CC BY
30УДК 94(470.23+571.13):355.58
ГРНТИ 03.23.55 История России Новейшего времени
Н.В. Кабакова
Эвакуация в Омск в памяти ленинградских рабочих завода
им. Н.Г. Козицкого*
В исследовании раскрывается процесс эвакуации и дальнейшей адаптации ленинградских рабочих завода им. Н.Г. Козицкого в Омске в годы Великой Отечественной войны. Описываются условия труда и жизни в обстановке тылового быта: сложности, с которыми столкнулись вновь прибывшие, связанные с необходимостью скорейшего пуска предприятия, поиском рабочей силы на новом месте, проблемы жилищного и бытового обустройства. Отмечается, что наличие многочисленных трудностей, с которыми столкнулись эвакуированные, не привели ни к ожесточению, ни к возникновению противостояния «свои»-«чужие» с местным населением, поскольку главным девизом ленинградцев в период экстремальной повседневности стало сконцентрировать собственные усилия для скорейшего разгрома ненавистного врага. В статье отмечается, что находившиеся в Омске заводчане в условиях острой нехватки рабочей силы восполняли ее недостаток местными жителями - подростками, женщинами, преимущественно преклонного возраста. Оценивается их вклад в налаживание производства, обеспечение выполнения трудовых заданий на предприятии, в деятельность разного характера, связанную с сельскохозяйственными работами и пр. Исследование построено на основе архивных материалов и не использованных ранее воспоминаний очевидцев излагаемых событий - тружеников завода им. Н.Г. Козицкого на омской земле об экстремальном периоде Великой Отечественной войны.
Ключевые слова: повседневность, тыл, эвакуация, рабочие, Ленинград, Омск, завод им. Н.Г. Козицкого.
N.V. Kabakova
Evacuation to Omsk in memory of the Leningrad workers of the N.G. Kozitsky plant
The study reveals the process of evacuation and further adaptation of the Leningrad workers of the N.G. Kozitsky plant in Omsk during the Great Patriotic War. The conditions of work and life are described in the situation of the rear life: the difficulties encountered by newcomers associated with the need for early start-up of the
© Кабакова Н.В., 2018 © КаЬакоуа Ы.У., 2018
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Министерства образования Омской области в рамках научного проекта № 17-1155006 «Повседневная жизнь в Западной Сибири накануне и во время Великой Отечественной войны (1939-1945 гг.)».
enterprise, the search for a labor force in a new place, the problems of housing and home improvement. It is noted that the presence of numerous difficulties faced by the evacuees did not lead to bitter or self-contradiction between «one's» and «others» with the local population, since the main motto of the Leningraders in the period of extreme daily routine was to concentrate their own efforts for the speedy destruction of the hated enemy. The article notes that the factory workers in Omsk in the conditions of acute shortage of labor compensated for its shortage by local residents - adolescents, women, mostly elderly. Their contribution to the establishment of production, ensuring the fulfillment of work assignments at the enterprise, to activities of a different nature related to agricultural work, etc. is evaluated. The study is based on archival materials and unused memories of eyewitnesses of the events described -workers of the N.G. Kozitsky plant on the Omsk land about the extreme period of the Great Patriotic War.
Key words: daily routine, rear, evacuation, workers, Leningrad, Omsk, N.G. Kozitsky plant.
11 июля 1941 г. Постановлением ГКО № 99-сс был определен список предприятий, расположенных в западных районах СССР, подлежащих эвакуации в глубокий тыл - на Урал и в Сибирь, в котором среди прочих числился ленинградский завод им. Н.Г. Козицкого (№ 210). Устанавливался общий срок эвакуации в 5-7 дней, исключавший производства, выполнявшие неотложные текущие военные заказы.
Возможность скорого перебазирования на восток на заводе им. Н.Г. Козицкого предвидели, но не знали точного места новой дислокации. Так, в начале июля ходили слухи об эвакуации в Тобольск. С.А. Касаткин, инженер-конструктор отдела главного архитектора вспоминал, что очень хотелось попасть на Волгу, а не в Сибирь, где, как предполагалось, «не будет хватать материальных и людских ресурсов» [1. Л. 12 об.]. После обнародования известия об эвакуации многие заводчане выражали тревогу: с одной стороны, многие волновались в связи с неизбежностью покинуть в страшное время город, пуститься в далекий путь, с другой - с необходимостью перебазирования предприятия («срывать станки с обжитых мест, грузить их на трамвайные платформы и двигать куда-то дальше по железной дороге»). Многие квалифицированные специалисты наотрез отказывались уезжать, мотивируя это тем, что не могут оставить в столь суровый час родной Ленинград. Тем не менее, оглашение приказа стало стартом подготовки к отправке оборудования, которое требовалось разместить в 18 эшелонах. Всего для перебазирования завода предназначались 800 вагонов первой очереди и 230 вагонов второй очереди. В короткие сроки был произведен демонтаж оборудования для подготовки его к эвакуации: «Все делалось нами обстоятельно, толково, без излишней спешки и суматохи - так, как и подобает работать ленинградцам» [2. Л. 1]. Од-
нако загрузить успели только десять эшелонов, и в ночь с 20 на 21 июля первый из них отбыл из Ленинграда. Всего же удалось отправить из-за надвигавшейся блокады восемь эшелонов. В Омск прибыли семь из них, поскольку один спасти не удалось: он был разбомблен под Тихвиным. Данное исследование, построенное на основе архивных материалов и воспоминаний очевидцев излагаемых событий, раскрывает историю повседневной жизни заводчан в Омске, в условиях эвакуации в период Великой Отечественной войны.
В эшелонах вместе с ценными станками и оборудованием в Омск ехали руководители завода им. Н.Г. Козицкого, представители инженерно-технических кадров, рабочие с семьями, поэтому составы комплектовались из товарных вагонов с тремя ярусами нар и с печками, чтобы можно было разогреть пищу. В пути ленинградцы наблюдали следы бомбежек - громадные воронки, повреждения леса. Случалось и самим спасаться от вражеских самолетов, выскакивая в поисках укрытия из поезда. Потому общее состояние тревоги, испытанное ленинградцами в связи с вторжением врага, расставанием с городом , домом , родными и друзьями , дополнилось пережи -тым шоком видимых картин обрушившейся войны, трудной и долгой дороги.
Первый эшелон прибыл в Омск в ночь с 3 на 4 августа, последний - в середине сентября. Всего было эвакуировано 1 079 чел. (из них - 847 квалифицированных работников). Город, куда приехали ленинградцы, произвел на них тягостное впечатление, хотя они изначально осознавали, что едут в глубокую провинцию. Обобщенные подробности впечатлений от увиденного на новом месте содержали такие оценки: «Омск, когда мы приехали, выглядел как большая деревня. Домики маленькие, частные, со ставнями. Собаки лают. Улицы грязные, не заасфальтированные»; « ... к началу становления завода ни одна из прилегающих к зданиям, выделенным для завода (а это был тогда центр города - Н.К.) не была ни заасфальтирована, ни даже замощена (за исключением улицы Герцена на участке от Интернациональной до 8 Северной)»; « ... осенью было настолько грязно, что на завод трудно было попасть. Улица Гусарова была разбита и представляла собой сплошное месиво из грязи. Были случаи, что посреди неё, прямо против завода опрокидывались развозки с хлебом. Лошади были в грязи по брюхо, а иногда людям приходилось вытаскивать и повозку, и лошадь» [3. Л. 24-25].
В подобных изображениях новой действительности, с которой столкнулись в тылу эвакуированные, содержится противопоставление двух миров - «провинциального» и «столичного». Экстремальное время принудило жителей Ленинграда помимо их воли внезапно окунуться в незнакомую и непривычную обстановку далекой периферии. В освещении ряда исследователей отмечается,
что подобные погружения нередко приводили к многочисленным негативным проявлениям, возникновению противостояния между эвакуированными и местными жителями [4; 5]. Воспоминания ленинградцев, оказавшихся в Омске под влиянием суровой неизбежности военной эпохи, свидетельствуют о том, что сам факт необходимости переезда вызывал у них опасения. Несомненными являются волнение, тревога, испытанные людьми перед страшной угрозой захвата их родного города, оставлявшими дом, родных и друзей. Нежелание отрываться от корней в подобных условиях становится очевидным в понимании того напряжения, которое чувствовали многие люди, оказавшись далеко от дома. Вполне объясним потому общий настрой, сложное восприятие новой обстановки, непривычных условий жизни, бытового дискомфорта. По-видимому, подобные впечатления и первые ощущения такого рода присутствовали и у ленинградцев. Однако воспоминания о последовавших неделях, месяцах и годах, проведенных ими в Омске, свидетельствуют о безусловном отсутствии противостояния «свои»-«чужие». Многие побывавшие в эвакуации спустя десятилетия оценивали встречу, организованную им городскими властями, теплый прием со стороны простых горожан, помощь и понимание, которые они повсеместно встречали. Конечно, на первом плане воспоминаний ленинградцев об Омске выступали суровые условия военной повседневности - труда и быта, необходимость обретения идентичности в непривычной обстановке. Но ни перечисленные обстоятельства, ни отношения с местными жителями, ни отсутствие привычного комфорта столичной жизни в области культуры не оказались для них приоритетными даже спустя годы. Лейтмотивом рассказов представителей коллектива завода им. Н.Г. Козицкого о войне были слова: «Мы хотели, чтобы побыстрее закончилась ненавистная война, и делали для этого всё, что зависело от нас».
Первую партию прибывших эвакуированных погрузили на полуторку и отвезли в здание строившегося пединститута, где впоследствии начали монтировать заводское оборудование. Поскольку электричество еще не было подключено, в темноте, при свечах подобрали несколько помещений с наиболее чистым полом, где за-водчане с семьями, прямо на полу, провели первую ночь. Измученные дорогой, усталые и голодные люди с утра устремились за продуктами: «Приехали мы в Омск ночью, а утром бросились все в магазин и, как сейчас помню, там была очень вкусная брынза» [6. Л. 13]. После этого мужчины отправились разгружать оборудование, которое требовалось снять с платформ и перевезти на выделенную для завода территорию, рассредоточенную по всему городу: слесарный участок - в кинотеатре «Луч», инструментальный, энергети-
ческий, штамповочный, механический и др. - в помещении складов автотракторсбыта на ул. Тарской, сборочно-узловой, кварцевый и малярный - в учебном корпусе педагогического института, деревообделочный - на ул. Краснофлотской, литейный и кузница - на 5 Северной, заводоуправление и технические отделы - в общежитии пединститута. Специальной техники для установки тяжелых станков не было, потому приходилось «поднимать под «дубинушку», кольями» [7. Л. 2 об .-3]. К тому же, корпус пединститута был не достроен: на третьем и четвертом этажах отсутствовал пол, не оборудованы лестницы, не подведена канализация, подвал затоплен водой. Руководители завода отмечали, что объекты, предназначенные городом для предприятия, не соответствовали никаким нормам, но выбирать не приходилось, требовалось скорейшим образом наладить военное производство на новом месте: «Размышлять времени не было. Объем предстоящих работ казался огромным. Но никаких других перспектив не было. Надо было начинать. И начали» [8. Л. 2-3].
Всего в Омск было перебазировано 746 единиц оборудования, но зачастую оно было изношенным, «второстепенным», поскольку и заводчане, остававшиеся в Ленинграде, сохранили значительную часть станков, не собираясь останавливать выпуск продукции для фронта. Поэтому в Омске приходилось искать оснащение на других предприятиях, добывать на железной дороге, изготавливать самим. Порой происходили курьезные случаи, об одном из которых вспоминал инженер-теплотехник С.А. Стукалов, с марта 1945 г. ставший главным энергетиком завода: «Приходилось много ходить по складам, учреждениям, разыскивая оборудование и материалы. Однажды, проходя по ул. Гусарова, во дворе общежития студентов автодорожного института, увидел большой железный бак. Такой нужен был для конденсата в котельную. Быстро организовав бригаду, мы увезли бак на завод. Сколько же я получил после за него проклятий от хозяйки! Оказывается, в том баке жила коза, а я лишил ее крова» [9. Л. 21-22].
Для того чтобы осуществить запуск предприятия, ленинградцам потребовалось решить большое количество проблем. Производственные помещения не отапливались, а железных труб в городе не нашлось, к тому же деревянные перекрытия в основном корпусе не позволяли устанавливать там печи. Проявив смекалку, заводчане проложили деревянные короба, по которым теплый воздух нагнетался в цеха. Температура приблизилась к норме и составляла в дальнейшем 12-15°. Люди смогли снять телогрейки.
На заводе необходимо было обеспечить пожарную безопасность. Работавшие на постройке подземного водоема, необходимого в противопожарных целях, вспоминали, что когда рыли котлован,
наткнулись на могилу какого-то генерала: «Сохранились истлевшие останки мундира и лаковые сапоги. Лак выглядел хорошо, но когда сапоги тронули, они рассыпались. Очевидно, это была могила знаменитого русского металлурга Аносова» [10. Л. 9]. Действительно, главный корпус завода оказался на территории, где в XIX в. располагалось Бутырское кладбище, на котором похоронили П.П. Аносова (ныне ему установлена мемориальная доска с барельефом). Все подготовительные работы производились в течение первой военной осени, но уже 9 сентября завод № 210 дал свою первую продукцию на омской земле.
Одним из важнейших мероприятий по приему эвакуированного населения для омских властей стало обеспечение вновь прибывших жильем, тем более что в город перебазировались десятки оборонных предприятий из Москвы, Ленинграда, Запорожья и пр. С этой целью стали строиться насыпные бараки, освобождались помещения, принадлежавшие государственным учреждениям - гостиницы, парикмахерские, столовые, выселялись в сельскую местность люди, не задействованные в военном производстве или неблагонадежные граждане. Уплотняли омичей, подселяя к ним по 2-3 семьи. Если до июня 1941 г. минимальная жилая норма на одного человека в городе составляла 3,2 кв. м, то с начала войны, когда численность населения Омска выросла на 30 %, это требование было отменено.
Прием, устройство и обслуживание эвакуированного населения явилось одной из определяющих задач для города, администрация которого требовала четко организовать эту работу. Критике подверглись директора предприятий (среди них оказался и руководитель завода № 210), не проявивших должной заботы в решении жилищного вопроса, положившись полностью на местные органы власти, понадеявшись на существующий городской фонд. 14 августа 1941 г. в ходе заседания бюро омского обкома ВКП (б) было принято решение о развертывании строительства временных жилых построек - бараков, на которые имелись в наличии ассигнования, строительные материалы. Рабочую же силу из числа не занятых на разгрузке оборудования и монтажа обязывалось предоставить руководство эвакуированных заводов [11. Л. 24].
Первоначально же прибывавших ленинградцев размещали в лекционном зале бывшего пединститута. Первую партию встретил представитель Центрального райкома ВКП (б) товарищ Гинц «культурно, без лишних слов, без уверений, что мы приехали "к теще на блины", что нам будет хорошо», пообещавший, что город обеспечит их жильем [12. Л. 2]. Уже на следующий день многие семейные получили ордера на квартиры (всего их было выделено 500), другие определились с жильем позже. Вот как вспоминали об этом рабо-
53
чие: «Когда приехали, нас разместили в лекционном зале. Мы жили там, спали вповалку. Но в течение недели разместились. Большинство приехали семьями (Г.А. Смирнов)» [13. Л. 15]; «... поселили нас в помещении пединститута. Через 3 дня распределили по квартирам. Мне досталась 5 Северная, дом № 30. Я сам изготовил трубы, печь, так и жил (В.И. Котиков)» [14. Л. 8]; «... наш цех был на 3 этаже учебного корпуса. И здесь мы жили целый месяц с ребятами, а потом уже нас по квартирам разместили (Ф.Г. Хоминская)» [15. Л. 5]; «. на второй день устроились все люди из первого эшелона. Кто -лучше, кто - хуже. Кому как повезло (С.А. Стукалов)» [16. Л. 3]. Действительно, условия бытования в Омске у ленинградцев были разные. «Одно название - квартира... Многие, как мы, жили на кухнях. Без дров. Моя трехлетняя дочь заболела туберкулезом» [17. Л. 5]. «Я с семьей из четырех человек жил в комнате в частном доме на восьми квадратных метрах» [18. Л. 10 об.]. «После приезда в Омск нам предложили в микрорайне, где был завод, искать жилье. По улице Октябрьская, 174 оказались добрые отзывчивые люди, которые дали согласие уступить нам небольшую комнату. Нас было трое -я, брат и коллега Беляева Наталья Васильевна» [19. Л. 1]. «Жили мы в бараке. Летом пылью все покрывалось, а зимою - льдом. Бывало, приносили ведро воды вечером, а утром лед долбили, чтобы умыться. Кровати сдвигали, плотно укладывались и матрацами укрывались, чтобы согреться» [20. Л. 1 об.]. Однако общим мотивом подобных коллективных воспоминаний ленинградцев являлось то, что, невзирая на многочисленные неудобства, они стремились не падать духом, побыстрее включиться в работу, чтобы запустить завод. Эвакуированные отмечали, что в Омске их встретили очень хорошо, «не так как украинцев или москвичей», оказывали всемерную помощь. Г.Н. Перельман рассказывала, что приехала в Омск с маленькой дочерью, которая недавно перенесла воспаление легких, очень нуждалась в поправке. Их поместили на 8 Ремесленной, в дом, где жили семидесятилетние старик со старушкой, на кухне. Хозяева занимали комнату, но они уступили ее ленинградцам и бесплатно давали им козье молоко для ребенка [21. Л. 22].
Городское руководство предпринимало необходимые меры для обеспечения эвакуированных питанием, предметами домашнего обихода, одеждой и обувью, керосином, медицинским обслуживанием. Нужды вновь прибывших постоянно оставались в поле зрения властей, о чем свидетельствует перечень подобных вопросов, обсуждавшихся на заседаниях омского обкома ВКП (б) в течение всего экстремального периода Великой Отечественной войны [22. Л. 24; 23. Л. 15-20]. Приехавшие в тыл издалека, поднявшись по тревоге, сумевшие взять с собой лишь необходимое, люди испытывали по-
54
требности в разных вещах, которые, в числе прочего, им приходилось производить самим. Так, в первые месяцы после запуска завода № 210 для обеспечения собственных нужд его рабочие изготовили 1 800 стаканов, 3 700 мисок, 2 000 тарелок, 8 000 гребенок, 80 000 пуговиц, 6 000 ложек, 75 кроватей, 150 тазов, 150 ведер, 300 кастрюль, столы и табуреты, лопаты и сковороды, даже зажигалки и мундштуки [24. Л. 64].
Различные сложности приходилось преодолевать всем работникам завода им. Н.Г. Козицкого - и «старой» гвардии, вынужденной в сложнейших условиях налаживания труда и жизни выступать в роли наставников и инструкторов, и вновь прибывшим - на фоне освоения ранее неизвестных для них профессий - многие из которых являлись жителями сельской местности. В эвакуацию из Ленинграда отправилось 16 % кадрового состава, потому на новом месте срочно потребовалось подбирать рабочих, специалистов различных областей производства. В воспоминаниях руководителей завода о первых месяцах в Омске акцентировалось внимание на том, что людей, обладавших необходимой квалификацией, недоставало. Приходилось осуществлять принудительные трудовые мобилизации. К примеру, на завод призывались все имевшиеся в городе часовщики. Главным образом, это были пожилые люди, которых в силу возраста не брали на фронт. По всей Омской области мобили-зовывались юноши допризывного возраста, женщины и девушки. Встречались среди вновь принятых такие, кто негативно отнёсся к необходимости трудиться на предприятии, шли на завод неохотно, и первое время некоторые выполняли задания недобросовестно, а порой халатно: «Работа для них была незнакома, необычна, не давала достаточного прожиточного минимума, к которому они привыкли. Выгоднее было заниматься подсобным хозяйством на кусках земли около домов и в ближайших районах. Ленинградские кадры, оказавшись в глубоком тылу, работая сами, обучали молодежь и старались, помимо основных навыков, привить людям любовь к профессии и цеху, к заводу, научить добросовестному отношению к работе и нетерпимости к нарушениям. Это было нелегко. Сколько материала перепортили, сколько было поломок оборудования! Но деваться было некуда. Надо было осилить, и осилили» [25. Л. 2930]. Для обеспечения завода рабочей силой при нем открылась школа ФЗО, в каждом цехе создавался кружок техминимума. Один из мастеров, занимавшийся обучением подростков, Г.А. Смирнов, рассказывал: «Ученики были на государственном обеспечении: им выдавалось обмундирование, организовывалось питание. Учили теории и практике в течение полугода, в ночную смену. В 5-6 групп набирали по 35 чел. Что это были за кадры? Молодые мальчики и
55
девочки. Большинство из них не хотело работать. Занимались в ночное время: час-два поработают, а потом надо их отыскивать спящих» [26. Л. 16].
Наряду с воспоминаниями представителей гвардии ленинградцев, сохранились рассказы о своей работе в годы войны и тех, кто подростком оказался на заводе № 210. В.Д. Свинцова пришла на предприятие ученицей шлифовщика в 1941 г., прямо со школьной скамьи, в 15-летнем возрасте: «Завода еще не было, только здание, да упакованное оборудование. Мы, подростки, в холоде протирали станки от смазки, устанавливали их. Сутками работали в цехах, иной раз тут же засыпали, голодные и уставшие. Мы не считались ни с чем, так как знали, что тем, кто на фронте, еще хуже. В помещениях было холодно, мерзли руки, работали все в телогрейках. Многих девчат едва было видно из-за станков. Закончив 12-часовую дневную смену, ночью шли разгружать картофель, вагоны с капустой, морковью, баржи с дровами, дежурили в госпитале, ездили в колхозы» [27. Л. 1-3]. З.И. Горголь, жившая до войны в Одессе, вместе с другими детьми эвакуировалась в Тобольск, куда прибыл представитель завода им. Н.Г. Козицкого. Своим рассказом о производстве он сумел заинтересовать подростков, изъявивших желание уехать в Омск: «Меня направили в цех револьверщицей ... Сделали нам специальные подставки у станков и стали мы рабочими. Никто не считался с отработанным временем, ни у кого не было в мыслях уйти, не выполнив фронтового задания. Цех был темный, грязный. Зимой даже эмульсия замерзала. Работали в телогрейках, одеты были так, что лучше не вспоминать» [28. Л. 1-1 об.]. Трудившемуся на заводе им. Н.Г. Козицкого А. Лопатину едва исполнилось 17 лет. Его отца, минометчика, убили под Великими Луками. Приехавший в Омск из Ленинграда, подросток создал бригаду из таких же мальчишек, где самому младшему было 14 лет: «Не уходили из цеха, не выполнив задания. План наш составлял 150 %» [29. Л. 33].
Сопоставляя воспоминания ветеранов завода им. Н.Г. Козицкого о военном времени, обратим внимание на их неодинаковое восприятие происходившего. Так, оценка труда подростков со стороны кадровых рабочих-ленинградцев и самих представителей молодежи, трудившихся во время войны на заводе, не идентична. Если профессионалы отмечали леность, попытки уклониться от обязанностей, нежелание подростков работать, то последние спустя десятилетия, описывали свой большой вклад в общее дело, стремление всеми силами помочь фронту. В подобных несхожих в их оценках воспоминаниях одних и тех же ситуаций усматривается как их неодинаковое восприятие разными людьми,
так и специфика отложения данных событий возрастного порядка, своеобразного психологического конфликта миров поколений.
Экстремальные обстоятельства военного времени обусловили необходимость работы фактически на казарменном положении, когда трудились по 16-18 часов, в редком случае имея один-два выходных дня в месяц, часто оставались ночевать прямо в цехах. Спустя годы, оценивавшие свою жизнь в военный период в эвакуации, ленинградцы подчеркивали собственное понимание того, что только неустанным трудом они способны помочь бойцам, сражавшимся на фронтах. Отмечали ветераны также изменения качественного состава работников: увеличилась численность женщин, среди которых наблюдалось множество прибывших из деревень области и омичек-домохозяек, часто преклонного возраста. По словам мастера В.И. Беляева, пришедшие на предприятие пожилые женщины были материально обеспечены, но стремились «внести свой гражданский вклад в дело обороны страны. Работали они с энтузиазмом, не считаясь со временем, являлись образцом-примером для других» [30. Л. 3 об.]. О своем труде сами женщины говорили впоследствии, используя эпитеты «непосильный», «тяжелый», подчеркивая, что, несмотря на утомление, все они «впряглись», проявляли энтузиазм, брались за любое дело. Характеризуя деятельность работниц на заводе в годы войны, контролер Ф.Г. Хоминская подчеркивала их незаменимость: «. помогали в упаковке, транспортировке деталей. Лошадку нам давали один раз в месяц, а дальше носили всё на себе. Кроме того, занимались разгрузкой овощей, работали в столовой - везде, где нужны были женские руки. Со всем управлялись: на распиловке, на керосине, по локоть руки покрывались коростой ...» [31. Л. 5]. Повествования мужчин, трудившихся на заводе им. Н.Г. Козицкого, также содержали немало слов, включавших высокую оценку женского вклада в производство в условиях войны, понимание того, что женщины «полуголодные», «плохо одетые», «в лютые зимние дни и ночи» работали на пределе человеческих возможностей: «Сколько раз, проснувшись среди ночи и вспомнив, что истомленная женщина-кочегар может заснуть и сжечь котел, приходилось вставать и брести на завод! Сколько раз самому приходилось вставать у топки, подвозить уголь с улицы, дрова колоть - делать то, что женщинам было не под силу!» [32. Л. 21].
Воспроизведенные коллажи воспоминаний подтверждают наличие качеств, свойственных советским гражданам периода Великой Отечественной войны и неоднократно отраженным в отечественной историографии [33] - способности переносить невзгоды и жизненного аскетизма, стойкости и героизма, беззаветной любви к Родине.
57
Это не были надуманные образы, сформированные советской пропагандой и имплантированные в наше сознание. Обладавшие иным опытом, радикально отличавшимся от нынешнего, испытавшие сложности строительства социалистического общества в 1920-е и 1930-е гг., простые люди 1940-х гг. искренне верили в свою страну, готовы были приложить все усилия для Победы над захватчиками своей земли. Позволяя воссоздать антураж эпохи, выстраивая достойные монументальные фигуры, ленинградцы - рабочие завода им. Н.Г. Козицкого - как очевидцы событий в воспоминаниях о суровом времени передают патетику экстремальных лет в описаниях условий своих труда и жизни в тылу. Их сохраненная память, позволившая реконструировать военную повседневность тыла в повествованиях о собственном опыте эвакуации из Ленинграда в Омск, содержит свидетельства о том, каковы были настроения, поведение и отношения людей. Несомненно, воспоминаниям как историческим источникам присущи свойства забывания отдельных событий, фрагментарность, акцентирование на неординарные обстоятельства и факты. В то же время записанные позже подобные материалы концентрируют внимание исследователя на самом важном, отложившемся в памяти современников прошлого, тем самым дополняя по крупицам полновесную историческую картину.
Список литературы
1. Государственный исторический архив Омской области (далее -ГИАОО). Ф. 2816. Оп. 1. Д. 31.
2. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 38.
3. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 31.
4. Потемкина М.И. Эваконаселение в уральском тылу: опыт выживания // Отечественная история. - 2005. - № 2. - С. 86-97.
5. Рыженко В.Г., Назимова В.Ш. Интеллигенция в эвакуации: настроения, труд и быт (по источникам личного происхождения) // Культурное наследие Сибири. Электронное научное издание. - ЫКЬ: http://sibnasledie.omsu.ru/ page.php?id=58 (дата обращения: 17.04.2018).
6. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 27.
7. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 29.
8. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 38.
9. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 38.
10. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 38.
11. ГИАОО. Ф. 701. Оп. 1 . Д. 2615
12. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 38.
13. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 27.
14. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 33.
15. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 32.
16. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 38.
17. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 32.
18. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 44.
19. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 39.
20. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 40.
21. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 27.
22. ГИАОО. Ф. 701. Оп. 1. Д. 2615.
23. ГИАОО. Ф. 701. Оп. 1. Д. 2659.
24. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 19.
25. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 38.
26. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 27.
27. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 23.
28. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 40.
29. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 19.
30. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 25.
31. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 32.
32. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 38.
33. Козлов Н.Д. Повседневная жизнь в советском тылу в годы Великой Отечественной войны в отечественной историографии начала XXI в. // Вестн. Ленингр. гос. ун-та им. А.С. Пушкина. - 2014. - Т. 4. - № 2. - С. 30-45.
References
1. Gosudarstvennyj istoricheskij arhiv Omskoj oblasti (dalee - GIAOO) [State historical archive of Omsk region]. F. 2816. Op. 1. D. 31.
2. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 38.
3. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 31.
4. Potemkina M.I. Jevakonaselenie v ural'skom tylu: opyt vyzhivanija [Maka-nalina the rear in the Urals: the experience of survival] // Otechestvennaja istorija [National history]. 2005. № 2. S. 86-97.
5. Ryzhenko V.G., Nazimova V.Sh. Intelligencija v jevakuacii: nastroenija, trud i byt (po istochnikam lichnogo proishozhdenija) [Intelligentsia in evacuation: moods, work and life (according to sources of personal origin)] // Kul'turnoe nasledie Sibiri [Cultural heritage of Siberia]. Jelektronnoe nauchnoe izdanie. URL: http://sibnasledie.omsu.ru/page.php?id=58 (data obrashhenija: 17.04.2018).
6. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 27.
7. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 29.
8. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 38.
9. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 38.
10. GIAOO. F. 2816. Op. 1 D. 38.
11. GIAOO. F. 701. Op. 1. D. 2615
12. GIAOO. F. 2816. Op 1 D. 38.
13. GIAOO. F. 2816. Op 1 D. 27.
14. GIAOO. F. 2816. Op 1 D. 33.
15. GIAOO. F. 2816. Op 1 D. 32.
16. GIAOO. F. 2816. Op 1 D. 38.
17. GIAOO. F. 2816. Op 1 D. 32.
18. GIAOO. F. 2816. Op 1 D. 44.
19. GIAOO. F. 2816. Op 1 D. 39.
20. GIAOO. F. 2816. Op 1 D. 40.
21. GIAOO. F. 2816. Op 1 D. 27.
22. GIAOO. F. 701. Op. 1. D. 2615
23. GIAOO. F. 701. Op. 1. D. 2659
24. GIAOO. F. 2816. Op. 1 D. 19.
25. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 38
26. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 27
27. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 23
28. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 40
29. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 19
30. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 25
31. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 32
32. GIAOO. F. 2816. Op. 1. D. 38
33. Kozlov N.D. Povsednevnaja zhizn' v sovetskom tylu v gody Velikoj Otech-estvennoj vojny v otechestvennoj istoriografii nachala XXI v. [Everyday life in the Soviet rear during the great Patriotic war in the national historiography of the beginning of the XXI century] // Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universiteta im. A.S. Pushkina [Vestnik Pushkin Leningrad State University]. 2014. T. 4. № 2. S. 30-45.
