CC BY
166
РЕЗУЛЬТАТЫ ДИССЕРТАЦИОННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
А. В. Кутузов
ЭВАКУАЦИЯ ЛЕНИНГРАДСКИХ ТАНКОСТРОИТЕЛЕЙ
Почти все книги, повествующие о блокадной промышленности, так или иначе рассказывают о подвиге ленинградских танкостроителей, главным образом — кировцев [4; 13]. По этому имеет смысл попытаться рассмотреть, как оценивалось по другую сторону блокады значение вывоза танкового производства, тем более, что в последнее время опубликованы ранее недоступные исследователям воспоминания немецких офицеров, которые подчеркивают огромную роль советских бронемашин на поле брани и невольно дают высокую оценку значению эвакуации танкового производства на Урал, в развитии которого огромную роль сыграли именно ленинградские специалисты, а также вывезенное оборудование оборонных предприятий города на Неве.
Перед войной на Ижорском заводе, благодаря реконструкции, было налажено производство новой, перспективной танковой брони. Броневые листы использовали для производства боевых машин Т-34 и КВ, которые проектировали и разрабатывали специалисты Кировского завода. До 1937 г. на предприятии работал М. И. Кошкин, один из создателей легендарного Т-34. Трудились, создавая сверхтяжелый танк противоснаряд-ного бронирования КВ, Ж. Я. Котин, ведущий инженер проекта КВ-1 Н. Л. Духов (после эвакуации — главный конструктор Челябинского Кировского завода) и другие. В 1939 г. были готовы первые образцы [8. С. 189]. В то же время запустили в производство танки КВ и Т-34 на Кировском и Ижорском заводах и в Харькове, разработанные технологии передали на тракторные заводы Сталинграда и Челябинска [8. С. 189]. Неудачное применение устаревших образцов во время войны с Финляндией активизировало развитие современного танкостроения.
12 апреля 1942 г. Гитлер обмолвился: «русские... камуфлируют все, что связано с их армией» [27. С. 403]. Неудивительно, что перед войной «Гитлер отказывался верить, что советское танковое производство может быть равно немецкому», в Германии «понятия не имели, сколько танков в месяц способна произвести русская промышленность» [2. С. 84].
Но уже на третий день боевых действий, 24 июня 1941 г., в дневнике начальника генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдера было записано: «появился русский тяжелый танк нового типа, который, видимо, имеет орудие калибра 80 мм (согласно донесению штаба группы армий “Север” — даже 150 мм, что, впрочем, маловероятно)» [6. С. 34]. Появление «Клима Ворошилова» обеспокоило немецкое командование: пушки средних немецких танков и противотанковая артиллерия были бессильны, а 76-мм орудие КВ-1 пробивало их броню. Не был мифом и танк КВ-2, 152-мм вооружение которого
© А. В. Кутузов, 2009
предназначалось для разрушения дотов и оборонительных линий противника. Бороться с этими «монстрами» в 1941 г. можно было, лишь выкатывая на прямую наводку тяжелые зенитные установки.
В 17 часов 24 июня Г. К. Жуков беседовал с командующим 5-й армии генералом М. И. Потаповым [11. С. 19]: «Как действуют наши КВ и другие? Пробивают ли броню немецких танков и сколько примерно немецких танков потерял противник на вашем фронте? Потапов: .. .Танков КВ у меня имеется 30 штук. Все они без снарядов к 152-мм орудиям. <.> Танков противника уничтожено примерно до сотни. Жуков: 152-мм орудия КВ стреляют снарядами 09-30 г, поэтому прикажите выдать немедленно бетонобойные снаряды 09-30 г и пустить их в ход. Будете лупить танки противника вовсю» [11. С. 22].
Серийные модели новейшей советской бронетехники поразили врагов. Генерал Гюнтер Блюментрит заметил, что «во время сражения за Вязьму появились первые русские танки Т-34. 37-мм и 50-мм противотанковые орудия, которые стояли на вооружении нашей пехоты, были беспомощны... Началась так называемая “танкобоязнь”» [2. С. 111-113]. Однако «превосходство в воздухе было совершенно очевидным» [17. С. 112], и бронемашины не всегда действовали эффективно: «я уже совершил четыре вылета к линии фронта, — вспоминал пикировщик Рудель, — между Гродно и Волковыском. Русские пригнали сюда огромную массу. КВ-1, КВ-2, Т-34. Бомбим.» [24. С. 20]. И тут возникает невидимая с воздуха проблема, замеченная вражеским танкистом, которому пришлось «впервые столкнуться с танками Т-34» в районе Вильнюса: «Листы бронирования скреплялись грубой сваркой, устройство трансмиссии было простым, как, впрочем, и все остальное, за что ни возьмись. Поломки легко исправлялись» [17. С. 113]. Хорошо разбиравшийся в технике немецкий генерал Эрих Шнейдер отметил, что Т-34 произвел сенсацию. Снаряды его 76,2-мм пушки пробивали броню на расстоянии 1,5-2 км, когда немецкие танки поражали русские только с 500 м, да и то лишь попав в бортовую или кормовую часть [цит. по: 14. С. 153-154].
На превосходство отечественных танков обращала внимание и советская пресса: «броню средних немецких танков легко пробивает не только артиллерия, противотанковые пушки наших танков, но и 75-мм орудия наших бронемашин. Тяжелых танков у немцев мало. Только изредка на полях сражения встречаются 30-тонные танки завода «Рейнме-талл», вооруженные 75-мм орудиями. Столкнувшись с мощными советскими танками, ощущая острый недостаток в тяжелых машинах, немцы пытаются использовать французские сухопутные броненосцы типа “ЗС”, имеющие броню до 50 мм. Видно, не блестящи дела фашистов, если им приходится прятаться за французскую броню» [18. С. 14].
Но дела обстояли не столь оптимистично, хотя 30 июля 1941 г. И. В. Сталин обмолвился Г арри Гопкинсу, что русские «самые крупные танки лучше, чем другие немецкие». Потери обеих сторон велики, однако Германия «может этой зимой выпускать больше танков в месяц, чем Россия», и Сталин хотел бы послать специалиста по танкам с чертежами в Соединенные Штаты, сказав, что было бы лучше, если бы его танки могли производиться в США [5. С. 198].
4 августа в штабе группы армий «Центр» фюрер объяснял приоритет наступления на Ленинград и тем, что «. в этом районе имеется большое число промышленных предприятий, а в самом Ленинграде находится единственный завод по производству сверх-тяжелых танков» [7. С. 225].
Врагам следовало спешить, поскольку 26 июня 1941 г. секретаря Кировского РК ВКП (б) В. С. Ефремова информировали, что рабочие желают работать «столько, сколько потребует правительство», отказываются от оплаты сверхурочных работ: «тысячи кировцев
в свободные часы безвозмездно и с большим энтузиазмом выполняют работы по сооружению спецобъектов» [16. С. 467]. По решению ГКО в начале июля 1941 г. производство дизельных моторов с Кировского завода было переведено в Свердловск, вспоминал
В. Д. Козин [29. Л. 7]. Отметим, что эти двигатели во время войны размещались на танках, а оборудование для их производства эвакуировали до начала блокады Ленинграда. Операция по спасению производства тяжелых танков началась.
А 17 сентября 1941 г. группа инженеров-специалистов обследовала Кировский завод с точки зрения проведения специальных мероприятий и составила секретный документ «О подготовке Кировского завода к эвакуации и разрушению» [19. С. 50-51]. Через три дня, 20 сентября, «Правда» сообщала: «На голом месте создали мы танковую промышленность в годы сталинских пятилеток... Президиум Верховного Совета СССР присвоил звание Героя Социалистического Труда директору Кировского завода в Ленинграде тов. Зальцману и главному конструктору этого завода тов. Котину, а также наградил орденами и медалями группу кировцев... Награждение работников танковой промышленности не только высоко оценивает их заслуги, но и зовет танкостроителей к новым успехам.» [21]. 21 сентября Герои Социалистического Труда И. Зальцман и Ж. Котин ответили: «С еще большим жаром будут ковать кировцы победу над врагом, еще больше танков получит от нас доблестная Красная Армия, еще лучше будут эти танки, еще крепче будут они громить врага на подступах к городу Ленина, везде, куда ни пошлют их.» [22].
Однажды в Доме писателей Павел Лукницкий оказался свидетелем спора трех молодых офицеров. Один из них, танкист, утверждал, что он и его друзья воевали превосходно, но «наверху» допустили массу ошибок. Очевидно, Россия не была готова к войне. Его товарищ с этим не согласился, считая, что политически и материально страна подготовилась хорошо. «“Политически, может быть, — возразил танкист. — Но материально? Что ты говоришь? Ты серьезно думаешь, что можно воевать с немцами на Т-26? А разве дивизии народного ополчения, вооруженные берданками, могут остановить немецкие танки?” <...> Второй собеседник упомянул о танках КВ; пять таких машин он видел в бою... “Конечно, — фыркнул танкист, — пять КВ! А если бы у нас их было пять сотен, где бы сейчас были немцы?”» [25. С. 413].
9 сентября 1941 г. И. В. Сталин спрашивал об этом же у К. Е. Ворошилова и А. А. Жданова: «Куда девались танки КВ, где вы их расставили, и почему нет никакого улучшения на фронте, несмотря на такое обилие танков КВ у вас? Ведь ни один фронт не имеет и половинной доли того количества КВ, какое имеется у вас на фронте» [цит. по: 28. С. 333].
Впрочем, предоставим слово парторгу Кировского завода В. Д. Козину: «Мы перевезли наше оборудование в другие районы города, на другие заводы, и приступили к сборке и выпуску танков, в этот момент товарищ Сталин позвонил товарищу Жданову и попросил направить группу хозяйственных работников для организации выпуска танков на Урале... Андрей Александрович вызвал нас вечером, а утром нужно было лететь... Зальцман со своей группой улетел в Москву. В этот же день его принял товарищ Сталин. И по предложению этой группы было принято постановление Государственного Комитета обороны о переводе всего производства танков на Урал» [29. Л. 6 об. — 7]. О том, что дело обстояло так, за исключением некоторых деталей, свидетельствуют документы.
«1.10.1941 г. У аппарата Василевский. Тов. Сталин просит Кузнецова направить Зальцмана и Котина в Москву, а так же Шавырина и часть его работников. тчк. Все они очень нужны здесь: А Ленинград может обойтись без них. Зальцман и Котин нужны для налаживания производства танков, которое уже налажено у вас тчк нам нужны также 200 (двести)
квалифицированных рабочих с Кировского завода для налаживания производства КВ на Урале тчк Сталин просит не отказать =Передал генерал-майор Василевский=» [30. Л. 3].
4 октября вопросы эвакуации оборудования ленинградских оборонных заводов, — вероятно, после оперативной консультации с прибывшими в Москву специалистами, — обсуждаются между Москвой и Ленинградом по прямому проводу: «У аппарата Жданов и Кузнецов. Здравствуйте. Здесь Сталин. Здравствуйте товарищ Сталин. СТАЛИН. Передаю предложение Москвы: 1) вывезти на восток из Ленинграда станки, прессы, электрооборудование, литейное оборудование... и кадры инженеров, техников, квалифицированных рабочих завода № 174 для производства танков Т-50 на востоке» [12. С. 208].
В своих воспоминаниях парторг ЦК ВКП (б) Кировского завода1 В. Д. Козин отмечал, что пароход «Конструктор» «попал под бомбу, и там большинство погибло, там больше были рабочие 174 завода» [29. Л. 8]. Командующий Ладожской военной флотилией В. С. Чероков выделил самые боеспособные и быстроходные корабли: «Конструктор» и «Пурга». 4 ноября, с наступлением темноты, сторожевой корабль «Конструктор», приняв на борт более 350 пассажиров, начал движение из бухты Морье в Новую Ладогу. Вражеский бомбардировщик, летевший на высоте 150-200 м, обнаружил «Конструктор» на лунной дорожке и сбросил две бомбы. Они упали за кормой. Но тут подоспел второй «юнкерс». Одна из его 250-килограммовых бомб попала в корабль. Моряки с огромным трудом удержали его на плаву. Подошедшая вскоре канонерская лодка «Бурея» сняла уцелевших пассажиров и часть экипажа [31. С. 39-40]. Кстати, «Конструктор» — флагман флотилии, и его потеря была очень большим ударом [31. С. 29]. Один тот факт, что в эвакуации рабочих 174 завода принимал участие лучший корабль, показывает, какое значение придавалось вывозу из города высококвалифицированных специалистов по производству Т-50. Вспоминая бои за Вязьму, Х. Люк отметил эти боевые машины, обладавшие «лучшим вооружением и бронированием. Чтобы поразить их в лоб, приходилось подтягивать 88-мм орудия» [17. С. 123]. Но наладить их массовое, аналогичное легендарному Т-34 производство на Большой земле не удалось. Танкист А. В. Марьевский объяснил одну из причин: «Летом сорок второго мне присвоили звание младшего лейтенанта и отправили в Омск... ходили на завод № 174, участвовали в сборке машин. Надо сказать, что на этом заводе конвейерной сборки не было, все осуществлялось вручную» [9. С. 269].
Неуязвимый для вражеской противотанковой артиллерии, в первый год войны Т-50 выпускался небольшими партиями и остался невезучим «конкурентом» Т-34, хотя и весил меньше, и превосходил последний в бронепробиваемости: стандартные 45-мм и 57-мм «болванки» танка в 1941 г. буквально прошивали немецкую броню.
Но вернемся к телефонному разговору на высоких частотах: «2) Вывезти на восток станки, прессы, электрооборудование... а также кадры инженеров, техников, квалифицированных рабочих Кировского и Ижорского заводов, занятые производством танков и танковых пушек... 3) Вывезти на восток из Ленинграда ту часть оборудования и те кадры всех других ленинградских заводов, которые были заняты производством танков КВ и танков Т-50 по кооперации с Кировским, Ижорским и заводом № 174. 4) Эвакуацию всего упомянутого выше проводить через Ладожское озеро на Волховстрой. Осуществление эвакуации возложить на ленинградцев... Кроме того, просим выделить несколько хороших парторгов для танковых и бронезаводов, всего 4 или 5 человек. ЖДАНОВ, КУЗНЕЦОВ. С вашими предложениями согласны. В суточный срок представим весь план эвакуации Кировского, Ижорского и 174 заводов, а также заводов, кооперируемых с ними по танковому производству. Все подготовительные меры по эвакуации начнем сейчас же. Хороших парторгов для танковых и броневых заводов подберем. СТАЛИН. Очень хорошо. До свидания.
Жму руку. Все. ЖДАНОВ, КУЗНЕЦОВ. До свидания. Крепко жмем вашу руку» [12.
С. 208]. Вторая часть «просьбы» была выполнена. В середине октября ЛКЗ прекратил производство: только несколько километров отделяли его от передовой [26. С. 5]. «Андрей Александрович Жданов вызывает Длугача и меня и зачитывает нам постановление Государственного Комитета Обороны... В сутки нужно было отправлять тысячи людей баржами, пароходами через Ладогу и самолетами... Ехать не хотели, не все знали тогда обстановку в Ленинграде. Мы сказали, что ехать придется с 20 килограммами багажа, а остальное должно остаться... С момента переброски нашего оборудования было положено начало использованию Ладоги», — вспоминал В. Д. Козин [29. Л. 6 об. — 8].
На базе трех заводов — ленинградского Кировского, Харьковского дизельного и Челябинского тракторного — образовали Танкоград, официально называвшийся Челябинский Кировский завод (ЧКЗ) [3. С. 49]. Вероятно, название дублировалось не случайно. Кировцы даже во время передислокации промышленных предприятий в Ленинграде в середине октября 1941 г. «чувствовали себя скорее хозяевами, чем гостями». По воспоминаниям главного механика Ленинградского металлического завода Г. Кулагина, «В цехах появились сотни кировцев, танкисты в шлемах. Войдя как-то в кабинет Уварова, я увидел рядом с ним быстроглазого, поджарого и энергичного человека в танкистской курточке. Это был знаменитый уже тогда директор Кировского завода Исаак Моисеевич Зальцман. Ходило много рассказов о его необыкновенной решительности, жесткой воле. Говорили, что на письменном столе у него лежит пистолет. Я не раз бывал у Зальцмана, но, признаться, как ни присматривался, пистолета не обнаружил. Впрочем, стиль работы у кировцев был действительно динамичный и решительный. <.> Это двоевластие продолжалось недолго. Вскоре по решению ГКО основное ядро кировцев во главе с Зальцманом было вывезено на самолетах на Урал, где разворачивалось крупномасштабное производство танков» [15. С. 87-88].
Директором назначили И. М. Зальцмана (Ленинград), главным инженером — С. Н. Махонина (Харьков), главным конструктором — ленинградца Н. Л. Духова [26. С. 5]. И с октября 1941 г. новое объединенное предприятие ЧКЗ стало единственным заводом-изготовителем тяжелых танков [26. С. 6].
Однако и 4 октября 1941 г. «Правда» писала: «. прославленные машиностроители города Ленина напору металла противопоставили металл храбрецов. <...> Н-ский завод снабжает фронт замечательными боевыми машинами — танками нового типа, созданными смелой, талантливой мыслью советских конструкторов» [23]. Действительно, начиная с июля 1941 г. на Ленинградском Кировском Заводе изготовили 444 танка КВ-1 [26. С. 5].
Фон Люк вспоминал: «мы задались вопросом. откуда берутся тысячи танков и орудий? Один пленный русский офицер показал, что Сталин осуществил молниеносную переброску промышленных предприятий, сконцентрированных вокруг Москвы и далее южнее на берегах Волги, на восток вплоть до Урала. Невероятное достижение тыловиков» [17. С. 127]. И Карл Барц в книге «Свастика в небе» отметил значение эвакуации: «далеко за Уралом возникали новые русские авиационные и танковые заводы, питающиеся энергией от больших гидроэлектростанций. Если бы эти предприятия удалось уничтожить, то русские армии стали бы калеками. Но где были дальние стратегические бомбардировщики, которые могли выполнить эту работу?» [1. С. 127].
Возможно, и поэтому тоже фашисты стремились выйти к Сталинграду (вспомним, что еще до войны разработанные кировцами технологии производства бронемашин были переданы Сталинградскому тракторному заводу) и Кавказу, откуда можно было использовать
бомбардировщики среднего радиуса действия и попытаться разбомбить советскую оборонную промышленность.
А заводы эти не просто так стояли. С фронта постоянно шла информация о необходимости улучшения различных частей бронемашин. Процесс совершенствования производства был непрерывным [10. С. 278].
Во время Курской битвы немецкие летчики наблюдают невиданные ранее картины: «массы танков рвутся навстречу друг другу по безлесным равнинам» [24. С. 93], но «численность советских танков гораздо больше» [24. С. 93].
По мере увеличения производства советских танков, все чаще при описании битвы за Ленинград противником упоминаются «батареи зенитной артиллерии, которые, ведя наземные бои на передовом крае» отражали «танковые и пехотные атаки противника» [20. С. 157]. Так, в январе 1944 г., когда крушилась немецкая оборона между Ленинградом и Волховом, немцы задействовали 88-мм «батареи» [20. С. 172]: «подкатывавшие танки русских, — вспоминал полковник Хартвиг Польман, — уничтожались в ближнем бою... огнем артиллерии. и огнем батарей 88-милиметровых зенитных орудий» [20. С. 178]. Однако, остановить железный поток оказалось невозможно, и «Ценную боевую технику, включая тяжелую осадную артиллерию, необходимо было взорвать и оставить на позициях» [20. С. 179].
Описывая роковое для фашистов лето 1944 г., летчик Г. Рудель замечал: «наши братья по оружию на фронте залегли и пропустили танки над собой, а теперь ждут, что мы будем для них “таскать каштаны из огня”» [24. С. 173].
Вспоминая о событиях на Востоке, полковник люфтваффе удивлялся: «русские бросали в бой танк за танком. Если три бронетанковые дивизии не могли достичь цели, они бросали еще десять.» [24. С. 247]. Описывая лето 1944 г., Рудель восклицал: «Мы получаем свежее наглядное доказательство того, что производительная мощь СССР была сильно недооценена всеми, и никто не знает подлинного положения вещей. Масса танков, вновь и вновь в невообразимом количестве, является наиболее убедительным доказательством этого» [24. С. 181], «огромное количество русских танков заставляет шевелиться волосы на голове» [24. С. 224]. Интересно, что в 1944 г. рейхсминистр Шпеер привозит Руделю секретное задание и поясняет: «Фюрер планирует атаки на плотины гидроэлектростанций, снабжающих энергией военную промышленность Урала. Он ожидает, что производство вражеского вооружения, в особенности танков, будет остановлено на год. Этот год даст нам шанс воспользоваться передышкой. Вам предстоит организовать эту операцию.» [24. С. 227], однако «в лихорадке событий на последнем этапе войны и сам план потерял какое-либо практическое значение» [24. С. 229].
9 февраля 1945 г. под Кюстрином «пикирующие бомбардировщики Руделя обрушились на русские танки, противотанковые пушки и артиллерийские позиции» [17. С. 369]. А поддержка авиации была необходима, поскольку: «разыгралась ожесточенная танковая дуэль. с танками “Сталин”, превосходившими наши броней и вооружением» [17. С. 394].
Аналогом «Иосифа Сталина» (ИС) были тяжелые танки «Клим Ворошилов». Их производство было эвакуировано из блокированного Ленинграда осенью 1941 г. По штормовой Ладоге на судах, а после закрытия навигации на самолетах по воздуху вывозили людей, станки и оборудование.
Продолжалась эвакуация танкостроения и в 1942 г., вплоть до осени 1943 г. [8. С. 189]. И как показывают воспоминания врагов, спасали ленинградское танковое производство не зря: далеко на востоке заработали недосягаемые для авиации противника
заводы, кующие оружие победы. Если производство Т-50 в массовых масштабах наладить не удалось, и предпочтение было отдано другому направлению, всемирно известному «изделию» Т-34, то легендарное детище ленинградской промышленности, тяжелые танки КВ, впоследствии ИС, производимые Большой землей, оказали существенное влияние на исход войны миров. А значит, решение о вывозе танкового производства из Ленинграда было правильным.
1 Чрезвычайный институт партийных организаторов ЦК ВКП(б). В начальный период войны на 170 промышленных предприятиях были парторги ЦК ВКП(б), которые осуществляли непосредственную связь с ЦК ВКП(б). Одновременно они избирались секретарями бюро парткомов первичных партийных организаций.
Литература
1. Барц К. Свастика в небе. Борьба и поражение германских военно-воздушных сил. 1939-1945 гг. / пер. с англ. М. В. Зефирова. М., 2006.
2. Блюментрит Г. Московская битва // Роковые решения. СПб., 2004.
3. Бобров М. М. Фронт над облаками. СПб., 2005.
4. Важенцев И. В. Во главе героического коллектива. Партийная организация Кировского завода в годы Великой Отечественной войны. Л., 1959.
5. Верт А. Россия в войне 1941-1945. М., 1967.
6. Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск от начала восточной кампании до наступления на Сталинград (22.06.1941 — 24.09.1942) / пер. с нем. / под ред. и с предисл. канд. истор. наук Е. Н. Кулькова. М., 2004.
7. ДашичевВ. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. М., 1973.
8. Дзенискевич А. Р. Фронт у заводских стен. Малоизученные проблемы обороны Ленинграда (1941-1944). СПб., 1998.
9. Драбкин А. Я дрался на Т-34. М., 2005.
10. Емельянов В. С. Там, где изготовлялись танки // Кузница победы: Подвиг тыла в годы Великой Отечественной войны.
11. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления: в 3 т. Т. 2. М., 1988.
12. Известия ЦК КПСС. 1990. № 12.
13. Костюченко С., Хренов И., Федоров Ю. История Кировского завода 1917-1945 гг. М., 1966 и др.
14. Кузница победы: Подвиг тыла в годы Великой Отечественной войны. Очерки и воспоминания: 3-е изд. М., 1985.
15. Кулагин Г. Дневник и память. Л., 1978.
16. Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны 1941-1944. СПб., 1995.
17. ЛюкХ. На острие танкового клина 1939-1945. Воспоминания офицера Вермахта. М., 2005.
18. Орловский В. Танковая битва // Огонек. 21 декабря 1941 года. № 38.
19. План «Д». Том 1. 1941 год. Сер. «Архив Большого дома». СПб., 2005.
20. Польман Х. 900 дней боев за Ленинград. Воспоминания немецкого полковника / пер. с англ. А. С. Нечаева. М., 2005.
21. Правда. 1941. 20 сентября.
22. Правда. 1941. 21 сентября.
23. Правда. 1941. 4 октября.
24. Рудель Г. Пилот «Штуки». Минск, 2006.
25. Солсбери Г. 900 дней. Дневник Ленинградской блокады. Смоленск, 2004.
26. Солянкин А. Г., Павлов М. В., Павлов И. В., Желтов И. Г. Советские тяжелые танки 1941-1945 гг. М., 2006.
27. Тревор-РоперХ. Застольные беседы Гитлера. 1941-1944 гг. М., 2004.
28. Хазанов Д. Б. Битва за небо. 1941. От Днепра до Финского залива. М., 2007.
29. ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 10. Д. 834.
30. ЦГАИПДСПб Ф. 24. Оп. 2в. Д. 4779.
31. ЧероковВ. С. Для тебя, Ленинград! М., 1978.
