CC BY
21Подводя итоги сказанному, актуализируем следующие положения: во-первых, необходимо рассматривать функционирование окказионализмов в соотношении с другими языковыми единицами. Во-вторых, языковыми маркерами идиостиля можно считать только соотношение языковых единиц, представляющих различные семантические поля. В связи с этим мы не можем согласиться с тем положением, что окказионализмы, созданные в результате народной этимологии, являются маркерами идиостиля Н.С. Лескова, очевидно, они являются маркерами личностных смыслов (ЧЛС, ДЛС).
ЛИТЕРАТУРА:
1. Геймбух Е.Ю. "Левша" Н.С. Лескова: радость словесной игры и серьезность сюжета // Русский язык в школе. М., 1995. №2.
2. Гусев В. "Левша" как стилевой символ в советской прозе // Литературная учеба. М., 1981.
3. Зудилина М.Ю. Особенности повествования в раннем творчестве Лескова // Филологические науки. М., 1987. № 4.
4. Николина H.A. Типы и функции новообразований в прозе Н.С. Лескова, // Русский язык в школе. М., 1995. №5.
5. Пищальникова В.А. Проблема идиостиля. Псйхолингвистический аспект // Барнаул, 1992.
6. Троицкий В.Ю. Волшебник слова // Русская речь. М., 1972. №5.
7. Федоршцев В.Е. О художественных функциях народной этимологии в русской литературе. (На материалах творчества Н.С*. Лескова и некоторых других писателей) // Вопросы русской литературы. Львов, 1989. Вып. 21541.
8. Чехомова О.Ю. Мастер изобразительных находок // Русская речь. М., 1987.
т.
Г.Г. Москальчук, П.Е. Суворова ЭВОЛЮЦИЯ ДИНАМИКИ ФОРМЫ ТЕКСТА В ПОЭТИЧЕСКИХ ИДИОСТИЛЯХ 19 - 20 ВВ.
В стихотворных текстах заложено немало клишированных элементов. Установлено, что композиция лирического текста трехчастна: лирический, зачин, развитие основных лирических образов и лирическая концовка [Сильман; Холшевников]. С помощью методики позиционного анализа текста исследователи доказывают, что границы зон начала, середины и конца текста устанавливаются достаточно четко и согласуются с композиционным стандартом, предложенным Т.Н. Сильман и В.Е. Холшевниковым [Черемисина; Москальчук-98, с. 72-78, с. 181-183]. Более того, самые сильные позиции стихотворных текстов (гармонические центры - ГЦ), как и абсолютно слабые, находящиеся на фиксированном расстоянии от ГЦ, статистически соответствуют трехчастной композиции текста.
Ритмические модели стихотворной речи описаны в трудах А. Белого, Б. Томашевского, Г. Шенгели, К. Тарановского, М. Гаспарова и других исследователей. Получена полная классификация ритмических вариантов, проведено об-
ширное статистическое обследование употребления этих вариантов различными поэтами. Обнаружена большая устойчивость статистики ритмических вариантов, закономерность изменения статистических характеристик по периодам развития русской поэзии. И языковые, и ритмические модели выстраиваются исследователями с целью выявления типологии моделей, обнаружения общих признаков явлений и только на их фоне становится возможным рассматривать проявления конкретных речевых образований. Но особенности формы текста, его скрытые динамические закономерности, не учитываются в стиховедении.
На фоне глубинных особенностей динамики русского текста представляется возможным обнаружить эволюцию динамики формы текста отдельных поэтических идиостилей трех периодов: 19 век, 1 и 2 половина 20 века. До сих пор такая задача даже не ставилась исследователями, ибо не было методики, позволяющей рассматривать структурные особенности текста в единой системе. Методика анализа динамики формы текста основана на вычислении вероятностного вклада в форму текста четырех основных динамических тенденций: стабильности, центростремительности начало- и концестремительности.
Для анализа эволюции динамики формы текста в поэтических идиостилях мы рассмотрели следующий материал: поэзия 19 века - 314 текстов, поэзия 1 половины 20 века - 442 текста, поэзия 2 половины 20 века - 80 текстов. Общий объем поэтической выборки составил 863 текста.
Для оценки тенденций формообразования поэтических текстов использованы данные, полученные в результате анализа по единой методике 2 тысяч разнообразных русских текстов (разговорная речь, и фольклор, проза, поэзия, тексты-примитивы), общеязыковая тенденция динамической организации русского текста, а также поэтического текста, служат в нашем исследовании фоном для описания особенностей эволюции формы в поэтических идиостилях (см.: табл. 1).
Таблица 1. Статистические параметры динамики формы поэтического текста в идиостилях 19-20 вв. ____
Выборки Стаб. Нач/стр. Центр/стр. Конц/стр.
Баратынский Е 0,007 0,248 0,418 0,32
Фет А. 0 0,592 0,427 0,276
Пушкин А. 0,003 0,233 0,458 0,279
Бунин И. 0,001 0,282 0,398 0,295
Бальмонт К. 0,023 0,311 0,419 0,288
Цветаева М. 0,05 0,242 0,517 0,275
Ахматова А. 0,025 0.283 0,632 0,317
Пастернак Б. 0,07 0,253 0,456 0,277
Вегин П. 0 0,267 0,367 0,367 '
Вознесенский А. 0 0,15 0,367 0,533
Мартынов Л. 0,017 0,133 0,517 0,35
Заболоцкий Н. 0 0,133 0,5 ■ 0,367
Примечания: Стаб. - стабильная тенденция формообразования, нач/стр. -началостремительность, центр/стр. - центростремительность, конц/стр. - кон-цестремительностъ. Указаны вероятностные доли вклада каждой тенденции в общую динамику формы идиостиля.
Поскольку трехчастность линейной композиции стихотворных текстов -явление доказанное, то мы рассматриваем три типа их «вертикальной», то есть динамической композиционной организации, проявляющей себя в виде повторяющихся тенденций направленности изменения интенсивности деформации структурной основы текста под воздействием случайных причин, например, различий размера предложения в тексте.
Выделяются 4 основных динамических тенденции, различающихся, прежде всего, расположением доминантных смыслов текста в той или иной его области, совпадающей с наивысшей интенсивностью протекания процессов скрытой самоупорядоченности целого, с областью наибольшего разнообразия используемых поэтом языковых средств. Такая область текста называется в психолингвистике креативным аттрактором [Пищальникова-97 и 98; Москальчук, с. 149-154]. Рассмотрим эти тенденции подробнее.
Стабильность структуры текста отражает наибольшее позиционное соответствие глубинного и поверхностного уровней структуры текста. Как всякая симметрия, стабильность формы малоинформативна, и поэтому встречается не часто. Вклад стабилизирующих тенденций в общую динамику формы весьма невелик, но в поэтических идиостилях 1 пол. 20 века он представлен как важная формообразующая тенденция. Стабильность формы делает предсказание позиции креативного аттрактора неопределенным.
Началостремительность структуры текста особенно активна, по нашим данным, в поэзии 19 в. Зоной активности формы являются начальные фрагменты текста, поскольку доминантные смыслы целого, а также области повышенного разнообразия используемых поэтами языковых средств, стремятся разместиться также ближе к началу текста. Текст строится по принципу нисходящей градации, конечные его сегменты ослабляются формально и семантически (см.: рис 1).
Центростремительные тенденции формообразования активизируют чаще всего область между гармоническими центрами зоны начала и ГЦ текста. Для данной тенденции наиболее характерны разнообразные проявления восходяще-нисходящих изменений интенсивности самоорганизации формы.
Концестремительность динамики формы реализуется как скрытая восходящая структура с зоной активности формы, расположенной ближе к концу текста.
Конкретизация размещений по интервалам композиционных зон позволяет сопоставлять состояния структуры текста в позиционно равнозначных его местах и изучать динамику перехода наблюдаемых процессов от позиции к позиции, строить сценарии развертывания структуры и смысла в тексте. Такая методика анализа дает возможность сопоставления структурно-аналогических мест в текстах разного размера, что преодолевается с помощью пропорций: ус-
тановлено, что активность читателя в восприятии текста хорошо согласуется с пропорциями золотого сечения.
Прослеживаются следующие изменения динамики формы текста (см.: рис.
2):
1. Началостремительность формы текста все время уменьшается, достигая средних значений в поэзии первой половины 20 века, то есть приближается по данному показателю к средним значениям для всего изученного корпуса текстов, что условно можно полагать общерусской статистической «нормой». Началостремительность формы текста в поэзии 19 в. заметно превышает средние значения, как для 12 поэтических выборок, так и для всего исследованного корпуса. Началостремительность в выборках из произведений А. Вознесенского, Н. Заболоцкого, П. Вегина значительно снижена в сравнении с весьма высоким проявлением данной тенденции, в идиостилях А. Фета, К. Бальмонта, И. Бунина, А. Ахматовой.
2. Концестремительность формы резко нарастает во 2 пол. 20 в. при сохранении уровней развития данной тенденции в выборках 19 и 1 пол. 20 в. Вероятности вклада концестремительной тенденции в поэтическую форму во всех изученных выборках превышают общерусскую «норму» (см.: табл. 2 и рис. 2). Вероятно, столь очевидный эффект самоорганизации материи языка можно объяснить особенностями структурной гармонизации поэтического текста, в котором она наступает ближе к зоне конца (объяснение данного факта см.: Москальчук-98, с. 181-183). Дня структуры поэтического текста весьма характерна двойная гармонизация: первый цикл (лирический зачин по терминологии Т.Н. Сильман и В.Е. Холшевникова) замыкается в инварианте вблизи границы зоны начала с зоной ГЦ, а второй раз (область развития лирических образов) -вблизи правой границы зоны ГЦ. Продленность области развития лирических образов является одним из проявлений центростремительной тенденции формообразования Москальчук-98, с. 73-78; с. 181-183.
3. Стабилизирующие и центростремительные тенденции динамики формы текста проходят сходную эволюцию: обе тенденции резко нарастают в поэзии 1 пол. 20 в., а затем практически выравниваются в выборках 19 в. и 2 пол. 20 в.
4. Стабильность динамики формы поэтического текста по совокупным данным значительно выше, чем обще языковая тенденция. Пик развертывания данной тенденции приходится на поэтические идиостнли 1 пол. 20 века. Поэзия же 2 пол. 20 века характеризуется более динамичной формой, с акцентом кон-цестремительных тенденций, что означает, расположение наиболее значимых смыслов ближе к концу текста. Форма текста в поэзии 19 века, напротив, подчеркнуто началостремительна.
5. Сходство поэтического текста 19 и 2 пол. 20 века проявляется также в отсутствии (А. Фет, Н, Заболоцкий, А. Вознесенский, П. Вегин) или чрезвычайно слабой стабилизации формы (А. Пушкин, Л. Мартынов), тогда как в поэзии первой половины 20 века указанная тенденция весьма выразительна: вдиостили М. Цветаевой, А. Ахматовой, Б. Пастернака по вероятности проявления стаби-
лидирующей тенденции формообразования заметно превышают общерусскую «норму» и варьирует от 14,39 % - Пастернак до 18,51 % - А. Ахматова.
Характеристика динамики формы по периодам выглядит следующим образом:
19 век: ведущая тенденция формообразования текста - началостремительность, центростремительность и концестремительность различаются незначительно. Коэффициенты симметричности сравнительно невелики (от 11,06 % - Е. Баратынский, 13,21 % -А. Пушкин до 13,33 % - А.Фет).
1 пол. 20 в.: резко выдвигается стабильная составляющая формообразования. Это происходит по следующим причинам: 1) рост симметричности текста (коэффициенты симметричности моделей текста варьируют от 14,39 % (Пастернак) до 18,51 % (Ахматова); 2) стабилизация формы происходит за счет сближения показателей начало- и концестремительности и приближения ее к общеязыковой «норме», наблюдается, таким образом, нейтрализация асимметрии формы текста на фоне общего повышения вклада стабильной и центростремительной тенденций.
2 пол. 20 в.: происходит нарастание концестремительной тенденции в построении текста при несущественном уровне началостремигельности. Коэффициенты же симметричности в изученных нами 80 текстах весьма несущественны (максимальный - 9% в выборке А. Вознесенского, средний - 5%). Предпочтение отдается асимметричным моделям. Да и сама форма с резкой тенденцией к концестремительности (восходящести) асимметрична, стабильная составляющая минимальна и огмечена только в идиостиле Л. Мартынова.
Таблица 2. Вероятностные коэффициенты отдельных параметров динамики формы
Выборка__Стаб. Нач/стр. Центр/стр. Конц/стр.
19 век 0,003 0.358 0,434 0,292
1 пол. 20 в. 0,0442 0,274 0,484 0,290
2 пол.20 в. 0,0042 0,171 0,429 0,371
Среднее по 12 поэти- 0,0844 0,261 0,456 0,329
ческим выборкам
Среднее по всем вы- 0,022 0,281 0,39 0,262
боркам
(2 тыс. текстов)
Стихийная самоупорядоченность поэтического текста проявляется как на фоне усредненной динамики формы русского текста, так и на фоне статистических характеристик русского поэтического текста.
• ^ Проиллюстрируем полученные данные, рассмотрев конкретные тексты. По '-нашим результатам, поэты XX века зонами активноста формы делают зоны ГЦ ' ■ " И-конец текста, то есть именно там сосредоточены (особенно по сравнению с ' ■ началом) смысловые и эмоциональные доминанты, вероятно, там должны обнаружиться и наиболее выразительные стиховые компоненты.
Стихотворение Н. Заболоцкого Птицы (1933 г.) имеет ярко выраженную тенденцию к центр/концестремител ьности динамики формы, проявления которой попытаемся показать на поверхностных уровнях структуры текста. Н. Заболоцкий Птицы Модель центростремительная, ослабленная, восходящая. В тексте предельно расширено поле интерпретации (от 6 строки до конца текста). Стихотворные стопы представлены следующими символами: П - пиррихий, Я -ямб, Х-хорей.
1. Колыхаясь еле-еле ПХХХ
2. Всем ветрам наперерез, ХХПХ
3. Птицы легкие висели, ХХПХ
4, Как лампады средь небес. / ПХХХ
5. Их глаза, как телескопики, ПХПХ
6. Смотрели прямо вниз. яяя
7. Люди ползали, как клопики, ХХПХ
8. Источники вились япя
9. Мышь бежала возле пашен, ХХХХ
10. Птица падала на мышь. ХХПХ
П. Трупик вмиг обезображен, ХХПХ
12. Убираем был в камыш. ПХХХ
13. В камышах сидела птица, ПХХХ
14. Мышку пальцами рвала, ХХПХ
15. Изо рта ее водица ПХХХ
16. Струйкой на землю текла. ХХПХ
17. И сдвигая телескопики ПХПХ
18. Своих потухших глаз, яяя
19.Птица думала. На холмике ХХПХ
20. Катился тарантас. ЯПЯ
21. Тарантас бежал по полю, ПХХХ
22. В тарантасе я сидел ПХХХ
23. И своих несчастий долю ПХХХ
24. Тоже на сердце имел. ХХПХ
(1933 г.)
Начало в тексте как композиционная зона обладает собственной композицией. В зоне начала мы выделили зачин текста, составляющий долю от целого текста, равную 0,146. Зачин располагается в абсолютном начале'текста (строки 1 - 4). Здесь - это своеобразная экспозиция. Обозначено пространственное положение птиц, динамика их движения (колыхались еле-еле), противопоставленная динамике движения ветров. Подчеркнута самостоятельность, независи-
мость, «невключенность» птиц в движение ветров, позволяющая им висеть, как лампады, то есть в движении без перемещения.
Гармонические центры: ... глаза, как телескопики, / Смотрели прямо вниз... и1... изо рта ее водица / Струйкой на землю текла...
Зона начала текста (от слов: средь небес до слов мышь бежала возле пашен) продолжает тему разобщенности движений, выраженную однообразными глагольными формами: глаза... смотрели, люди ползали, источники вились, мышь бежала. Движение без вектора, без направления приравнивает все движущееся друг другу, уравнивает в значимости (точнее, в незначительности). Тема птиц в зоне начала - ключевая, в ГЦ находится слово телескопики, куль-минант, содержащий в себе наиболее важные элементы формы и смысла.
Здесь происходит первый сбой в чередовании мужских и женских клаузул: дактилическая клаузула в телескопики перебивает инерцию монотонного движения ритма чередования мужских и женских клаузул, точно также появление двух стоп пиррихия (I и III) в 4-х стопном хорее в пятой строке, ослабляет мерность чередования сильных и слабых позиций в строке - на два ударных звука семь безударных, тогда как до и после этого на три ударных приходится максимум пять безударных. В довершение картины ритмических перебоев - в этой строфе две строки (6 и 8) - трехстопный ямб (во всем стихотворном тексте таких строк четыре).
На уровне содержания слово телескопики возглавляет ряд понятий, представляющих тему малой величины, мизерности предметов, попадающих в поле зрения глаз птицы: клопики, трупик, мышка, водица, струйка, снова телескопики, холмик. На этот раз уравненность предметов обозначена размером, своеобразно отображенным в зрительном восприятии птиц. Вся панорама мира переведена на уровень восприятия глазом птицы, для которой все, движущееся внизу, равно мало (люди, мышки, холмики). Большая лексическая группа слов, образованная по единому шаблону (корень + уменьшительный суффикс), включается в другой не менее единообразно организованный ряд синтаксических повторов (существительное + глагол): глаза... смотрели, люди ползали, источники вились, мышь бежала...
В восприятии птицы мир единообразен, стандартен (уравнен ее точкой зрения до единого стандартно-малого размера), бездушен в механике движения. Автор в представлении этого мира намеренно повторяется в приемах, сосредоточивает их в зоне начала текста и симметрично повторит в конце.
Конец текста совпадает по пропорциональному объему с зачином, зачин и конец обрамляют «тело текста», являются симметрично-асимметричной структурой. Зона конца ГЦ (пост-ГЦ) обозначена появлением в поле зрения птицы нового движущегося предмета: На холмике катился тарантас. Для птицы - это очередная движущаяся мишень. Но в конец текста автором вводится неожи-даннная тема: <...>. В тарантасе я сидел / И своих несчастий долю / Тоже на сердце имел.
Такая концовка переворачивает всю картину мира, восстанавливает пропорции, возвращает естественное (человеческое) восприятие и, главное, сердце,
неравнодушное к несчастиям. Введение в конец текста авторского Я в композициях Н. Заболоцкого - испытанный прием, хотя и редкий в силу того, что поэту важно представить модель самоорганизующегося мира, построенного на игре .случайностей. Системность расчлененного мира формируется у него из случайных совпадений, сочетаний, ошибочных и самонадеянных представлений человека о себе как государе, владыке, императоре, Саваофе, разрушающихся сразу, стоит ему оказаться в системности других существ - жуков, птиц, кошек, коней, насекомых. Приведем несколько концовок других стихотворений поэта.
Но я, однообразный человек,
Взял в рот длинную сияющую дудку,
Дул и, подчиненные дыханию,
Слова вылетали в мир, становясь предметами.
Корова мне кашу варила, Дерево сказку читало, А мертвые домики мира Прыгали, словно живые.
(Искусство, 1930)
Но что был двор? Он был трубою. Он был тоннелем в те края, Где был я гоним судьбою. Где пропадала жизнь моя.
, Где сквозь мансардное окошко При лунном свете, вся дрожа, В глаза мои смотрела кошка, Как дух седьмого этажа.
(Бродячие музыканты, 1928)
Местоименные формы, представляющие авторское Я, почти никогда не возникают в зачинах Н. Заболоцкого, в единичных случаях - в началах, в ГЦ -только на границе, близкой к концу, и единственная зона появления Я - в конце текста (см. подробнее: [Суворова, с. 124-138]). Именно этим объясняется преобладающая концестремительность его текстов. В Птицах концестремитель-ность подтвердилась содержательной доминантой. Но нельзя не заметить и тройного повтора тарантас в зоне конца ГЦ, на границе ГЦ и конца, в конце. Если тема птицы равномерно распределилась по всем зонам текста (в зачине, начале, ГЦ, пост-ГЦ), то в конце ее сменила тема тарантаса (о смысловом контексте темы Птицы в поэзии Н. Заболоцкого см.: [Красильникова]).
Слово птица повторяется в тексте 4 раза, из них трижды - в позиции начала строк, тарантас как основной персонаж объявился в зоне конца текста, вступив единожды в рифменные отношения (тарантас - глаз) и дважды повторился по началам рядом стоящих строк (анафора), определив ослабленность
первой стопы - в 21 и 22 строках, поскольку ударение в слове падает на третий слог (возможно, не случаен выбор наименования повозки, ибо тарантас перекликается с Тарусой - излюбленным местом Н. Заболоцкого; птща же по началам всегда предопределяет появление сильной хореической стопы - 3, 10, 19 строки). Зона конца характеризуется тремя двусложными анакрузами подряд, сменяемыми последней - нулевой, что также выделяет зону конца на ритмическом фоне предыдущего текста.
При внимательном рассмо-фении становится достаточно очевидным факт активности формы и области языкового разнообразия в зоне конца стихотворения, что подтверждает наши результаты о концестремительности формы поэтического текста Н. Заболоцкого.
Зона ГЦ - также неоднородна по степени концентрации элементов формы. Кульминацией в зоне ГЦ стихотворения Н.Заболоцкого является IV строфа, а в ней строка Изо рта ее водица. Зона ГЦ содержит наиболее важные элементы формы и смысла, здесь наиболее ярко проявляются особенности авторского стиля. Именно в этой строфе тема птицы получает расширение за счет введения в ее смысловое поле темы «человека». Автор переименовывает части тела птицы, называя ее клюв ртом, а лапки - пальцами. Такое переименование придает облику птицы очеловеченный характер, а действиям - бесчеловечный. В зоне ГЦ определился сюжет, отсылающий читателя своей завязкой (III строфа) к теме смерти, неизбежности, рока. Зависание вверху (зачин) сменяется падением вниз (пред-ГЦ), жуткими действиями в камышах (ГЦ) и позицией задумчивого сфинкса (в пост-ГЦ). В характеристике состояний птицы подчеркивается механистичность, способность реагировать только на движущийся,предмет. Теле-скопики глаз обрамляют ГЦ; в начале они смотрят прямо вниз, потом - сдвигаются, угасают, движение птицы останавливается. Теперь единственный движущийся предмет - тарантас.
Раздумья птицы - непостижимы но, вероятно, до крайности просты. Теле-скопики ее глаз сдвинулись, закрылись, но представляют реальную угрозу движущейся повозке. Может быть, не столько со стороны птицы, сколько со стороны рока, судьбы, еще более страшных в своей забывчивости и слепоте. Равнодушие птицы, с которым она рвет пальцами мышку, придает ей черты, схожие с мифологическим персонажем получеловека, полуптицы. Таким образом, в зоне ГЦ расположился сюжет со своей завязкой (III строфа), кульминацией (IV строфа) и развязкой (V строфа).
Для птицы, терзающей обезображенный трупик мышки, кровь - водица. Автор намеренно снимает в словах, представляющих тему смерти, трагический ореол. Трупик, водица (кровь) в мироощущении птицы не связаны с болью, несчастьями; действия ее скорее ритуальны, носят характер неизбежного предназначения. Не о том ли ее размышления. Пятая строфа в структуре ГЦ - самая динамичная с точки зрения формы. По структуре она перекликается со второй, обе они обрамляют зону ГЦ. Это единственные строфы с дактилическими клаузулами (телескоНикы - клопики, телескопики - холмики). Все события строф между II и V уложились в промежуток времени между пребыванием птицы на-
верху, всматриванием вниз и пребыванием внизу с потухшими глазами. Эти две строфы - единственные, имеющие перебои в размере и метре стихотворных строк (4Х, ЗЯ, 4Х, 3Я). В первых строках этих строф в конец вынесено слово, имеющее коннотат бездушности и составляющее смысловую рифму с клопики и холмике. V строфа имеет, по сравнению со II, еще одну ритмическую особенность. Здесь, ближе к нижней границе ГЦ появляется яркий синтаксический прием несовпадения ритмического и синтаксического членения строки и строчный перенос. Так выделено состояние птицы: Птица думала.
Анализ данного текста иллюстрирует особенности варианта одной разновидности композиционной организации - центр/концестремительной и ясно показывает, что ГЦ текста при полной его предсказуемости - место проявления особой активности формы, и это, как показывают наши результаты, наблюдается у авторов разных эпох и направлений. Зоны границ ГЦ несколько слабее в плане динамики формы, чем ГЦ, но активнее, чем зона зачина. Начало и конец -активны по-разному: в данном случае более активна форма конца. Заметим при этом, что аналогична и содержательная активность. Таким образом, зона ГЦ оказалась менее предсказуемой по языковому материалу, именно здесь наблюдается смещение денотативных и коннотативных значений слова, здесь выявляется авторский концепт мира, выстроенный по закону соотнесения пропорций целого и частей. В ритмическом плане зона ГЦ - самая активная, что проявляется, в частности, на стиховом уровне в смене метров, размеров, в появлении дактилических рифм на фоне чередования мужских и женских, в присутствии ярких смысловых рифм; строчный перенос также нарушает синтаксический и ритмический рисунок текста.
ЛИТЕРАТУРА
1. Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л., 1977.
2. В.Е. Холшевников В.Е. Стиховедение и поэзия. Л., 1991.
3. Пщцальникова В.А. Речевая деятельность как синергетическая система // Известия Алтайского государственного университета. Барнаул, 1997. № 2.
4. Пищальникова В.А. К становлению лингвосинергетики // Москальчук Г.Г. Структурная организация и самоорганизация текста. Барнаул, 1998.
5 Москальчук Г.Г. Структурная организация и самоорганизация текста. Барнаул, 1998.
6. Красильникова Е.В. Птицы. Образные связи в поэзии Н.А. Заболоцкого // Поэтика и стилистика: 1988-1990. М., 1991.
7. Суворова П.Е. Стихотворный стиль и авторская индивидуальность. Бийск,1998.
8. Черемисина Н.В. О гармонии композиции художественного целого (трагедия Пушкина «Моцарт и Сальери») // Язык и композиция художественного текста. М., 1983.
