CC BY
22КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
вопросы национализма 2016 № 3 (2 7)
павел крупкин
Этносословия в российской социальной действительности
Размышления на полях книги: Вахи-тов Р.Р. Национальный вопрос в сословном обществе: Этносословия современной России. М.: Страна Оз, 2016. — 224 с.
I
Рустем Ринатович Вахитов в своей книге обсуждает этнополитиче-ские процессы в «Большой России»1 в рамках парадигмы, восходящей к имени С.Г. Кордонского. Данная парадигма постулирует существенную значимость в обустройстве антропокро-ва2 указанной географической зоны формально-государственного структурирования, результат которого назван термином «сословия». Сословиями в данной парадигме определяются группы людей, чей статус зафиксирован в одном (или нескольких) из действующих государственных актов. Такая система актов определяет права и обязанности, отнесенные к таким сословиям людей, при этом главной обязанностью (среди, конечно же, многих прочих) является лояльность людей политической системе вводящего / поддерживающего сословие госу-
дарства, а главным (тоже среди прочих других) правом — определенное количество государственных ресурсов, получаемых людьми данной статусной группы в свое пользование / распоряжение.
Другим полюсом к так введенному идеальному типу социального устройства в рассматриваемой парадигме постулируется то, что там названо «классовым обществом». В классовом обществе основой социального структурирования постулированы классы, принадлежность человека к которым определяется уровнем располагаемых благ, которые добываются им (или его семьей?) в порядке «операций на рынке». Типовой список классов «рыночного общества» — высший, средний, низший — см. с. 13 рассматриваемой книги3.
1 Автор книги так определяет географические границы изучаемого объекта, чтобы отчертить для читателя постулируемую преемственность социального обустройства в рамках политических образований / социо-ров «Российская Империя => СССР => Российская Федерация (РФ)».
2 Антропокров — люди на земле со всеми
их представлениями, понятиями / институтами и взаимосвязями.
3 В общем-то данное структурирование имеет в своей отсылке взгляды экономиста О.Э. Бессоновой, которая в свою очередь ввела дихотомию «рынок — раздаток» как основу описания специфики хозяйствования в СССР / РФ. Однако в таком определении точки зрения на политэкономические процессы видна довольно-таки очевидная для меня слабость: большинство населения западных стран (референс для «рынка» Бессоновой-Кордонского) получает свои доходы главным образом в рамках все тех же раздатков. В семье ли человека наделяется ресурсом (распределение семейного бюджета), в корпорации ли (оклад в соответствии со штатным расписанием), во взаимоотношениях с государством / негосударственными социальными фондами (выплаты с соответствии с со-
207
Авторы считают, что введенное ими понятие сословия / статусной группы обобщает понятие сословия сословных обществ4.
В рамках представленной парадигмы Вахитов предлагает рассматривать этнополитические процессы в Большой России через призму этнососло-вий. Основой такого рассмотрения является (1) государственная практика наделения этнических групп спе-
ответствующим регулированием). Напрямую «из рынка» свои доходы черпает лишь очень малое количество жителей западных стран. И почему это малое количество вдруг оказывается критичным в плане определения качества формируемых обществом институтов — в общем-то непонятно.
4 Неочевидность такого обобщения для меня заключается в том, что сословия сословных обществ в общем-то имеют свои основания вне государства. Именно сословность государства возникает как прорастание довольно-таки автономных сословных социальных габитусов и понятий / институтов в политический порядок, формируемый соответствующим антропокровом. Я думаю, что разработчикам рассматриваемой парадигмы следовало бы отличать сословия, самоподдерживающиеся через проталкивание в антропокров своих институтов / понятий и через выторговывание себе подтверждающего их статус государственных актов, и статусные группы государственного резона, формируемые государством в своих целях «из ничего» (то, что сейчас исследователи — разработчики парадигмы выдвинули в качестве основного отличительного качества определения своего исследовательского объекта). Ведь очень часто в таких формируемых государством группах не возникает той солидарности, которая сделала бы такую группу значимым политическим игроком в публичном пространстве — см., например, такие статусные группы / сословия Кордонского, как «полицейские» и/или «военные». И это сильно отличает такие статусные группы от ста_ рых сословий — см. сословие, поставлявшее
208 верхушку указанных групп при старых режи-
_ мах, — сословие «дворян».
циальным статусом и (2) постулирование значимости такого государственного статуса в глазах этнической элиты — если таковая есть. В качестве модельного примера Вахитов использует «этносословие башкир, проживающих в границах Республики Башкортостан (РБ)», подробному рассмотрению которого посвящена 2-я часть книги. Во 2-й части также уделено достаточно места для этносословия русских, которое также создано и поддерживается в РБ. В 1-й же части рассматриваются общие моменты подхода — в сравнении с разными теориями наций и национального устройства социально-политического порядка.
Достоинством проведенного автором книги расширения парадигмы Кор-донского на этнополитические процессы является формирование ясного языка описания этнополитики: есть статусные группы, есть активность данных статусных групп в части доли их госбюджетного пирога, есть борьба данных групп за статус. В политологическом плане также виден и один из недостатков предложенного описания: этносословие в целом не обладает субъектностью, а для этнических предпринимателей в картине Вахитова места не видно. Ведь те же башкиры для башкирского этноактива всего лишь флаг, с помощью которого этот самый актив выбивает главным образом для себя из «общих закромов» РФ и РБ различного рода жизненные блага. И вообще, социально-политическая динамика внутри этносословия — очень интересный вопрос, который, к сожалению, на страницах книги в явном виде не освещен, Вахитов в этом месте ограничился лишь описанием общей структуры.
II
«Обретение языка», использование так полученной нетрадиционной категориальной разметки позволило Ва-хитову как сместить акценты в описании известных социальных процессов,
придав своей новой интерпретации интерес свежести, так и обнаружить ряд нетривиальных обществоведческих ходов и взаимосвязей. Однако марксистский и евразийский бэкграунд автора (ну не любит он ни капиталистов, ни Запад) является специфической специей к «кушанью» книги, которая, наверное, может увеличить «вкусность» текста для сторонников левых идей, однако здорово коробит немарксистов вроде меня. При всем этом все же могу отметить, что в целом «вкусности» книги преобладают над недостатками стиля изложения, и я отнюдь не жалею, что потребил чуток «диалектики», наслаждаясь авторскими находками.
Итак, посмотрим на обнаруженные мной «интересности».
1. «Диалектика нации и сословности».
Для начала общее «немарксистское» замечание: чаще всего место для «диалектики» обнаруживается там, где по каким-то причинам авторы исследования поленились сделать «синтез» обобщающей модели. Вахитов четко прописывает обычно неартику-лируемый момент, что нация — это, в общем-то, статусная группа или, на его языке, — сословие. В любом обществе для политического и социального полноправия всегда есть граница. Например, дети не полноправны сейчас даже в самых эгалитарных обществах и не будут полноправны до скончания веков. Умалишенные не полноправны. Очень часто не полноправны преступники. И т.д. Однако, несмотря на всю свою нелюбовь к «Западу», автор не может не отметить освободительный потенциал нации — единожды возникнув, нация лишь расширяет свое членство, включая в себя все новые и новые прежде утесненные по умолчанию группы людей. Да, в последнее время возникли моменты порождения нового неравноправия в развитых национальных обществах через их увлечение различного рода affirmative actions, но
степень этого неравноправия не идет ни в какое сравнение со степенью неравноправия прежних сословных обществ.
И вообще, посмотрев на статусные группы военных и полицейских, автор нашел бы их в любых государственных социорах5.
Как я уже отметил выше, автор по каким-то причинам не лезет вовнутрь статусной группы6. А если бы полез, то увидел бы, что как только группа решается обрести политическую субъ-ектность, и притом у каждого отдельного члена группы не хватает ресурсов для обеспечения своей власти над группой в целом, то сразу же в группе начинают развиваться те самые необходимые для нации (и отмеченные Вахитовым характерными для наций) «братские» институты. И эти самые институты возникли и шлифовались в сословных обществах городов с начала их времен — конкурируя с авторитарными институтами единовластия самого ресурсообеспеченного альфы округи, где-то проигрывая, а где-то и выигрывая.
Возникнув в городах, данная система институтов стала нацией, когда она научилась себя поддерживать в целостности в географически распределенных ассоциациях городов. Впервые это произошло в Голландии XVI века во время войны за свой суверенитет с Испанией, ну а потом поехало по миру. Ну это я уже о своем, а не об авторском.
Аргумент Вахитова против нации, связанный с тем, что нация обязательно должна заниматься самовоспроизводством, и это — минус, на мой взгляд, слаб. Автор почему-то не ви-
5 Социор — социальный организм — любая наличествующая субъектная целостность в антропокрове.
6 В книге есть только самое общее функциональное описание этносословий башкиров и русских — см. четко определенные разделы 2-й части книги.
209
дит, что его сословная структура тоже должна заниматься самовоспроизводством, иначе статусные группы передерутся и внутри себя, и между собой, и социор рассыплется. И вообще, обобщая поведенческие институты первобытных людей, можно заключить, что любая группа более 30 взрослых должна культурно давить в себе биологический инстинкт распада группы, т.е. заниматься очень серьезно своим самовоспроизводством через тиражирование тех слоев своей культуры, которые необходимы для компенсации действия этого самого инстинкта социального распада.
2. Этносословия в СССР
Интересную картинку представил Вахитов по этносословиям в СССР: «В действительности республики СССР были не национальными государствами, каковыми себя декларировали, а провинциями унитарно управляемой сверхдержавы, на территории которых проживали титульные (и иные) этносословия. Эти эт-носословия обладали определенными привилегиями, в том числе правом на квоты представительства в республиканских государственных органах, на квоты при получении образования, на государственную поддержку их национальных языков, культур и т.д. Однако условием получения привилегий были обязанности, первой из которых была политическая лояльность» (с. 15-16). Однако, определяя прописанные в законодательстве правила управления республиками лишь как формальные, автор не замечает, как он неявно вводит различение «формальный — реально работающий закон», и, естественно, оставляет этот момент вне своего изучения. При этом сразу возникают вопросы: и почему закон, определяющий статусную группу, не формален? И почему
_ статусная группа не может быть опре-
2]0 делена неформальными, но работаю"" как, например, это
было в СССР с ВКП(б) / КПСС. И вообще, функционал парадигмы в части КПСС (с. 15) отработан как-то неудовлетворительно.
А ведь автор, довольно точно понимая сущность нации (как он это показывает во многих местах книги), мог бы догадаться, что в СССР именно партия выполняла функционал нации, скрепляя собой все статусные группы страны. Но — не догадался, хотя и выдвинул положение о формировании «советской нации»: «Фактически в тогдашнем СССР стала создаваться гражданская советская нация... Советская нация, как и полагается всякой нации, была культурно гомогенным образованием. Люди, входившие в ее состав, переставали быть русскими, евреями или грузинами и становились носителями совершено иной, качественно новой национальной культуры — советской... В принципе советская нация была своеобразным симметричным отображением американской нации — тем же "Городом на холме", только не воплощением свободы, а воплощением справедливости и братства (США и ранний СССР взяли по одной составляющей девиза Французской революции). Подобно американской, советская нация была сообществом, открытым для выходцев со всего мира независимо от расового и национального происхождения (и если бы в 1920-е годы возникло понятие "афро-советский", то оно вовсе не воспринималось бы как абсурдное)7. Главным было признание единой си-
щими законами
? —
7 Наблюдаемый в данном предложении пиетет перед нацией США, заключающийся в неразличении нормативного и действительного аспектов, я отдельно критиковать не буду. Хотя замечу, что полное включение тех же афроамериканцев в американскую нацию свершилось лишь в 70-х годах XX столетия, т.е. после двухсот лет проживания данной социальной страты на территории американской нации и активной политической борьбы за свое равноправие.
стемы ценностей... Языком этой нации был русский, однако она не была и не ощущала себя продолжением русского народа на другом этапе исторического развития. В сущности, советские имели такое же отношение к русским, как американцы к англичанам. Эта нация, как и американская, воспринимала себя как зародыш будущего единого человечества и свои исторические корни видела в многонародном общечеловеческом освободительном движении (от Спартака до Ленина)» (с. 67-68). И, выдвинув данное положение, Вахитов почему-то не додумал его до конца: а в какой своей части советские люди8 претендовали на политический суверенитет в стране?9 — не в части ли только партии большевиков?
И если бы автор книги додумал это свое положение «до конца», не надо было бы ему изобретать «ненационалистическую мобилизацию» (с. 45).
3. Русский язык как сакральный язык советского коммунизма
8 Фактически «советские люди» был верхушечный социальный проект большевистского государства, т.е. то самое «сословие», которое он разрабатывает в своей книге. Такое «не видение» нюансов советского общественного строительства подчеркивает то, что «естественность нации» подспудно ценится автором книги выше, чем «искусственность сословия», и что все советское занимает топ в его обществоведческих предпочтениях.
9 Напомню, что для наций разных современных стран характерны три качества, определяющих данный класс сообществ:
(1) психологическая установка на равноправие участников, (2) психологическая установка на суверенитет над определенной территорией, и (3) самовоспроизводство через системы образования, массовых коммуникаций, ритуалов гражданской религии. (Круп-кин П.Л. Нация и этнос: Идентичностные модели // Общество и этнополитика/ Под ред. Л.В. Савинова. Н.: СибАГС, 2011. С. 8-15) Как видно из его текстов, понимание Вахитовым нации очень близко к моему.
В идее отнесения идейных оснований советского строя к классу религий ничего особо нового нет. Ведь действительно, «зиккурат» на Красной площади с мумией В.И. Ленина, «идолы» и «иконы» вождя во всех символически нагруженных местах страны, «ритуалы поклонения» «центральным идолам» городов два раза в год в виде «демонстраций трудящихся» — все эти элементы представляют довольно целостную картину верхнего уровня ритуального представления данной религии. К тому же можно вспомнить и об активном богоборчестве советского коммунизма, которое своей нетерпимостью к любым религиозным альтернативам просто-напросто уравнивало себя с традиционными религиями и не позволяло коммунизму занять положение «сверху», характерное для гражданских религий Нового времени. Так что (повторюсь) идея принятия советским коммунизмом формы религии отнюдь не нова.
Но вот идею о русском языке как сакральном языке советского коммунизма (с. 23-26) я вижу впервые. И данная идея довольно хорошо соотносится с тем фактом, что в XX веке словарь русского языка практически не только не развивался, но и просто-напросто деградировал, что особенно хорошо видно при сравнительном взгляде на эволюцию словарей русского и английского языков10: языку «талмуда» суе-
10 В статье (Эпштейн М.Н. Русский язык: проективный подход // 1тр://'й^'йип:е1гс^. ги/ 8иЬ]ес1:/ Й§иге8/ т1ха11-уер8^е]п/11284-russkij-yazyk-proektivnyj-podxod.html) приведены данные, что до начала XX века по общему количеству «культурных» слов в языковом стандарте русский и английский языки развивались примерно одинаково и достигли словарных объемов около 200 тысяч слов. К концу же этого века количество слов в русском языке сократилось примерно до 100-150 тысяч, а английский продолжал интенсивно наращивать свой словарный объем до современных 400-600 тысяч.
титься с собственными изменениями не пристало.
4. Этносословия башкир и русских11 в Башкирии
Интересную картинку представил Вахитов по двум этносословиям в Республике Башкортостан (РБ) (часть 2 книги). В сословии башкир автор книги выделил следующие подсословия:
— Работники госаппарата, занимающие свои места в соответствии с «башкирскими национальными квотами» (включая главу РБ).
— Работники общественных структур, как «сидящих на башкирской тематике», так и общероссийских — где они тоже квотированы.
— Творческие работники, «сидящие на башкирской тематике», и на соответствующем государственном и псевдообщественном финансировании.
— Работники массмедиа, как башкирских, так и общероссийских — по «башкирским национальным квотам».
— Научные работники, как «сидящие на башкирской тематике», так и принявшие правила «башкирской солидарности».
— Педагоги, «связанные с башкирской тематикой», и занятые воспроизводством башкирского этносословия.
— Специалисты по башкирскому языку в госаппарате РБ.
— Работники производственных отраслей, традиционных для башкирского народа.
Автор показывает, что первые семь подсословий башкирского этносос-ловия в своей доходной части имеют доли от контролируемых РБ финансовых потоков — как бюджетных, так и внебюджетных. Под «башкирскую тематику» в РБ создано и финансируется из бюджета множество социальных
212
11 Этносословие русских в РБ также описано в статье: Вахитов Р.Р. Этносословие русских в национальной республике РФ (на примере Республики Башкортостан) // Вопросы национализма. 2016. №26.
структур и организаций. Башкирское этносословие не совпадает с башкирским этносом: как есть башкиры, исключенные из этносословия, так есть и другие этнические группы, включенные в него. Например, в башкирском этносословии наличествует довольно много выходцев из татар. Однако при этом все, включенные в этносословие, обязаны представлять себя башкирами в своей официальной самопрезентации. В книге есть еще и много других разных интересных фактов, связанных с этносословием башкир в РБ.
Наличие этносословия башкир индуцировало в РБ создание и поддержку на верхнем уровне этносословия русских. Вахитов выделяет следующие подсословия в данной социальной страте:
— Работники госаппарата, занимающие свои места в соответствии с «русскими национальными квотами» (включая председателя Законодательного Собрания — Курултая РБ, и глав республиканских силовых ведомств).
— Русские общественники, «сидящие на тематике дружбы народов» (главным образом сотрудники организации Собор русского народа РБ).
— Творческие работники, входящие в творческие союзы РБ по «русским квотам».
Главная задача служения этносос-ловия русских — обеспечение докси-ческой поддержки «национальной» и прочей политике РБ, служить демонстрацией отсутствия этнократиче-ских поползновений башкирского эт-носословия, лояльности последнего центральной власти РФ. Выделяемые «башкирским русским» ресурсы не столь велики, как потребляемые башкирскими подсословиями соответствующего социально-политического функционала, но тем не менее зачастую они больше, чем имеют соответствующие группы в чисто российских регионах РФ. Например, мало где региональные писатели могут похвастаться наличием финансируемо-
го из бюджета толстого литературного журнала.
III
Наряду с четырьмя обсужденными теоретическими «вкусностями», очень много слов в книге посвящено критике различных национализмов и превознесению империи.
Империю Вахитов понимает в распространенном у российских импер-цев «положительном ключе», как открытую, ландшафтно гетерогенную державу, объединенную единоличным правлением и набором универсальных идей. И национализмы автор не любит главным образом за вменение им требования культурной гомогенности — в отличие от империи в его понимании, где такого требования нет, а значит, есть место для сохранения идентичности малых народов, и место для отраженного в формализованных понятиях наделения таких народом правами и обязанностями со стороны политического центра / суверена. (Кстати, в этом месте к позиции автора можно применить его же метод: ведь если полиэтническая элита империи действует как единое целое, то это значит, что в управленческом плане эти люди прекрасно понимают друг друга, понимают, чего им друг от друга ждать, имеют единые политически релевантные контексты. Т.е. политическая часть их культуры уже фактически гомогенизирована, и культурная гетерогенность касается лишь, в общем-то, политически незначимых этнографических «бантиков» их этнокультуры. Вследствие такого рассуждения мы видим, что такая элита отличается от нации лишь отсутствием психологической установки на социально-политическое равноправие.)
Вот так можно понять основные расхождения политической части мировоззрения Вахитова с полагаемой им в книге одной из альтернатив своей «точки говорения» — русскими национальными демократами. Во-первых,
это выявленный в предыдущем абзаце выбор в пользу политического неравноправия в социальных низах. Во-вторых, это выбор в пользу авторитаризма вместо демократии — ведь ничто вроде бы не мешает элите империи в описании Вахитова иметь демократическое устройство организации своей деятельности, однако демократия автором отвергается и здесь, и во многих других местах книги. Причем отвергается без особой аргументации, т.е. по вкусовым основаниям. И, наконец, в-третьих, — обращенностью в прошлое. В рассмотрении Вахитова такой элемент идеосферы, как «картина будущего», отсутствует напрочь. При известной конфликтогенности «картин прошлого» автор книги опускает из рассмотрения механизмы «вычесывания» конфликтов этого рода из среды полиэтнической элиты империи. А в этом месте есть всего два механизма: (а) насилие суверена и (б) возведение общего будущего в ценность первого ряда. И именно ввиду общего будущего любое сообщество вынуждается «причесать» свое прошлое к бесконфликтному виду самомотивированно и добровольно, создавая соответствующее содержание своей машинерии гомогенизации тех слоев культуры, без однородности которых социор теряет устойчивость из-за элитных «разборок».
В общем-то понятно, что положение необходимости тотальной гомогенизации культуры сообщества для нации Вахитова — это его публицистический перехлест. Наличие культурного многообразия в США и/или Швейцарии (в которой даже отсутствует единый государственный язык) автор книги относит к неудаче национального проекта в этих странах. Однако, как уже отмечалось, для нации необходима культурная гомогенизация лишь политических аспектов деятельности людей12,
12 Здесь можно еще вспомнить об уважении 213 меньшинств, которое постулируется в либе-
214
тех аспектов, которые позволяют ограничивать разгон интенсивности конфликтов, останавливая их на безопасном для целостности общества уровне, и разрешать их (или — проводить общественные «синтезы», если употребить уважаемый Вахитовым язык марксизма) через делиберацию / обсуждение в сообществе равноправных социально-политических агентов в целях максимизации действенной справедливости сообщества.
Еще одна неувязка в текстах автора книги проявляется в его обсуждениях понятия «нация»: то Вахитов (совершенно, на мой взгляд, правильно) видит важность заявки нации на политический суверенитет на вмененной себе своей территории, то откатывается на распространенные в РФ унаследованные из марксизма позиции «политического скотоводства», обзывая нацией всех тех, кто выглядит как «будучи одной породы»: ведет себя примерно одинаково, говорит примерно одно и то же, а зачастую и просто по документам прописан одним и тем же словом, и все это — без всякого соотнесения с политической субъектностью выделяемой так группы людей.
В целом понимание нации у Вахито-ва близко к тому, что в наше время часто называют этносимволизмом. Автор
ральных демократиях, т.е. вменение культурной гетерогенности определенных аспектов социального порядка. И это постулирование обусловлено не отсутствием успеха в политике обустройства общества большинством через навязывание меньшинствам своей культуры, а глубоко фундировано теоретически. Ведь любая доминирующая сейчас в социуме система практик когда-то в прошлом возникла у меньшинства. И лишь потом, показав свою успешность / эффективность, такие практики распространились и «вселились в головы» большинства людей данного общества — в основном через мирное заимствование институтов и рутин у успешного меньшинства ввиду желания повысить свою социальную успешность / эффективность.
книги считает, что любая нация обязательно содержит в себе значимое этническое ядро (с. 109-111). И исходя из этого зачастую путает миф национального конструирования с социальной действительностью. Например, французы у Вахитова были народом Франции издревле (с. 111-112), а не закрепились в социальных практиках лишь ко второй половине XIX века, когда национальный маркер, главным образом в процессе урбанизации, вытеснил на периферию словоупотребления этнонимы многочисленных народов этой страны.
Ну и конечно же нации и этносы у Вахитова — это что-то реальное, и не может быть лишь чисто воображаемым ментальным конструктом у людей соответствующих сообществ — социальный реализм был выбран автором книги в качестве базы своего мышления, не оставляя там места какому-то модному на Западе номинализму.
IV
Будучи честным исследователем, Вахитов не мог обойти место русских в выстраиваемой им системе этнососло-вий. Приведу здесь три цитаты из рассматриваемой книги:
«Здесь, кстати, кроется и ответ на вопрос, который часто задают русские националисты: почему руководство империи наделяло привилегиями инородцев, а русских — нет? Отвечая на него, русские националисты приписывают империи некую мифическую русофобию, антирусский характер и т.д. На самом деле все гораздо менее драматично и более просто: империя наделяла привилегиями народы, которые к ней добровольно или насильственно присоединялись. Но русский народ империя не присоединяла — он изначально был империообразующим народом. Это не означает, что все народы служили имперскому государству, а русские нет. Русские тоже служили, но не как народ, а как члены отдельных
сословий — крестьян, военных чиновников и т.п.» (с.14-15).
«Русские тоже были этносослови-ем, но особым, напоминающим модернистских номадов. По приказу партии и комсомола они направлялись в имперские окраинные провинции, где занимались "прогрессорской" деятельностью — преподавали в школах и вузах, работали в больницах, были мастерами и инженерами на предприятиях. За это им полагались льготы и привилегии, но только русским, осуществлявшим имперское служение.
Что же касается этнических русских, занимавшихся сельским хозяйством в этнографической Великорос-сии, то их положение было намного хуже положения нерусских этносос-ловий (на что постоянно указывали деятели неофициальной "русской партии"). Причину этого они опять-таки ошибочно объясняли мифической русофобией советской власти, тогда как на самом деле Российской империи в ее модернизированном советском варианте не была нужна трудовая аграрная повинность русских, аграрных этно-сословий и так хватало. Русские были нужны империи в качестве инженеров, врачей и учителей. И все, кто способен был ими стать, в 1950-1960-х годах мигрировали из деревень Центральной России в крупные города, а затем были распределены государством по всему Советскому Союзу. Оставшихся государство рассматривало как "непассионарный балласт", как бы жестко это ни звучало» (с. 16).
«Вместе с тем для русского народа большевики отдельную республику в составе СССР не предусмотрели. РСФСР была не государством русских... русские были для большевиков народом-лишенцем» (с. 66).
Вахитов в общем-то видит дискриминацию русских во всех политических системах, имевших место в Большой России в течение последних трех сотен лет, однако считает такое положение естественным, обусловлен-
ным интересами государства, и потому — правильным. Могу догадываться, что тезисы «Россия — для татар», «Россия для чувашей» или «Россия для башкир» не вызывают у автора книги каких-то особых эмоций, а вот слова «Россия — для русских» — «это вот тут ну никак низзя»13. И в общем-то понятно: ведь если считать привилегии и выплаты нерусским этнососло-виям делом правильным, то законный вопрос возникает: откуда эти ресурсы у государства берутся? Самый законный источник — дискриминация русского населения страны.
При этом автору книги в голову не приходит, что русским людям может и надоесть дискриминация по этническому принципу, что люди могут возмутиться таким своим положением. Кстати, вариант возмущения нерусских этносословий ввиду понижения своего статуса автором книги вполне допускается — при рассмотрении последствий «выравнивания федерации» через ликвидацию национальных республик. Проявляется «слепое пятно» в мышлении Вахитова: нерусские могут, а вот русские — нет. И это же слепое пятно определяет «выпячиваемый» им вариант «выравнивания федерации» — автор концентрируется лишь на ликвидации республик, а вот вариант повышения статуса русских регионов до равенства в статусе с республиками Вахитов «не видит». Ну и правильно «не видит»: разве русские могут быть в этой стране равны нацменам?14
Тут можно также отметить, что
13 Тут я напоминаю читателю об интересном психо-социальном комплексе, имеющем место в общественном сознании РФ. Слова «Россия для ХХХ» вызывают эмоциональный ажиотаж только в случае, когда ХХХ = русские. Все остальные этнонимы могут употребляться в данной фразе без бурления эмоций.
14 Использован принятый в СССР жаргон: «нацмен» — представитель национального меньшинства.
215
концепция автора «конструирование советского народа» вдруг перестает играть в случае русского этноса — см. 2-ю цитату в начале данного раздела. Казалось бы, чего уж проще: СССР наделяло ресурсами тех русских, которые перешли в советские. И ресурсы эти брались у тех русских, которых в советские не брали. Здесь уместно также вспомнить о большевистской социальной стигме для многих миллионов людей под названием «великорусский шовинизм». В свете всего этого в парадигме автора возникает ряд интереснейших вопросов по процедуре инициации этнических русских при их переводе в советские: а насколько
русским при таком их переводе позволялось оставаться русскими? Не требовалось ли желающим в советские русским «целовать козла под хвост» — т.е. очищаться от своей прежней идентичности в гораздо более сильном смысле, чем остальным жителям страны, и становиться так называемой «вы-русью»? И т.п.
Будем надеяться, что логика развития парадигмы не оставит данные вопросы в стороне от научных интересов автора рассматриваемой книги, которая несомненно заслуживает внимание тех людей, интерес которых распространяется на этнополитичекие процессы в Большой России.
rosndp.org — официальный сайт Национально-Демократической партии
На этом портале вы всегда можете узнать свежие новости о деятельности партии, о проводимых НДП гражданских кампаниях и ознакомиться с партийной программой. Кроме того, данный сайт предлагает вашему вниманию регулярные публикации об актуальных событиях
_ в политической, общественной и экономической жизни
216 страны.
