryozkina Elena Petrovna, associate professor, department of Russian and foreign literature, Buryat State University, candidate of philological sciences. Те1.: (3012) 412559, +79503870931; e-mail: beryozkina-lena@yandex.ru
УДК 821.161.1.09-1
© И.М. Жукова
Эволюция и трансформация жанра элегии в лирических октавах XIX в. - начала ХХ в.
Цель статьи - рассмотреть основные тенденции развития жанра элегии в русской лирике XIX века. Анализ жанровых трансформаций в литературе XIX в. позволяет выявить закономерности, характеризующие литературный процесс и жизнь общества в целом.
Ключевые слова: жанр, элегия, строфа, лирика.
I.M. Zhukova
Evolution and transformation of elegy genre in lyrical octaves of the 19th - early 20th century
The purpose of this article is to consider the main tendencies of elegy genre development in the Russian lyrics of the 19th century. The analysis of genre transformations in the literature of the 19th century allows to reveal the regularities characterizing literary process and on the whole the life of society.
Keywords: genre, elegy, strophe, lyrics.
Проблема жанра - это проблема классификации произведений, выявления в них видовых признаков. «Жанр, - писал М.М. Бахтин, - представитель творческой памяти в процессе литературного развития. Именно поэтому жанр и способен обеспечить единство и непрерывность этого развития» [Бахтин, с. 142]. Основой жанрового деления в лирике служит тематика лирического переживания, возникающего в результате различных жизненных впечатлений поэта. Содержательность поэтической формы может быть не менее значимой для понимания произведения, чем образная содержательность, сюжет. Рассмотрим развитие элегии, самой распространенной в русской поэзии жанровой модели, в лирических октавах XIX в. В. А. Жуковский впервые в русской поэзии употребил октавы в жанре медитативной элегии, тем самым он подготовил тот тип лирики, который можно назвать эстетическим вероисповеданием. Эстетическая проблематика в элегиях Жуковского была связана с натурфилософией, философской символикой и личными чувствами. В 1830-е гг. лирическую линию октавы продолжили И.И. Козлов, М.Ю. Лермонтов, А.С. Пушкин.
Русская поэзия второй половины XIX в. развивалась в условиях господства прозы. Общим требованием к поэзии в это время М.Л. Гаспаров назвал простоту и естественность, а их критерием - близость к прозе. «Новеллистическая» структура октавы наилучшим образом соответствовала данным требованиям: «Строфа по-особому организует развертывание лирического переживания: имея тен-
денцию к ритмической и синтаксической законченности, она тяготеет и к смысловой самостоятельности, группирует "поэтапно" движение самой лирической экспрессии» [Гаспаров, с.94]. Активно используя культурный ореол октавы, сложившийся в европейской и русской поэзии, поэты второй половины XIX в. обогащают семантику строфы новыми темами.
В элегии «По поводу дождя и снега» (1886) А.М. Жемчужников использует октавы в сочетании с астрофическими стихами. Следуя пушкинской традиции, он воспевает гармонию в природе октавами с чередованием мужских и женских окончаний (аБаБаБвв // АбАбАбВВ): Сегодня снег примчали облака, Уж звездами он по ветру летает. Усадьбу всю запорошив слегка, Он на траве застынувшей не тает; И хоть к полудню близко, но пока Ночной мороз еще не отпускает; И, жесткие комки преобразясь, Вчерашняя совсем исчезла грязь [Жемчужников, с. 139].
Драматизм несовпадения человека и природы, который обусловлен, по мнению поэта, бездуховностью и несовершенством самого человека, подчеркнут сменой композиционно стройных октав аст-рофическим стихом. По точному замечанию В. Брюсова, «поэтическая идея явно преобладает у Жем-чужникова над темой. Тема не ведет стих, она в нем воплощается» [Брюсов, 1981, с. 309].
В «Думе о Царском селе» (1889) К. Фофанова природа сливается с пушкинской поэзией, образует удивительный мир сказки, мечты. «Святая тень великого певца» освещает «тьму житейских дум и прозы» лирического героя, переживающего духовную драму и ищущего свой путь: Святая тень великого певца! Простишь ли мне обманчивые грезы? Уж ты погиб, до горького конца Сокрыв в груди отчаянье и слезы Но вечен луч нетленного венца Во тьме глухой житейских дум и прозы, И славные могилы на земле, Как звезды в небе, светят нам во мгле [Фофанов, с. 232].
Октавы (аБаБаБвв) без сохранения правила альтернанса, написанные пятистопным ямбом, создают мелодичный и легкий стих, соответствующий «лирической зыбкости» образной структуры элегии. Возвышенная действительность свободно и органично соединяется с прозаической реальностью. С.А. Венгеров писал, что «творчество Фофанова почти отрешено от условий места и времени... Он живет в своем особом мире неясных видений и смутных настроений и отдается песнопению почти бессознательно» [Венгеров, с. 141].
Переводы Н. Минского «Октавы (из Гаргано)» (1888) и «Борьбы двух грозных сил, неравных меж собой. (с итальянского)» (1888) связаны с переходом поэта на декадентские позиции. Творчеству Н. Минский противопоставляет «новую идеалистическую философию в стихах», а бессмысленной жизненной борьбе божественное начало - искусство: Лишь та река чрез степь до моря дотечет, Истоки чьи живут нагорными снегами Лишь тот боец силен, кто в мир сошел с высот Великих помыслов: он властвует сердцами. Но подвиг ваш, друзья, бесследно пропадет, Своей карающей судьбой вы были сами. Вы дерзко презрели искусство, божество: Им долго не простить позора своего. [Минский, с. 40].
Октавы Минского написаны шестистопным ямбом. В «Октавах (Из Гаргано)» применена модель без сохранения междустрофического альтернанса (АбАбАбВВ), в стихотворении «Борьбы двух грозных сил, неравных меж собой. (с итальянского)» сохраняется альтернанс окончаний (АбАбАбВВ // аБаБаБвв). Пушкинская линия просматривается и в выборе темы, и в выборе строфы.
Тема творчества, поэтической судьбы звучит в «Октавах» (1889) Ольги Чюминой. Романтические образы ночи, таинственно журчащего ключа, засыпающей чащи создают загадочную картину поэтической мечты, идеала, которые также недоступны поэту, как лунный луч - мотыльку: Ты, жаждущий душою идеала -Таков порой и твой удел, поэт! Тебя его сиянье ослепляло Манил к себе его отрадный свет, -Надежд и сил растрачено не мало... А для тебя не стал он ближе, нет! Ты шел вперед, мечтою окрыляем, -Но и теперь он все ж недосягаем! [Чюмина, с. 69]
В элегии «Вальс» (1895) музыкальная тема связана с философскими размышлениями о Времени и Вечности. С темой вальса, мотивом кружения связана также тема вечной жажды любви. Вальс - прекрасный миг, позволяющий героине вновь пережить «восторг любви наивно молодой»:
Смолкает вальс... конец очарованью...
Где милый лик? Где милые слова?
Зачем нельзя сказать воспоминанью:
- Умри и ты, когда любовь мертва!
Скорей туда - к восторгу, к ликованью!
Недаром я - царица празднества.
Я жажду блеска, лести, поклоненья, -
Я все отдам за миг один - забвенья! [Чюмина, с. 61]
О. Чюмина использует обе традиции (и Пушкина, и Жуковского): в «Октавах» применена модель с сохранением альтернанса (АбАбАбВВ // аБаБаБвв), в текстах с музыкальной тематикой, отраженной в названиях, - модель без сохранения альтернанса - «Вальс» (АбАбАбВВ).
В. Брюсов, чувствующий себя главой русского символизма, поставил для себя задачу «воскресить высокую поэзию, поднять звание поэта, вернуть ему жреческое место. Поэзия для него священнодействие» [Барковская, с. 48]. В стихотворении «Моя мечта» (1895) В. Брюсов изображает предмет поэзии. Модель стихотворения максимально приближена к канону элегии и выбором темы, и структурой (аБаБаБвв, пятистопный ямб). Поэт представляет искусство миром снов, грез и видений, далеким от прозаической обыденности:
Моей мечте люб кругозор пустынь, Она в степях блуждает вольной серной. Ей чужд покой окованных рабынь. Ей скучен путь, проложенный и мерный. Но, встретив Холм покинутых Святынь, Она дрожит в тревоге суеверной, Стоит, глядит, не шелохнет травой. И прочь идет с поникшей головой [Брюсов, 1973, с. 71].
Конец XIX - начало XX в. в России - эпоха перелома, рубежа. Катастрофический характер эпохи требовал пристального внимания к личности. Время как философская категория, как онтологическая и психологическая проблема становится центральным мотивом поэзии 1870-1890-х гг. Новая эпоха ставила новые задачи перед искусством: обновлялась семантика октавы, расширялись тематические границы элегии. Поэты трагически переживают утрату гармонии в мире человеческих чувств и отношений, стремятся разгадать тайну бытия через знаки, символы.
В русской поэзии 1900-х-1910-х гг. было много поэтических школ, течений. Это время жестокой полемики о сути искусства и мастерства. Но поэзия - непрерывная цепь традиций. Так, романтическая природа символизма обусловила поиски поэтической формы, абсолютно соответствующей переживанию поэта-символиста.
Прямая традиция пушкинских октав видна в стихотворении В. Брюсова «Неизбежность», передающем накал любовной страсти. Стихотворение написано октавами с соблюдением правила альтер-нанса (абаБаБвв // АбАбАбВВ), традиционным пятистопным ямбом. Эротизм переплетен с мистическими переживаниями героя. Словесные эмблемы (Бог, Рок, Неизбежность) подчеркивают величие чувств человека и значительно расширяют круг интимных чувств и отношений: Кто б ни создал жаждущих друг друга, Бог или Рок, не все ли нам равно! Но мы - в черте магического круга, Заклятие над нами свершено! Мы клонимся от счастья и испуга, Мы падаем - два якоря - на дно! Нет, не случайность, не любовь, не нежность, Над нами торжествует - Неизбежность [Брюсов, 1973, с. 475].
Б. Садовской вернул в русскую поэзию космизм, свойственный Державину и Тютчеву. В элегии «Луна летняя» (1909) любовь открывает герою истинные пределы Вселенной, любовный миг отражает Вечность, а в «лике женщины прекрасной и любимой» сливаются вечные тайны бытия: Воскресение, Рождество и Смерть. Хотя Б. Садовского относят к поэтам, не связанным с определенными поэтическими группами, но поэтика стихотворного цикла «Тайные знаки», куда входит стихотворение «Луна летняя», соответствует эстетическим принципам символизма. Ключевой символический образ Луны устанавливает связь земного и небесного, индивидуального и всеобщего, сиюминутного и вечного:
И тишине внимает звездный хор, И слышит мир любви немой признанье. Моим очам небесный светит взор. Уста святые шлют устам лобзанье. Ловлю я тихий, тихий разговор, Со всей вселенной притаив дыханье. «Люблю тебя», - мне говорит она. Люблю! Люблю! Луна! Моя Луна! [Садовский, с. 116]
Влияние Жуковского, на наш взгляд, определило выбор модели октавы и элегическую тональность стихотворения Б. Садовского «Снова о смерти мечтаю любовно...» (1913). Мотивы смерти, кладбищенской скуки созвучны элегиям В. Жуковского. Продолжая традиции «золотого века» русской поэзии, Б. Садовской подчиняет октавы поэтическому мироощущению «века серебряного». Монологичность высказывания, пограничное положение героя между жизнью и смертью, сопоставление светлых образов и печали создают элегический «сюжет» стихотворения. Четырехстопный дактиль соответствует размышлениям героя о смерти как о печальном, но неотвратимом уделе человека: Снова о смерти мечтаю любовно, Жить я хочу, но и смерть мне желанна. Пусть мои годы невидимо, ровно К старости мирной текут неустанно, Пусть станут чуждыми близкий и кровный, Сказкою жизнь оборотится странной. Детские зори, пылая слезами, Глянут в глаза золотыми глазами [Садовский, с. 102].
Мужественную душу смиренного пилигрима приоткрывает Н. Гумилев в стихотворении «Паломник» (1911). Экзотизм демонстрирует обновление русской поэзии в акмеизме и выражает акмеистское приятие земной жизни, реабилитацию «мудрой физиологичности», живой плоти:
Он упадет, но дух его бессонный
Аллах недаром дивно окрылил, Его, как мальчик, страстный и влюбленный, В свои объятья примет Азраил. И поведут тропою, разрешенной Для демонов, пророков и святил. Все, что свершить возможно человеку, Он совершил - и он увидит Мекку. [Гумилев, с. 185]
«Новеллистическая» форма октавы помогает поэту описать тернистый путь к Святой земле старого телом, но юного духом, мужественного Ахмет- Оглы. «Сами формы стиха, предполагающие мастерство и имеющие "память жанра", становились знаками приобщения поэта-акмеиста к мировой поэтической культуре» [Барковская, с. 97].
Пушкинские традиции обусловили выбор строфы для двух элегий Константина Романова (К.Р.). «Ориадна» (1908) и «Осташево» (1910) - стихотворения автобиографического характера, созвучные «Осени» Пушкина. Центральный образ элегии - родительский дом - символ движения времени, скоротечности жизни. Этот образ неотделим в сознании поэта от русской природы - главного источника поэтического вдохновения:
Я посетил родное пепелище -Разрушенный родительский очаг, Моей минувшей юности жилище, Где каждый мне напоминает шаг, О днях, когда душой светлей и чище, Вкусив впервые высшее из благ, Поэзии святого вдохновенья Я пережил блаженные мгновенья [Романов (К.Р.), с. 30].
Исследуя историю русской октавы, имеющей шлейф определенных культурно-тематических ассоциаций, целесообразно было проследить функции данной строфы в идиостиле поэта. Поэты не только осваивали богатство данной формы, но и перерабатывали ее, подчиняя своим художественным задачам. По справедливому замечанию М.Л. Гаспарова, выбор октавы был обусловлен «поэтикой завершенности, требовавшей, чтобы стихотворная форма дополнительно подсказывала читателю содержательные ассоциации с иными, классическими стихами» [Гаспаров, с.207].
Изучение русской октавы в динамике ее исторического развития позволяет прояснить механизм накопления жанровых и тематических пристрастий одной из самых традиционных строфических форм. Октава не была локализована в каком-либо определенном жанре, но поэтическому мироощущению русского поэта XIX в. больше соответствовала элегическая октава Жуковского и Пушкина.
Литература
1. Барковская Н.В. Поэзия «серебряного века»: учеб. пособие. 2-е изд., доп. / Урал. гос. пед. ин-т. - Екатеринбург, 1999.
2. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Советский писатель, 1963.
3. Брюсов В.Я. Ремесло поэта. Статьи о русской поэзии. - М.: Современник, 1981.
4. Брюсов В. Собр. соч.: в 7 т. / под общ. ред. П.Г. Антокольского и др. - М.: Художественная литература, 1973. - Т. 1.
5. Венгеров С.А. Очерки по истории русской литературы. - СПб: Типография т-ва "Общественная польза", 1907.
6. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Рифма. Строфика. - М.: Наука, 1984.
7. Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. - М.: Современник, 1989.
8. Жемчужников А.М. Стихотворения. - М.: Советская Россия, 1988.
9. Минский Н.М. Полн. собр. стихотворений: в 4 т. - СПб., 1907. - Т. 1.
10. Романов К. (К. Р.) Избранное: стихотворения, переводы, драмы. - М.: Советская Россия, 1991.
11. Садовской Б. Полдень. Собрание стихов 1905-1914. - Петроград, 1915.
12. Фофанов К.М. Стихотворения и поэмы. - М., Л.: Советский писатель, 1962.
13. Чюмина О.Н. Стихотворения (1892-1897). - СПб., 1897.
Жукова Ирина Максимовна, доцент, заведующая кафедрой истории литературы и фольклора Курганского государственного университета, кандидат филологических наук.
Zhukova Irina Maksimovna, associate professor, head of the department of history of literature and folklore, Kurgan State University, candidate of philological sciences. Те1.: +7-9128333512; e-mail: kafedrailif@rambler.ru
