CC BY
172
РАЗДЕЛ IV. ЭТНИЧНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРЫ
УДК 314.7:316.4.063.3
С.С. Бразевич
Этносоциальные аспекты процессов адаптации и интеграции этнических миграционных сообществ
В статье анализируются основные подходы к изучению современных этнических миграционных процессов. Особое внимание уделяется рассмотрению сценариев и механизмов (ре) конструирования идентичности мигрантов, определяющих степень готовности к адаптационным процессам и влияющих на выбор стратегий адаптации в условиях внешней поликультурной среды.
Ключевые слова: миграция как социальное явление, мигранты и принимающее общество, этнокультурные меньшинства, местное население, этносоциальная адаптация и интеграция, формы и механизмы адаптации и интеграции
Svyatoslav S. Brazevich
Ethnosocial aspects of the processes of adaptation and integration of ethnic migrant communities
The article analyzes the main approaches to the study of contemporary ethnic migration. Particular attention is paid to the scenarios and mechanisms (re) construction of migrant identity, determining readiness for adaptation processes and influence the choice of strategies to adapt to a foreign multicultural environment.
Keywords: migration as a social phenomenon, migrants and the host society, ethnic and cultural minorities, the local population, ethnosocial adaptation and integration, forms and mechanisms of adaptation and integration
Стратегические цели социально-экономического, политического и демографического развития России диктуют необходимость адекватной миграционной политики, в основе которой лежит масштабное привлечение иммигрантов. При этом важнейшей характеристикой эффективности миграционной политики является уровень взаимодействия мигрантских общин и принимающего населения, который зависит от стратегии как общества и его различных институтов, так и самих мигрантов.
Актуальность данной темы обусловлена необходимостью социологического анализа проблем интеграции и адаптации миграционных этнических меньшинств в поликультурных городских центрах, поскольку современные российские города, особенно находящиеся в границах миграционных транзитных потоков «Юг-Север»
• Том 206 • Социология культуры: опыт и новые парадигмы • Часть 1 •
333
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
и «Восток-Запад», испытывают на себе «травматические изменения и последствия исторического масштаба массовых миграций»1.
В российских городах, являющихся центрами притяжения миграционных потоков, мы уже сталкиваемся не просто со статистическими совокупностями иммигрантов или временных трудовых мигрантов, составляющих часть определенной этнокультурной диаспоры, а с интенсивно формирующейся, стремящейся к кристаллизации и воспроизводству субкультурой мигрантов-прагматиков, рассматривающих принимающую среду преимущественно как экономический ресурс, а не как среду обитания2.
Мигрантские этнические меньшинства, как феномен, качественно отличаются от феномена «классических» этнических диаспор. Феномен этнических диаспор, по сути, представляет собой сетевую транснациональную форму существования этнических сообществ в современном мире. В условиях глобализации, когда складывается новая картина мира, связанная с превращением планеты в единый социокультурный организм, на первое место выходит проблема новой организации социальных сообществ. «Доминировавшая еще до недавнего времени форма раздельно-компактного проживания социокультурных общностей меняется на дисперсную («диаспоральную») организацию человеческих сообществ»3.
К понятию «миграционных этнических сообществ»
До недавнего времени социология обходила стороной вопросы диаспориза-ции сообществ мигрантов, пока этот вопрос не встал особенно остро. Значительный интерес представляет подход Г. Шеффера4, в котором автор сосредоточивает свое внимание на построении стратегии взаимодействия диаспоры и стран поселения. По мнению автора, большинство диаспор выбирают наиболее предпочтительную и универсальную для них стратегию общины, которая является попыткой создать и сохранить тщательно разработанную сеть добровольных организаций, которые могут дополнять государственные организации в принимающей стране. Если в прошлом диаспоры стремились сконцентрироваться в политических и экономических центрах, то сейчас они распространены более широко по всей территории принимающей страны.
Термин «община диаспоры» выбран Г. Шеффером неслучайно, поскольку, по его мнению, стратегическое стремление большинства диаспор сфокусировано именно на общине, которая определяет сущность их организации и их деятельности. Общинные организации диаспор функционируют на уровне обеспечения деятельности внутри принимающей страны, на уровне зарубежной деятельности и в интересах страны исхода и других общин своей диаспоры. Большое значение имеет стимулирование идентичности членов диаспоры, улучшение имиджа диаспоры в принимающей стране и повышение интереса к стране исхода5.
334 • Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2014 •
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
Интересный подход к анализу явления диаспоры и новых сообществ мигрантов предпринял Р. Хеттлаге6. По мнению Р. Хеттлаге, важно не только то, что диаспоры через свои сети коммуникаций поддерживают тесные контакты со страной происхождения. Они заинтересованы в том, чтобы подорвать политику ассимиляции в странах проживания диаспорных общин. Важным аспектом, требующим учета в динамическом процессе взаимодействия диаспоры со странами исхода, является идентичность. По мнению Р. Хеттлаге, идентичность в чужой стране представляет собой процесс категоризации и оценки, который касается не только членов диаспоры, но и обществ исхода и проживания. Управление идентичностью означает способность усиливать, скрывать или манипулировать собственными этнорелигиозными признаками, чтобы создавать определенные впечатления, настроения и действия, которые должны приносить преимущества группе или минимизировать вред в ходе ее взаимодействия с другими группами. Другими словами, управление идентичностью направлено на то, чтобы защитить свои интересы и свой собственный стиль жизни. В случае диаспоры этот вопрос носит особенно сложный характер, поскольку стиль жизни и видение собственной группы постоянно находятся под вопросом. В этой связи ученый говорит о страхе декультуризации, свойственном всем трем акторам взаимодействия7.
Интересная попытка рассмотреть диаспору как предмет социологического анализа, была предпринята Ж. Тощенко и Т. Чаптыковой8. В качестве ключевой функции диаспоры авторы выделяют сохранение этнического самосознания или четкое осознание принадлежности «своему» этносу. В основе этой функции лежит противопоставление «мы-они», которое определяет процессы идентичности членов диаспоры. Особо выделяются экономическая и политическая функции. Раскрывая экономическую функцию, авторы обращают внимание на то, что некоторые виды деятельности являются (или постепенно становятся) «специфичными» для представителей той или иной диаспоры. В случае с политическими функциями речь идет о лоббировании членами диаспоры дополнительных гарантий, прав, возможностей для своего этноса или диаспоры.
Большинство авторов сходятся во мнении, что существование пространства диаспоры серьезно усложняет проблемы, как принимающего сообщества, так и общества исхода. Иначе говоря, «пространство диаспоры» включает в себя не только всю совокупность связанных генеалогий рассеяния, но и тех, кто «остается на месте». Таким образом, мы имеем дело с очевидными попытками диаспор основать трансгосударственные сети, объединяющие зарубежные общины между собой9.
Структура групповых адаптационных установок этнических мигрантов
Общину мигрантского этнического сообщества (диаспоры) можно представить как некоторую структуру состоящую, как правило, из следующих условных частей, по-разному взаимодействующих между собой и внешним окружением:
• Том 204 • Живая Этика и Культура: идеи наследия семьи Рерихов в нашей жизни • Выпуск 2
335
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
- Старожилы общины (как правило, это те, кто прожил на данной территории более 7-10 лет, успешно адаптированные к внешним условиям общины). Старожилы представляют собой ядро общины диаспоры, являются хранителями традиций общины, основными производителями диаспорной идентичности.
- Недавние мигранты. Это члены общины, прибывшие из территории (страны) исхода недавно, имеющие четкие целевые установки на интеграцию в местное сообщество, стремящиеся перенять нормы поведения местного сообщества, и активно перенимающие диаспорную идентичность.
- Трудовые мигранты. Члены этнической группы общины, но не включенные в сеть взаимопомощи общины, не имеющие целевых установок на интеграцию в местное сообщество. Трудовые мигранты являются носителями прагматической культуры. Они образуют собственные дискретные сети по образцу традиционных, предпочитают, по возможности, селиться среди своих соотечественников, в том числе и первых двух групп, а также (по традиционному образцу) претендуют на их поддержку и на поддержку функционеров НКО в решении своих проблем, часто безуспешно. Не ориентированы на интеграцию в местное сообщество, хотя часто живут практически на постоянной основе, или периодически выезжают в страну исхода, другие регионы России и возвращаются обратно (приспособительный сценарий).
Община диаспоры имеет внутреннюю и внешнюю границы, каждая из которых выполняет собственные функции.
Внешняя этническая граница по отношению к общине формируется в ино-этничной среде и обусловлена фактами, сюжетами истории и современности, тенденциями межэтнических отношений. Внешняя граница определяет степень вмешательства иноэтничного элемента в культурную жизнь общины диаспоры.
Внутренняя этническая граница формируется в среде самой диаспоры и, являясь фактически границей ядра общины, строится на основе этнических доминант, внутридиаспоральной комплиментарности как формы психологической поддержки в условиях иноэтничного окружения и этнической самоидентификации, как сознательного акта коллективного самоопределения, этнической традиции как совокупности стереотипов и правил поведения10.
Между внешней и внутренней границей общины формируется буферная среда, как правило, из числа членов общины, которые находятся в некотором пограничном состоянии - это, в основном, члены семей в смешанных браках. В качестве одного из определяющих признаков диаспорной общины является выраженная культурная идентификация членов этнической группы. В данном случае, можно говорить о наличии динамического процесса поиска точек соприкосновения и о конструировании общей идентичности на основе уже имеющихся идентичностей.
Как выше уже рассматривалось, члены миграционной этнической группы содержат в себе сходные наборы идентичностей, отличающиеся рейтингом базовой
336 • Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2014 •
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
этнической идентичности. В составе общины диаспоры существуют различные «фракции»11, с характерными полюсами идентичностей, общим моментом которых являются интеграционные устремления и желание создания общего поля идентичности.
Однако у разных этнических групп наблюдается разный по значению вектор интеграции. Наиболее ярко он выражен, по мнению ряда исследователей12 у армян, с присущей им идеей глобального армянства.
Таким образом, во многих этнических группах наблюдается тенденция к конструированию общинных диаспорных идентичностей, причем существенное влияние на процесс формирования идентичности и ее конечную конфигурацию осуществляет регион (место) проживания и его социально-политические условия.
Процесс конструирования общинной идентичности является сложным и длительным. Важным фактором, влияющим на ее динамику, является «ассимиляционная» способность этнической группы, поглощать, растворяя в своей среде вновь прибывших. Однако существует предел поглощения, за которым нарушаются согласованные с местной средой процессы конструирования общинной идентичности. Здесь можно говорить о сохранении стабильности группы, как единого целого. Вновь прибывшие привносят в состав группы новые проблемы, интересы, целевые установки, нормы поведения. Появляются новые группы влияния.
Существование групп влияния предопределяет появление сторонников, из которых формируются фракции, выстраиваются сети связей и поддержки. Из числа представителей групп влияния, как правило, создаются НКО, выполняющие представительские функции общины и обеспечивающие ее функционирование как социально-политического субъекта социального сообщества.
Существование двух и более групп влияния общины допускает сценарий раскола на две и более части. Причинами раскола могут служить несовпадение структур целевых картин, приоритетов идентичностей, желание перераспределения сетевых (общедиаспорных) ресурсов. Однако, как правило, процесс раскола наблюдается, когда общиной накоплен существенный экономический и административный (управленческий) капитал, при наличии этнических предпринимателей, способных в целях общины аккумулировать этничность как ресурс, и когда раскол не угрожает жизнеспособности общины в целом.
Наличие двух и более групп влияния в общине, ведущих конкурентную борьбу друг с другом, тем не менее, в целом способствует интеграции и выработке единой позиции в формировании универсальной идентичности и этнических групповых автостереотипов.
Другим важным показателем является интенсивность контактов со страной исхода и другими общинами диаспоры. Общины диаспоры формируют устойчивую социальную сеть, обеспечивая и поддерживая, развитие друг друга и диаспору в целом. Узлы диаспоры, включающие некоторое множество общин, выступают кол-
• Том 204 • Живая Этика и Культура: идеи наследия семьи Рерихов в нашей жизни • Выпуск 2
337
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
лекторами сетевых ресурсов, высвобождая (перераспределяя) их при необходимости.
Безусловно, интенсивность связей и их количество в разных этнических группах существенно различается. Однако, можно с полной уверенностью утверждать, что все этнические мигрантские группы формируют сеть горизонтальных связей внутри себя. Первичными ячейками горизонтальной социальной сети являются кланово-родственные группы, формирующие «первичную» орбиту коммуникаций для вновь прибывших. В основе этих первичных организаций лежит принцип личного доверия и кровного родства.
Необходимо также отметить, высокую активность членов малых групп в формировании новых связей. Здесь полностью реализуется принцип избыточности связей, обеспечивающих максимальную устойчивость группы при внезапных и сильных влияниях внешних факторов.
Сетевая структура обеспечивает консолидацию ресурсов вокруг наиболее активной и экономически, политически и социально успешной группы влияния. Таким образом, в отличие от вертикальной системы управления, присущей традиционным системам управления, в социальной сети функции управления сконцентрированы в звеньях с наибольшим «весом» и имеющих наиболее высокую плотность контактов с другими звеньями (ячейками) общины. Ячейки, выполняющие функции управления, являются основными носителями и передатчиками информации, узлами перераспределения ресурсов.
Стремление общин создать традиционную иерархическую структуру управления, как правило, связано только с желанием заявить себя в качестве участника-игрока на социально-политическом поле, обеспечивающем реализацию групповых интересов на институциональном уровне (взаимоотношения с Администрациями городов, государственными службами и органами). Особенно ярко это наблюдается сейчас, когда со стороны органов власти наблюдается пристальное внимание к межнациональным отношениям, выделяются субсидии, возможно, получение налоговых льгот национальными НКО.
Рассмотренные выше особенности общины диаспоры позволяют перейти к рассмотрению групповых стратегий адаптации. Хочется особо отметить, что существующие взгляды на адаптацию мигрантов, анализируют главным образом поведение индивида. Исключение, составляют работы Н. Лебедевой, уделяющей значительное внимание групповой адаптации, однако больше в контексте этнической психологии, что не всегда приемлемо для социологического анализа13. Нам ближе позиция Г. Шеффера14, полагающего, что большинство диаспор выбирают стратегию общины как наиболее предпочтительную. Нами это понимается, что индивиды адаптируются к новой среде, удовлетворяют свои потребности, не сами по себе (индивидуально), а как члены общины. При этом индивидуальный статус замещается статусом общины как таковым.
338 • Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2014 •
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
При этом общины преследуют основную цель (миссию) - максимально эффективное приспособление к условиям новой культуры, и вытекающая из нее задача -создание социальных сетей, обеспечивающих это приспособление. Конфигурация и наполнение сетей происходит исходя из реальных условий, в которых развивается община.
Стратегия (само) сегрегации этнических мигрантов
Одним из основных сценариев (стратегией) адаптации трудовых мигрантов является (само) сегрегация. В основе этого сценария лежат, как правило, мотивационно-ценностные ориентации, связанные с прагматическим извлечением выгоды от нахождения на территории принимающей страны.
На наш взгляд, ключевым аспектом этого сценария является включение вновь прибывших мигрантов в социально экономическую сферу по двум основным направлениям: первое - это включение в «этнический» бизнес, и второе - в соответствии с правилами «разделенного» рынка - в качестве малооплачиваемой, дискриминируемой группы - на малоквалифированную работу.
Для объяснения феномена этнического бизнеса возможно использование схемы Р. Уолдингера15. Он выделяет два важных аспекта:
1. Структура возможностей, под которой следует понимать легальную систему трудоустройства и возможностей вхождения в местный рынок труда; она включает в себя квалификацию рабочей силы и спрос на рынке труда;
2. Специфические этнические стратегии и ресурсы, на которые этнические группы могут положиться, чтобы разрешить проблемы интеграции и дискриминации. Этнические ресурсы включают в себя социальные сети, солидарность, предпринимательские традиции, доступ к дешевой рабочей силе, знания о потребностях своей и иных этнических групп.
Практика показывает, что в современных условиях основной стратегией адаптации мигрантов является включение в принимающее сообщество с опорой на собственные сетевые ресурсы этничности, на родственные связи.
Однако, оказываясь погруженным в «свою» среду, мигрант не чувствует необходимости изменять свое поведение и восприятие мира. Он оказывается «не выключенным» из прошлой жизни, основной и часто единственной системы мировосприятия. Его текущее восприятие культурных различий между ним и местным населением можно охарактеризовать как отрицание культурных различий и защита собственной культурной самобытности.
В этих условиях, для мигрантов, не обладающих достаточным социальным капиталом, по сравнению с местным населением, с интегрированными «старожилами» на начальном этапе включения наиболее значимыми являются групповые ресурсы (этничности, землячества).
• Том 204 • Живая Этика и Культура: идеи наследия семьи Рерихов в нашей жизни • Выпуск 2
339
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
Тщательный анализ сетевых взаимодействий (трансфертов) в анклаве, проведенный исследовательской группой Института социологии РАН16, показал, что основу взаимодействия в анклаве составляет представление [в основном]: а) информации о трудоустройстве на новом месте, б) помощь советами и рекомендациями по решению конкретных проблем, в) помощь деньгами, г) помощь в организации семейных или религиозных праздников, похорон, свадеб и в гораздо меньшей степени - помощь конкретными делами (ухаживание за больными, личная помощь в оформлении документов и т. д.). Сеть трансфертов является важным, а часто и единственным ресурсом, обеспечивающим успешную адаптацию на рынке труда.
В рамках восприятия сетевых ценностей, обеспечивающих фактически выживание в инокультурной среде, происходит активное неприятие (отрицание) инокультурных ценностей и норм поведения. Полагая, что принявшая (включившая) его социальная сеть - единственно возможное пространство-место его взаимодействия и существования, он боится стать «чужим», потерять «нужную идентичность», быть выброшенным из сетевого сообщества. За этим восприятием стоит убеждение, что все включенные в сеть обязаны разделять одни и те же этнокультурные ценности, следовать «общепринятым» в данной среде нормам поведения, поскольку эти, лежащие на поверхности символические ценности являются, на его взгляд, главным критерием, определяющим включение/исключение из сети и позиционирующим его как «свой-чужой».
Более того, в условиях агрессивного инокультурного окружения, каковым являются современные полиэтнические города с их теневой структурой покупки-продажи разрешительных услуг (на регистрацию, проживание, торговлю), частыми проверками паспортного режима, в условиях, когда внешней средой непрерывно подчеркивается его инаковость, происходит восприятие иных культурных традиций и норм через призму угрозы.
Воспринимаемые культурные отличия тесно переплетаются с социальным проблемами, практиками повседневной дискриминации, и на фоне обостренного чувства угрозы своей инаковости складывается эмоционально-психологическая солидарность «своих» против «чужих». Часто под «чужими» мигрантами понимается категория «все», «местные».
На «службу» укрепления этнокультурных различий также поставлено мощное средство институционализации различий - язык. Язык вражды (hate speech) является доминирующим в повседневном дискурсивном пространстве взаимодействия местного населения и мигрантов. Использование языка вражды прямо и косвенно способствует возбуждению межэтнической и/или религиозной вражды. Его тезаурус наполнен высказываниями о моральной, культурной и другой инаковости, неполноценности и отстроен на иррациональном восприятии страхов, слиянии культурных категорий с образом «чужого». Под воздействием этого мощного инструмента со стороны местного населения, у мигрантов складывается ощущение
340 • Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2014 •
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
полной изолированности от местного сообщества, боязнь психологического и физического насилия над собой и членами своей семьи, близкими.
Относительно высокий уровень конкуренции на рынке труда, низкий уровень толерантности способствует тому, что, в целом, складывается негативное отношение к мигрантам, и каждому проступку недавно прибывшего придается этническая окраска. Описания проступков, в том числе и в СМИ сопровождается коннотацией - «они не хотят жить по нашим законам», из-за этого «страдают наши (местные) интересы». Неудачные попытки совместных с национально-культурными центрами акций приводятся в пример неспособности интеграции со стороны мигрантов, а не местных жителей. Априорно предполагается, что усилия по интеграции должны исходить только от мигрантов.
Таким образом, в условиях достаточно интенсивных, негативных внешних факторов происходит «стягивание» этноконтактных зон, происходит снижение интенсивности межгрупповых контактов и их значимости. Отношения с мигрантами, выталкиваемыми на периферию общественной, социальной и политической жизни, складываются предельно инструментально и включают в себя только минимум непосредственных контактов. В поле социального действия между мигрантами и принимающим населением остаются лишь «буферные точки» - люди, либо небольшие группы людей, которые пользуются относительным доверием как с одной, так и с другой стороны. Это своего рода информационные «посредники», как правило, тесно включенные в теневую систему покупки-продажи разрешительных услуг, главной функцией которых является урегулирование отношений между группой (общиной) и лицами, действующими от имени местного населения (представители УВД, паспортных столов, торговой инспекции и т. д.).
Все эти факторы приводят к тому, что символическая граница между группой недавних мигрантов и местным населением часто становится «реальной стеной». Отказ местного населения, органов власти от активного вмешательства в процесс интеграции под предлогами декларируемой этнокультурной толерантности, политики невмешательства в инокультурное и религиозное поле приводит к тому, что у недавнего мигранта оказывается порой единственная возможность восстановле-ния/сохранения культурного и символического капитала - это быть включенным в систему регенерации этнокультурных ценностей, происходящей внутри общины и с использованием социальных сетей обмена.
На наш взгляд, можно выделить следующие факторы, приводящие к этноцентричному восприятию взаимоотношений «мигрант - местное население» и сужению этноконтактных зон между общиной и автохтонным населением:
- отсутствие необходимого числа каналов коммуникации между общиной и местным населением, обладающих доверием и обеспечивающих информационную взаимную интеграцию;
• Том 204 • Живая Этика и Культура: идеи наследия семьи Рерихов в нашей жизни • Выпуск 2
341
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
- низкая толерантность принимающего населения, обусловленная отсутствием опыта межкультурного взаимодействия в современных социально-экономических условиях. Сюда же можно отнести отсутствие четких учебно-образовательных программ по развитию толерантности, как элемента структуры общечеловеческих навыков, в системе начального и среднего образования;
- неготовность и нежелание местного населения к интеграционным процессам, предполагающие, что усилия по интеграции должны исходить от представителей миграционных сообществ;
- превалирование негативных этнических стереотипов, основанных на искажениях общественного сознания, мифах и слухах, ротация которых происходит в СМИ и повседневном дискурсе местного населения;
- эффект «культурной интервенции» - страх местного населения за утрату собственных, местных традиций, обычаев;
- стремление к унификации по внешним атрибутам. Местные жители, как правило, не способны к дифференциации мигрантов по этнокультурным маркерам;
- отсутствие внятных перспектив последствий интеграции для местного населения. Отсутствует работа местных органов власти и общественных организаций, направленная на разъяснение положительных черт миграции (привнесение культурного и этнического разнообразия, восполнение естественной убыли населения, в том числе и экономически активной, в трудоспособном возрасте в условиях растущей депопуляции);
- «высокие» требования к знанию языка и специфики работ. В общественном мнении мигрант, - человек, имеющий низкий уровень образования и культуры. На наш взгляд этот фактор является одной из самых весомых дискриминационных характеристик, поскольку позволяет проводить скрытую дискриминацию в условиях социально-экономической конкуренции за высокооплачиваемые места;
- связь террористической угрозы и этничности/религиозности. Относительно новый фактор, ставший играть существенную роль в последние несколько лет. Местное население рассматривает возросший уровень террористической угрозы исключительно в ключе этничности, полагая, что основными носителями идей терроризма являются представители «чужих» этнических групп, прибывших недавно.
Анализ данных факторов позволяет сделать вывод, что существует, как минимум, три измерения, определяющие возрастание социально-культурной дистанции (в понимании Р. Парка), влияющей на величину замкнутости и закрытости (изолированности) общины: экономическое измерение; социокультурное измерение; социально-психологическое измерение.
При этом, первичную роль, на наш взгляд, выполняет социокультурное измерение, поскольку социокультурные (в частности, этнокультурные) маркеры являются наиболее яркими. На их основании производится «обыденная типизация»
342 • Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2014 •
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
по принципу «свой-чужой», проецирующаяся на социально-психологическую плоскость взаимоотношений, где в свою очередь происходит формулирование основных принципов межличностных кросс-культурных взаимоотношений, выработка и закрепление повседневных практик взаимодействия, их аргументация.
В конечном итоге эта система повседневной аргументации привносится в сферу социально-экономических отношений (наем рабочей силы, формы и методы стимулирования, социального контроля и т. д.)
В. Мукомель в своей работе придерживается сходного набора факторов, считая, что важнейшими из них, влияющими на адаптацию мигрантов, являются17:
- доступность важнейших составляющих социальной среды (рынки занятости, жилья, образования, социального, культурного обслуживания);
- социокультурная дистанция между принимающим и посылающим обществом;
- этнокультурные особенности групповой самоорганизации, производные от специфики социальной организации и традиции посылающего общества;
- различия в установках на адаптацию разных групп мигрантов, определяемые соотношением в миграционном потоке временных трудовых мигрантов и мигрантов, ориентированных на постоянное проживание в данном конкретном месте;
- исторически сложившийся групповой опыт выживания в инокультурной среде, особенно городской;
- развитость и доступность для мигрантов формальных и неформальных сетей взаимодействия.
Вместе с тем результаты социологических исследований показывают, что мигранты достаточно трезво относятся к существованию границ, барьеров между ними и принимающим сообществом. Характерным является то, что подавляющее большинство считает, что жить надо по своим обычаям и традициям, но на улице (в публичной сфере) стремиться быть как все.
Добровольная сегрегация общин этнических мигрантов - это осознанная стратегия приспособления/адаптации в принимающем обществе, обусловленная низкой готовностью ядра общины к интеграционным процессам. Н. Маликова отмечает, что «...для отдельных этнических меньшинств мигрантов характерно это состояние принципиальной аномии, когда они - чужаки в обществе, объект ксенофобии со стороны представителей этнического большинства. Это не только их положение в обществе, но и групповое мировоззрение, обособляющее их в изолированную, либо слабо адаптированную общину. Полноценная межэтническая интеграция в общество для них недосягаема вследствие известных нормативно-правовых ограничений или этнодискриминационной практики»18.
• Том 204 • Живая Этика и Культура: идеи наследия семьи Рерихов в нашей жизни • Выпуск 2
343
Раздел IV. Этничность в контексте культуры
Примечания
1 Штомпка П. Социология: анализ современного общества. М.: Логос, 2005. С. 475.
2 Кузнецов И. М., Мукомель В. И. Адаптационные возможности и сетевые связи мигрантских этнических меньшинств. М.: ИС РАН, 2005. С. 5.
3 Никитин В. А. К понятию диаспоры. М., 1997. С. 110.
4 Sheffer G. Ethnic diasporas: a threat to their hosts? // Intern. migration and security / M. Weiner. Boulder; San Francisko; Oxford, 1993. P. 263-286.
5 Ibid. P. 272.
6 Hettlage R. Diaspora: Umrisse zu einer soziogischen Teorie // Identitat in der Fremde / hg. M. Dabag, K. Platt. Bochum. 1993. P. 75-105.
7 Sheffer G. Op. cit. P. 272.
8 Тощенко Ж., Чаптыкова Т. Диаспора как объект социологического исследования // Социол. исслед. 1996. № 12. С. 33-42.
9 Попков В. Феномен этнических диаспор. М.: ИС РАН, 2003. С. 40.
10 Аствацатурова М. Диаспоры: этнокультурная идентичность: возможные теорет. модели // Диаспора. 2003. № 2. С. 190.
11 Попков В. Указ. соч. С. 249.
12 Там же. С. 250.
13 Лебедева Н. Социально-психологические закономерности аккультурации этнических групп // Этническая психология и общество / под ред. Н. М. Лебедевой. М.: Старый сад, 1997. С. 271-289.
14 Sheffer G. Op. cit.
15 Waldinger R. Through the eye of needle: immigrants and enterprise in New York's garment trades. New York; London: New York Univ. Press, 1986.
16 Анализ сетевых связей и адаптационных потребностей этнокультурного анклава Московского мегаполиса: на примере азербайджан. этнокульт. анклава: аналит. отчет / рук. проекта В. Мукомель. М.: ИС РАН, 2004.
17 Мукомель В. Миграционная политика России: постсовет. контексты. М.: ИС РАН. С. 217.
18 Маликова Н. Этносоциальные проблемы конфликтогенности миграции в современной России: науч. докл. М., 2004. С. 6.
344
• Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2014 •
