CC BY
99
УДК 81'42
Осипова Александра Анатольевна
кандидат филологических наук Магнитогорский государственный университет osashenka@yandex.ru
ЭТОТ СВЕТ И ТОТ СВЕТ В КАРТИНЕ МИРА В.П. АСТАФЬЕВА (к образным вербализаторам концептов «жизнь» и «смерть»)
В центре внимания исследователя ключевые для картины мира В.П. Астафьева концепты «жизнь» и «смерть». Анализируется функционирование фразеологизмов этот свет и тот свет как образных средств языка, в самом общем виде манифестирующих указанные концепты.
Ключевые слова: концепты «жизнь» — «смерть», индивидуально-авторская картина мира, фразеологическая единица, В.П. Астафьев.
Многие современные лингвистические исследования выполняются в русле ан. тропологической парадигмы, в центре внимания которой находится человек как носитель языка. Образные языковые средства отражают специфику языковой картины мира нации в целом, а в творчестве отдельных писателей их использование помогает реализовать особенности индивидуально-авторского мироощущения.
Среди образных вербализаторов, в самом общем виде манифестирующих концепты «жизнь» и «смерть» в творчестве В.П. Астафьева, особо выделяются фразеологические единицы (ФЕ) этот свет (на этом свете) и тот свет (на том свете, с того света). Полярность этим ФЕ, безусловно, задают входящие в них компоненты-местоимения (мест. этот указывает на что-нибудь близкое, а мест. тот - на что-нибудь удаленное в пространстве или во времени), благодаря которым рождаются и анто-нимичные значения самих ФЕ (ср. этот свет - «земной мир, жизнь как противопоставление загробному миру», тот свет - «загробный мир как противопоставление земному миру, жизни» [1, с. 384]).
ФЕ этот свет довольно древняя, она возникла еще в старославянском языке [2, с. 676]. В творчестве В.П. Астафьева представления об этом свете связаны с изображением непосредственно самой жизни обычного человека - с ее проблемами, трудами и повседневными заботами. Так, например, в повести «Веселый солдат» генерал, беспокоясь о будущем своих внуков, хочет заняться писательским трудом, хотя у него нет способности к творчеству: Разумеется, я решительно отказался от творческого содружества с генералом, но он надежды не терял, все приставал ко мне с предложением подумать, и однажды я не вытерпел, дерзко спросил его: куда ему столько денег? Ведь они и только они да жажда славы влекли его в литературу. - А внуки?! - как мальчику-несмышленышу ответил он. - Что ж им, моим внукам, ни с чем оставаться на этом свете... [3, с. 93]. В рассказе «Уха на Боганиде» из цикла «Царь-рыба» главный герой Аким вспоминает свое непростое детство, непутевую мать, при которой он вынужден был на
правах старшего сына содержать и обихаживать семью: Он <... > пересиливал сон, заставлял себя перешагнуть порог, ежась от мозглой сыри, собирать щепу и плавник по берегу, выскребал из сердцевины сутунков гнилушки, тер их на табачном сите <...> Еще бы моху надрать, насушить и тоже подсунуть к топчану матери <... > Много, ох как много нужно человеку, чтобы жить и существовать на этом свете [4, с. 246]. Детдомовский мальчик Толя из повести «Кража» размышляет о том, что люди могут и должны жить только своим трудом: Он сделал непростое открытие, что всяк человек на своем месте выполняет работу и оттого получается хлеб, соль, мясо, рубахи, ботинки, штаны, кепки, пальто <...> и все на этом свете сделано человеческими руками, рожденными дляработы [5, с. 426].
В.П. Астафьев довольно редко наделяет героев своих произведений возможностью так называемого безоблачного жития. В основном его персонажи проходят довольно трудный жизненный путь, терпят лишения, испытывают на себе превратности судьбы. Это, видимо, связано с тем, что многие произведения В.П. Астафьева являются автобиографическими, материалом для автора часто служит его собственная жизнь в ее бесчисленных подробностях. Такова, например, повесть «Веселый солдат», где главный герой, пройдя по лихим военным дорогам и еще более настрадавшись в госпиталях с нечеловеческими условиями, воровством начальников, ненавистью к раненым солдатам, пытается устроиться в мирной жизни. Жизнь эта оказывается ничуть не легче, чем на войне: голод, отсутствие жилья, невозможность обеспечить необходимым жену и ребенка, - все это накладывает отпечаток и на характер героя, и на его мироощущение: У меня сохранилась карточка с первого моего бессрочного паспорта - в той самой гимнастерке, только без погон - на карточке незнакомый, далекий уже мне, чернобровый, довольно симпатичный парень, ус-покоенно, с каким-то взрослым достоинством и заметной печалью глядящий на этот бурный свет [3, с. 168]; Я очнулся, повел глазом туда-сюда, узнал этот неприютный свет, попытался изобразить
260
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2012
© Осипова А.А., 2012
улыбку [3, с. 134]. Контекстные сопроводители ФЕ этот свет в виде прилагательных бурный, неприютный позволяют читателю полнее почувствовать ту атмосферу, в которой живет главный герой повести. Трагичность всему происходящему (смерть дочери, отсутствие работы, неустроенность быта) придает еще и само бытие человека в советском государстве. Оно связано с постоянными противоречиями, возникающими между партийными установками и реальными жизненными условиями, в которые определены люди. Так, например, партия и правительство борются за восстановление и увеличение народонаселения, «выбитого» на войне. В связи с этим запрещаются аборты. Но жизнь такова, что рожать детей в условиях нищенского существования не представляется возможным: «Самоабор-ты, подпольные аборты косили и валили советских женщин <.. .> По приблизительным подсчетам, за первые послевоенные годы погибло три миллиона женщин, в основном, русских, и столько же отправилось в тюрьму за подпольные дела, сколько погибло детей, никто не составил себе труда сосчитать и уже не сочтет никогда» [3, с. 223]. Герой повести восклицает: О-о, русская доля, которую в старину называли точнее - юдолью, где же тот, кто наслал ее нам? И за что он ее нам наслал и насылает? Ведь без причины ничего на этом свете не происходит [там же].
Хотя героям астафьевских произведений иногда кажется, что все совершенно ясно на этом неспокойном свете: есть свои и чужие, друзья и враги, люди с кристальной биографией и с подмоченной [5, с. 338], - жизнь зачастую не перестает их удивлять. Например, отец главного героя рассказа «Бойе» из повествования «Царь-рыба» никогда не видел собаку, умеющую ловить рыбу: Когда Бойе выпер вновь из воды щучину, папа, которого вроде бы ничем уже было не удивить на этом свете, развел руками... [4, с. 15]. В рассказе «Царь-рыба» показана борьба не на жизнь, а на смерть между человеком и рыбой: Зверь и человек, в мор и пожары, во все времена природных бед, не раз и не два оставались один на один <...> Такие страсти, ужасы об этом сказывались, но чтобы повязались одной долей человек и рыба <...> такое-то на свете бывало ль?Хотя на этом свете все и всякое бывало, да не все людям известно [4, с. 188].
Интересно отметить, что одно из контекстных употреблений ФЕ этот свет непосредственно отражает переход человека из состояния бытия в состояние небытия, из одной жизни в другую. В рассказе «Людочка» главная героиня, оказавшись на грани жизни и смерти, вдруг вспоминает свою встречу в больнице с умирающим парнем: Парень постепенно стих <... > разлепил ресницы, открыл плавающие в жидкой слизи глаза и, возвращаясь из небытия, сделал еще одно усилие - различил сла-
бый свет и человека в нем. Поняв, что он еще здесь, на этом свете, парень попытался что-то сказать, но доносилось лишь «усу... усу... усу... » [6, с. 415].
В отличие от этого света, про который герои
В.П. Астафьева знают почти все, тот свет, в силу своей неизведанности, непостижимости и загадочности, вызывает и у персонажей, и у самого автора гораздо больший интерес. Вообще в системе славянских верований тот свет - одно из центральных понятий, связанных с представлениями о потустороннем существовании души после смерти и о тесном взаимодействии земного и загробного миров. В произведениях В.П. Астафьева ФЕ тот свет используется наряду с такими единицами, как ад, рай, геенна огненная, Царство небесное. Но, в отличие от перечисленных вербализаторов, анализируемая ФЕ имеет самое обобщенное значение, называя потусторонний мир как нечто иное по отношению к земной жизни. Астафьевские герои верят, что покойники зорко следят за их жизнью на земле. Так, Иван Тихонович Заплатин из рассказа «Жизнь прожить» боится обидеть свою покойную жену Татьяну Финогеновну: ... неслышно вздохнет Иван Тихонович: «Вот бы бабушка-то жива была! Радости-то, радости-то бы... » - это чтоб и на том свете Татьяна Финогеновна не подумала, что он всю любовь внучки присвоил себе и забыл о ней [6, с. 316]. В романе «Прокляты и убиты» бойцы, слыша по рации таинственные звуки, вспоминают о погибшем товарище Ашоте Васконяне и предполагают, что он из другого мира дает о себе знать: По линии все идет и идет индукция, от лежащего в воде провода она слышнее. Может, это Ашот Вас-конян, закопанный за речкой, с того света весть подает, плачет в небесах от одиночества [7, с. 650]. Незнание того, что ждет человека за гранью жизни, закономерно рождает страх: Раненому потерли виски нашатырным спиртом <... > Он поперхнулся, зашарил рукой по стволу ивы, спрашивая, где он? Коля Рындин, видать, решил, что уже на том свете и над ним неструганая крышка гроба [7, с. 491]; ... Лешка искал глазами своих связчиков. Их нигде не было видно. Вцепившись в борт лодки, до конца держались они за нее <... > Но они, однако, могли попасть и под лодку. Очутившись во тьме, меж водой и днищем, непременно решат они, что находятся уже на том свете [7, с. 511].
У славян существуют разнообразные представления о потустороннем мире. Тот свет - это единое пространство, включающее рай и ад. Обычно путь в него сопровождается преодолением определенных трудностей. Он может иметь направление вверх к небу, вниз под землю, в глубоководное морское царство. Последней преградой на пути, ведущем на тот свет, служат врата загробного царства, через которые предстоит пройти душе умершего. Нечто схожее с данными представлениями мы находим
и в рассказе «Царь-рыба» из одноименного цикла, в сцене борьбы Игнатьича с царь-рыбой: Но был
ловец сильным мужиком, рыба выдохшейся, замученной, и он сумел передолить не ее, а сперва эту вот, занимающуюся в душе покорность, согласие со смертью, которое и есть уже смерть, поворот ключа во врата на тот свет, где, как известно, замки для всех грешников излажены в одну сторону: «Урайских врат стучаться бесполезно... » [4, с. 186].
Так как о загробной жизни ничего не известно, человек зачастую переносит в нее реалии земной жизни. В романе «Прокляты и убиты» Лешка Шестаков вспоминает, как деревенские люди заботились об умершей колдунье Соломенчихе: К березкам, невысоко, но густо поднявшимся над кладбищем хантов, прислонили старые нарты, повесили медный чайник, бутылку с дегтем, чтобы Соломенчи-ха могла намазаться, когда начнет подниматься мошка, от комаров же спасения нет и на том свете [7, с. 184]; в романе «Печальный детектив» горожане также своеобразно беспокоятся о том, как умершие будут жить в ином мире: .новая ныне, куражливая мода среди высокооплачиваемых трудяг появилась: с форсом, богатенько не только свободное время проводить, но и хоронить - над могилой жечь денежки, желательно пачку, швырять вослед уходящему бутылку с вином - авось похмелиться горемыке на том свете захочется [6, с. 42]. Герой повести «Стародуб» Амос - человек хозяйственный, но при этом завистливый, жадный и недалекий - недолюбливает своего брата Култы-ша, живущего в гармонии с природой и лишенного всякой жажды наживы. Амос злорадствует: Есть у Амоса думка свою мельницу поставить. Ух, тогда держись! Потечет хлебец!А Култыш <... > без штанов на этом свете жил, без штанов и на том свете перед непорочными девами явиться... [5, с. 161]. В повести «Кража» детдомовские ребята переживают за умершего товарища Гошку и стараются помочь ему на том свете быть лучше, чем на этом: Хотя и заказывали гроб пятеро, он все равно оказался велик. Гошка весь утонул в нем <...> решали, надевать или не надевать на Гошку пионерский галстук, поскольку в пионерах он не состоял. Все же галстук надели: пусть хоть на тот свет явится пионером Гошка Воробьев [5, с. 278-279].
Согласно христианскому представлению о загробной жизни, на том свете душа человека должна встретиться с Богом. Главная героиня автобиографической повести в рассказах «Последний поклон» - бабушка Екатерина Петровна - внушает своему внуку Вите именно такую веру: Но именно в эти вот мгновения, нет, в самый напряженный миг, когда дыхание в груди от страха и ужасного ожидания конца света должно было остановиться, вдруг <... > возникало видение гор, остановив-
шихся дерев, означался намек на белое облако <... > И мне открылось внезапно: «тот свет!» Там живет Сам Бог, и что ему захочется, то Он и сделает со всеми нами. Но раз по бабушкиным молитвам выходило, что творит Он дела лишь великие, добрые, то, мнилось мне, оттуда, с «того света», из-за горных вершин распадка Караульный речки, мягко ступая по облаку, спустится Он, погладит меня по голове и скажет: «Пойдем со мной, дитя Мое» [8, с. 316-317]. Другой герой этой же повести - дед Павел, заядлый картежник, - сыплет во время игры всевозможными каламбурами, смысл которых прямо противоположен тому, что проповедует Вите бабушка Екатерина: Дед <... > озирался, будто после обморока, цеплял глазом огонь лампы, замечал колоду карт, ловкое мелькание рук в застолье <... > он бросался к столу, на ходу вы-ная из-за голенища бродней последние, на табак оставленные рубли. «Золотые, налитые, эх, конеч-ки огневые, мчите во дьяволы врата! - швырял он рублишки на стол. - Сдай, кормовой, еще по одной! Не блефуй, не мухлюй! Черти сжарят на том свете!..» [8, с. 365].
В отдельных случаях у В. П. Астафьева ФЕ на тот свет сопровождается просторечным глаголом убраться. Его употребление отражает досаду по поводу несвоевременности свершившегося: Пуще всех выла тетка ТолиМазова, Евдокия <... > Как же она одна-то? Да еще на чужой стороне?Хоть бы Толина мать, молодуха Серафима, была, но она взяла и убралась на тот свет. Слабая здоровьем оказалась... [5, с. 322]; Прабабушка Антонина хотела умереть дома и убралась на тот свет той же осенью, следом за матерью Толи... [5, с. 367]. Но помимо того, что герои сами «убираются на тот свет» по той или иной причине, им туда иногда «помогают попасть» (при описании подобных ситуаций контекстными сопроводителями ФЕ тот свет являются, например, слова отправить, свести, проводить, спровадить). Так, в повести «Веселый солдат» раненые в госпитале поднимают бунт против его начальницы - подполковника медицинской службы Чернявской, превратившей жизнь искалеченных войной солдат в ад: Госпиталь этот фашистский мы те припомним! Сколько ты тут народу угробила? Сколько на тот свет свела? [3, с. 39]. В романе «Прокляты и убиты» председатель трибунала Анисим Анисимович, проводящий показательные суды советских военачальников над своими же солдатами, видя, как подсудимый Зеленцов пытается устроить из судебного заседания театральное представление, размышляет про себя: ...прекратить суд, перенести в другое место? Но он столько уже пересудил и пересадил всякого народу, столько его на тот свет отправил, эта казарменная вшивота каши столько не съела, и чтобы перед каким-то уркой <... > он, старый, закален-
262
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2012
ный большевик, спасовал, уронил достоинство родного суда? [7, с. 153]. В этом же произведении в обстановке боя радисты вынуждены бросить связь, и на возмущение начальства по этому поводу один из героев отвечает: А че мне, ташшыть, да? Подохнуть, да? Нас обоих на тот свет проводили бы, а дежурить кому? У телефона кому? [7, с. 711]. В повести «Стародуб» к поселению староверов прибило плот, на котором находился маленький мальчик. Суеверные люди сочли, что это не к добру, и решили избавиться от ребенка. Но на его защиту встал грозный охотник Фаефан, впоследствии вырастивший и воспитавший парнишку как сына: Фаефан наклонился над мальчишкой, пальцем вспорол рубашонку, плеснул на бледное большелобое лицо мальчика воды. Медленно открылись затуманенные глаза, уставились на Фаефана. - Живой! Ах ты, таймененок! А божьи люди удумали тебя на тот свет спровадить и рук не замарать... [5, с. 115].
В ряде случаев ФЕ тот свет входит в состав сравнительных конструкций (Зина принесла Толе одежду <... > Ребятня, встречавшая его, радовалась, будто он с того света явился или с первого парохода сошел [5, с. 330]; - Ты куда отлучился? - как будто с того света, затушеванным расстоянием голосом спросил Сема Прахов, дежуривший у телефона на левом берегу [7, с. 702]), употребляется в составе ругательства (... он сразу пылить: «Лелька умерла, дак не вздумайте без меня избу продавать. Я, падла, так всех отделаю, что родная тетя вас на том свете не опознает!» [8, с. 287]).
Общенародные представления о загробном мире более образны, чем представления о земной жизни. Это, как уже говорилось выше, связано с реальностью, наблюдаемостью, знанием людей этого мира и загадочностью, невозможностью постичь при жизни организацию иного мира. Поэтому, наверное, в отличие от ФЕ этот свет, ФЕ тот свет в произведениях В. П. Астафьева стала источником развития целого ряда синонимичных сочета-
ний, обозначающих загробный мир (другая жизнь, другой мир, леса другие, верхний мир, лучший мир).
Таким образом, ФЕ этот свет и тот свет могут рассматриваться не только как языковая данность, обладающая семантико-грамматическими признаками, но и как факт живого языка, имеющий непосредственное отношение к человеку, его носителю, что проявляется в конкретной реализации данных единиц в художественном тексте. Повышенное внимание к такого рода образованиям обусловлено интересом к проблеме языка и культуры, которая получила новый импульс развития в рамках антропологической парадигмы современной лингвистики.
Библиографический список
1. Фразеологический словарь русского языка / сост. Л.А. Войнова и др.; под ред. и с посл. А.И. Молоткова. - 6-е изд., испр. и доп. - М.: АСТ: Астрель, 2001. - 512 с.
2. Старославянский словарь (по рукописям XXI веков): ок. 10000 слов / под ред. Р.М. Цейтлин, Р. Вечерки, Э. Благовой. - М.: Рус. яз., 1994. - 842 с.
3. АстафьевВ.П. Собрание сочинений: в 15 т. -Красноярск: ПИК «Офсет», 1998. - Т. 13. Веселый солдат: повесть. - С. 5-242.
4. Астафьев В.П. Собрание сочинений: в 15 т. -Красноярск: ПИК «Офсет», 1998. - Т. 6. Царь-рыба: повествование в рассказах. - С. 2-426.
5. Астафьев В.П. Собрание сочинений: в 15 т. -Красноярск: ПИК «Офсет», 1997. - Т. 2. Повести. -
С. 2-485.
6. Астафьев В.П. Собрание сочинений: в 15 т. -Красноярск: ПИК «Офсет», 1997. - Т. 9. Печальный детектив: роман. Рассказы. - С. 2-438.
7. Астафьев В.П. Собрание сочинений: в 15 т. -Красноярск: ПИК «Офсет», 1997. - Т. 10. Прокляты и убиты: роман. - С. 2-744.
8. Астафьев В.П. Собрание сочинений: в 15 т. -Красноярск: ПИК «Офсет», 1997. - Т. 4. Последний поклон: повесть в рассказах. Кн. 1, 2. - 464 с.
