CC BY
12
DOI 10.54770/20729316-2023-1-101
А.М. Любомудров (Санкт-Петербург)
«ЭТО РУССКИЙ УЛЕЙ, БОГАТЫЙ СОТАМИ И ЖИВЫМИ СЛОВАМИ». ТВОРЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ МИХАИЛА ПРИШВИНА В ПЕРЕПИСКЕ В.Д. ПРИШВИНОЙ С В.Н. БУНИНОЙ И Л.Ф. ЗУРОВЫМ
К 150-летию М.М. Пришвина
Аннотация
Работа представляет собой аналитический обзор переписки В.Д. Пришвиной с представителями русского литературного зарубежья В.Н. Буниной и Л.Ф. Зуровым периода 1959-1965 гг. Эти письма, обнаруженные в разных архивохранилищах, к настоящему времени не опубликованы. В них представлены мнения корреспондентов о творчестве и личности Михаила Пришвина, приводятся оценки его произведений. Анализ писем позволяет судить о том, что на рубеже 1960-х гг. у Буниной и Пришвиной сложились дружеские взаимоотношения, они обменивались выходившими из печати изданиями («Кащеева цепь», «Повесть нашего времени», «Золотой луг», «Незабудки» М. Пришвина, «Жизнь Арсеньева» И. Бунина). Вместе с тем данный материал представляет интерес для характеристики самих участников переписки - видных фигур литературного процесса середины ХХ в. В. Пришвина рассказывает о своей работе над составлением и комментарием изданий Михаила Пришвина; ее литературный талант оценен Верой Буниной. Восторженные отклики Л. Зурова, назвавшего Пришвина «великим правдолюбцем», импонируют В. Пришвиной, которая, в свою очередь, определяет дар своего мужа как «провидческий». Она обращает внимание Зурова на те строки М. Пришвина, где он говорит о своей исключительной миссии «хранителя огня». В письмах отразилась забота В. Пришвиной о литературоведе Н.С. Родионове, который помогал ей в разборе архивов. В контексте переписки рассматривается также обмен мнениями Веры Буниной и писателя Н.П. Смирнова, где затрагиваются фигуры И.А. Бунина, М.М. и В.Д. Пришвиных. Наиболее показательные письма приводятся целиком и, таким образом, впервые вводятся в научный оборот. В целом история эпистолярного общения трех заметных фигур русской литературной жизни дополняет общую картину взаимосвязей зарубежья и метрополии в начале 1960-х гг.
Ключевые слова
И. Бунин; В. Бунина; М. Пришвин; Л. Зуров; русское зарубежье; русская литература; переписка.
A.M. Lyubomudrov (St. Petersburg)
"THIS IS A RUSSIAN HIVE RICH IN HONEYCOMBS AND LIVELY WORDS".
CREATIVE PERSONALITY OF MIKHAIL PRISHVIN IN THE CORRESPONDENCE OF V.D. PRISHVINA WITH V.N. BUNINA AND L.F. ZUROV
The work is an overview of the correspondence (1959-1965) between V.D. Prishvina and representatives of the Russian literary emigration V.N. Bun-ina and L.F. Zurov. These letters discovered in different archives have not been published to the present time. The letters present the opinions of the correspondents concerning the work and personality of Mikhail Prishvin and also give assessments of his works. The analysis of the letters makes it possible to know that at the turn of the 1960s Bunina and Prishvina had friendly relations. They both exchanged books which were published at that time ("Kashcheev Chain", "The Tale of Our Time", "Golden Meadow", "Forget-me-not Flowers" by M. Prishvin, "The Life of Arsenyev" by I. Bunin). At the same time these letters are of interest to characterize the participants in the correspondence themselves - prominent figures in the literary process of the mid-twentieth century. In a number of letters, V. Prishvina talks about her work on the compilation and commentary of her husband's publications; her literary talent is highly appreciated by Vera Bunina. The enthusiastic responses of L. Zurov, who called Prishvin "a great lover of truth", impress V. Prishvina, who, in turn, defines her husband's gift as "visionary". In letters to Zurov she draws attention to those lines of Prishvin where he speaks of his exceptional mission as "keeper of fire". The letters reflected the caring of V. Prishvina on the literary critic N.S. Rodionov who helped her in analyzing the archives. In the context of correspondence is also considered an exchange of views Vera Bunina and writer N.P. Smirnov, which touches upon the figures of I.A. Bunin, M.M. and V.D. Prishvin. The publication contains many quotes and the most indicative letters are given in their entirety and are first introduced into a scientific usage. On the whole, the history of epistolary communication between three notable figures of Russian literary life complements the overall picture of the interrelations between the abroad and the metropolis in the early 1960s.
Keywords
I. Bunin; V. Bunina; M. Prishvin; L. Zurov; Russian emigration; Russian literature; correspondence.
Сравнительное изучение М.М. Пришвина и И.А. Бунина - благодатное поле для историков литературы. Сближают двух писателей не только начальные этапы биографии (оба родились и выросли в одном крае, учились в одной гимназии), но и художественные параллели: тяготение к лирико-философской прозе, внимание к природе, создание близких по тематике автобиографических романов. Увидели свет работы,
посвященные творчеству Бунина и Пришвина в контексте христианской культуры [Климова 1993], образам бытия, человека и мира [Шемякина 2004, Шемякина 2005], революции и народа [Апанович 2001] и др. Автор литературного этюда «Пришвин и Бунин» А.Н. Варламов приходит к выводу: «Тут слишком многое сплелось: и общественное, и личное, и сокровенно творческое, это своеобразная, если угодно, трель двух соловьев, их поединок <...>. Но самое главное, что после чудовищной катастрофы семнадцатого года, устояв на ногах, оба писателя стремились к одному и тому же - к оправданию и утверждению ненапрасности бытия, выражению благодарности жизни.» [Варламов 2001, 36].
Личные отношения двух писателей не сложились, неизвестно доподлинно, встречались ли они когда-либо. В записях И.А. Бунина нет развернутых суждений о своем земляке. Пришвин же внимательно следил за творчеством Бунина на протяжении всего жизненного пути [Борисова 2018, 13]. В дневнике он часто сравнивал его творчество с своим собственным, при этом оценки его были неоднозначны и в известной степени ревнивы: «Читаю Бунина и узнаю в тонком письме его тот же самый порок, которым и сам страдал некоторое время: этот порок состоит в особом эстетизме, похожем на любовь. <...> Письмо Бунина изящное, но несвободное» [Пришвин 2012, 562]; «Вчитывался в Бунина и вдруг понял его как самого близкого мне из всех русских писателей. <. > Бунин культурнее, но Пришвин (автор пишет о себе в третьем лице. -
A.Л.) самостоятельней и смелее. Оба очень русские, но Бунин от дворян, а Пришвин от купцов» [Пришвин 2012, 565]. В нобелевском лауреате он видел равного себе соперника: «Взять Бунина - вот жаворонок! и насколько он пишет лучше меня! <...> Да ведь и я даже, когда взлетаю, становлюсь крепче Бунина. Вот почему неплохо тоже держаться ближнего в человеческой правде: трудно подняться к истине, но если поднимешься, то летишь не жаворонком, а птицей орлиной» [Пришвин 2012, 606].
Соприкосновение двух художественных миров произошло после кончины писателей - в лице их «вторых половинок», Веры Николаевны Муромцевой-Буниной (1881-1961) и Валерии Дмитриевны Пришвиной (1899-1979). Этих женщин, овдовевших почти одновременно (в конце 1953 г. и начале 1954 г. соответственно), объединяет жертвенная любовь к своим спутникам-литераторам, преклонение перед их талантом, помощь в трудах при жизни и всемерные усилия по сохранению и публикации их наследия. Забота о памяти была неустанной, деятельной и самоотверженной - явление характерное для вдов, ставших распорядителями архивов своих именитых супругов. И Бунина, и Пришвина обладали литературным даром, обе писали мемуарно-биографические книги: «Жизнь Бунина» и «Беседы с памятью»
B. Буниной; «Наш дом», «Круг жизни», «Путь к слову», «Мы с тобой. Дневники любви» В. Пришвиной. Вера Николаевна разбирала архив Бунина, консультировала издателей его произведений в Советской России; Валерия Дмитриевна была составителем, автором вступительных статей и комментариев к нескольким книгам Пришвина. Обе были причастны
к подготовке собраний сочинений, вышедших - еще одно совпадение -одновременно, в 1956 г.: шеститомник Пришвина и пятитомник Бунина. Наконец, в разборе и систематизации архивов у обеих были заботливые помощники - Л.Ф. Зуров у Буниной и Н.С. Родионов у Пришвиной.
В то же время характеры их были различны: Пришвина отличалась жесткостью и практичностью, была женщиной, «умело сочетающей мистику с бизнесом, снимающей с каждой цитаты урожай сам двенадцать», как писала редактор ее книг Т.Ю. Хмельницкая, отдавая, впрочем, должное «ее энергии, работоспособности, объему ее свершений» [Письма... 2018, 163, 191]. В отличие от Пришвиной, Вере Буниной не нужно было доказывать масштаб таланта своего супруга. Современники отмечали скромность, благородство, незаурядный ум Веры Николаевны, ее стремление помочь людям в трудной ситуации.
На протяжении нескольких лет Пришвина и Бунина вели переписку, к которой присоединился и Л. Зуров. Она интересна не только как своего рода зеркало, отражающее личности двух знаменитых прозаиков, но характеризует и самих корреспондентов, внесших известный вклад в историю русской литературы. Инициатива в эпистолярном общении принадлежала Валерии Дмитриевне. В марте 1959 г. она прислала
B. Буниной роман «Кащеева цепь» и затем отправляла ей и Зурову другие выходившие из печати книги Пришвина, иногда в нескольких экземплярах, с просьбой «передать кому-либо, кто серьезно изучает нашу литературу и кому Пришвин может быть близок» [РАЛ. МБ. 1067/5999]. Интересуясь мнением своих корреспондентов и других читателей, она просила присылать ей наиболее важные материалы о Пришвине, печатавшиеся в зарубежной периодике.
Переписка началась в период, когда В. Бунина была уже серьезно больна. Валерия Дмитриевна проявляет деликатность, просит не напрягать зрение, ограничиться чтением нескольких глав: «Вы сразу окунетесь в атмосферу духовного мира Пришвина и поймете, почему я решилась Вас затруднить этой моей посылкой» [письмо от 2 марта 1959 г. РАЛ. МБ. 1067/5997]. В начале переписки В. Пришвина напомнила о родственности двух литераторов: «М.М. Пришвин - тоже ельчанин и в его романе идет постоянная перекличка с Буниным в пейзаже, бытовых зарисовках и т.д.» [РАЛ. МБ. 1067/5997]. В. Бунина благодарит, заверяет, что Иван Алексеевич высоко ценил творчество Пришвина, и что сама она читает его с удовольствием: «Писатель он на редкость оригинальный. В книге так много всего близкого и талантливого, что я давно не читала. Я больше всего тоскую по русской природе, а тут точно сама побывала в наших местах» [письмо от 21 апреля 1959 г. Музей М.М. Пришвина]. Она предложила прислать какую-либо книгу Бунина - из тех, что может достать: «Жизнь Арсеньева», «Весна в Иудее», «Митина любовь», «Петлистые уши», «О Чехове». В. Пришвина выбрала «Жизнь Арсеньева» и, в свою очередь, выслала пришвинскую «Повесть нашего времени». Бунина комментирует: «Книги Михаила Михайловича доставили мне и радость, - побывала в своих местах, - и вызвали большой интерес к его творчеству. Он редко
оригинальный писатель, поэт, художник, что не так часто встречается. У него есть его тема и только его. А его "Повесть нашего времени" дала мне многое о том, чего я не знала о Вашей жизни во время войны», и далее, рассказывая о своих прогулках по Булонскому лесу, признается: «Завидую Вам, что у Вас есть "подмосковное", ни о чем не тоскую я так, как о нашей природе» [письмо от 6 июня 1959 г. Музей М.М. Пришвина].
В нескольких письмах упомянут Николай Сергеевич Родионов (18891960), известный литературовед, помощник В.Д. Пришвиной в работе над архивом Михаила Михайловича. Он и сам переписывался с Верой Николаевной (его первая жена, О.С. Шаврина, была двоюродной сестрой В. Муромцевой-Буниной). Оба его сына, рожденные во втором браке, погибли в войну, а в 1952 г. скончалась и жена, Н.У. Авранек. В. Пришвина сообщает: «Бедный Николай Сергеевич сейчас у меня на даче под Москвой, а я на эти несколько предпраздничных дней приехала в город. Он очень болеет и мы, его друзья, по мере сил стараемся скрасить его одинокую старость: он все не успокоится после потери на войне своих сыновей и по ночам во сне часто их зовет и плачет. Но о болезни его ему писать не надо (да и меня не упоминайте: он очень мнителен, а письма Ваши, конечно, мы взаимно показываем друг другу)» [письмо от 1 мая 1959 г. РАЛ. М8. 1067/5998].
Имя М. Пришвина возникает в это же время и в переписке В. Буниной с Н.П. Смирновым. Автор статей и монографии о Пришвине, Николай Павлович Смирнов интересовался оценками Бунина, и 4 апреля 1959 г. Вера Николаевна ответила ему: «Ни я, ни Зуров никогда не слыхали от Ивана Алексеевича дурного отзыва о Пришвине <. > И как Пришвину не подходит быть в "лагере Мережковских". Ремизова Иван Алексеевич не любил. Но Пришвин - ведь органический талант» [Бунина 1969, 216]. В письме от 13 мая 1959 г. Бунина делится со Смирновым своими впечатлениями: «Последнее время я много времени проводила с Пришвиным, наслаждалась природой, той, которой мне здесь не достает. <...> Прочла дневник Пришвина. Они с Буниным разные люди. Первый объясняет свое творчество, второй никогда, разве только немного приоткрывает его в "Жизни Арсеньева" и то художественно, а не лично» [Бунина 1969, 217]. Спустя год в переписке Буниной и Смирнова появляется и имя Пришвиной. «Очень интересно все, что Вы пишете о Валерии Дмитриевне», - замечает Вера Бунина в письме к Смирнову от 2 апреля 1960 г. [Бунина 1969, 225]. Контекст остался неизвестным, поскольку дальнейшие строки изъяты Смирновым при публикации. О неоднозначном отношении Н.П. Смирнова к личности М.М. Пришвина и о его весьма нелестных оценках В.Д. Пришвиной известно из публикации О.К. Переверзева [Переверзев 2003]. Во всяком случае, на дружеский тон переписки Буниной и Пришвиной его информация никак не повлияла.
После полуторагодового перерыва в эпистолярном общении с В. Буниной В. Пришвина прислала вышедший из печати сборник «Незабудки» и рассказала о своей работе: «Это книжечка небольшая, но очень емкая. Из введения моего к ней Вы поймете, что сделать ее было непросто. В ней я позволяю себе говорить о М<ихаиле> М<ихайловиче> в своем
понимании» [письмо от 1 января 1961 г. РАЛ. МБ. 1067/5999]. Составляя эту книгу, В. Пришвина из огромного числа дневниковых записей с 1914 по 1954 г. отобрала отрывки, составившие этапы творческой биографии художника. В предисловии она писала: «Душа человека в ее сокровеннейших переживаниях - вот источник всего творчества Пришвина, то лицо, в котором неизменно отражается, конечно, и лицо самого автора, потому что поэт всегда присутствует в своих произведениях. <...> Достигнуть понимания в единомыслии с читателем - вот жизнь писателя. Тем самым он осуществляет в меру отпущенных ему сил страстно желаемое им единство всех людей <...> осуществляет как величайшую цель человеческой культуры - создание нового, живого, единого организма.» [Пришвина 1960, 10]. Вера Бунина ответила: «Успела прочесть Ваше вступление. Хорошо! И две главы Михаила Михайловича»; «прочла с большим восхищением "Лесной хозяин"», отметив талант и самой Валерии Дмитриевны: «Вы владеете пером» [письмо от 11 января 1961 г. Музей М.М. Пришвина].
Через три месяца В. Буниной не стало. Эстафету в эпистолярном общении подхватил Леонид Зуров. В эти годы он вел обширную переписку со многими корреспондентами из Советской России, среди которых писатели (Н.П. Смирнов, Л.И. Раковский), ученые-археологи, литературоведы, музейный работники. Общение с В. Пришвиной также доставляло ему радость. В 1961 г. Валерия Дмитриевна прислала Зурову несколько фотографий с видами Дунино, где находился пришвинский дом, с дарственными и поздравительными надписями. Леонид Федорович прокомментировал снимки: «В чудесных местах вы живете. С наслаждением смотрел на деревенский дом, высокую траву. Радовался, что Вы живете далеко от столицы, дышите чистым воздухом, работаете в тиши» [письмо от 17 апреля 1962 г. Музей М.М. Пришвина].
В. Пришвина была одним из составителей 6-томного собрания сочинений своего супруга и автором комментариев к 5 и 6 томам. В июне 1962 г. она прислала Зурову весь шеститомник, тот отозвался восторженно: «Спасибо за добрый и сердечный привет. Леса, поля и люди моей родины! Они живут и дышат в книгах Михаила Михайловича. Он был не только поэтом, но и великим правдолюбцем. В его книгах оживает древний запев. Это русский улей, богатый сотами и живыми словами. Какой взяток! Какое добро! Сколько солнца и радости. С большим вниманием читаю ваши примечания». Книги Пришвина воскрешают в памяти Зурова хорошо знакомые ему картины русской природы: «Вспоминает сердце далекие озера, леса, речку Белку, древние края. Помню, как на русской земле цвели старые липы. И пчелы несли мед с псковских лугов. Тем медом меня угощали крестьяне. А аисты тогда летали к озерам. Какое было счастье!» [письмо от 27 июня 1962 г. Музей М.М. Пришвина].
Зуров быстро сближался со своими корреспондентами, общался с ними с открытой душой. К Валерии Дмитриевне он относился с глубоким почтением, заканчивая письма фразой «целую Вашу руку». Он шлет красочные открытки, трогательные подарки - вкладывает в конверт васильки. Зная, насколько важным для нее является все, что связано с именем мужа, 3 августа 1962 г.
Зуров выслал оттиск из «Нового журнала» с воспоминаниями о Пришвине ученого-зоолога К.Н. Давыдова [Давыдов 1962] (отредактированный вариант этих воспоминаний см. также в кн.: [Воспоминания. 1991, 37-46]).
В ответ Пришвина прислала письмо, которое приводим полностью:
Дорогой Леонид Федорович!
Я получила и Ваше письмо, и открытку из Парижа, и письмо с васильками из Эдинбурга. Очень, очень благодарю за выписку о Михаиле Михайловиче. Я ведь не знаю, как его читают, как понимают за границей. Волнует это меня и тревожит. Он был глубоким провидцем, как в личном, так и в историческом плане и даже в космологическом. (Его «природа»!). Но по многим причинам он еще не услышан своими современниками, не прочтен. Его идеи, часто облеченные в форму парадокса (но ведь антиномия и есть самая богатая из доступных нам логических форм, в которые мы пытаемся облечь постигаемое, и в некоторые историч<еские> эпохи - единственно возможная), всегда -в лаконичные и отточенные образы; как толчок в душу поднимают и будят. Многие его афоризмы могут быть темой философского труда или общественно-исторической монографии. Но суть его - еще не уловлена. И я не имею сил и средств ее выразить.
Впрочем, откройте хотя бы 6-й том с<обрания> с<очинений> на стр. 361 («Вокруг меня идут люди.»). Это - первый попавшийся мне пример. Но и эти шесть томов далеко не исчерпывают Пришвина, самого главного.
Простите, я увлеклась пристрастно и неубедительно. Очень прошу Вас, если найдете возможным, сообщать мне о публикациях по адресу М.М. Пришвина, об их основном смысле. Вы сделаете для меня великое одолжение, не затрудняя себя ни в коем случае длинными письмами, а с присущим Вам тактом и лаконизмом.
Жму руку, дружески, сердечно!
Ваша
В. Пришвина.
Не пришлете ли Вы мне что-либо из своих произведений? Очень бы меня порадовали [письмо от 28 августа 1962 г. ДРЗ. Ф. 3. Оп. 1. К. 2. Ед. хр. 97. Л. 2].
Это письмо-панегирик, с определением писателя как «провидца», ложится в русло литературно-критической деятельности В. Пришвиной, которая постоянно стремилась подчеркнуть величие таланта своего мужа. Ей, безусловно, импонировали восторженные оценки Зурова («великий правдолюбец», «русский улей»). Она говорит не просто о художественном, но духовном мире Пришвина, акцентирует внимание на философском содержании его книг. Упомянутая в письме строка из шестого тома - начало дневниковой записи Пришвина 1951 г., полностью фраза звучит так: «15 февраля. Вокруг меня идут люди, бросившие все свое лучшее в общий костер, чтобы он горел для всех, и что мне говорить, если я свой огонек
прикрыл ладошками и несу его и берегу его на то время, когда все сгорит, погаснет и надо будет зажечь на земле новый огонь. Как я могу уверить моих ближних в жизненном строю, что не для себя лично я берегу свой огонь, а на то далекое время» [Пришвин 1957, 361]. Действительно, была права В. Бунина, деликатно, но проницательно заметившая, что Пришвин, в отличие от Ивана Алексеевича, сам «объясняет свое творчество»: в этих строках очевидно просвечивает убеждение писателя в своей исключительности, в своей миссии «хранителя огня», своего рода нового Прометея.
В открытке от 16 ноября 1963 г. обнаруживаем строки, из которых видно, что Валерия Дмитриевна и себя причисляла к «сеятелям»:
Дорогой Леонид Федорович,
Примите мою постоянную память.
Ежевечерне, бродя одна по дорожкам сада, я перебираю в памяти имена близких людей, хотя может быть их глазами никогда не видала. Так 11 ноября я неожиданно поняла, что родилась на этот свет в один день с Ф.М. Достоевским. Какая честь! Живу очень строго; много работаю без надежды, что это кому-нибудь пригодится. Впрочем, так бывает в природе: один сеет, другой жнет.
Ваша В. П. [ДРЗ. Ф. 3. Оп. 1. Ед. хр. 97. Л. 4].
В январе 1964 г. Пришвина выслала Зурову только что вышедшую книгу «Золотой луг» с собственным предисловием. Откликаясь на нее, Зуров вновь демонстрирует открытость и доверчивость, в его строчках проступает почти детская восторженность:
Вашу открытку и «Золотой Луг» (с милой надписью. Спасибо сердечное!) я получил. Воспоминания Ваши прочел несколько раз. До чего хорошо, просто и очаровательно! Вы написали не только замечательный портрет Михаила Михайловича, но Вы раскрыли и его внутренний мир. Образ Михаила Михайловича - ясен, его внутренний мир светоносен, как светоносна и русская природа, которую он так любил. Вместе с ним все видишь, чувствуешь и творчески переживаешь. Все озарено. Все в радужной простоте.
С какой любовью Вы писали! Читая Ваши воспоминания, я вспомнил картины Нестерова, записные книжки Леонардо да Винчи (на его могиле я побывал), волхвов обозерских (так рыбаки называли своих знахарей), которых я встречал на берегах Псковского и Чудского озер. Вспомнил и крик журавлей в Завиденских мхах. А трубили они перед грозою. Славили заходящее солнце. И было это перед войной. Под древним Изборском.
От всей души желаю Вам, дорогая Валерия Дмитриевна, здоровья и плодотворной работы.
Сердечно благодарю за подарок.
Целую Вашу руку, шлю привет Вашим друзьям [письмо от 25 марта 1964 г. Музей М.М. Пришвина].
Отметим, что и сам Зуров обладал несомненным талантом в изображении родной природы, более того, в его романах можно обнаружить цельную авторскую натурфилософию. Сопоставительный анализ философии природы у Пришвина и Зурова может стать перспективным предметом литературоведческого исследования.
В дальнейшем Зуров и Пришвина обменивались лишь краткими поздравительными открытками. Последняя из них представляет собой известную фотографию 1947 г., где запечатлены Михаил Пришвин и Валерия Дмитриевна за письменным столом, на обороте надпись:
«Дорогой Леонид Федорович, с наступающими праздниками! Я зиму сидела в городе, сейчас собираюсь переселяться в Дунино. Как здоровье? Не забывайте меня пожалуйста. Ответьте двумя словами. Ваша В. Пришвина. 14.IV.65 г.» [ДРЗ. Ф. 3. Оп. 1. Ед. хр. 97. Л. 6].
Такова история письменного общения трех заметных фигур русской литературной жизни, дополняющая общую картину взаимосвязей зарубежья и метрополии в начале 1960-х гг.
Тексты писем процитированы с разрешения Дома русского зарубежья им. А.И. Солженицына (ДРЗ), Музея М.М. Пришвина в Дунино, Русского архива в Лидсе (РАЛ) и правообладателя - ©The Ivan & Vera Bunin and Leonid Zurov Estates (University of Leeds).
Автор выражает глубокую признательность сотрудникам Музея М.М. Пришвина Яне Зиновьевне Гришиной и Лилии Александровне Рязановой, а также куратору Русского архива Ричарду Дэвису за помощь в получении эпистолярных материалов.
Литература
1. Апанович Ф. Эволюция вспять: (от человека к обезьяне): образы революции и народа в творчестве И. Бунина и М. Пришвина первых десятилетий XX в. // Alma mater (Вестник высшей школы). 2001. № 1. С. 33-37.
2. Борисова Н.В. М. Пришвин о творчестве И. Бунина: «...Понял его как самого близкого мне из русских писателей» // Филоlogos. 2018. Вып. 39(4). С. 13-17.
3. Варламов А.Н. Пришвин и Бунин. Литературный этюд // Вопросы литературы. 2001. № 2. С. 21-38
4. Воспоминания о Михаиле Пришвине: Сборник / Сост. Я.З. Гришина, Л.А. Рязанова. М.: Советский писатель, 1991. 366 с.
5. Давыдов К.Н. М.М. Пришвин // Новый журнал. 1962. Кн. 68. С. 145-154.
6. КлимоваГ.П. Творчество И.А. Бунина и М.М. Пришвина в контексте христианской культуры: дис. ... д. филол. н: 10.01.02. М., 1993. 412 с.
7. Переверзев О.К. М.М. и В.Д. Пришвины в дневниках и переписке Н.П. Смирнова // Шестое чувство / Сост. Н.В. Дзуцева. Иваново: Издательство «Иваново», 2003. С. 204-222.
8. Письма Т.Ю. Хмельницкой к И.И. Подольской // Звезда. 2018. № 1. C. 159202.
9. Письма В.Н. Буниной к Н.П. Смирнову. 1958-1961 / Публ. и предисл. Н.П. Смирнова // Новый мир. 1969. № 3. С. 209-230.
10. Пришвин М.М. Дневники. 1942-1943 / Подгот. текста Я.З. Гришиной, А.В. Киселевой, Л.А. Рязановой, статья, коммент. Я.З. Гришиной. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. 813 с.
11. Пришвин М.М. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 6: Повесть нашего времени; Осударева дорога; Из дневников последних лет / Под ред. Н.И. Замошкина и др.; подготовка текста Н.С. Родионова; примеч. В.Д. Пришвиной. М.: ГИХЛ, 1957. 867 с.
12. Пришвина В Д. Вступление // Пришвин М.М. Незабудки: [Отрывки из дневниковых записей 1914-1954 гг.] / Сост. и вступ. статья В.Д. Пришвиной. Вологда: Кн. изд-во, 1960. С. 3-23.
13. Шемякина М.К. Бытие русского человека в дневниках И.А. Бунина и М.М. Пришвина // Творческое наследие И.А. Бунина: Традиции и новаторство. Орел: ПФ «Картуш», 2005. С. 131-135.
14. Шемякина М.К. Человек и мир в дневниках И.А. Бунина и М.М. Пришвина: дис. ... к. филол. наук: 10.01.01. Белгород, 2004. 236 с.
References
•Articles from Scientific Journals
1. Apanowicz F. Evolyutsiya vspyat': (ot cheloveka k obez'yane): obrazy revolyutsii i naroda v tvorchestve I. Bunina i M. Prishvina pervykh desyatiletiy XX v. [Evolution in Reverse: (from Man to Monkey): the Images of Revolution and People in the Works of I. Bunin and M. Prishvin of the First Decades of the 20th Century]. Alma mater (Vestnik vysshey shkoly), 2001, no. 1, pp. 33-37. (In Russian).
2. Borisova N.V. M. Prishvin o tvorchestve I. Bunina: "...Ponyal ego kak samogo blizkogo mne iz russkikh pisateley" [M. Prishvin about the Work of I. Bunin: "„I understood him as the Closest of the Russian Writers to Me"]. Filologos, 2018, no. 39(4), pp. 13-17. (In Russian).
3. Davydov K.N. M.M. Prishvin [M.M. Prishvin]. The New Review, 1962, no. 68, pp. 145-154. (In Russian).
4. Varlamov A.N. Prishvin i Bunin. Literaturnyy etyud [Prishvin and Bunin. Literary Essay]. Voprosy literatury, 2001, no. 2, pp. 21-38. (In Russian).
•Articles from Proceedings and Collections of Research Papers
5. Pereverzev O.K. M.M. i V.D. Prishviny v dnevnikakh i perepiske N.P Smirnova [M.M. and V.D. Prishvins in Diaries and Correspondence by N.P. Smirnov]. Dzutseva N.V. (comp.) Shestoye chuvstvo [Sixth Sense]. Ivanovo, Izdatel'stvo Ivanovo Publ., 2003, pp. 204-222. (In Russian).
6. Shemyakina M.K. Bytiye russkogo cheloveka v dnevnikakh I.A. Bunina i M.M. Prishvina [The Existence of the Russian Man in the Diaries of I.A. Bunin and M.M. Prishvin]. Tvorcheskoye naslediye I.A. Bunina: Traditsii i novatorstvo [Creative Heritage of I.A. Bunin: Traditions and Innovation]. Orel, Kartush Publ., 2005, pp. 131135. (In Russian).
•Monographs
7. Grishina Ya.Z., Ryazanova L.A. (comps.) Vospominaniya o Mikhaile Prishvine: Sbornik [Memoirs of Mikhail Prishvin: Digest of Articles]. Moscow, Sovetskiy pisatel' Publ., 1991. 366 p. (In Russian).
•Thesis and Thesis Abstracts
8. Klimova G.P. Tvorchestvo I.A. Bunina i M.M. Prishvina v kontekste khris-tianskoy kul'tury [Creativity of I.A. Bunin and M.M. Prishvin in the Context of Christian Culture]. Dr. Habil. Thesis. Moscow, 1993. 412 p. (In Russian).
9. Shemyakina M.K. Chelovek i mir v dnevnikakh I.A. Bunina i M.M. Prishvina [The Man and the World in the Diaries of I.A. Bunin and M.M. Prishvin]. PhD Thesis. Belgorod, 2004. 236 p. (In Russian).
Любомудров Алексей Маркович,
Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела Новой русской литературы.
Научные интересы: литература русского зарубежья, русская проза конца ХХ в., христианская традиция в художественной литературе. E-mail: anketaspb@yandex.ru ORCID ID: 0000-0002-4351-6774
Alexei M. Lyubomudrov,
Institute of Russian literature (Pushkin House) of Russian Academy of Sciences. Doctor of Philology, Leading Researcher at the Department of New Russian literature.
Research interests: literature of Russian emigration, Russian prose of the late twentieth century, Christian tradition in artistic creativity. E-mail: anketaspb@yandex.ru ORCID ID: 0000-0002-4351-6774
