CC BY
53региональных культов в Дагестане) // Мифология народов Дагестана. Махачкала, 1984. С. 36-42.
6. Халилов Х. М. Отражение языческих представлений в обрядах и фольклоре лакцев // Мифология народов Дагестана ... С. 78-79.
7. Дирр А. М. Божество охоты и охотничий язык у кавказцев // Сб. материалов для описания местностей и племен Кавказа (далее - СМОМПК). Тифлис, 1915. Вып. 44. Отд. IV. С. 7.
8. Там же.
9. Ковалевский Б. Страна снегов и башен: очерки сванской культуры. Л., 1930. С. 111, 134-136.
10. Стоянов А. И. Путешествие по Сванетии // Записки Кавказского отдела Русского Географического общества. Тифлис, 1876. Т. 9. Вып. 2. С. 318.
11. Абакарова Ф. З. Отражение мифологических воззрений в детском фольклоре народов Дагестана // Мифология народов Дагестана ... С. 128.
12. Вирсаладзе Е. Б. Грузинский охотничий миф и поэзия. М., 1976. С. 130-132.
13. Халидова М. Р. Предисловие // Мифология народов Дагестана . С. 6.
14. Далгат Б. К. Первобытная религия чеченцев и ингушей. М., 2004. С. 83-84.
15. Чибиров Л. А. Традиционная духовная культура осетин. М., 2008. С. 68, 246.
16. Мужухоев М. Б. К истории язычества вай-нахов (Пантеон божеств в позднем средневековье) // Советская этнография. 1985. № 2. С. 105.
17. Халилов Х. М. Зал // Мифы народов мира: энцикл.: в 2 т. Т. 1. М., 1994. С. 456.
18. Гильденштедт И. А. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг. / под ред. Ю. Ю. Карпова. СПб., 2002. С. 350.
19. Мамедов А. Ал паб (лезгинское поверье) // СМОМПК. Тифлис, 1892. Вып. 13. С. 145-146; Ба-силов В. Н. Албасты // Мифы народов мира ... Т. 1. С. 58; ХалиловХ. М. Ал паб // Там же. С. 62.
20. Сефербеков Р. И. О верховном божестве северокавказской этнической общности / Р. И. Сефербеков, М. Р. Сефербеков // Лавровский сборник: материалы XXXIII среднеазиат.-кавказ. чтений. СПб., 2009. С. 336-337; Он же. О верховном божестве северокавказской этнической общности // Материалы II международного конгресса кавказоведов «Кавказская цивилизация - история и современность». Тбилиси, 2010. С. 299-300, 479-480.
F. G. GADZHIEVA, R. I. SEFERBEKOV. DAL - SUPREME DEITY OF NORTH CAUCASIAN ETHNIC COMMUNITY
The authors of the article reconstruct ideas of the ancient North Caucasian people about supreme deity. Key words: North Caucasian linguistic commonality, mythology, pagan pantheon.
М. М. ШАХБАНОВА ЭТНОЯЗЫКОВЫЕ ПРОЦЕССЫ У МАЛОЧИСЛЕННЫХ НАРОДОВ (На примере андо-цезской группы)
Автор статьи рассматривает этноязыковые проблемы малочисленных народов Дагестана и вопрос о статусе минотарных языков. Отношение к ним и идее их изучения в школах раскрыто на материале социологических исследований.
Ключевые слова: этноязыковые процессы, национальный язык, многоязычность.
Полагая, что поле общественного влияния малочисленных этносов ограничено, авторы исследований по межэтническим отношениям и национальной политике зачастую недооценивают или вовсе обходят вниманием социальный статус минотарных языков. Между тем, в плане их функционирования Россия уже к 1917 году находилась далеко не на нулевом уровне. Хотя официальная политика в этом аспекте была выборочной и не всегда эффективной, первые лингвистические разработки и преподавание на местных языках в отдельных учебных заведениях закладывали потенциальную опору дальнейшего национально-языкового развития [1].
Территорию Дагестана издавна отличает этническая и языковая пестрота. Это характерно особенно для западной части республики, где про-
живают малочисленные народы андо-дидойской (цезской) языковой группы - андийцы, ахвахцы, ботлихцы, багулалы, бежтины, годоберинцы, ге-нухцы, гунзибцы, дидойцы, каратинцы, тинда-лалы, чамалалы, хваршины, а также собственно аварцы и арчинцы [2].
В трех «измерениях» - синтагматическом, парадигматическом и этнопсихологическом - социокультурный статус национальных языков непосредственно связан с их функционированием, причем расклад факторов не всегда однозначен. К примеру, при достаточно высоком психологическом статусе синтагматический и парадигматический могут быть сравнительно низкими. Человек ценит родной язык и желал бы говорить, писать, читать на нем, но этому препятствуют, во-первых, отсутствие необходимых знаний и на-
выков; во-вторых, узко ограниченный круг ситуаций, позволяющих и обязывающих общаться на родном языке. Такое положение весьма характерно для ряда национальных республик, округов и районов России.
При недостаточном владении родным языком (синтагматический аспект), в условиях, когда он не востребован социальной средой, условиями и отношениями реальной жизни (парадигматический аспект), предпочтение отдается другому языку, которым люди лучше владеют (этнопсихологический аспект). Препятствуя сохранению самобытности (культурной специфики) народов, глобализация обострила вопрос о полнокровном функционировании минотарных языков. Их носители в силу объективных и субъективных причин не только не могут, но уже и не хотят продолжать этническую традицию, вполне удовлетворяясь русским языком, обслуживающим все коммуникативные потребности [3]. Кризисная ситуация в целом ряде регионов связана с такой проблемой, как утрата коммуникативной функции родного языка. Необходимо работать над возобновлением мотивации к его изучению как языка домашнего общения, традиционного хозяйства, культурного наследия и т. д.
По данным демографов, малочисленные (а тем более - очень малочисленные) народы подвержены вымиранию. Видимо, для разрешения сложившейся ситуации должны быть изданы законы по социально-экономическому, культурному развитию малочисленных народов, направленные на сохранение самобытности этих этносов.
На 478-м заседании Комитета министров Совета Европы 25 июня 1992 года была принята в качестве конвенции «Европейская Хартия региональных языков или языков меньшинств». 10 марта 2001 года Россия присоединилась к странам, подписавшим Хартию, но до сих пор ее не ратифицировала.
Титульные языки в России защищены, «иное дело, - отмечает С. В. Соколовский, - так называемые младо- и новописьменные языки (в России таких языков 20), или языки с прерванной и относительно недавно возобновленной традицией письменности (8 языков), и наконец, бесписьменные языки, которых, по данным российских социолингвистов, только в Дагестане насчитывается более двадцати» [4]. Предлагая условно называть их языками с ослабленной инфраструктурой поддержки, Соколовский обратил внимание на то, что они «не используются в качестве языка обучения в школьном образовании, а некоторые из них преподаются лишь как факультатив. Бесписьменные же языки не преподаются вовсе» [5].
22 июня 2009 года глава департамента межнациональных отношений А. Журавский на пресс-конференции РИА-Новости сообщил о следующей инициативе Еврокомиссии и Совета Европы. В рамках программы «Меньшинства в России: развитие языков, культуры, СМИ и гражданского
общества» (бюджет 2,75 млн. евро) намечено до 2011 года провести анализ правового положения национальных меньшинств и подготовить рекомендации российским властям. Это предпринимается с целью обеспечить выполнение стандартов Совета Европы и содействовать ратификации Россией «Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств» (1992). В числе «пилотных регионов» реализации данной программы А. Журавский упомянул Дагестан, подчеркивая: «Здесь мы исходим из того, что защита 14 республиканских языков - это большой опыт, который необходимо изучить» [6].
Обеспокоенные судьбами этнических групп, численность которых не превышает 50 тыс. человек, сотрудники Института народов России Министерства РФ по делам национальностей и региональной политике выпустили «Красную книгу языков народов России» (1994). В нее внесено 20 исчезающих дагестанских языков: агульский, андийский, арчинский, ахвахский, бежтинский, бот-лихский, генухский, годоберинский, гунзибский, кайтагский (хайдакский), каратинский, кванадин-ский (багвалинский), кубачинский, рутульский, тиндинский, хваршинский, цахурский, цезский, чамалинский и язык горских евреев (татов). Данные взяты из официального «Перечня коренных малочисленных народов РФ», помещенного в Приложении к проекту Основ законодательства РФ о правовом статусе коренных малочисленных народов. С точки зрения международного права авторы «Красной книги» основывались на европейской хартии (1992), обязавшей государства-члены Совета Европы, а также страны, которые собираются в него вступать, соблюдать декларируемые Хартией языковые права национальных меньшинств.
По закону 1991 года «О языках народов РСФСР» (несколько раньше, 24 апреля 1990 года Верховным Советом СССР был принят безнадежно опоздавший Закон «О языках народов СССР») национальные языки являются национальным достоянием, историко-культурным наследием и находятся под защитой государства. Ученые настаивают на том, что «в Дагестане необходимо принятие комплексного Закона "О языках народов Дагестана" и соответствующей программы "О сохранении и развитии языков народов Дагестана". Один из проектов такого закона был опубликован в свое время в информационном бюллетене "Национальные культуры в Российской Федерации" <...> В то же время <...> возможен и иной путь: создание комплексной программы на основе интеграции программ по отдельным языкам Дагестана. С учетом этого второго подхода были подготовлены проекты программ "Развитие и функционирование языков народов Дагестана". Проблема этнолингвоэкологии малочисленных народов должна стать одной из самых насущных при реализации федеральной Государственной программы по сохранению и развитию языков на-
родов Дагестана. Ведь сохранение языков - задача государственной важности» [7].
Открывая своим предисловием серию книг «Бесписьменные языки Дагестана», Г. Гамзатов подчеркнул значимость широко поставленной лексикографической работы по дагестанским бесписьменным языкам. Он призвал ученых исходить «из сознания того, что фиксация и осмысление исконной и заимствованной лексики языка, не наделенного письменной памятью, консервация и сохранение для потомков этого уникального, пока еще живого, опыта человеческого деяния и народного мышления - дело, безусловно, громадной научной значимости и, вместе с тем, во всех отношениях глубоко нравственное и в высшей степени благородное и благодарное» [8].
Стоило бы без политизации соответствующего комплекса проблем рассказывать в школах, техникумах, университетах и академиях, на страницах кавказских, российских и международных СМИ о культуре, языках и жизни бесписьменных народов Дагестана. Незачем обеднять, ущемлять представителей бесписьменных народов, принуждая их соотносить себя только с одной нацией. Дагестан интересен своим многоязычием: у его населения исторически сложилось дву- и даже трехъязы-чие (а значит, дву- и трехэтничность). С утратой данной особенности республика потеряет свою уникальность в мировом сообществе народов. Актуальна проблема этнической самобытности, выражающаяся, в первую очередь, в сохранении национального языка, исторического и культурного наследия.
В связи с необходимостью защиты национальных языков, особенно малочисленных, правомерен вопрос: почему республиканские власти не спешат с принятием Закона о языках народов Дагестана, проект которого уже несколько лет лежит в Народном Собрании? Надо полагать, пора покончить с неопределенностью в отношении бесписьменных языков. Приведем мнение М. Е. Алексеева: «Это не значит, что окончательный текст закона будет в пользу бесписьменных языков, - в этом направлении нужна большая и серьезная работа. Как научная, так и политическая. В настоящее время многие нормы записаны в законе о языках народов России и можно пользоваться <...> этими нормами, равно как и другими законодательными документами (хотя не все они учитывают специфику внутрида-гестанских проблем)» [9].
Институт языка, литературы и искусства ДНЦ РАН при финансовой поддержке Института эволюционной антропологии имени Макса Планка (г. Лейпциг) выпустил 12 словарей бесписьменных языков.
«Новописьменные и бесписьменные языки малых народностей большая проблема для нашей республики, - признает М. И. Магомедов. - Очень болезненный вопрос. Конечно, здесь тоже все упирается в финансы. Но есть ведь еще и здравый смысл! Зачем носителям малочисленных и одно-
аульных языков, к примеру, андийцам, годоберин-цам, каратинцам своя письменность? Что им это даст? Для них испокон веков языком межнационального общения был аварский, да и лингвисты относят эту группу языков к одной ветви. Эти малые этносы необходимые слова говорят на аварском. Песни, плачи - все на аварском! <...> наш институт - это единственное место в Дагестане, где идет работа по консервированию и сохранению бесписьменных языков» [10]. Это работа по составлению словарей. «Словарь - это самая главная книга народа, - говорит исследователь. - Мы для этих языков вводим алфавит, поэтому эти языки уже нельзя считать бесписьменными» [11].
В связи с актуализацией означенного круга проблем мы в 2010 году провели социологический опрос в Ахвахском, Ботлихском, Цунтинском, Цумадинском, Чародинском районах (914 респондентов) с целью изучения этнической идентичности малочисленных народов республики. Приведем его результаты.
Нужна ли Вашему народу письменность? Мнения опрошенных распределились следующим образом:
- Да, это право каждого народа (69%);
- Нет, нам достаточно и разговорной речи (17,3%);
- Безразлично (9,4%).
Выбравших последний вариант больше всего среди хваршин (22,4%).
О необходимости письменности для своего народа заявили: чамалалы (94,7%), цезы (88,9%), багулалы (72,9%), ботлихцы (68,1%), бежтинцы (66,7%), тиндинцы (66,2%), гунзибцы (65,2%), ахвахцы (64,6%), годоберинцы (60,9%), андийцы (60,2%), генухцы (60%), каратинцы (58,3%), арчинцы (58,1%), хваршины (53,1%). Отрицательно идею создать письменность для своего народа оценили 40,0% генухцев, 33,7% годоберинцев и 25,9% ботлихцев.
Вопрос о языковой самоидентификации (Каков ваш родной язык?) не всегда выявляет реальную значимость названного языка для респондента: в условиях интенсивной межэтнической и языковой аккультурации язык национальности, к которой он себя причисляет, может и не быть основным [12]. Поэтому мы модифицировали формулировку: Какой язык Вы считаете родным?
Язык своей национальности считают таковым в среднем 37,2%.
Аварский и язык моей национальности одновременно - 33,4%.
Аварский язык - 25,4% (по отдельным этническим группам: родным аварский язык для себя считают 50% ахвахцев, 44,7% багулалов, 40% генухцев, 31,5% годоберинцев, 30,2% ботлихцев, 27% тиндинцев, 26,1% гунзибцев).
Родным для себя русский язык назвали 13,6%. Среди чамалалов, отметивших в качестве родного два языка - русский и свой национальный - процент подобных ответов составил 62,8.
С целью выявить уровень владения национальным языком был включен вопрос: Насколько свободно Вы владеете своим родным языком? Средние показатели по этому пункту анкеты:
- 76,4% свободно владеют своим национальным языком; таковых больше всего среди чамалалов (100%), меньше всего - среди каратинцев (58,3%).
- 14,6% говорят с некоторыми затруднениями (17,6% багулалов, 21,6% тиндинцев, 24,4% ахвахцев, 26,1% годоберинцев, 32,7% хваршин, 40% генухцев);
- 3,3% понимают родной язык, но не говорят на нем (у каратинцев - 16,7%).
Представляется необходимым уточнить, что в опросе участвовали представители малочисленных народов, проживающие в сельских районах республики. С учетом этого факта вызывает тревогу и заставляет задуматься большая частотность ответов: Говорю с некоторыми затруднениями.
Ценностное отношение к национальному языку можно проследить по тому, какими источниками информации пользуются респонденты, чтобы удовлетворить свой интерес к разнообразным сторонам национальной жизнедеятельности и культуры. По результатам нашего исследования, книги чаще всего читают:
- на русском языке (50,1%);
- на аварском и русском языках (40,2%);
- на аварском языке (11,2%).
Впрочем, иного и не ожидалось в республике, где языком межнационального общения является русский.
Поскольку статус национального языка определяется положением его в обществе и выполняемым им функциями, респондентов просили ответить: На каком языке желательно обучать детей в школе? Согласно полученным данным, для 48,1% жителей мотивацией обучения на русском языке является его статус языка межнационального общения.
В среднем 33,6% высказались за то, чтобы обучение шло в начальных классах на аварском, в старших классах на русском языке. Некоторые (16,5%) предпочли бы совместить два языка: в начальных классах - на национальном языке моего народа, в старших классах - на русском. Лишь 8,2% ответили: на национальном языке моего народа (40,0% генухцев и 20,6% цезов придерживаются такой позиции).
За обучение в начальных классах на национальном языке моего народа, в старших классах - на русском высказываются: 60% генухцев, 38,1% цезов, 33,3% каратинцев, 23% тиндинцев, 22,8% годоберинцев, 18,5% хваршин, 17,4% гунзибцев, 1,1% чамалалов. Многие представители этого народа придерживаются желания обучать детей в начальных классах на аварском, в старших классах на русском языке (93,6%), аналогично высказались 63,0% годоберинцев, 43,5% гунзибцев.
Считаем немаловажным отметить непоследовательность во мнениях: опрошенные ратуют за
создание письменности для своего народа, однако все же предпочитают получать образование на иных языках (аварском и русском); поэтому вопрос, нужна ли этим народам письменность на своем национальном языке, остается открытым.
Из высказавшихся за обучение по школьным программам не на своем национальном языке 47,8% поставили отметку «Положительно, тем самым сохранится национальный язык моего народа» в следующем пункте анкеты: «Как Вы относитесь к тому, чтобы наладить обучение в школе на Вашем национальном языке?» 24% выбрали вариант: «Отрицательно, ибо язык моей национальности не используется нигде, кроме разговорной речи». Невысоким оказался процент ответов: «Положительно, это будет способствовать дальнейшему развитию национального языкамоего народа» (14,1) и «безразлично» (11,7). Безразличие к обучению в школе на национальном языке своего народа продемонстрировали 30,2% арчинцев, 33,3% бежтинцев, 28,2% багула-лов, 25% каратинцев, 21,6% тиндинцев.
Количество выбравших вариант «положительно, тем самым сохранится национальный язык моего народа» преобладало среди чамалалов (93,6%), цезов (57,1%), ахвахцев (47,6%), тиндинцев (47,3%), каратинцев (41,7%). Приведенные данные свидетельствуют о большом разбросе мнений.
Особенно противоречива позиция чамалалов по ряду вопросов: они требуют создания письменности для своего народа, желают сохранить обучение на аварском и русском языках и приветствуют идею наладить занятия в школе на своем национальном языке. Это свидетельствует о «размытости» их мнения по исследуемой проблеме.
Итак, подход к определению статуса национальных языков у опрошенных нами представителей малых народов достаточно противоречив. Необходимы законодательные меры по защите этнического многообразия (в особенности - малых народов). Для сохранения национального языка важны издание на нем газет, журналов, художественной и учебной литературы, а также изменение структурной организации радио- и телевещания. Всякого рода ограничения, которым подвержены названные сферы деятельности, в конечном итоге определяют неудовлетворительное качество культурного продукта. Тенденция к деградации языков пока, к сожалению, не преодолена.
Литература
1. Дьячков М. В. О национально-территориальной, национально-государственной и национально-культурной автономии // Социс. 1993. № 11. С. 98.
2. Сергеева Г. А. Основные комплексы традиционной одежды аварцев и их трансформация в советское время // Этнические и культурно-бытовые процессы на Кавказе. М., 1978. С. 204-205.
3. Бгажноков Б. Х. Кризис национальных языков России / Б. Х. Бгажноков, А. А. Шогенов // Языки народов России: перспективы развития. Элиста, 2000. С. 106.
4. Соколовский С. В. Международный опыт им-плементации Европейской Хартии региональных языков или языков меньшинств // Этнографическое обозрение. 2010. № 4. С. 98.
5. Там же.
6. http://bujet.ru/article/58796.php
7. http://www.tsumada.ru/en/text/143
8. Гамзатов Г. Г. Гунзибско-русский словарь. М., 2001. С. 11.
9. Алексеев М. Е. Меня радует социальная активность дидойцев // Дидойские вести. 2007. 27 июля. № 25-28. С. 4.
10. Цит. по: Сутаева Я. Город - это кладбище для.. // Черновик. 2007. № 8. С. 19.
11. Там же.
12. Чешко С. В. Перепись населения: кого и как считать // Этнографическое обозрение. 2000. № 4. С. 85.
M. M. SHAKHBANOVA. ETHNO-LINGUISTIC PROCESSES OF SCANTY PEOPLE ^n the example of Ando-Tsezsky group)
The author of the article considers ethno-linguistic problems of Dagestan scanty people and the question about status of minority languages. The attitude to these languages and to the idea of learning them in schools is revealed on the material of sociological researches. Key words: ethno-linguistic processes, national language, multilinguality.
О. В. КАПЛЯ
ИСТОРИЧЕСКИЕ И «СЛУЖИВСКИЕ» ПЕСНИ ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ В КУЛЬТУРЕ ДОНСКОГО КАЗАЧЕСТВА (По материалам фольклора)
Автор выявляет влияние известных общественных событий на фольклорное творчество донского казачества, обращая внимание на особую роль в его культуре исторического песенного репертуара.
Ключевые слова: донское казачество, песенный фольклор литературного происхождения, исторические и «служивские» песни.
Далеко не все стихи русских поэтов стали народными песнями, фольклоризовались и начали бытовать наряду с традиционными произведениями. В репертуаре донских казаков немало песен и песенных интерпретаций произведений русских поэтов ХУШ - начала XX века, получивших название «песен литературного происхождения». Некоторым из них суждено было, перешагнув несколько исторических эпох, влиться в современную казачью песенную культуру.
Известный собиратель и исследователь фольклора А. М. Листопадов отмечал, что уже во второй половине XIX века на смену старой казачьей песне приходят образцы «лубочно-писарского творчества», завезенные на Дон казаками, «обучавшимися в солдатских хорах на Кавказе», и переделки популярных романсов и стихотворений [1].
Песни литературного происхождения распространялись по всей России. В ходе фольклорных экспедиций по Волгоградской области их записано достаточно много. На протяжении более двух десятков лет преподавателями и студентами кафедры музыкального фольклора и этнографии Волгоградского института искусств им. П. А. Серебрякова обследованы почти все районы Волгоградской области (31 из 33) и выявлено более ста произведений, происхождение которых прослеживается до литературного авторского оригинала.
В песенном фольклоре нашли отражение важ-
нейшие события военной истории России. Содержание литературных песен, записанных в Волгоградской области, охватывает период с середины XVI до начала XX столетия. Первым историческим героем, оставшимся в памяти народных исполнителей, является Ермак Тимофеевич -казачий атаман, завоеватель Сибири. Помимо старинных песен о Ермаке казаки поют «Ревела буря, дождь шумел» на слова из стихотворения К. Ф. Рылеева «Смерть Ермака» (1821). Как известно, Ермак погиб в 1585 году в устье реки Вагай, притока Иртыша. В XIX веке это событие вдохновило декабриста Кондратия Рылеева написать «думу» о Ермаке, которая в дальнейшем стала популярной народной песней.
С середины XIX века и до настоящего времени бытует песня «Шумел, горел пожар московский» на стихотворение «Он» Н. Г. Соколова. Названный автор был более известен в 1830-1840-е годы произведениями легкого жанра - водевилями и комедиями («Барон Брамбеус», «Невеста под замком», «Проказники, или Деревенские женихи» и др.). Песня «Шумел, горел пожар московский» посвящена событиям 1812 года, хотя стихотворение, послужившее ее литературной основой, написано намного позже и по другому случаю: в обстановке приближавшейся Крымской войны российский монарх Николай I ответил на угрозы французского императора Наполеона III, что его
